Остров.

Предисловие.

Царство снов – пристанище усталых душ, место погребения безумных идей. Тут всё находит воплощение, ибо усталое, воспаленное сознание не различает ни странностей, ни закономерностей. 

***

После длительного сна трудно просто взять и снова бодрствовать, как ни в чем не бывало. Особенно – когда уснул ты не по своей воле.

Веки разомкнулись с трудом. Щуриться не приходится – перед глазами бесконечно высокие кроны деревьев, загораживающие мерцающее звёздное небо. В их тенях воцарилась тьма, освежающая летняя прохлада.

Справа свет исходит, и рассеивается средь мириад берёз, уходя вдаль. Его тепло не обжигает, но греет и обволакивает, даруя ощущение уюта. Родной костёр, чей запах не спутать не с чем – о, этот дым, эти пламени языки!

Хочется повернуться, глянуть на него напрямую. Погрузиться в него и растворить в нём все печали, боль.

Но стоило только напрячься, как грудная клетка разразилась острой, жгучей болью. Тут же потянулся рукой, но нащупал лишь бинты, хорошо затянутые в пару слоёв.

Всё встало на свои места. Эдвард вспомнил – сидел у дерева раненный, теряя самообладание на фоне плывущей картины перед глазами. Сейчас, по неизвестной причине, жив. В момент, когда глаза закрывались, было видно, как люди подходили к нему, что-то говорили. Это ли его спасители?

Желая разузнать побольше, сквозь боль и прочие сопутствующие недомогания британец нашел в себе силы сесть, поддерживая равновесие руками.

Посреди прогалины, вокруг которой сгнивают поваленные деревья-великаны, разместился небольшой ночлег. Посередине – постепенно догорающий походный костёр, рядом с которым беспорядочно лежит разного рода посуда – деревянные тарелки да крупный чугунок, покрытый гарью.

По сторонам от костра беспорядочно разлеглись они. С первого взгляда просто люди, но стоит приглядеться, как кровь в жилах стынет, настолько странно некоторые из них выглядят.

Все спят. Кроме одной, сидящей у костра. Небольшая девушка со средней длины прямыми, каштановыми волосами. Повёрнута спиной.

Тревожить её – единственная возможность получить понимание ситуации. Потому, Эдвард хотел уже заговорить, нарушая благую тишину. Жаль, что его опередили.

Едва заметив шорох за спиной, девушка с ужасом повернулась, собираясь встать на ноги и драться.

Когда же увидела, кто издал звук – с облегчением вздохнула, чуть ли не падая с ног.

– Ох, это всего лишь ты. Доброе утро, как самочувствие?

Эдвард замер. Прекрасное ощущение общения с человеком, без ругани и оскорблений. Он не чувствовал этого характерного тепла, исходящего из чужих уст, уже долгое время. Казалось, вечность.

Он смотрел на неё аки очарованный, не в силах заговорить, так как разглядывал своего первого, за столь долгое время, собеседника.

Одета не сказать, чтобы по сезону – плотная толстовка повязана на бедрах, и ботинки с начесом не выглядят достаточно легкими. Хорошо хоть у неё белая футболка есть – иначе, ходила бы в своих одеяниях, умирая от жары.

Лицо овальное, с четко выраженной линией подбородка. Нос с горбинкой, но не сказать, чтобы крупный. На одном из глаз наложены свежие бинты, на которых выступают редкие капли крови.

– Эй, ты в порядке? – озадаченная девушка приблизилась, небрежно положа руку на плечо.

– Да, вроде всё хорошо. А ты, собственно, кто? И где я?

– Кто я? Пф-ф-ф, да не очень уж и особенная персона. Я Нóра, а тебя как звать?

– Эдвард. Эдвард Вельч. Так, где мы?

Нора, немного замешкавшись, ответила:

– Если я отвечу на этот вопрос сейчас, у тебя возникнет ещё больше вопросов. Честно, я сама только-только разобралась во всём этом, потому я не лучший человек, чтобы объяснять такие вещи. Может, поговорим о более простых вещах?

– Зачем говорить ни о чём?

