ПРОКЛЯТЬЕ ЛАМИИ [LAMIA'S CURSE]

***

В его жизни было достаточно боли и потерь. Прожив столько веков, он пропускал через себя смерть любимых, отчаяние и разочарования близких, предательства тех, кого по ошибке близко к себе подпустил.

И с каждым годом потребность в ком-то уменьшалась, будто  замедленная съёмка, оставляя бессмертное создание в гордом одиночестве.
Сердце черствело, разум забывал про душевное тепло, такие привычки как помощь ближнему и желание доверять сменялись холодом. И органы покрывались коркой льда, достигая своими морозными обрубками прекрасные небесные глаза. И в конце концов цвет зрачка стал тёмно-синим.

Но даже когда ты думаешь, что все потеряно и тьма никогда не позволит вновь чувствовать, рядом есть те, кто борется за тебя и дорожит. Этим особенным для Адриана был Дилан Риверс. Его смерть сломала многих, включая голубоглазого демона.

Вампир ощутил это скрученное чувство очень сильно, а затем обломок сердца внутри полетел вниз.
Почему-то Адриан никогда не мог и подумать, что его создателя смогут уничтожить. Ещё и так гадко!

Адриан никогда не забывал из какого дна и забвения вытаскивал его Дилан. Будучи еще подростком, он не давал облегчённо выдохнуть матери и отцу хотя бы один раз в день. Адриан взял самые непривычные и забытые качества своих родителей, а в их комбинации вышел буйный, неуправляемый и упертый мальчик.

Первая из семьи Холл погибла мать Адриана, оставляя своих детей и мужа горевать по ней в мире смертных. Элизабет, старшая дочь, всеми силами старалась быть опорой и поддержкой для брата и отца. Сильная юная девушка взяла на себя ответственность и бремя родителя, понимая, что будет непросто.

Но уже тогда Адриан изменился. Уже тогда он перестал удерживать свой характер, подпуская тьму в душу.

***

В очередной раз парень возвращается домой за полночь, в крови и с гематомами на прекрасном теле.

Элизабет и правда стала похожей на погибшую мать, каждый раз дожидаясь сорванца. Первое время девушка чуть не пошла искать брата на темных улицах.
Лиз умоляла остановиться своего брата, прекратить этот беспредел и поберечь отца. Но ему будто было плевать, и Адриан продолжал истязать сестру.

Мальчик и до смерти матери не особо замечал какую-либо отцовскую любовь и ласку по отношению к себе и сестре, а после — так и подавно.

Ничего не помогало: ни мольбы, ни уговоры, ни угрозы. И Лиз пришлось смириться с увлечениями младшего братца. Вот как и сейчас, она молча сидела на кухне, в руках почти дорисованый шедевр, и заженная свеча рядом.
Ее лицо было слегка испачкано в карандаше и пару локонов упало на усталое лицо. Элизабет нашла успокоение в искусстве, вырисовывая небесные и космические тела.

Адриан шумно заходит в дом, не боясь быть застуканым, уже в коридоре можно было рассмотреть его потрепаный вид и разбитые губы. Он привычным расслабленным шагом направляется к сестре, держа полупустую бутылку спиртного. От него несёт перегаром, отчего становится противно, но Лиз уже привыкла.

Адриан садиться рядом, молча и без всяких слов. Девушка поднимает взгляд, а сердце, как и всегда, отбивает чечётку, не зная, что увидит хозяйка на этот раз.

Ее органы замирают, брови приподнимаются вверх уголками, в глазах страх и боль. Тонкие пальцы еле успевают опустить карандаш и бумагу на стол, чтобы после с опаской дотронуться до избитого лица напротив.
Взгляд проходится по всему парню, замечая кровавые пятна на хлопковой рубахе.

Элизабет тяжко выдыхает, показывая полное сожаление на своем лице. Адриан все эти пару минут не сводил своих синих глаз с сестры, крепче сжимая бутылку. В его сердце также бушевало цунами: он безумно запутался.

— Это не моя кровь, не волнуйся. — решился заговорить Холл младший, хрипя баритоном.

Лиз ничего не отвечала, продолжая буравить его персону тяжёлыми карими водоворотами. Губы сомкнулись в одну линию, тело разрывалось от желания закричать: она понимала, что бессильна и потому очень сильно злилась. На себя, в первую очередь.

— Ну не смотри так, Бет. Я живой и дома, по мне так это достижение для наших дней! — его речь была слегка запутанной и медленной.

