Глава 69 Крик без звука
Дом был тише обычного.
Лёша вернулся раньше — ему отменили репетицию. Обычно он бы написал Дане, предупредил, что идёт. Но сегодня не стал. Хотел удивить — зайти сзади, обнять, может, принести его любимые сушки с ванилью. Обычное, тёплое. Такое, что напоминало о нормальной жизни.
Он снял кеды у порога и прошёл на кухню. Чайник был включён. Пар валил густой, заволакивая полки, как туман. Но Дани там не было. Лёша прищурился, прислушался. Где-то в ванной текла вода.
Он пошёл туда. Дверь была не заперта.
Лёша толкнул её, и в первую секунду просто застыл.
Даня сидел на полу — на кафеле, голый по пояс, с рукой под горячей водой. Вода лилась из крана почти кипятком — пар поднимался столбом. Кожа на его предплечье была красной, вздувалась. Обжог. Настоящий. Живой. И Даня смотрел на это, как на что-то логичное. Не как на боль. Как на наказание. Или ритуал.
— Даня?.. — голос Лёши сорвался. Он не верил в то, что видит. — Ты что творишь?..
Даня вздрогнул. Он резко обернулся, глаза дёрнулись. Взгляд был не испуганным — нет. Уловкой. Защитой. Беспомощной агрессией.
— Закрой дверь.
— Ты что, охренел?! — голос Лёши повысился. Он бросился вперёд, схватил Даню за руку, дёрнул в сторону — кипяток брызнул по стенам, но Лёша уже отключил кран.
— Ты что делаешь?! Ты больной?! — голос трещал, как стекло. — Ты с ума сошёл?! Что это вообще?..
Даня вырвался, но без силы. Просто сел обратно, упёршись в ванну, словно был куском мыла — гладким, вымытым от чувств.
— Мне надо было... Я не... Просто не чувствовал ничего. И... хотел.
— Хотел чего, Даня?!! — Лёша навис над ним. Сердце било в горло, ладони дрожали. — Хотел расплавить себе кости? Что дальше? Вены? Глаза? Мозг? Ты вообще понимаешь, что с собой делаешь?!
Даня закрыл лицо руками. Он дрожал, но тихо. Внутри. Губы шевелились беззвучно.
— Я не... Это не для тебя... Я не хотел, чтобы ты видел... — выдох почти не был голосом.
— А я видел. — Лёша сел на пол рядом, стиснул зубы. Глаза налились слезами, но не от жалости — от ярости. — Я видел. И теперь не развижу.
Он схватил полотенце, осторожно начал промакивать руку Дани. Тот дёрнулся, но не сопротивлялся.
— Почему, Даня? Почему ты всё ещё не говоришь? Ты рядом, но как будто за стеклом. Ты улыбаешься, но ты не с нами. Я называю тебя Солнцем, а ты себе кожу сжигаешь, как будто внутри только пепел.
Даня молчал.
Молча принимал боль.
Молча принимал заботу.
Молча разрушался.
Лёша посмотрел ему в лицо. И, вдруг, впервые — понял. Не просто догадывался, не предполагал — понял. Даня не делал это из слабости. Не потому что «не выдержал». Он делал это, потому что верил: он заслуживает боль. Потому что когда-то его так убедили. Потому что он стал заложником голоса в голове, который повторял, что он — ошибка. Грязь. Отход.
— Ты не мусор, Даня. — Голос Лёши стал тише, почти шёпотом. — Ты не должен сгорать, чтобы быть чистым.
— А если я уже сгорел?.. — впервые Даня ответил. И в голосе не было истерики. Там была усталость. И крошечная, ломкая надежда, как если бы он не до конца верил, что Лёша ещё рядом.
Лёша ничего не сказал. Он просто сел ближе, обнял Даню за плечи, прижал лоб к его щеке — несмотря на мокрую кожу, пар, шрамы, ожог.
— Если ты сгорел, я найду в пепле тебя. — Он говорил медленно, каждое слово, как гвоздь. — И соберу обратно. Пусть с нуля. Пусть по частям. Пусть руками в кровь. Но я тебя верну. Понял?
Даня не ответил. Но обмяк. Не упал — отдался. На одну секунду перестал держать маску. Не притворился, не боролся — просто позволил кому-то быть рядом.
И в эту секунду Лёша понял: может быть, Даня и правда сгорел. Но пепел — это не конец. Это начало.