– Ну, ты ведь встал и уже не уснёшь. А я как раз стою на стрёме, пока остальные спят. Так почему бы и не поболтать о жизни?

– И вправду. Тогда, давай о том, как здесь оказались. Ты не против? – Эдвард впервые ощущал себя так. Он по собственной воле подстраивался под чужого, неизвестного человека, с какого-то перепугу в какой-то степени доверяя ему. Быть может, скованное и зависимое от окружающих положение поспособствовало такому исходу – как никак, сейчас Эд и встать без чужой поддержки не может.

– Да, у меня там особо не о чем говорить. Я с Канады, меня медведь в Черчилле убил.

– Где-где?

– В Манитобе, регионе откуда я буду, есть городок Черчилл – его еще называют столицей белых медведей. Я ездила туда отдохнуть, и машина вдруг заглохла посреди дороги. Я вышла поискать помощи, но нашла лишь голодного, огромного зверя. Убежать не успела, как ты видишь.

Удивляет то, насколько девушка уже успела смириться со своей смертью. Она говорила о таком ужасном инциденте как о случае, воспринимаемом как обыденность – С легкой долей самоиронии, посмеиваясь насчет собственной судьбы.

– Слушай, твоё имя мне кажется знакомым, Эдвард. Расскажи о себе, мне хочется узнать тебя получше.

– Я не могу.

– Почему? Тебя что-то тревожит?

– Нет, просто больно вспоминать плохое.

– Разве это не то же самое? – Нора присела рядом, положа руку на плечо Эда, – тогда, может поговоришь о чём-то менее грустном?

Эдвард с непривычки смахнул руку Норы, будто не желая, чтобы его касались. Старался избегать зрительного контакта, всячески опасаясь любой близости.

– Я не могу. Настроение не то.

– А мне кажется, ты просто боишься. Может, будет лучше, если ты откроешься миру, а?

– Нет, – настаивая на своём, тихо шепнул рыжий.

– Или хотя бы мне? Слушай, я не знаю, какая у тебя там тяжелая ноша, но держать всё в себе явно не решение.

– Да откуда тебе знать? Тебе всё кажется естественным, даже то, что тебя зверь в клочья порвал. Разве ты не обижена, что именно с тобой произошло такое несчастье?

– Я была. Мне было страшно, больно. И никому не хотелось разделить мою печаль. Чтобы в мире стало меньше таких одиноких страдальцев, как я, я хочу помочь всем. А они, однажды, и меня спасут.

– Как же легко доверяешься людям. Всё так просто, открой душу и живи. Возможно, поэтому ты и здесь.

– А чем ты лучше, Эд, раз ты тоже умер?

Бунтарь не нашел слов, чтобы ответить. Потому, свесив голову, признал поражение. А заодно, не поднимая взору, на одном дыхании начал повествовать события последних дней, что привели его к нынешнему состоянию. Горькое прошлое просочилось в безмятежное настоящее, навевая неприятные воспоминания, старые обиды.

Рассказал обо всём, кроме встречи с белым змеем. По неизвестным причинам язык не повернулся толкнуть речь о странствиях в Перепутье, и рассказ тут же перескочил на мгновения, следующие после – битва с грифоном, тяжелая рана и отключка.

– Хм, занятно. «То есть сейчас ты жив просто из-за случайности?» —спросила Нора под конец.

– Можно и так сказать.

– Тогда, сейчас есть смысл спрашивать о том, есть ли у тебя цель в этом мире?

Эдвард, недолго думая, заявил.

– Пожалуй, нет. Я могу сказать, что хочу вернуться обратно, чтобы спросить с Итана за свою смерть. Но особого смысла в этом нет, да и навряд ли это возможно, вернуться в живые после смерти.

– Так мы ведь сейчас здесь, живы и здоровы. Это само по себе чудо, не так ли?

– По-другому и не скажешь.

– Я вот, хочу попробовать отыскать в этом мире своего отца. Он умер немногим раньше меня, так что, попытка – не пытка?

– Отец...