Адриан не выдержал и снова сделал глоток. Губы уже не чувствовали жжения от алкоголя, а горло свыклось с дурманом.

Раньше девушка спрашивала братца, голодный ли он. А сейчас сам вопрос даже не звучит в ее голове, Элизабет всегда держит наготове добрую порцию мяса, гарнира с хлебом и овощами. Этот раз не исключение: перед Адрианом уже стоит поздний ужин.

Лиз все также молчит, ещё немного и Адриан выйдет из себя. Он ненавидел осуждения в свой адрес, а особенно, когда и сам знал, что поступает неправильно.

В кромешной темноте улиц за окном, которая подсвечивается слабыми фонарями, можно было затеряться в собственном безумии. Тишина загоняла в угол, прям как и сейчас. Были слышны лишь постукивания предметов и мебели, мерцание свечи и шорох юбок.

Элизабет поставила перед братом несколько тарелок, и снова вернулась к шкафчикам возле раковины. Адриан проследил за ней пьяным взглядом, пока в нос забирались вкуснейшие запахи съестного. Аппетит просыпался в его желудке, начиная сжиматься.

Девушка вернулась за свое место с маленькой коробочкой, в которой она всегда держала все необходимое для оказания первой помощи. Адриан успел уже запихнуть в себя несколько кусков мяса.

И даже будучи таким сорвиголовой и грубияном, в Адриане сохранялась эта особенная аристократическая изюминка. Она раскрывалась в том, как он держит ложку, как жуёт пишу, как держит осанку и руки — во всем. Умершая мать старалась научить главным правилам этикета своих детей.

«Держать спину ровно мама нас научила, а вот...как справляться с горем, увы, нет» — подумала Лиз, поправляя ухоженные каштановые волосы. Она смотрела на родного брата, впитывая каждую царапинку и синяк взглядом. Она делала это так, будто могла забрать хотя бы эту малую боль себе.

— Не смотри так, — пробурчал парень, после того как успел прожевать непомерное количество еды во рту. — Ты меня не загипнотизируешь.

Он пытался шутить, всегда так делал, чтобы разбавить обстановку. Но его сестре было не до шуток, и в миг силы не выдержали — пару слезинок ошпарили левую щеку.

Адриан благополучно опустошил всю посуду, тут же запивая стаканом воды. И вдруг застыл: сестра, его старшая сестра, безмолвно заплакала.

Адриан и сам не осознал, как оказался на коленях перед Лиз, его сердце безжалостно скрутилось: он будто ощутил ее боль и переживания вдвойне.

— Не плачь, Бет. Не плачь... — он осторожно стал утирать медвежьей рукой горькие капли.

— Прекрати это все, Адриан. Остановись, прошу, — почти шептала в ответ Лиз.

Его широкие ладони и ее тоненькие, почти прозрачные, пальчики сплелись вместе. Голова мальчишки, — мальчишки, не взрослого парня! — упала на ее ноги, разрывая их ручной замок и обнимая сестру ими же.

Лиз не могла больше сдерживать и на секунду слезы, поглаживая брата по голове. Их души так устали, постоянно находясь в борьбе с самими собой. И в данный момент брат и сестра чувствовали соединение своих материй как никогда.

— Я не знаю, чтобы делал без тебя. Ради тебя, Белька, я живу, — внезапное признание Адриана будоражило девушку до матушек. — Ты всегда рядом.

Она была поражена в самое сердце, внезапно ощутив тонкий чувственный момент: это точно было признание брата в любви. Адриан никогда прежде, даже на кроху, не вкладывал в слова столько значения!

И потому Элизабет очень тихо, чтобы не спугнуть, произносит в ответ:

— Я тебя тоже.

***

Адриан не по своей воле возродил в голове давние моменты нелегкого существования.

Это все Хлоя.

Хлоя виновата в том, что вампир не может так уверенно контролировать себя. Она что-то включила в нем, будто нажала на огромную красную кнопку, которая привлекала каждого гостя в жизни демона и никто не смел права ее трогать. А Хлоя тронула.

Думаете, в какой момент? Да вот, почти с первой их встречи, и последней каплей стали слова этой бунтующей особы. И вампир отчётливо помнил ее обжигающие фразы: "Спасибо за честность..."

Адриан тогда остался в тени до момента, пока девушка не уснула. Время от ожидания тянулось непомерно долго и мужчине было о чем порассуждать. Как же давно Адриан Холл не копался в собственной голове и чувствах!

