Когда искушение становится работой

Риту и Глеба уволили на следующий день. Еще через день они съехали из квартиры к родителям Глеба. Я узнала об этом из сообщения. Она даже не позвонила мне. Но, наверное, это и к лучшему. Мы обе понимали, что отчасти в этом виновата я. Все бы сложилось иначе будь мои отношения с Олегом проще. О их романе он узнал давно, абсолютно случайно, когда забирал меня из квартиры, но я уговорила его ничего не предпринимать. Теперь он мстил и пытался заставить меня передумать. Наверное, мне стоило пойти к нему и все высказать, но на это у меня просто не было сил. Да и что было ему сказать? То, что он мерзавец, он и так знал. Самое отвратительное то, что похоже ему это нравилось.

Туман окутал весь город.

Пока я готовила завтрак и смотрела сериал в ноутбуке стоя на кухне, мне позвонили из больницы.

- Анна Святова? – раздалось на той стороне.

- Да, все верно, - ответила я, переворачивая в сковородке сырник.

- Это вам из больницы звоня, по поводу анализов. Медсестра. – Мне сразу стало тревожно, и я отложила лопатку. – У вас изменения. Не могли бы вы подъехать сегодня?

- Да, конечно. А ко сколько?

- Успеете к одиннадцати?

- Конечно, - сказала я и положила трубку.

Собиралась я как в бреду. Надела первый попавшийся зеленый свитер и юбку из твида. Через двадцать минут я уже была в кабинете и слушала своего врача, которая начала диалог со слов: «Вы только не нервничайте». А я и не нервничала. Я была в ужасе. Она с поразительно спокойным лицом говорила мне о преждевременных родах и патологиях. Что только сейчас стало понятно, что просто не будет. Все что я поняла, так это то, что они не знают смогу ли я доносить ребенка и выживет ли он потом. Когда я вышла оттуда было такое чувство, что меня перемололи и все мои кости стали как кисель. Я едва добрела до работы, на которой должна была быть уже пол часа назад. Дверь мне открыл Рафаил в окружении псов.

- Лили и Роф ушли без тебя, - сказал он.

Когда его взгляд поднялся к моему лицу он нахмурился.

- Ты какая-то бледная.

- Я, я, - мне было так сложно собраться с мыслями. – Я могу что-то сделать для вас? Раз Роф и Лили ушли, может надо помочь с бумагами или...

- Войди, - оборвал меня мужчина.

И я будто ото сна очнулась. Это было не приглашение, а настоящий приказ. Спорить я не стала. Скинув дубленку, вошла в кабинет и села на диван. Ноги едва меня держали. Один из псов положил голову мне на колени. Я почесала его за ухом.

Рафаил оперся о стол. Я чувствовала, как он осматривает меня, но не смела поднять глаз. Мне казалось, что я сейчас распадусь на куски. Совсем не хотелось, чтобы он видел меня такой.

Комната наполнялась разными звуками.

Собаки поскуливали.

По отливу ходили птицы.

Мы с Рафаилом молчали.

Он безмолвно требовал от меня ответов. Это чувствовалось в его взгляде. В том, как он переставлял ногу за ногу. Как дышал. Я хотела дать их ему, но мне было так больно, плохо и стыдно, что я не могла делиться с кем-то своей беспомощностью. Особенно с ним. С этим воплощением бога. Но в конечном итоге я сдалась.

- Мне сказали, что не знают выживет ли ребенок, - призналась я, поглаживая пса за ухом. – Похоже все что я делаю не имеет смысла.

Рафаил ничего не ответил, и тишина затянулась. Я подняла голову и взглянула на него. Встретилась с его голубыми глазами. На суровом лице образовалась складка меж бровей. Мужчина что-то обдумывал, а потом произнес:

- Я заключал много сделок, - сказал он. – Люди всегда отчаянно желали богатства и власти, любви и знаний. Многие просили сохранить жизнь, другие отнять. Чаще всего такие контракты не имеют смысла и мне не приходилось даже вмешиваться в их жизни. Контракт был для них способом разглядеть то, что лежит у них под носом. Использовать возможность, которая была всегда, но они не осмеливались без поддержки. Когда их отвергали они просили любви, не замечая ее в других. – Мужчина коснулся своих губ и их тронула легкая улыбка. Посмотрел на меня как на глупого ребенка. Со странной теплотой и нежностью. Стало не по себе. – Ты сейчас ведешь себя так же. Отсутствие гарантий не делает шансы на успех равными нулю Анна. Твой ребенок еще жив. Какой у тебя срок?

