25 глава
Когда я открыл глаза, мне показалось, что я был мёртв. Всё вокруг было слишком тихо. Никаких звуков битвы, никакого шума леса — только звенящая тишина. Мельница была залита тусклым светом рассвета, сквозь дыры в стенах проникали первые лучи.
Я поднялся, чувствуя, как боль возвращается. Тяжело дыша, я взглянул на свои раны. Кожа вокруг пулевых отверстий начала срастаться, но пули внутри меня причиняли невыносимый дискомфорт.
Я повернул голову к Герту: его лицо оставалось таким же бледным, как у мертвеца. Глаза были закрыты, дыхания не слышно. Но вдруг я почувствовал что-то — слабое, едва уловимое биение. Я затаил дыхание, снова склонившись над ним. Да, это был невыразимо редкий, но ощутимый толчок сердца.
— Герт, ты... ты держись... я тебя не брошу, — произнес я приглушенно, ощущая, как к горлу подкатывает ком.
Я прикрыл глаза, обессиленный, но с новой надеждой. Ему нужно было время.
Безмолвие мельницы нарушалось скрипом досок под моим весом и редкими звуки ветра за стенами. Я сидел, прислонившись к деревянной стене, время от времени бросая взгляд на Герта. Его состояние оставалось без изменений. Сердцебиение то исчезало, то снова появлялось, едва уловимое.
Вдруг я почувствовал движение. Лёгкий шорох, почти неразличимый, но мои вампирские чувства уловили его. В углу мельницы что-то мелькнуло. Я напрягся, силясь различить в сумраке силуэт.
— Это я, — раздался тихий голос.
Я узнал его сразу. Из тени вышел Фридрих, осторожный, но не напуганный. Его рюкзак был закинут на одно плечо, лицо оставалось сосредоточенным, но в глазах читалась забота.
— Ты... что ты здесь делаешь? — прохрипел я, не веря своим глазам.
Фридрих остановился на безопасном расстоянии, будто подумал, что я могу броситься на него от истощения и голода.
— Нас могут принять за дезертиров, — ответил он, не повышая голоса. — Но я хотел знать, живы ли вы.
Он подошёл ближе и, опустив рюкзак на пол, начал рыться в нём.
— Вот, держи. Это тебе пригодится, — он достал несколько пробирок с кровью, и мой взгляд тут же приклеился к ним.
Кровь. Настоящая, человеческая. Слюна собралась во рту, пока я смотрел, как он раскручивает крышку и протягивает одну мне.
— Выпей, пока не свалился.
Я взял пробирку, пытаясь сохранить видимость контроля, но как только она оказалась в моих руках, я выхлебал её содержимое в несколько глотков. Густая красная жидкость текла по горлу, наполняя меня жизнью. Сила начала возвращаться, пусть и медленно.
— Спасибо, — выдохнул я, ощущая, как пульсирующая боль в теле становится едва слабее.
Фридрих уже выкладывал из рюкзака медицинские инструменты.
— Посмотрим, что можно сделать с твоими ранами. А заодно и с ним, — он кивнул на Герта.
— Фридрих, — начал я, пока он осматривал мои ранения, — его подстрелили. Я... я укусил его.
Руки Фридриха остановились.
— Ты что?
— Укусил его. Он умирал. У него не было шансов. Я подумал, что... может, так он выживет.
Фридрих задумался, продолжив работать с моими ранами.
— Это было рискованно, конечно, но Герт всё равно был бы трупом, — пробормотал он. — Давай закончим с тобой, а потом разберёмся с ним.
Фридрих достал скальпель, приблизившись ко мне. Я наблюдал за его действиями, словно через плотный туман боли и усталости.
— Потерпи, это будет больно, — предупредил он, пока подносил к моему боку небольшой скальпель.
— Угу, — лишь выдавил я, набрав в лёгкие побольше воздуха.
Лезвие погрузилось в плоть, и я невольно зашипел, пальцы скребли по деревянному полу, оставляя следы в пыли. Боль была такой яркой, что казалось, она прожигает не только тело, но и разум.
— Не двигайся, — строго сказал Фридрих, сдавив моё плечо, чтобы удержать меня.
Он работал быстро и решительно, но этого не хватало, чтобы заглушить резкую, режущую боль, которая подкашивала меня. Я чувствовал, как он нащупывает пулю, его пальцы на миг остановились. Затем скальпель двинулся глубже.
— Чёрт, она застряла, — пробормотал Фридрих, вытаскивая из рюкзака маленький пинцет. — Уже начало всё срастаться.