— Твое внушение не подействовало тогда, — она прикрыла веки, желая закончить. — Для меня все произошло по-настоящему.

Вампир все прокручивал и прокручивал сказанное Хлоей и не мог поверить: как внушение не подействовало? Значит, мисс Колючая брюнетка все это время либо притворялась, что исключено, либо...и в самом деле что-то почувствовала к нему.

«Дилан меня бы прибил, если бы был жив!..» — думал Адриан, и в тот момент, как он осознал, что падает в непонятный омут всем естеством, его главный орган в груди остановился.

Всего на мгновение, и затем мощно ударил изнутри, подтверждая свое присутвие. Сердце теперь стучало как-то иначе: кротко, непривычно, будто забыло, как это правильно делать.

Но дело было в самом мужчине, которого пронзило то, отчего он так давно бежит и прячется. То, что демон так часто убивал в себе, боясь стать уязвимым.

Хлоя нравилась Адриану. Даже очень, даже сильнее, чем просто нравилась.

Мужчина был по-настоящему в шоке и полном смятении, не зная, что с этим знанием делать дальше. Вампир так и не решил ничего окончательно, спихнув все на привязанность к ее отцу и клятве о защите. Только из-за этого демон ощущает столь сильное притяжение к девчонке.

И с такими мыслями Адриан начинает новую рабочую неделю. Когда вампир замечает Хлою в школе, у него прерывается дыхание и самое опасное существо на планете вдруг занервничало. Безумство, но так и есть!

Вот он смотрит на Хлою: такую поникшую и отстраненную, она шагает по коридору без всяких эмоций на лице и с поднятой головой. Она будто доказывала самой себе, что не нуждается в ком-то и справится со всем сама, хоть и погибала внутри.

И ведь этим от части бунтующая девушка зацепила Адриана: своей отчаянностью и бесстрашием. Зацепила, потому что Хлоя Риверс борется с самой собой также страстно, как и Адриан Холл.

Понедельник выдался необычным с самого утра, странное чувство чего-то необъяснимого и темного терзало Адриана Холла. Он был мрачнее обычного, даже забыл выпить утреннюю дозу крови.
И зайдя в свою аудиторию, видимо, не зря переживал: парты и стулья были не на своих местах, вся мебель будто подверглась урагану, который переставил все по своему.

Резкий запах крови ударил в нос, а стекающие алые капли пробудили голод. Вампир в бешенстве за долю секунды находит источник розжига животной ярости, которую мужчина тут же подавляет в себе.

На огромной доске болотного цвета красным оттенком с помощью разводов выведено отвратительное слово: "ПРЕДАТЕЛЬ".

Адриан сначала колеблется, не делая и шага ближе. Он жадно и с долей отстраненности рассматривает каждый миллиметр нарисованного обвинения.

Вампир уверен на все сто процентов, что послание адресовано для него. Ошибки быть не может. Совпадений не существует, а потому вряд-ли кто-то случайно перепутал класс и выбрал именно алую жидкость для своей "шалости".

Чей-то вздох. Затем лёгкий, почти незаметный стук сердца. Адриан молниеносно оказывается возле учительского стола, впадая в неописуемый шок. Он ожидал увидеть кого угодно, но никак не Кейт Христову, чьи руки были изрезаны до мяса множественными порезами. 

Ледяной взгляд перемещается на кухонный нож возле девушки: он весь в застывших и свежих кляксах крови. Нетрудно было понять, кто именно вывел заветные буквы на доске. Вопрос в другом: зачем.

— Боже мой, Кейт, — мужчина не находил слов. — Во что ты вляпалась?

Адриан снова переводит свои льдины на Христову, которая, казалось, и вовсе мертва. Но вампирский слух различает нотки жизни в хрупком теле и блондинка медленно открывает глаза.

Ее пробуждение было спокойным до того момента, пока она сама не увидела окровавленные запястья. Кейт захлестнули паника и страх, вырываясь из горла сбитым дыханием и хрипом. Лицо исказилось, она даже не дышала, а только старалась не задохнуться и втягивала в себя кислород раз за разом.

Раскрытые до невозможности глаза и этот...потерянный взгляд запечатлелись в памяти Адриана надолго. Вампир и сам когда-то оказался в таком положении, и рядом всегда был Дилан. Это было так давно, но для бессмертного создания нет временного ощущения, потому Холл помнил эти события, будто все произошло вчера.