- Пять месяце, - прошептала я.

- О том и речь. Его рождение вопрос времени, и я тебя уверяю - он родится и проживет прекрасную жизнь.

Я нахмурилась, обдумывая его слова. Наверняка Рафаил таким образом пытался меня подбодрить, но я подумала другом. Видимо он прочел это в моих глазах или я поменялась в лице, но мужчина предостерегающе шагнул ко мне.

- Это не выход, - сказал он.

- Так значит моя мысль верна? – обрадовалась я и вскочила с дивана. – Ты можешь помочь?

- Если ты о контракте...

- Так можешь? – перебила я.

- Да, - кивнул он. – Но это...

- Тогда помоги, - взмолилась я. – Давай заключим проклятую сделку. Я отдам все. Все что ты захочешь. Рафаил, умоляю...

В тот момент была готова на все лишь бы он согласился. Я видела, как он вмешивался в жизни людей и кого-то он спасал, хотя для других сделка становилась началом конца. Но я видела лишь надежду. Реальный шанс на светлое будущее. Гарантии. Каким-то образом, все что прописывалось в контракте становилось реальным.

- Ты не понимаешь, о чем просишь, - сказал Рафаил.

Он попятился, когда я вновь шагнула к нему.

- Понимаю, - не унималась я. – Я знаю о цене. Назови любую. Все сделаю.

- Анна.

- Прошу... - Я почувствовала, как по моим щекам полились слезы. – Рафаил, не отказывай мне.

Эта игра в жизнь окончательно меня сломала. Я готова была умолять его о контракте. Надежда, что у меня появятся какие-то гарантии сияла в моем мозгу так ярко, что затмевала здравый смысл. Я не думала о последствиях, не думала, как именно мне дадут гарантии. В тот момент мне было плевать. Главное, что я могла получить желаемое.

- Ну хочешь я на колени встану, - взмолилась я, и не дожидаясь ответа так и сделала. – Пожалуйста...

Рафаила передёрнуло, и он отошел от меня. По лицу пробежала странная эмоция, стерев маску бесстрастности подчистую. Мне показалось, что это было отвращение, но мне было плевать. Я смотрела на него снизу в верх с надеждой, слышала, как поскуливали собаки, как выл ветер на улице. В былые времена сцена, разыгравшаяся в этой комнате, не показалась бы смешной или глупой, а была привычной для дворцов. Передо мной будто стоял сам король, а я вымаливала у него милостыню.

Мой желудок медленно и болезненно скрутило, когда Рафаил отошел к столу и взял оттуда бумагу.

- Поднимись, - презрительно бросил он. – Не в моих правилах отказывать людям в контракте.

Я медленно встал и подошла к столу. Мужчина уже все дописал и протянул мне бумагу.

- Твой контракт, - сказал он. – Хочешь гарантий жизни твоего сына, так ты их получишь.

- Сына? - пробормотала я.

Тогда я еще не знала пол, а Рафаил уже все знал.

- Подпишешь и дороги назад не будет, - продолжал мужчина. – Платой станет твой род.

- Что? – не поняла я. – Как это мой род?

- Цену заплатит твой ребенок. Он не заведет семью, никогда не жениться и не влюбится. Никогда не познает чувств. Никогда не обзаведется ребенком. Он станет единственным и последним твоим сыном и последним, в ком текла кровь Святовых.

- Но как ты можешь повлиять на это? – удивилась я.

- Не веришь?

О, я бы не поверила, но передо мной предстали лица всех должников. Их слезы. В голове ревела их мольба.

- Верю, - сказала я.

- Тогда решай, стоят ли гарантии жизни. – Рафаил вздохнул и улыбнувшись встал из-за стола. – Знаю, тебе хватит духу не поставить подпись. – Он окинул меня взглядом. - У меня дела в городе так что до вечера в доме никого не будет. Посиди с собаками. А то одни они заскучают. Заодно реши к вечеру, что будешь делать с этим.