Взгляд Эда помрачнел, стоило ему вспомнить о собственных родных. Говорить о причинах, правда, он не стал – лишь молча всматривался в траву под ногами, пока один из его глаз нервно подергивался.

Вдруг освежительная пощечина настигла белый лик. Немного пошатнувшись, мужчина резко поднял взор на стоящую рядом Нору. Та осуждающе смотрела на него сверху вниз и неодобрительно мотала головой.

– Сказала ведь, не скрывай. Чего у тебя там с отцом?

– Да живой он, но стоило мне сказать о своих планах на жизнь, как он меня из дома выпер. У нас с ним и до этого общение не шло, а позже и вовсе перестали пересекаться. Ну и дурак же я, решивший по душам поговорить с тем, кого и не знал толком.

– Потрепала жизнь тебя. Там дрянь, тут ругань, и везде тебе не рады. Может, это повод прожить новую жизнь лучше?

Эдвард, казалось, проникся доверием к персоне Норы. Девушка хоть и была напористой, но, как сама и говорила, искренне желает помочь и только. Его пугало лишь то, насколько далеко она может зайти в своём желании помогать всем. Поэтому для себя он решил: лучше её оберегать и порой слушать.

Двое еще долго болтали, сидя у мерцающего костра вдвоём, попивая чай. На горизонте, тем временем, стал маячить малиновый рассвет, знаменатель начала нового дня. 

***

– Доброе утро. Не против, если я присоединюсь?

Что Нора, что Эд не заметили, как сзади к ним подобрался недавно проснувшийся мужчина, выглядевший не потрепанно, но крайне безобразно – черные кудри стоят колом, мешки под глазами темнее самих зрачков. Взгляд безмятежный, почему-то направлен лишь на Эдварда – что неудивительно, он для окружающих наверняка представлялся исключительно в бессознательном состоянии, потому им в диковинку видеть и слышать его в действии. 

– А ты еще кто? – топорно, чуть ли не сразу спросил рыжий.

– Себастьян Райт. Моё имя тебе ничего не скажет, а вот если я скажу, что не умирал ни разу, так ты удивишься, не так ли?

Картина нового мира, предстоящего к изучению у Эдварда, немного пошатнулась. Как человек мог попасть сюда, обходя перепутье? Или, тут какой-то подвох? Заинтересованный, он молча уставился, ожидая деталей.

– Я тут родился и вырос, – незамедлительно внёс ясности ученый, и продолжил, – А ты, я так понимаю, из переродившихся. Будем знакомы, – Себастьян протянул руку, приветствуя нового человека в этот мир.

Покрытая мозолями, разного рода шрамами и царапинами, его длань выглядела безобразно, как кошмар любого визажиста, косметолога.

Эдварда это не напрягало – наоборот, глянув на нее, он проникся небольшим уважением к персоне стоящей перед ним. Ведь именно так должны выглядеть руки работящего джентльмена, готового проложить путь к своей мечте.

Крепкое мужское рукопожатие стало началом знакомства, как с миром, так и с местными людьми.

Для дальнейшего удобства Эдвард, слегка пошатываясь, встал. Из его личных примечаний – сейчас лучше не нагибаться, резких движений не совершать. В остальном, самочувствие, как для человека, победившего монстра – удовлетворительное. Ему бы радоваться, что в живых остался – да вот сил маловато для ликования, от того и движения скованные, и лица на нём нет. 

– Так, Райт. Если ты родился тут, то можешь рассказать о своей родине, верно?

– Да, с превеликим удовольствием поделюсь этой информацией. Но, сейчас у нас на это времени нет, путь зовёт.

– Что за путь? – Эдвард, пропустивший большинство важных событий, естественно не был в курсе дел – ни о планах группы, ни о мире он ничего не знал. Ему оставалось лишь бесконечно задаваться вопросами, в надежде восполнить пробел в знаниях.

– Сейчас мы находимся посреди диких территорий, куда обычно, кроме исследователей, никто не ходит. Такие местности занимают более половины Острова, если не больше. И, коли жить хочешь, нужно добраться до более безопасного места, путь до которого предстоит долгий.

