Больничная история

- Я долго кричать буду? – в комнату входит высокий парень со светлыми, длинными волосами, уложенными по бокам, и бесцеремонно кидает к моим ногам сумку с продуктами, - что-то ты совсем не гостеприимный, друг мой.

- А просто предупреждать надо, когда приедешь, Денис. – сделал акцент на его имени я, протягивая руки в его сторону. Тот улыбнулся, пожимая мне ладонь и наклоняясь, чтобы приобнять.

- Извини, это просто очень спонтанно получилось, - он сел на мою кровать и вздрогнул, почувствовав когти у своей кожи, - Господи... - театрально схватившись на сердце, он отцепил Лию от безразмерной серой и лёгкой кофты, которая в нынешнюю холодную осень явно не способна греть, - Лия твоя совсем разбушевалась к октябрю, я смотрю? – он уложил её на руках, как младенца, начав чесать пальцем подбородок с довольной рожей.

- Ещё скажи давай, что "я совсем её не воспитываю", - сделав пальцами кавычки в воздухе, я наклонился, чтобы подхватить пакет и отнести его на кухню, - зря колбасу купил, кстати, у меня оставалось ещё! – Денис закатил глаза, встав с кровати и подойдя к моему столу.

- Ты итак худой! – взяв дневник, он бегло рассмотрел незамысловатую тёмно-синюю обложку, по структуре чем-то напоминающую дешёвую кожу, - Влад, а ты чё, в писатели заделался?! – услышав эту фразу, я небрежно бросил принесённый заботливым другом хлеб на стол и побежал назад в комнату. Голова резко начала пульсировать от осознания того факта, что он может это прочитать, - ты чего? – нахмурился Ден, посмотрев на то, как я тяну дрожащую ладонь за вещью в его руках, - паничка [1] опять что ли? Хэй! – он отложил дневник на стол, где он до этого лежал, и подошёл ко мне, схватив за плечи и пытаясь всмотреться в зажмуренные до жёлтых кругов голубые глаза, - Влад, – он пару раз ударил меня по щекам, в надежде на то, что это поможет, - братан, ты меня так не пугай, слышишь? – попробовав ещё пару раз постучать по щекам, он глубоко вздохнул и оглянулся, зачесав рукой мою копну волос, называемую мной "чёлкой", - та-ак... ладно, - он обхватил мои плечи посильнее и аккуратно усадил на кровать, сев напротив на корточки, - открой глаза, смотри на меня. Ты слышишь? – я медленно разлепил веки, что уже далось мне с огромными усилиями, - во-от, и года не прошло. Так... вдох-выдох надо проговаривать или сам дышать можешь? – склонил Денис голову на бок.

- Да успокойся, Господи, нашёл, из чего драму делать, - отмахнулся я, обхватив голову руками и собираясь с мыслями, - просто не очень люблю, когда мои вещи без разрешения трогают. Понимаешь? – я выдавил из себя что-то наподобие улыбки.

- Понимаю, сорян, не подумал, забыл, всё такое, да, - встав с корточек, Денис сунул руку в карман джинсов, - я это... зачем пришёл-то, - достав оттуда свёрнутый в несколько раз лист бумаги, он повертел его в руках, показывая мне, - основная цель моего визита – это вот это. – сунув лист мне в руки, он плюхнулся на игровое кресло, на котором я обычно сижу за столом, отъехав ближе к середине комнаты, несмотря на постеленный на полу ковёр.

- Смутно знакомый листочек... - задумчиво протянул я, с капелькой страха осматривая его, - ...как будто бы я его уже видел, что ли?

- Не отрицаю, кстати, - я поднял взгляд на друга. – Ну, в смысле, что ты его видел. Мы все его видели. – моё сердце пропустило удар, а в лёгких закончился, кажется, весь кислород, будто мне резко дали под дых. Руки ощутимо затряслись вместе с листком в них, а глаза забегали по всему интерьеру и мебели в комнате, пытаясь остановиться хоть на чём-нибудь.

- Ты... ты принёс её завещание? – единственное, что смог выговорить я, чувствуя отдалённо, как чужие руки опустились на мои плечи и сжали их в попытках успокоить.

- Да, я его уже читал, поэтому пришла твоя очередь. Лиза прочтёт через неделю, у неё сейчас учёбы навалом, - Денис поправил одной рукой свисающую на глаза светлую чёлку и опустился ближе к моему лицу, пытаясь заглянуть в глаза, - слушай, Владос, тебе, может, сходить навестить Георгия Михайловича? – он положил руку мне на запястье. – А то в последний раз ты видел его на... ну, её похоронах. – я кивнул, хотя из-за подступающего звона в ушах и понимания, чтó я сейчас прочту, становилось с каждой секундой всё хуже. Сердце стучало всё громче и быстрее, а тремор становился всё сильнее.