Он указал на контракт и вышел. Собаки и я проводили его взглядом. Дверь хлопнула. Стало тихо.

Я пока не знала, как мне поступить, и чтобы подумать побрела в выделенную мне комнату. Собаки пошли следом. Вчетвером мы устроились на мягкой кровати. Я посередине, а они как чёрные исполины вокруг. Надежные как скала. Нежные, как касание матери. Они ровно дышали и то и дело поглядывали на меня с беспокойством. Моя нервозность передалась и им.

Так я пролежала долго. Прошло пару часов, прежде чем я пошевелилась и перевернулась на бок.

Чем старше мы становимся, тем меньше поддаемся соблазном. Так я всегда думала. Отчего-то мне казалось, что изрезанное испытаниями судьбы сердце уже не так падко на искушения. Однако сейчас я всерьез задумывалась о подписании контракта. Было дико осознавать, что каким-то образом это может прервать мой род и по факту я потеряю то, что так старательно пыталась построить. Свою семью. Я уничтожу ее.

Эта мысль сверкнула у меня в голове подобно молнии, и я села в кровати. Собаки тут же подняли головы и с тревогой взглянули на меня.

Я уничтожу свою семью.

Это было то, о чем говорил Роф. Контракты дают то, что ты пожелаешь, но и отнимают соответственно столько же. Я получу семью. Получу сына. Но лишь на время. В глобальном смысле я ее потеряю.

Я взглянула на бумагу в моих руках:

Контракт о гарантии здоровья потомства

Между:

[Анна Святова], именуемый в дальнейшем "Заказчик",

и

[Рафаил Хейлель], именуемый в дальнейшем "Исполнитель".

1. Предмет контракта

Исполнитель гарантирует Заказчику, что сын, рожденный от Заказчицы, будет абсолютно здоров, без наследственных заболеваний и физических отклонений. Взамен Заказчица соглашается на условия, указанные в пункте 2.

2. Условия соглашения

Заказчица обязуется принять на себя полную ответственность за существование договора, в соответствии с которым род ее будет прекращен. Сын, рожденный согласно настоящему контракту, не будет вступать в брак, никогда не влюбится, не сможет иметь детей, будет первым и единственным сыном, тем самым став последним представителем своего рода.

3. Обязанности сторон

Исполнитель обязуется предоставить все необходимые ресурсы и поддержку для обеспечения здоровья сына. Заказчица гарантирует, что ни при каких обстоятельствах не будет пытаться изменить договоренности, касающиеся будущего здоровья и существования ее рода. Также заказчик обязуется через двадцать лет от заключения договора в случае несоблюдения условий выше, передать исполнителю представителей своего рода, появившихся не в рамках контракта.

4. Заключительные положения

Настоящий контракт вступает в силу с момента подписания обеими сторонами и действует до исполнения всех условий.

Подписано:

[Анна Святова] ___________________

[Рафаил Хейлель]_________________

Это и в самом деле было безумием. Я встала с кровати и отложила бумагу. Тяжело плюхнулась в кресло у окна. Туман густым слоем запеленал улицы. Ничего не было видно. Я почувствовала себя хищником, какого видела в Рафаиле и его спутниках. Кто-то за это начинал их ненавидеть, прочие, как я – восхищались, но никто не оставлял их без внимания. В конце концов волки не могут прятаться среди овец слишком долго. В итоге те почуют их. Однако, эти хищники не жаждали меня поглотить. Только этим я и утешалась. Меня подпустили близко. Даже слишком. Приоткрыли завесу жизни, которая для других лишь тайна, для меня превратилась она в набор истин. Внезапно я поняла – они относились ко мне как к равной. Стало душно. В месте с этим меня настигло осознание, что я наделала, бросившись к Рафаилу с мольбой о контракте. Я упала в его глазах. Потому что ни Лили, ни Роф, ни тем более Рафаил никогда бы даже не подумали о том, чтобы сотворить нечто подобное. Никогда бы не поставили подпись. И это меня еще больше убедило, что и мне не стоит.