– Выдвигаться надо незамедлительно, – в унисон произнесли Себастьян и Эдвард, наконец осознавший тяжесть собственной ситуации. В их деловую беседу решила встрять третья персона:

– Длительность маршрута не единственная причина для спешки. Эдвард, – Нора повернулась к рыжему, – Знаешь, почему у меня повязка на глазу?

– Зверь напал? Грифон поди отгрыз, тот, которого я не добил, – ссылаясь на собственный пережитый опыт, предположил мужчина.

– Близко, но нет. В лесах вокруг ошивается свихнувшийся попаданец из нашей команды, ставший причиной смерти троих из нашего отряда. Он-то и вырвал мне глаз, а потому будь начеку, мало ли что может произойти. И я не про опасность твоей смерти, но людей вокруг. 

Бешеный перерожденный, приносящий беды окружающим – вполне реальная картина в глазах Эда. Сам он с недавних пор знает, как велика сила, полученная после смерти. 

Конечно, изменение в виде магических сил стало палкой двух концов – в руках рассудительного, адекватного человека это щит, спасающий от невзгод. Слабые же, или безумцы, оборачивают это чудо в катастрофу, способную унести десятки жизней.

– С большой силой приходит и большая ответственность. Занятно, – на мгновение, рыжий задумался о том, есть ли у него возможность контролировать свои порывы. Мимолётный страх собственного тела рассеялся, стоило лишь вспомнить, насколько сложно даётся проявление способности.

Из этого следовало предположение, озвучивать которое Эдвард не стал: тот, что напал на других, действовал из очень сильных чувств, имеющих за собой историю. Возникли подозрения касательно того, скрывают ли новые знакомые некоторые детали, дабы демонизировать неизвестного убийцу.

– Пойдём, ты чего встал? Нам ещё предстоит долгий путь, – окликнул Себастьян, собирающий всех участников экспедиции рядом с собой.

Разношёрстные, экстравагантные. Единственное, объединяющее их – одна судьба, один путь. Общая цель для них предопределена судьбой: они хотят выжить любой ценой, и ради этого готовы пойти хоть на край света, лишь бы найти покой, уют.

Каждый из них вооружен сделанными наспех рюкзачками–мешками, сделанными из старой парусины. Некоторые имеют при себе вещи, явно относящиеся к предыдущей реальности – у кого-то в руках был рабочий смартфон, у другого копьё, сделанное из армейского ножа и крепкого сучка. Каждый как на подбор, являлся уникальным персонажем, со своей изюминкой.

Среди толпы других, внимание Эдварду проявлял седой старик, одетый уж больно культурно для человека, находящегося в диких краях. Конечно, высохшие грязевые пятна на рубахе уже нарушают образ, но всё же, на фоне других оборванцев, одетых современно, старикан выглядел экстравагантно, вульгарно. Будто со страниц подросткового романа о вампирах.

– Юноша, может не стоит так на меня смотреть? Из-за этого вы выглядите как извращенец.

– Эй, давай без поспешных выводов! Меня в вас интересует лишь одежда, нынче редко кто ходит в фраке, – взорвался Эдвард, покрывшись румянцем.

– Может, мне стоит всё снять, чтобы вас не смущало?

– Нет, давай без этого, старик. Лучше уж скажи, как тебя звать, что по жизни делаешь.

– Владимир, будем знакомы. Занимаюсь сельским хозяйством, руководитель агрокомплекса "Белая Русь" в прошлом. Сейчас остался с ничем, как и вы все. Перед смертью все равны, и после, видимо, тоже.

– Хорошо, – явно узнавший чуть больше, чем хотелось, Эдвард захотел закончить разговор как можно раньше.

Этот костюм, как и должность: нынче могущество, поныне пустое место, лишь свидетельствующее о управляющих навыках персоны. И всё же, подсознательный страх, осадок капиталистической иерархии в голове даёт о себе знать, даже несмотря на то, что сейчас это всё бессмысленно.

– А вас как звать, скажите хоть, – попросил Владимир у отдаляющегося юноши.

– Я Эдвард. Пока, просто Эдвард.