«Дилан никогда меня не осуждал. И не бросал меня в беде...оставался до последнего, переживая боль со мной» — думал вампир, пока Кейт сходила с ума.

Молодая вампирша даже не пыталась как-либо взять себя в руки: просто не получалось. Эмоции захлёстывали, она буквально тонула в них и самой спастись не получалось — слишком тягучее месиво. Нужен кто-то. Кто-то, кто подаст руку помощи.

— Я...я схожу с ума?.. — будто в пустоту шепчет высохшими губами Кейт. Горло шкребет изнутри, говорить удается с трудом.

Ее зеленющие глаза сверкают от слез и неминуемого ужаса. Она понимает, что сделала, но ни на йоту не имеет объяснения содеянному. От этого так страшно, так...тяжело.

Девушка вся дрожит, особенно это заметно в ее руках. Она трёт их друг о друга и в миг разрывает контакт, потому как от липкой крови становится мерзко. Испуганные глаза наконец замечают Адриана, слеза одна за другой потекли по щекам.

— Пом...помоги мне. П-прошу, — тихо просила Кейт, став брыкаться в истерике. 

Действовать нужно было быстро, быстрее чем пуля,  вылетающая из пистолета. Адриан долго не размышлял, пусть и сам ощущал себя жутко непривычно: в любой момент могут войти и секрет вампиров станет всеобщим обсуждением, а Совет и подавно заинтересуется их персонами.

Адриан прекрасно знал, как Хлое важна вампирша. У них это называется дружбой, во что мужчина ни черта не верит. Но волей неволей, когда постоянно находишься рядом с определенными личностями, они становятся тебе ближе. И тебе остаётся решить только одно: помочь или наплевать...

— Так, Кейт, ты слышишь меня? Хей, смотри на меня! Смотри на меня!— он грубо берет Христову за лицо и слегка дёргает. — Я сейчас вернусь, а ты постарайся...

Адриан запнулся, не решаяясь на жёсткие фразы, по типу: "Возьми себя в руки" или "Успокойся". Что-то внутри ему не позволило выплюнуть их, и потому мужчина говорит другое:

— Жди меня здесь, Кейт. Ты меня поняла? — ответа не последовало. — Поняла?

Вампир даже прикрикнул слегка, и девушка замотала головой, продолжая лить слезы.

Адриан уже имел план, с которым сможет без лишних глаз вывести девушку из школы и отвести к себе в поместье. Демон посчитал это место — единственным из вполне безопасных. По крайней мере там он сможет спокойно начать разбираться во всем.

Не составило труда выловить одного из учеников в коридоре и внушить ему нажать на сигнализацию. А сам мужчина вернулся в аудиторию, чтобы замести все следы крови.

Кейт все также не могла функционировать, пребывая в каком-то трансе. Она будто приклеилась к паркету возле учительского стола, обнимая себя руками. Ее дрожь была заметна с дальнего расстояния — настолько блондинка была не в себе.

За закрытой дверью все ещё трещал сигнал тревоги, были слышны топот и выкрики студентов средней и старшей школ. Некоторые учителя организованно выводили их и громко указывали направления. Адриан времени не терял и спешно мыл доску, убирал капли крови с пола и мебели. Он не скрывал своих способностей, метаясь на сверхъестественной скорости, что у любого бы закружилась голова от таких маневров.

Вскоре стало тихо. Слишком тихо, что это вызывало подозрения и внушало тревогу. Лишь сбитое дыхание и шепот о помощи Кейт выделялся сквозь могильное затишье.

— Иди ко мне, блондиночка. —  пробурчал с серьезным лицом Адриан, беря на руки Кейт.

Мужчина аккуратно обнял все ее тело и ни секунды больше не медлил, выбираясь через черный вход школы. Благодаря природной выносливости, они оказались за мгновение в его машине.

Их одолевал животный голод, и, если бы сейчас рядом пробежался смазливый футболист с маленькой царапинкой, Кейт не смогла бы удержаться от соблазна. Адриан сразу заметил изменения в ее лице, как только истерика стала уходить на второй план.

И кто же мог подумать, что младший из Райтов обнаружит столь неожиданный побег двух вампиров. Ричард не единственный, кто заподозрил неладное во включенной сигнализации, а потому юноша решил притаиться и убедиться в своих догадках. Он не ошибся, видя, как учитель истории уносит Кейт Христову и, похоже, девушка вообще без сознания.