- Ты удивишься Анна, сколько людей готовы отдать жизнь даже за малый шанс на богатство и власть, - вспомнила я слова Лили. – Человеческий путь – искушение. В этом наша сила. Во тьме, в человеческом страхе, но наше могущество в их надеждах. Они жаждут большего и если ты можешь им это предложить, то они превратятся в безмолвных рабов. Этот город воняет грехом.

На улице зазвенел колокольчик, и я снова взглянула в окно. Из-за тумана было не разглядеть что там происходило и звон стал постепенно удаляться.

Я подвернула под себя ноги и села поудобней. Окинула комнату взглядом. Собаки дремали на кровати. Мои сапоги валялись у входа. «Божественная комедия» все также лежала на столе, где я ее оставила пару дней назад. Когда у меня было время я приходила сюда и постепенно читала. Сегодня был именно такой день. Я взяла книгу и открыла на заломаной странице.

«Чистилище

Песнь первая

Выход из Ада к подножию горы Чистилища

Для лучших вод подъемля парус ныне,

Мой гений вновь стремит свою ладью,

Блуждавшую в столь яростной пучине,

И я второе царство воспою,

Где души обретают очищенье

И к вечному восходят бытию.

Пусть мертвое воскреснет песнопенье,

Святые Музы, — я взываю к вам;

Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье,

Поднявшись вновь, ударит по струнам,

Как встарь, когда Сорок сразила лира

И нанесла им беспощадный срам...»

Я читала о покаянии и искуплении. О душах, что находились в процессе очищения и стремились к божественному свету. О гордецах, учащихся смирению и о завистниках, что познавали радость других. Все здесь страдали, замерев в вечном танце с надеждой добраться до рая. И все были похожи. Человек уникален, но его суть на всех одна. И в каждом я видела себя, как совсем недавно видела себя в тех, кто ставил подписи на контракте. И в конце их грехи искупались страданием, а надежда становилась тем единственным, что могло вывести их к свету.

Книга в моих руках замерла, и я уснула, так и сидя в кресле. Мне чудилось будто я была ребенком. Шла по маковому полю. Бесконечному и алому как закат впереди. Вокруг пели птицы и мне было так спокойно, как никогда прежде.

Вдруг я увидела его — мальчика с яркими глазами, полными нежности. Он подошел ко мне, и в его лице было что-то удивительно знакомое, что заставило моё сердце биться быстрее.

- Ты делаешь всё правильно, — произнес он тихим голосом, как будто знал все мои страхи и сомнения.

Я смотрела на него с недоумением. Тучи вокруг стали сгущаться. Птицы затихли. Мальчик улыбался мне, а я все всматривалась в его лицо. В серые пронзительные глаза, рыжие почти красные волосы. На россыпь веснушек по верх бледной кожи.

Пение птиц усилилось. Смешалось со звуками музыки. Со звоном.

Сон медленно стал рассеиваться и я, вздрогнув открыла глаза. Взглянула окно. На улице уже стемнело. Россыпь звезд украсила черное небо. Туман уполз в недра земли, оставив лишь влажный след на брусчатке. С нижнего этажа доносилась музыка. Что-то классическое. Мелодичное. Похожее на плачь младенце, на исповедь грешника, какую он шепчет стоя на коленях перед священником. Это был Шопен. Рафаил всегда слушал его по вечерам. Однажды даже рассказал, что тот помогает ему расслабиться.

Значит все дома – поняла я. Встала с кресла. Собаки, последовав моему примеру как по команде спрыгнули с кровати. Они все еще были здесь. Со мной. На багровом покрывале белел контракт. Подпись свою я так и не поставила. Я долго мерила его взглядом, прежде чем взять в руки. Понимала, что должна отдать его Рафаилу и сказать, что передумала. Но отчего-то мне было так страшно. Этот мужчина казался мне великим человеком во всех смыслах. Представлялся великаном, а я на его фоне была букашкой. Нет, я не боялась его и не ждала удара как ждет непослушный пес от хозяина. Просто его слова имели вес. Имели значение. И мне было страшно, что я сейчас спущусь, а на его лице будет все то же выражение. Отвращение. Мне казалось, он не сможет понять меня. Не сможет воспринимать, как и прежде, равной. Сейчас я поняла, какую ошибку совершила, попросив контракт. Я поставила себя в один ряд с теми, кого он считал достаточно ничтожными чтобы торговать своей жизнью.