Старик исчез за рядом деревьев, людей. Слился с окружением? Нет, скорее просто остался позади.

***

Не следя за тем, что впереди, Эд отошёл от основной группы, стоящей и вникающей в речи Себастьяна. То и дело проскакивали громкие как физически, так и в смысловом плане фразы.

– "Мы все в равных условиях!", "Наше единство позволит нам выжить любые невзгоды", "Сдержанность и трезвая голова – залог успеха", – рокер в пародийной манере повторял слово в слово, после каждого слова пропуская сдержанный смешок.

С отдалением голоса стихают: еле слышные, они подобны фоновому шуму, который глушит мелкие звуки, усыпляет бдительность.

Подумавший сыграть за счёт этого зверь – сущий гений, явно сильно желающий свою добычу. Естественно, что смекалка в большинстве случаев поощряется судьбой – и хищник наедается вдоволь, усмиряя голод.

Еле слышимый шелест листвы можно принять за проделки шального ветра – так подумал бы каждый, но не он. Его предельная бдительность – следствие полученных данных, свидетельствующих об огромном количестве окружающих опасностей.

Обернулся ровно тогда, когда надо – опоздай он на ещё одно мгновение, и попрощался бы с головой.

Откинулся назад, прогибаясь под линией удара мощного рыбьего хвоста. Часть длинных, красных локонов не поспела упасть вслед за головой, и были отсечены. Пугала в таком случае не сколько потеря внешней красоты, но то, насколько ровным являлся полученный срез – не каждые профессиональные ножницы способны так же точечно, хирургически ровно рассечь копну волос.

Прогнулся вперёд, возвращая равновесие. Наконец, можно разглядеть нападающего, пока тот не двигается в своём прежнем, бешеном темпе.

Рослый, без особой мускулатуры. Рваные джинсы на его ногах больше походят на лохмотья, а белая футболка настолько крупная, что даже не весит, но развевается на ветру, уподобившись парусу шхуны в шторм.

На лицо молодой, болезненно бледный. Едва ли можно сказать, откуда он родом – ясно только, что европейские крови в нём есть.

Из нечеловеческого – редкие проблески серой шкуры по всему телу, плавник на спине. Ну и, разумеется, хвост – произрастающий как продолжение хребта, он достигает длины в пару метров. Толщина у основания в сантиметров двадцать, далее равномерно утончается вплоть до половины изначальной. Форма хвостового плавника слегка напоминает полумесяц, за одним различием в размерах сторон. Ещё и с внешней стороны тот покрыт странного рода пластинами, которые, видимо, являются причиной столь выдающихся режущих качеств конечности.

Враг стоит на месте, ожидая дальнейших действий. Не утаился в тенях, нет – ему наплевать, он встал прямо туда, куда падает свет. Говорит о самоуверенности, причем не беспочвенной – вокруг деревья, естественно суженное пространство, где ловкость и прыть становятся лучшим оружием.

В мгновение, когда всё остановилось, Эдвард решил воззвать к сознанию перед ним стоящего:

– Эй, я тебе чего сделал? Усмири пыл, пацан!

В ответ послышалось лишь тяжёлое дыхание, вперемешку с звуком текущей пены у рта. Взор бешеного всё не отрывался от рыжего – можно сказать, он сверлил его взглядом усерднее любого другого.

В этот миг мир остановился, и даже ветер стих. Двое готовых к битве стоят, дожидаясь призыва к оружию.

Эдвард чётко осознавал собственное состояние – только встал на ноги, и даже не подкрепившийся, он явно не представляет конкуренцию мальчику-монстру – причиной того, почему он ещё жив, является чистая удача. В следующий раз на неё полагаться не получится.

И всё же, почему-то уверенность в себе льется через край, душа так и жаждет схлестнуться в поединке.

Поэтому, когда тварь внезапно развернулась и побежала глубже в лес, Эдвард без особых раздумий бросился вслед, с четкой установкой догнать.

