Потерянная.

Странно было не умереть. Странно дышать, ощущать движение крови под кожей, когда казалось, всё уже сгнило внутри. Полумесяц, бледный и равнодушный, лился холодным светом на мою мертвенно-бледную кожу. Ветер, пахнущий прелью и ночной сыростью, шевелил спутанные пряди волос — как паучьи лапки они ползли по щекам и шее. Я стояла и думала: неужели ещё способна хотеть жить? Желание было жалким, хрупким, как звон разбитого стекла. Но оно теплилось. И этого было достаточно.

Слишком долго я пряталась в этом каменном гробу. Здесь царила тишина — не умиротворяющая, а голодная. Она проникала в трещины на коже, сочилась в кости. Я была её частью. А теперь — чужая. Бежать. Нужно бежать сейчас.

Я встала с узкой постели. Мышцы ныли, будто каждый шаг отдавался эхом из глубины веков. Движения были заторможенными, как у старухи. Опираясь на стены, на старые шкафы, на пустоту, что тянулась за мной, я добралась до комода. Там, среди спрятанных мелочей — мои украшения, монеты, оружие. Всё, что я могла унести из ада. Мыться не стала. Время уходило сквозь пальцы.

Я запаковала вещи в одну, лёгкую сумку. Сердце билось глухо и тяжело. Пахло металлом, сыростью, скисшим вином и фруктами. Как я не замечала раньше, в какой яме жила? Каменные стены были не домом, а пастью. Вампиры захлёбывались в своей жажде. Их кровь — не жизнь, а голод. Их желания — не страсть, а пытка.

Я вышла, как вор, скользнув по теням, пересекла границу охраняемого владения и ушла в лес. Он встретил меня настороженно. Ветви скреблись по плечам, трава шептала под ногами. Воздух был сырой, настоянный на лишайнике и тишине. Я шла молча. Долго. Пока впереди не показались огни портового города.

Там я взяла билет на ближайший корабль. Не спрашивали имени. Лишь плати. Я платила.

К утру оказалась в захолустном поселении, где даже не запоминали лиц. Таверна встретила меня теплом и шумом. Когда я вошла, пространство слегка сжалось. Разговоры смолкли на миг. Треск камина, звон кружек, людская жизнь — я стала её частью. На секунду. Или сделала вид.

Подошла к стойке:
— Комната на ночь.

— Есть ли у вас чем платить, леди? — спросил хозяин, глядя подозрительно.

Я молча положила на стойку пару монет. Этого хватило, чтобы исчезли лишние вопросы.

Попросила зеркало и воды. Укрылась в тесной комнате с низким потолком. Там, глядя в зеркало, увидела: руки в синяках, волосы — как выжатая тряпка, кожа — не светлая, как у эльфов, а серая, с синеватым отливом. Засохшая рана на шее темнела, как метка. Я погрузила лицо в воду. Тело вздрогнуло от холода. Это было почти приятно. Оно, моё тело, слишком долго жило в страхе. А сейчас… расслаблялось. Тихо, неуверенно. Как зверёк, выбравшийся из капкана.

Я переоделась. Чёрная рубашка, тёмные штаны, сапоги на шнуровке. Волосы заколола шпилькой, закрыв уши. Теперь я могла быть кем угодно. Или хотя бы казаться.

Спустилась вниз. Еда звалась сильнее страха. Села в самом тёмном углу. Путники, торговцы, бродяги заняли весь свет и тепло. Я же — растворялась в тени. Местная девушка принесла жареную картошку с дымком. Масло, соль, жар — еда пахла человеческой жизнью. Я ела, вглядываясь в лица. Все они были живыми. Беспечными. Не моими.

Дождь застучал по крыше. За окном всё утонуло в водяной дымке. И вдруг… дверь открылась. Вошёл мужчина. Самый обычный. Не красивый. Не страшный. Обычный. Но тишина задержала дыхание. И взгляд мой — зацепился.

Он обронил пару слов хозяину. Потом — повернулся и направился ко мне. Гул голосов вернулся, но уже не касался нас.

Он остановился у моего стола.

— Вынужден разделить стол с вами. Ужин оплачу за неудобство, — его голос был слишком грубым для обычного человека. Как будто кто-то сломал лёд внутри него.

Я ничего не ответила. Я не знала, почему молчу. Но мне хотелось — остаться тенью. Позволить ему думать, что он решает.

Он опустился напротив, не дождавшись приглашения. Его глаза — серо-аметистовые, глубокие, тёмные — смотрели пристально. Они будто чувствовали боль, но не сострадали. Сердце моё забилось сильнее. Я опустила взгляд, уткнувшись в еду.

Но тревога поднималась. Её нельзя было игнорировать. Меня могут искать. Завтра — уже поздно. Надо уходить ночью. Сейчас. Куда? Я не знала.

Соседний стол шептался:
— Эльфийская делегация… к вампирам… пропавшая принцесса… никто не думал, что она могла быть у них…

— Говорят, сбежала. Один из вампиров с ума сошёл, ищет её, крушит всё на своём пути…

— Настоящая буря. Клан Лир'Анил даже отказался от прямого контакта с короной. Северные начали что-то своё.

У меня сжалось горло. Я едва не задохнулась. Руки дрожали. Мой собеседник молчал, но чувствовал — что-то произошло. Я заставила себя съесть ещё кусок. Бессмысленно.

Он заговорил:
— Никогда не видел эльфов. Кажется, они выглядят не так.

Я резко встала:
— Спасибо за еду. Мне пора.

Я пошла, медленно, но внутри рвалось: беги, беги!

Он схватил меня за запястье. Рука горячая, сильная. Неестественная.

— Вы добились своего. Мне стало любопытно.

— Вас не учили… — я оборвала себя. — Уберите руку.

— Уже не только я любопытен. Весь трактир на вас смотрит. Либо садитесь, либо я иду за вами.

— Даже так? Попробуйте.

Лица за столами искривились в сальных усмешках. Ушла. Медленно. Он пошёл за мной. Вверх, по лестнице. Наступал на пятки.

— Стоп. — Я обернулась. — Ты интересный. Но я не ищу развлечений. Отойди.

— Ты красива. И странная. Хочу знать, кто ты. Что у тебя с вампирами. Ты ведь не совсем эльф, да?

Я смотрела на него долго. Его лицо было спокойно, но в нём пряталась какая-то тень. Понимание? Или опасность?

— Я иду в Гроошдат.

Он прищурился:
— Заброшенное поселение? К Прикосновению Ветра? Там только ветер.

— Я ищу его прикосновение.

— Тогда… нам придётся пройти долгий путь.

— Мне — да. А вы займитесь своими делами.

Его улыбка не дошла до глаз. Но он не возразил.

И всё же, внутри я знала — он не отстанет.

А значит… надо быть готовой.