Каждое движение инструмента отдавало огнём в моём теле. Мне приходилось прикусывать губу, чтобы не застонать. Вкус собственной крови смешивался с металлическим привкусом боли.
— Дыши ровно, — напомнил он, вытаскивая пулю.
Когда наконец раздался характерный звук металла, извлечённого из плоти, я чуть не рухнул на пол. Фридрих поднял окровавленный кусок свинца, бросил его на тряпку, а затем склонился к следующей ране.
— Готов? — спросил он, хотя ответ был очевиден.Я лишь кивнул.
Второй разрез оказался ещё хуже. Боль вспыхнула так остро, что перед глазами всё на миг потемнело.
— Ещё немного, — Фридрих вытер лоб рукавом, его голос звучал сконцентрировано.
Он снова погрузил пинцет в рану, сканируя ткань в поисках пули. Я чувствовал, как его движения раздвигают мышечные волокна, каждый толчок инструмента отзывался где-то в самом сердце.
— Давай быстрее, — бормотал я, но мои слова больше напоминали стон.
— Просто дыши, черт возьми, — огрызнулся он, не отрываясь от работы.
Наконец он вытащил вторую пулю, бросив её рядом с первой. Кровь всё ещё текла из раны, но постепенно её поток замедлялся.
— Даже зашивать не надо, — заявил Фридрих, промокнув кровь тряпкой. — Ты уже начинаешь затягиваться.
Он подал мне ещё одну пробирку с кровью. Я едва ли мог удерживать её в руке, но сделал несколько глотков, ощущая, как жизнь медленно возвращается.
— Всё, — сказал он, откинувшись назад. — Если ещё раз нарвёшься на пули, считай, я просто оставлю тебя валяться.
Фридрих присел рядом с Гертом, внимательно осматривая его.
— Кажется, у тебя получилось, — пробормотал он, наклоняясь ближе. — Я слышу редкие удары сердца. Укус на шее... заживает.
— Значит, он проснется? — спросил я, боясь поверить.
Фридрих замолчал, прижимая ухо к груди Герта.
— Возможно. Но пулю из его груди надо вытащить. Она мешает ему.
Я закрыл глаза, чувствуя, как что-то тяжёлое спадает с плеч. В то же время я понимал, что это не гарантия, что Герт мог выдержать.
Фридрих, заметив мои сомнения, похлопал меня по плечу.
— Ты сделал всё, что мог. Мы попытаемся.
Вытирая лезвие скальпеля, мужчина наклонился ближе, внимательно разглядывая место, где пуля вошла глубоко в плоть. Вид крови, смешанной с копотью, ударил мне в нос, но я заставил себя не отворачиваться. Лезвие скользнуло по коже Герта, и на мгновение мне показалось, что я чувствую эту боль за него. Рана была грязной, и Фридрих работал предельно аккуратно, чтобы не повредить внутренние органы.
— Она глубоко сидит, — заметил он. — Но не так уж и плохо, как могло быть.
Я видел, как его пальцы чуть дрожали, когда он вводил пинцет в разрез. На миг он замер, словно прислушиваясь, а затем продолжил. Пинцет щёлкнул, захватив пулю. Когда он начал её вытаскивать, я услышал металлический скрежет, будто пуля сопротивлялась, цепляясь за ткани.
— Вот она... — погруженный в процесс, комментировал мужчина.
С характерным звуком пуля выскользнула из раны, капли крови забрызгали его руку. Фридрих быстро отбросил её на тряпку и принялся за обработку.
— Теперь всё зависит от него, — перевязывая рану, произнес он. — Нам остаётся только ждать.
Мрак мельницы наполнялся звуками: скрип досок под порывами ветра, тяжёлое дыхание Герта, редкое и едва слышное. Фридрих сидел у стены, прищурившись, будто пытался что-то разглядеть за пределами мельницы, а я остался рядом с другом.
— Я думаю, он справится, — сказал Фридрих, не отводя взгляда.
Я не ответил, просто продолжал смотреть на Герта. Его лицо было бледным, почти таким же, как у меня. Это казалось неправильным. Он всегда выглядел уверенным, энергичным, живым, а теперь лежал здесь, будто заглушенный этой войной и моим выбором.
В голове я вспоминал нашу первую встречу. Вспоминал, как вспышка выстрела пронзила меня. Я был на грани смерти, а он, не раздумывая, вытащил меня с поля боя. Вспоминал тот день, когда я раскрыл ему свою тайну. Он узнал, кто я, но не отвернулся. После всего, что он делал для меня, каждый риск, который на себя брал, я не мог позволить ему умереть.