- Да... да, я понимаю, - я очень мягко оттолкнул его от себя, дабы не чувствовать пронизывающий взгляд на себе, - я позвоню ему на днях. Обещаю. – дождавшись утвердительного кивка со стороны друга, я поджал губы, закусив от нервов нижнюю, и развернул листик, начав медленно читать, еле шевеля губами:

Не вините себя. Это первое, что хочется вам всем сказать. В этой смерти виноваты не вы, и даже не моя мать, как я всегда думала, а я сама. Нормальный и не больной человек бы просто проигнорировал все эти фразы про вес, которые мне говорили всё время и со всех сторон, верно? Ну вот, я не смогла. Простите. У каждого своя голова на плечах, у каждого свои проблемы, собственное болото, каждый должен уметь решать их сам и просить помощи только в том случае, если станет уже совсем всё плохо.

Я чувствовала себя, как в клетке, всю жизнь, начиная с 7-ми лет, когда бросила заниматься спортом и потолстела на пару килограмм. Тогда мать и начала говорить, что, мол, зря бросила, раз разжирела так быстро и так сильно. Первое время я игнорировала эти выпады в мою сторону, но, после слов одноклассников, что "я толстая" и что "мне нужно срочно сбрасывать с себя жир бегом по лестнице вместо излюбленного лифта", мне стало совсем плохо. Я умерла и морально, и физически. Я пила литрами только одну воду неделями, я не завтракала и не ужинала, иногда даже не обедала. Стрелки на весах показывали всё меньше и меньше, а от одного только упоминания слова "еда" меня уже начинало тошнить и выворачивать наизнанку.

После первого и последнего голодного обморока в школе меня привезли сюда, сразу отдав к Сергеевне, которой я и вывалила в течение всего своего времяпровождения здесь всё это, все тайны, всю свою боль, что я никому не могла рассказать так долго, таив в себе. Она кивала, обнимала меня и говорила, что всё будет хорошо, но в итоге обманула. Мне было очень больно, когда я узнала, кто вколол мне этот грёбанный укол в тот день, после которого у меня начались ещё большие осложнения в плане здоровья. Мне не помогал ни сон, ни таблетки, которыми меня пичкали с самого-самого начала.

Я изначально шугалась даже Лизы, когда увидела её в палате и когда одна из медсестер, которая здесь уже не работает давно, представила мне её, как мою постоянную соседку. Она может вам с лёгкостью подтвердить этот факт. За это время я доверилась вам всем, стала считать вас своими настоящими лучшими друзьями и надеялась, что мы выйдем отсюда все вместе, чтобы потом гулять нашей компанией из четверых человек на свободе, забыв об этой психбольнице, как о страшном сне, но... не сложилось.

Простите, что не сказала вам сразу, Денис и Владик, о том, что скоро меня не станет. Простите, что не смогла победить свою болезнь и уйти вместе с вами оттуда за руки. Простите. Простите. Простите меня. Искренне говорю вам спасибо за то, что были рядом. Спасибо. Вы буквально заменили мне семью, которой, как выяснилось, у меня никогда и не было, раз мать хотела убить меня при встрече и только ради этого названивала мне. Не ждите её на моих похоронах. Да я и сама её не жду, если честно.

Ещё раз огромное спасибо вам.

Считайте это моим завещанием. Завещать мне, правда, нечего, но написать здесь то, что я никогда бы не смогла сказать вам в жизни, можно.

Любите друг друга, не ссорьтесь и пройдите этот путь до конца.

Семь миллиардов голосов, а моего... Моего уже не будет... Да. [2]

С любовью, ваша лучшая подруга, Каролина.

P.s. и Влад, специально выделю лишнюю строчку для тебя на этом отнюдь не бесконечном листе, и скажу то, что не смогла до этого. Я тебя очень сильно люблю. Очень-очень. Ты буквально внедрил в меня жизнь, ты показал мне, что это такое, ты полюбил такую, как я, к которой слово "красота" вообще никак не вяжется! Ты внедрил в мой мир новые краски. Спасибо тебе. Спасибо. Люблю тебя. И прости, что никогда не говорила этого. Ты же знаешь, я трусливая. :)

- Да... - хрипло сказал я, пытаясь сглотнуть ком в горле. Слёзы предательски лились с моих глаз ещё с середины листа, которые я вытирал тыльной стороной дрожащих ладоней, - ...да, я помню, какой ты была трусливой. – не выдержав и тихо всхлипнув, я опустил голову на колени, позволяя себе выпустить эмоции наружу.