Музыка прервалась и через секунду заиграла вновь. Собаки навострили уши. Нужно было идти.

Как только я приоткрыла дверь псы пулей вылетели из комнаты и устремились вниз по лестнице. Я неспеша пошла следом. Музыка становилась все громче. Идти было все сложнее. У входа в кабинет я замерла не зная, где найти силы чтобы переступить порог. Могла только смотреть на странную, по средневековому мрачную картину, что открылась мне подобно великой тайне.

Лили сидела на диване вальяжно закинув ногу за ногу. Шелк ее платья багровыми реками растекался по полу. На коленях она держала фарфоровое блюдо с гранатом. Его гроздья подобно рубинам сверкали в электрическом свете. Даже ее золотые волосы отражались в них. Она ела неспешно, но жадно. Как лев отрывает кусок плоти от антилопы, так и она надкусывала грозди, подобно этому великому хищнику. Сок тек по ее ладоням, что струи свежей крови. Она была так поглощена поеданием фрукта, что даже не заметила меня.

Первым меня обнаружил Роф игравший на фортепиано. Он прервал мелодию завидя меня. На его лице застыло странное выражение отдаленно напоминающее удовлетворение. Перстни сверкнули, когда он убрал руки от клавиш.

Стоило фортепиано замолчать, как вся атмосфера таинства разрушилась. Лили так и замерла с гранатом в руках. Окинула меня беглым взглядом и чуть улыбнулась, задержавшись на контракте в моих руках. Мне показалось что ее глаза сверкнули красным, и я отвела взгляд. Осмелилась посмотреть на Рафаила.

Он подобно королю восседал на своем импровизированном троне за столом. Расслабленный. В черной рубашке и чашкой кофе в руке. Со взглядом, в котором не отражалось ни грусти, ни радости, ни интереса. Бесстрастен. Мне сразу стало легче, и я осмелилась войти.

- Я принесла контракт, - сказала я и подойдя к столу протянула его Рафаилу. – Подумав, я решила, что не нуждаюсь в ваших услугах.

Усмешка Рафаила подобно ветерку разрезала воздух. Он молча забрал у меня контракт и встав подошел к фортепиано. поджег бумагу от пламени свечей что стояли сверху. Контракт вспыхнул, и Рафаил кинул его в железную урну за столом. Там он и догорел, а мужчина молча вернулся на прежнее место.

- Я принес тебе курицу и яблочный пирог, - сказал он, указав на крафтовый пакет, что стоял в углу его стола. – Решил, что ты голодна.

- Спасибо, - ответила я и слабо улыбнувшись потянулась к пакету.

Рафаил больше ничего не сказал, взглянул на Рофа и тот поняв безмолвный приказ возобновил игру. Я достала контейнер с курицей и сев рядом с Лили принялась есть пластиковой вилкой, которую нашла в пакете. Но не удержалась и попробовала пирог. Он был волшебным. В комнате витал сладковатый аромат выпечки. Для многих тьма имела горький аромат табака или спиртного, для меня же еще с детства она пахла яблочным пирогом.

- Я уже думала, что ошиблась, - шепнула мне Лили откусывая гранат. – Когда Рафаил сказал, что дал тебе контракт, я так удивилась... Неужели я не разглядела в ней овцу? Подумала я.

Я взглянула на Лили, и та улыбнулась мне в ответ.

- Но ты все-таки хищник, - усмехнулась она и отвернулась. – Роф это невыносимо! – крикнула девушка. – Ты можешь играть энергичней? Выть от тоски хочется.

Роф оборвал мелодию и развернулся к нам лицом.

- Тогда иди и играй сама, - зло сказал он. – А точно, ты же не умеешь.

- Зато знаю толк в музыке в отличии от тебя, так что слушай старших.

- Ненамного ты и старше, - фыркнул парень.

- Достаточно, чтобы сказать – играешь ты паршиво.

- Катись в бездну с какой ты и вылезла дьяволица, - бросил он с улыбкой.

- Змей, - усмехнулась Лили.

Роф ударил по клавишам и заиграл другую, более энергичную мелодию.