Истинное любопытство охотника не позволило Ричарду уйти просто так, не заглянув в ту самую аудиторию. И натыкается на интересную штуку: окровавленный нож, о котором все благополучно забыли в спешке.

Парень бегло рассматривает весь кабинет своим подозрительным взглядом и чутье не подводит — Ричард принюхивается, прям как учил отец!

«Я чувствую!» — ликовал в мыслях тот, открывая глаза и сводя брови в размышлении. Ричард узнает этот запах из тысячи — запах крови. Мысли усердно толкали на то, что не спроста Адриан уносил на руках, будто безвольный мешок, Кейт.

Именно с той секунды Ричард Райт захотел разобраться в этом сам, без Дастина. Именно тогда парень подумал о том, чтобы все рассказать Хлое и пойти против родного отца, пусть и неосознанно.

***

В таком ритме проходила вся неделя: бешеная и странна, полна отрешённости и размышлений. После того, как Адриан привез Кейт в семейное поместье, проблема в роли Томаса взросла сама по себе.

— Ты снова делаешь из дома мишень! Подставляешь меня и мою жену! — злился охотник, стараясь выражаться как можно спокойнее. Но даже в этой сдержанности было слишком много яда и ярости.

— Никто о ней не знает. Окстись, Томас. — холодно отвечал Адриан, все ещё держа на руках девушку.

Кейт во время их короткого путешествия по Берривиллю успела упасть в беспамятство, давая Адриану возможность сделать все без особого волнения.

— Что с тобой не так? Какого черта ты делаешь?

— Твоя жена хоть раз задумывалась, зачем в таком огромном доме железные двери и почему нельзя спускаться вниз? — все с тем же льдом спрашивал Адриан, явно провоцируя мужчину.

— Щенок, не вынуждай меня применять силу! — пригрозил охотник, Адриан проигнорировал.

Томас следовал за ним до одной из тех комнат с железной дверью. На пару минут их диалог пришлось прервать, чтобы вампир занёс Кейт внутрь и вышел с ключом.

Бряк-бряк — Адриан пару раз повернул замок и дёрнул хорошенько дверь на себя. Она ни разу не поддалась, даже на миллиметр вперёд.

После всех слаженных действий, Адриан все же обращается к отцу:

— Я все тот же беспринципный лжец и грубиян, который не имеет права называться твоим сыном.

Столь внезапная честность смешанная с чистой ненавистью стали для Томаса огромным потрясением. Пусть Адриан сохранял каменное спокойствие и старался показать это всем своим видом, но то, с какой надменностью он произносил каждое слово, заставляло задуматься о другом.

Адриан и сам уже жалел, что снова повелся на поведение Томаса Холла, но сделанного не воротишь. И потому мужчина не посмел и мускулом дрогнуть, выжигая взглядом человека напротив. В своих мыслях вампир вновь и вновь обвиняет в эмоциональности Хлою. Как это по-человечески.

— Что ж, раз тебе больше нечего мне предъявить, — мрачно говорил Адриан. — С вашего позволения, я пойду. У меня ещё много дел.

Вампир оставляет застывшего Томаса, который не мог и слова подобрать для ответа. Адриан почти скрылся с его радаров, как тут замедляет ход и разворачивается.

— Сделай силовое поле, чтобы никто не смог зайти и выйти кроме меня. — От такой наглости глаза Томаса образовали ровные огромные круги, а голова в миг вскипела от ярости. — Ну ты же не хочешь, чтобы Джина обнаружила нашу гостью?

— Ах ты ж!.. — задыхался злостью охотник, приближаясь к Адриану. — Твою, твою гостью! Ты выходишь за все рамки, упырь! Если не заметил, ты давно перестал быть частью этого дома и...семьи!

Томас рвал глотку от воздуха, который вбирал в себя, его тело подрагивало от бурных эмоций и резкого осознания своих же слов. Адриан, казалось, стал мрачнее неба в ночи, холодный взгляд покрылся двойным льдом, но в его душе разразился настоящий пожар.

Слишком много выплюнул из себя охотник, чтобы сильнее насолить сыну. И даже у такого существа, как вампир, что-то скрутилось внутри и вдруг стало непривычно больно. Адриан никогда бы не подумал, что отец сумеет его задеть именно так: сильно и бесповоротно.

И все же...сумел. Ещё и как, что и сам Томас ощутил осколки в органах.

«Он никогда не будет моей семьёй!» — твердил себе Адриан, меняя позу, но почему же тогда сердце напоминало о стольких счастливых моментах из детства?..