Денис, сидя до этого с подогнутыми к животу коленями на моём стуле, тяжело вздохнул и, придвинувшись поближе, обнял меня кольцом своих длинных рук, прижимаясь лбом к моему затылку. Он понимал мои чувства. Он пытался разделить эту боль. Он помнит, что я не плакал на похоронах.

- Всё хорошо, - тихо сказал он, сжав руки на моей спине сильнее, - Влад, ты тоже человек. Ты тоже имеешь право на слёзы, - я кивнул и что-то промычал в ответ. – Хочешь, я с тобой съезжу до Михайловича? Мне не сложно, правда. – медленно подняв заплаканные и красные глаза на друга, я еле заметно мотнул головой.

- У тебя работа. – медленно проговорил я, опуская взгляд на всё ещё дрожащие ладони. Стало стыдно за свои эмоции. За то, что расклеиваюсь тут перед лучшим другом. Да за всё стыдно, если честно.

- Забей, я отпрошусь на день. Только бы тебе было спокойнее ехать туда. – благодарно кивнув, я, больше в эту секунду ни на что не способный, снова опустил голову на коленки.

В новом кабинете моего старого-доброго психиатра, что переехал из нашей психушки, пахло, как всегда, чересчур по-медицински. Окно было нараспашку открыто, несмотря на то, что на улице октябрь месяц, не жарко, а даже холодно, но это вызвало у меня щемящее чувство в груди. Этот человек всё также остаётся со своими не меняющимися с годами привычками. Единственное, что у него меняется в жизни, - это пациенты.

- Сколько лет, сколько зим, да, Владислав? – я улыбнулся, как только увидел его. В своём излюбленном, потёртом, белом и длинном халате, очками с маленькими прямоугольными стёклами для дальнозорких, всё та же причёска с еле как виднеющимися волосами, которые уже медленно, но верно становились седыми, - вешайте вещички и присаживайтесь, чайку попьём.

- А у вас разве нет пациентов сейчас? – решил уточнить я, вешая куртку и понимая, что если и высказываться, то не торопясь и собираясь с мыслями.

- Прямо сейчас нет. К вечеру будут, часов в 6, а сейчас 3. Поэтому смело садитесь! – переглянувшись и пожав плечами, мы уселись на специально придвинутые к его столу стулья, - ну, рассказывайте, зачем пожаловали? – ставя перед нами кружки с уже налитым горячим напитком и вазочку со сладким, спросил он.

- Ну, во-первых, вас повидать очень хотелось, - начал издалека Денис, взяв в руки нагретую температурой чая кружку, - всё-таки вы нам очень даже помогли. Что во время нашего нахождения в психушке, что во время похо... - осёкшись, парень виновато повернулся на меня, - ...рон, – мой психиатр утвердительно кивнул, заметив, с каким лицом на меня уставился друг, - да и просто хотелось, в общем. – попытался перевести тему Ден, но не вышло.

- Лохматов, что это ты такое лицо скрючил после упоминания похорон? – зацепился, как назло, за эту деталь Георгий, - что, для Владислава это является неприятной темой? – Денис кинул на меня взгляд, думая секунд 10 над ответом.

- Как сказать... у него сегодня паничка была резко, я испугался, думал, может, таблетки ему опять назначить, курсы там... - попытался объяснить он, но психиатр остановил его взмахом ладони.

- Так, стоп. Владислав, ты расскажи, твоя же проблема. – Денис, обрадованный тем, что вышел из этого диалога, потянулся за печеньем в вазочке. Я же продолжил гипнотизировать кружку, стоящую на столе передо мной.

- Я... не знаю даже, как вам объяснить. Почувствовал очень сильную боль в голове, головокружение, пот с меня ручьями хлынул... - мужчина утвердительно кивнул, мол, продолжай, не молчи, я слушаю, - ...во-от. Потом еле как почувствовал, что Денис меня схватил за плечи и посадил на кровать, испугавшись, видимо, как бы я в обморок не упал, - Денис кивнул головой, не переставая хрустеть печенькой, - а потом он дал мне завещание К... - я замолчал, снова почувствовав ком в горле. Неприятно.