Хвост мешает в беге – смещает центр тяжести с ног, служит лишним грузом. Такого недостатка у простого человека не было. По этой причине догнать цель особого труда не составило – зато, повалить на землю стало сложнее. Происходило это следующим образом:

Как и любой другой преследующий, Эд, едва нагнав, бросился вперёд, дабы своим весом свалить с ног. По неизвестной причине, не поворачивая головы, убегающий заметил падающего, и укрылся от него за хвостом. Последний ухватился за середину хвоста, и, проехавшись с пару метров по земле, встал таки на ноги, и стал тянуть рыбного мальчишку назад.

Тот, как и подобало рыбе на суше, всячески дрыгался, кидался из стороны в сторону, виляя хвостом. Эдвард же, будучи потомком ирландских рыбаков, железной хваткой держал свою добычу, и, в конечном итоге, таки уложил на землю, заломав ему руки за спину, да хвост придавив ногой.

– Ну ты и проблемный, пацан. Я уж думал прощаться с жизнью, пока не увидел как ты дал деру, – с чувством облегчения, Эд смахнул пот со лба.

Расслабленный, он думал проанализировать собственное положение. На данный момент, он с парой порезов на теле, и сильной усталостью. Вынужденный сдерживать бешенное чудище своими силами, без возможности сдвинуться с места – время играло против него, испытывая выносливость. Еще и помощи просить не от кого: в порывах страсти двое бежали абы куда, потому теперь их можно считать потерянными в лесу.

– Сейчас лучшее время, чтобы стать нормальным, слышишь? Это ты ведь тот псих убийца? – то и дело он обращается, к еле слышимым отголоскам сознания, затерянного посреди первобытного бешенства.

– Аргх, – стуча зубами, огрызался тот. Надежды свет стремительно рассеивается, стоит ему встретиться о жестокую реальность, где слов магия бессильна. Эдварду только и оставалось молча удерживать его, думая о своём. 

– Не так уж мы и различаемся. Чую я, меня тоже ведёт дорога ярости, – подметил рыжий, – разница то небольшая. Тебя поглотило, меня нет.

– Думаешь, когда и тебя подведёт. А, белый мечник? – послышалось из чащи лесной. За деревом, притаившись незаметно, стоял Владимир. 

Удивлённый таким внезапным появлением, замер. Не двинуться ни на шаг, а ведь так хочется – кровь в жилах заиграла, и боль в теле таинственным образом исчезла. Мысли прояснились, затем появились сомнения. До чего нужно быть спокойным и уверенным в себе, чтобы наблюдать за всем со стороны, и ни разу не задуматься о том, что всё может пойти не по лучшему сценарию? Инертный, беспристрастный – таким Влад теперь выглядел с высоты осознания Эда. Всё могло быть иначе, протяни он руку помощи.

Эмоции сменялись с небывалой скоростью, мысли растворялись в душевных порывах.

– Пока я уверен в своём контроле над собой. И когда это я для тебя стал белым мечником?

– Я увидел татуировку меча на твоём теле, вот и кличу так. Что-то не так?

– Не знаю даже, – замешкался, и толком не знал, чего же сказать. Стоит ли делиться иными деталями с другими членами группы, или это приведёт к худшему исходу?

 Эдвард не неуклюжий мальчишка с хвостом, его меч кажется куда более угрожающей силой, потеря контроля над которой обернется большей катастрофой, нежели просто смерть пары-тройки зевак. Опасаясь худшего, решил не раскрывать деталей.

– Вот и славно, мой друг. Теперь, давайте не медля ни секунды доставим вашу добычу к остальным, – говоря о добыче, Влад усердно сверлил глазами хвостатую тварь.

– Постой, – Эдвард всё также не был уверен, что-то не давало ему покоя.

Тревога, поселившаяся в душе, мешала рациональному мышлению, держала в узде безрассудные идеи.

– Что-то не так?

– Да. Мне очень интересно, как ты вообще тут оказался?

– Ох, я просто так же как и вы, не был заинтересован в речах уважаемого Райта. Вот и решил походить за вами, чтобы позже составить компанию.

– Нет, я про другое. Всё это время, старик, ты мне и помочь не решился. Зачем стоять в стороне, коли можно подсобить?