— Если ты не заметил, Томас, — сейчас его обращение кольнуло охотника как никогда. — Мы перестали быть какой-либо семьёй после смерти матери, твоей жены!

Адриан начинал взрываться не по своей воле, наступая на мужчину.

— Ты оставил нас с Бет одних! А сам непонятно где и как проживал скудную жизнь гнилого папаши! Бет заменила мне всех, а что сделал ты?! — вампир преобразился, показывая своим видом настоящие эмоции и преследуемый голод. — Ничего. Ничего, отец.

Томас смотрел в кровавые глаза чудовища и боялся до дрожи в коленках. Боялся и винил себя. Вся эта напускная злость и ненависть были лишь отголосками истинных чувств. В какой-то момент, ещё очень давно, Томас Холл не сумел выразить свои мысли и ощущения, решив замкнуться от родных детей. И теперь охотник пожинает плоды.

Адриан больше не мог себя сдерживать, но и причинить вред Томасу также не мог. Всеми силами вампир возвращает себе вид прекрасного голубоглазого мужчины, чей вид внушает грусть в алое сердце.

Демон с пару секунд ещё смотрел на отца, превозмогая желание то ли оторвать тому голову, то ли закричать, и быстрым шагом ушел вниз. Он оставил Томаса один на один с болью прошлого, которое преследует их семью очень давно.

«Я знаю, сын» — только и смог подумать старый охотник, и вдруг решил сделать хоть что-то полезное. Ему хватило минуты, не больше, чтобы произнести заклинание и вознести невидимый барьер.

Опуская руки вниз, Томас даже не заметил подошедшую супругу. На несколько секунд раньше и она бы увидела то, что не стоило.
Джина обняла мужчину сзади и ему вмиг стало тепло, спокойно. Будто белокурая блондинка забирала всю печаль и тягость души, укрывая заботой.

Мужчина кладет свои жилистые руки поверх ее, а следом берет женскую кисть, целуя тыльную сторону. Джена сильнее прижимается к Томасу, не иначе чувствуя боль мужа.

— Вы снова поссорились? — осторожно спросила она.

Мужчина тяжело вздыхает, отвечая дрожащим бархатом:

— С чего ты взяла? Мы просто разговаривали.

— Да ну, Томас, — теперь женщина обошла его и с невозможной чуткостью посмотрела в глаза. — Я вышла из комнаты на ваши крики и... И слышала, как Адриан упоминал свою мать и сестру.

Все та же осторожность, Джина отличалась своей мягкостью и утонченностью. Они женаты больше пяти лет, а секреты мужа до сих пор всплывают в их жизни. Томас сам по себе недоверчивый человек, но с Джиной старался быть честным.

Почти сразу мужчина признался, что был женат. От первого брака остался лишь сын, а дочь погибла. Спустя какое-то время Томас поведал о своих трудных отношениях с Адрианом, но женщина не верила, что все настолько плохо.
Когда вампир появился ещё и на пороге поместья, Джина лично убедилась в преуменьшение супруга.

Она видела, как мучительно-больно было двоим взрослым мужчинам, которые никак не могли найти смирения. И Джина старалась поддержать и Адриана, и Томаса. Но первый не поддавался никаким словам и действиям, оставаясь тем же грубияном.

Томас же слегка отличался, находя в Джине тот яркий свет, которого лишился со смертью первой жены. А со временем, Адриан правда пытался не так остро реагировать на женщину.

— Да, прости. Не хотел тебя впутывать. — мужчина сдался ее доброте, снова беря в охапку тонкие кисти и прижимая к губам.

— Дурачок, ты же знаешь, что я всегда рядом. — она шептала Томасу в сильную грудь, положив на нее голову. — Я люблю тебя. И Адриана тоже.

Томас промолчал, он был из тех, кто не произносил столь глубокие и красивые слова. Но Джине это было не важно.

— Вы — единственное, что осталось у вас. Вы — семья, и так кидаетесь словами, Томас. Я тебе уже говорила, и повторю ещё раз: не упусти момент, шанс помириться с сыном. Иначе судьба накажет вас и отнимет все шансы.

С последними словами Джина приподнимает голову и быстро целует супруга в губы. Она выпутывается из цепких объятий, двигаясь в сторону лестницы.

— Я приготовлю блинчики, жду тебя на кухне. — И ее улыбка озаряет темные коридоры их поместья.