- Её завещание, я понял, не глупый, - кивнул в который раз Георгий. – Ну, признаки панички на лицо, да. А скажи-ка мне, Владислав, ты как после прекращения регулярного употребления таблеток себя чувствовал первое время? Голова не тревожила? Демон твой не ныл внутри? – неожиданно посыпались вопросы от него. Я наконец поднял взгляд и выпрямился, пытаясь уловить суть вопросов.

- Ну... первое время, то есть неделю, отходил тяжеловато. Ломка была, как от недостатка наркоты, руки тряслись, виски болели на постоянке, а потом... отпустило резко. Мормо не тревожит особо, уснул как будто. Даже перестал разговаривать со мной. – возможно, от обычного человека такое странно было бы слышать, но я и не обычный человек. Даже почти 2 года в психушке не смогли меня изменить. Никак.

- Мгм... скажи мне, а хотел бы ты сам, по своему исключительно собственному желанию, вернуться к употреблению таблеток, которые я тебе выпишу? – я поджал губы, задумывавшись, - если ты размышляешь, то вслух, пожалуйста, как часто было на наших с тобой приёмах. Ну? – он улыбнулся, раскрыв записную книжку, которую в те времена использовал для, как раз-таки, наших приёмов.

- Хорошо-хорошо... ну, с одной стороны, если это как-либо поможет мне при мысли о... ней... кхм, не плакать и не впадать в постоянную апатию по умершему, то хотелось бы, конечно, а с другой стороны... эти таблетки же действуют, как наркота. Ты не можешь без них жить, ты становишься зависимым. Не знаю, честно, как я не умер за ту первую неделю отходняка, - мой голос дрогнул, будто я готов был расплакаться прямо здесь и сейчас, - скажу честно вам, Георгий Михайлович, я даже задумывался о смерти, - Денис поперхнулся уже, по-моему, 3-й печенькой, вытаращив глаза от шока и тут же поспешив запить чаем, дабы не задохнуться, - потому что... ломка так действовала на мой организм? Я просто был в шоке от той боли, что терзала меня и моё тело. Я так хотел принять эти таблетки и одновременно с этим снова обнять её, - одна слеза скатилась по моей щеке тонкой струйкой. - Поэтому... если они помогут мне забыться хоть ненадолго, то, пожалуйста, помогите, – всхлипнув, я утёр рукавом связанного моей мамой тёмно-красного свитера эту чёртову слезу и выдохнул, - простите, просто... тяжело высказываться спустя такое долгое время разлуки. Понимаете сами, наверное? – Георгий Михайлович понимающе кивнул, подойдя ко мне и взъерошив мои волосы рукой.

- Понимаю, Влад, понимаю, - я снова вздрогнул от такого обращения по имени. Как же неожиданно он всегда это делает! – Но, к сожалению, нехотя сообщаю тебе, что те таблетки, которые ты пил, лишь сокращали действия твоей второй личности внутри, усмиряя демона всё сильнее. Благодаря ним, мы вернули твоему второму глазу естественный цвет. Мы, так сказать, убили его, но не твои чувства по поводу смерти Каролины, - меня снова накрыла волна эмоций. И из-за Каролины, и из-за осознания того факта, что никакие таблетки не смогут теперь мне помочь, - поэтому я, к сожалению, ничего не могу сделать. Могу дать тебе два совета: первый, съезди на её могилу на днях, а желательно сегодня, если важного ничего не стоит в планах, а второй – начни вести какой-нибудь дневник, где записываешь свои чувства и эмоции. Думаю, это хоть чуть-чуть поможет тебе вылезти из этой тоски. – Денис аж на стуле подпрыгнул, услышав второй совет.

- Он уже ведёт! – воскликнул он, заставив меня на секунду зажмуриться, - извини, Влад. Так вот. Он уже ведёт! Сегодня буквально видел у него на столе что-то похожее!

- Да? – улыбнулся психиатр. – Тогда, Владислав, уверен, что ты справишься. Если будут какие-то проблемы, то обращайся ко мне. – я кивнул, на долю секунды улыбнувшись.

- Я обязательно дам и вам почитать его. – хмыкнул я, глотнув уже подстывшего чая.

- С нетерпением буду ждать, - кивнул он. – Но мне, уж прости, ради Бога, нужно уточнить последнюю деталь, и больше я тебя с этим сегодня не трогаю, хорошо? – я вопросительно посмотрел на него. – Ты упомянул, что во время ломки задумывался о самоубийстве. Ответь мне на вопрос: Как часто возникали эти мысли и думал ли ты об этом хоть раз сейчас, в нынешнее время? – Денис даже жевать перестал на минутку.