– Я был уверен в тебе. Как никак, ты пробудил силы.

– Что?

Ошеломлённый. Нет, не так. Поражённый до жути, он не знал, что ещё может знать Владимир. Его идеи зашли за грань между простыми житейскими истинами, выходя на уровень постулатов нового мира. Какие такие силы? Это он про белый меч, или произошло что-то иное?

Если остальные также осведомлены, Эдварду будет тяжко. Страх совершить ужасное потихоньку стал закрадываться в душу. Это страх не перед собой, но перед огромной ответственностью.

– Себастьян Райт объяснил мне в общих чертах, что поменялось в каждом из нас при перерождении. Ох, теперь нас и людьми называть грешно, помилуй боже, – достав серебряный крестик из-под рубахи, русский положил тот между рук, сложенных в молитвенном жесте.

– Людьми называть грешно, говоришь? Кажется, я понял, – только взглянув на монстра под ногами, и соотнося слова, сказанные Владом, Эдвард постиг, – Если я правильно понял, хвост и плавники мальчишки подо мной это та самая пресловутая сила. И прочие приобретенные, нечеловеческие навыки тоже?

– Я не могу в точности сказать, правы ли вы, но спешу признать горькую правду. Вы и Фиумэ Русцелло единственные в лесу, с пробуждённым даром.

– Так вот как его звать. Фиумэ, странное имечко. Азиат?

– Отнюдь. Если я правильно помню, был такой итальянский композитор, Фиумэ Орацио. Думаю, это исчерпывающий ответ. Может, перестанем болтать, пойдём и отнесём молодого в более безопасное место?

– Ага, взял и разбежался. Он сильный, такому старику как ты и такому раненному как я не удастся унести его. Если, конечно, у тебя не завалялось верёвки.

– Веревки нет, увы, – Владимир развёл руками, и, немного погодя, зачем-то снял пиджак, – Зато, есть ненужная ткань, более не имеющая иного смысла, кроме как украшать вялое тело.

Принялись связывать: на удивление, прошло всё гладко. Мальчишка стоял и не рыпался, покуда его руки держали за спиной. А ведь он мог ударом хвоста без особых усилий сбить с ног стоящего за спиной Эдварда. Почему-то не стал.
Привязали руки к телу, и вели к лагерю, держа за хвост. Походит на то, как в средних веках заключенных вели к виселице. 

Люди вокруг косо смотрели на пойманного, подозрительно шептались. Народ из лагеря явно опасался его – это и понятно, кому не будет страшно за собственную шкуру, будь рядом с ним чудище человеческой наружности, не брезгующее насилием как методом решения проблем?

– О, так вот куда ты делся, Эдвард. Ты не ранен, всё в порядке? Что случилось? – пожалуй, один из немногих, чьё настроение не подпортилось, это Райт. Его тон общения не назвать исключительно положительным – он скорее нейтральный, с нотками оптимизма и тонной энергии за пазухой. 

– За исключением парочки ссадин, жить буду. Лучше скажите, что делать с Фиумэ? – будучи братьями по несчастью с ним, британец не мог просто взять, и не беспокоиться о состоянии, благополучии младшего товарища. В некой мере, он ощущал ответственность и за него, ибо кому еще, кроме как не другому монстру, сдерживать того в узде?

– Вы и имя его знаете, как занятно. Я полагаю, твоя заслуга, Влад? 

–  Так и есть. Постарался ввести его в курс дел, чтобы позже легче обошлось, –  отчитался старый. 

– Занятно. В таком случае, давайте немедленно пройдем к палате Норы. Она единственная, кому следует решать судьбу Фиумэ. 

Никто не возразил данному заявлению. Каждому оставалось лишь вверить свои ожидания в руки хрупкой, раненной девушки – оправдает ли она их, или нет? Её воля как жертвы, пожалуй, еще никогда не была так востребована.