- Это два вопроса, - усмехнулся я, отпивая чай, - ну ладно. Так... если не ошибаюсь, то мысли эти появились на третий день из семи, длились по полчаса там, час, долбили прям мне голову, как молотком, а закончились в конце седьмого дня. Вроде так, да. А сейчас о смерти я не задумываюсь, нет смысла. Действия таблеток отпустили, плюс я осознал и вспомнил, как она... ум... её не стало на моих глазах. – Денис понимающе кивнул, вздохнув. Он тоже это помнит, но пережил гораздо спокойнее и быстрее, нежели я.

- Хорошо. Спасибо, Владислав, - закрыв свою записную книжку и встряхнув затёкшую от писанины руку, он пододвинул сладости поближе, - ешьте-ешьте, не стесняйтесь!

На кладбище, куда мы приехали уже под вечер на машине Дениса, стояла, как и всегда, мрачная атмосфера. Каркали чёрные вороны на ветвях деревьев, взмахивая большими крыльями и улетая с них, могилы вокруг с надписями на надгробиях: "Помним, любим, скорбим!" нагоняли ещё большую тоску на сердце. Не каждый любит подобные места.

- Ого, она даже ещё не особо заросла? – вопрос был, видимо, риторический, потому что я не знал, приезжала ли сюда Лиза или, может быть, мать самой Каролины решилась-таки приехать на могилу к родной дочери, - ты подходи-подходи, что встал-то, как не родной? – Денис обошёл могилу с другой стороны, стряхивая рукой с неё прилипший из-за ветра и вечных дождей мусор в виде сухих листьев с уже голых деревьев, фантиков каких-то, бумажек и так далее. Я медленно, на негнущихся ногах, сел на корточки, всматриваясь в портрет на её надгробии. Всё-таки мы позаботились, позвонили её ещё живым бабушке и дедушке и попросили из архива её матери фото красивое. Конечно, пришлось послушать неплохие такие рыдания в трубку, но получить фото, всё же, удалось.

- Ну привет, Каролин, - начал я, прочистив горло, - вижу, что дела у тебя тут хороши, раз лежишь не заросшая, как многие другие на этом кладбище, - я вздохнул, рассуждая, что ещё сказать, - я, честно говоря, сам бы сюда не смог доехать. Если бы не Денис и Георгий Михайлович, меня бы здесь, возможно, так и не было ни разу больше с твоих похорон, – Денис кинул на меня взгляд, положив на надгробие ладонь и вздохнув, - признаться честно, я так и не оправился после твоей смерти. Девушки у меня так и не появилось, в отличие от Дениса, зато появилась кошка! Она скрашивает моё тухлое, вечное одиночество! Я – кошатник теперь! – светловолосый усмехнулся, поправляя чёлку, - постараюсь приезжать к тебе почаще. Сейчас кажется таким простым сидеть здесь на корточках и говорить с тобой, но как бы не с тобой... я верю, однако, что ты сейчас где-то рядом стоишь и слушаешь эту мою речь. Да, несвязанную и прерываемую моими тяжёлыми вздохами в размышлениях секундных, но речь. Прости меня, родная, что накричал тогда. И не сказал, не сказал-таки, что люблю, - положив руку поверх её портрета, я наклонился ближе и еле слышно прошептал, - услышь. Я тебя люблю. Я. Тебя. Люблю. - Денис подошёл сзади, присев рядом и заведя руку мне за спину, приобнимая и укладывая голову мне на плечо, пару раз кивнув.

- Она гордится тобой. – будто бы в подтверждение этих слов, подул сильный и холодный ветер, заставивший наши чёлки взлететь на воздух и последние листики опасть с деревьев на землю, мокрую и с отпечатками наших ботинок.

Вернулся домой я вымотанный, что морально, что физически. Почесав кошку за ухом, я подошёл к столу и, даже не снимая с себя верхнюю одежду, взял в руку ручку и написал:

[1] Паническая атака – это внезапный приступ сильнейшей и тяжелейшей тревоги, сопровождаемый мучительными ощущениями (слишком частое сердцебиение, сильнейшая головная боль, долгое чувство удушья, головокружение, не кратковременное ощущение нехватки воздуха в организме). Несмотря на довольно-таки страшные и частые временами приступы у многих людей, панические атаки никак не могут привести к смертельным исходам.

[2] Строчка из песни "Смерть" – FACE*. (*признан иноагентом на территории РФ.)