***

Едва ли её состояние можно назвать хорошим. Свежие швы на ране сочились кровью, стоит их потревожить. Отсутствие сна по причине ночного дозора лишь ухудшило положение, ослабив и без того дряхлое тело. Она устала, и сон её отрада – где еще, как не во сне, можно забыть заботы, утонуть в фантазиях? 

– Отец, отец, – взвывала девушка во сне, будто в поисках надежной руки помощи крича. 

Укутанная в одеяло, с компрессом на лбу. Температура у неё не сходит –  в такие мгновения сидящая рядом Бьянка, выслушавшая наставления мистера Райта, готовит препарат. Сушеный цитрус и листья тимиама перетираются в ступке с корнями андралиды – местного имбиря, чуть более сладкого и волокнистого. Полученный порошок смешивают с концентрированным отваром коры ивы, добавляют мёда и разогревают на огне. Снадобье пьют горячим, стараясь побороть лихорадку, возникшую на почве ослабления организма. 

– Её состояние улучшалось, пока она не решила встать на дозор – к утру уже ощущала недомогание, но скрывала. Если она будет нагружать себя до того, как выздоровеет, это может привести к тяжелым последствиям. 

–  Док, а что у неё под повязкой на глазу?

–  Отсутствие глаза. Глазное яблоко было разорвано, приносило ей сильную боль, доходящую до частичной потери сознания. Я принял скорейшее решение, оперировал максимально аккуратно. Если будет соблюдать режимное лечение, вскоре тяжкие последствия отступят. 

Ужасающее происшествие как в общем, так и в деталях – убийство троих еще легко воспринимается, но когда человека оставляют на произвол судьбы с глубокой раной, залечить которую в дикой местности являлось чудом. Совершить такое зверство, находясь в здравом уме, пожалуй, невозможно.

– И как я тогда буду в пути, док? – сонно промямлила уже проснувшаяся Нора. На ней не то что лица нет – в её глазу жизни проблеск тухнет. Вставать и оглядываться у нее, видимо, сил нет и подавно.

– Нормально всё. У нас есть ослик Отто, с него груз переложим на людей, и тебя посадим на гордого копытного товарища, – в привычной, прагматичной манере ответил ученый. 

Всё это время в помещении стояли еще двое, молчащих по определенному ряду причин. 

 Эдвард еле сдерживается от того, чтобы упасть бездыханным грузом. Ужас охватил его тело, сковал лучше любых оков. Впервые ему приходится видеть, как человек, к которому он проникся душой, страдает. Еще и косвенно по его вине – не проснись Эд, Нора могла бы прогадать момент, уснуть. 

Второй молчащий – ранее буйный, ныне затихший Фиумэ. Его дикая натура, едва завидев знакомое лицо, которое ему довелось поранить, усмирилась. Нет, не отступила в владении сознанием – но затихла в ожидании чего-то.

Она поднялась, дабы потянуться. Когда её глаз зацепился за итальянского мальчишку, душа замерла. Смешанные чувства – Норе его жалко, но и боль от раны свежая. 

– Фиумэ, ты...

Всеми забытый Влад, стоящий поодаль, сжал рыбий хвост покрепче, дабы тот, в случае чего, ни на кого не напрыгнул. 

 Правда, ему стоило бы сдерживать другого. На мгновение все потеряли бдительность, ведь Нора, вопреки слабости в теле, спрыгнула и повисла на шее рыбного мальчонка, крепко сжимая его в объятиях. 

– Твоей вины нет. Хватит винить себя, дурашка. 

Дрожащий голосок прошептал пару слов на ухо. Тепло, исходящее от фраз, пришедших с глубин души растопило бушующие льды. Фиумэ упал на колени, и, громко всхлипывая, обнял её в ответ. 

– Я один ничего не понимаю? – нарушая настроение мгновения, топорно спросил Эдвард. 

– Позволь поведать тебе историю, – ответила Бьянка, сидящая с краю, – Мы не всегда были под крылом Себастьяна Райта. Мы благодарны ему в высшей мере лишь потому, что до этого нам довелось переживать не лучшие времена.

 Тайна, окутавшая инцидент смерти трёх перерожденных, наконец развеется, подобно утреннему туману, нависшему над речной долиной.