Кукольный Дом

Карисса со стороны услышала, как ее ноздри с шумом втянули пыльный теплый воздух. Пахло старой тканью, бумагой и черным чаем. Ведьму будто с ног до головы окатили горячей водой. По телу разлилась приятная слабость, а перед глазами задвигались разноцветные пятна. Зрение еще не привыкло к тьме. Рядом слышалось чужое дыхание. Она нащупала под рукой шероховатую, но мягкую поверхность бархатного кресла. Под ладонями ткань немного стерлась.

Темноту комнаты прорезала белая вспышка, лишь на секунду осветив длинный овальный стол и сидящих за ним ведьм. На мгновение перед глазами появилось знакомое лицо Фелисити и тут же погрузилось во тьму. Слева послышалось тихое шипение, и загорелся теплый огонек. Доминик зажег шесть больших свечей в массивном подсвечнике и со стуком поставил его на стол.

Теперь ведьма могла в деталях разглядеть всех присутствующих, но остальная часть комнаты тонула в полумраке. Фелисити, сидящая напротив нее, казалась спокойной и даже индифферентной. Она кивнула сестре и обратила взгляд к главе Совета. Кресло рядом с Фел пустовало.

На другом конце стола сгорбилась фигура. Сквозь черную вуаль виднелась болезненно-бледная кожа, в неверном свете пламени казавшаяся зеленоватой. От одного ее вида Кариссу внутренне передернуло, хотя сложно было понять, что именно ее пугает: трясущиеся ли руки, серовато-белые губы за плотной тканью или ощущение устремленных на нее слепых глаз.

Ведьма с облегчением обнаружила, что справа от нее сидит Кендис. Лицо матери потеряло привычное спокойствие. Все черты от пронзительных внимательных глаз и напряженных крыльев орлиного носа до плотно сомкнутых губ выражали готовность хищника в любой момент защищаться или нападать. Взгляд Кендис, взгляд стервятника, кружащего над уставшим путником, внимательно следил за каждым движением Доминика.

В это время маг включал прибор, отдающий металлическим блеском. С удивлением Карисса узнала датчик энергии: пользоваться магией на собраниях Совета запрещалось. Наконец Доминик оторвался от устройства и сел во главе стола, слева от самой ведьмы.

— В первую очередь, прошу прощения за неудобства. Понятия не имею, что происходит со светом в последнее время. Скорее всего электромагнитный расцепитель среагировал на изменение полей, хотя не помню, чтобы колдовал рядом с ним... — он сплел пальцы в замок. — Сегодня мы не будем трогать других ведьм, в том числе Блэйра и Адамс, которые в очередной раз сумели попасться на использовании магии. Но, если их еще раз поймают ликвидаторы, мы не станем защищать их и вынесем приговор согласно законам. У меня абсолютно нет желания сажать их в тюрьму, но мы уже неоднократно пытались донести, что своим небрежным отношением к магии они ставят под удар не только себя, но и Совет, и нашу с вами задачу.

— Нельзя было оставлять их без присмотра на три года, — тихо произнесла Кендис.

— Теперь они в твоих руках, — мягко обошел ее упрек Доминик. — Перейдем к важному? — он обвел пытливым взглядом каждого из четырех присутствующих, убеждаясь, что возражений нет. — Стая оборотней уже начинает устраивать беспорядки по штату. Есть основания полагать, что их конечная цель — физическое уничтожение Правителя. Они хотят, чтобы матриархов стай наделили публичными полномочиями по отношению ко всем оборотням, не только членам стаи. Фактически, они хотят придать матриарху статус должностного лица. Человеческое правительство еще, может быть, и прогнулось бы под их требования, но Правитель категорически против, и в стае уже прозвучали предложения просто избавиться от него. Если Правитель заручится достаточной поддержкой, стая может сдать назад, поэтому Совет должен официально поддержать его.

— Ты в своем уме? — вступила Кендис дежурным тоном, будто этот разговор происходит в сотый раз.

— В чем проблема? — обратилась Карисса к матери, которая слегка удивилась, только заметив ее присутствие.

— Это не в наших интересах, — пояснила она.

— Община черных ведьм давно точит на нас зуб, — перебил ее Доминик. — И, если ты вдруг забыла, когда они напали на нас восемнадцать лет назад, именно Правитель помог нам выжить.

— Именно из-за общины мы и должны поддержать оборотней, — возразила Кендис. — Черные ведьмы на их стороне — это я знаю наверняка. Нам нельзя оказываться по другую сторону баррикад, если мы не хотим повторять историю. Мы должны пойти на что угодно, чтобы сохранить с ними хорошие отношения.

— Хорошие отношения? — всплеснул руками маг. — Да их жрица нас ненавидит! И она с годами не становится адекватнее. Мы никогда не могли и не сможем жить с ними в мире.

— Жрица ненавидит именно тебя, а не Совет, — парировала Кендис. — За те три года, что ты не появлялся на собраниях, мы сумели с ними договориться. Мы можем даже создать союз с черными ведьмами, если поддержим оборотней, переступим через эго и помиримся с ними. На нас это не повлияет. Мы и так боимся их за что-либо наказывать. Дадим полную свободу, разницы не будет.

— Я встречусь с Алессой и выясню, как обстоят дела, — ответил Доминик, и Карисса заметила, как он в очередной раз сглаживает острые углы, на которые ее мать старательно его наталкивает. — Но поддерживать оборотней и их планы по развязыванию межвидового конфликта Совет не будет.

— Разве такие вопросы не должны решаться на федеральном уровне? — спросила Карисса у пустоты где-то за спиной сестры.

— Знаешь, как федералы решают «такие вопросы»? Морем крови и тотальным наблюдением за всеми участниками конфликта на всех уровнях, — ответил маг. — А нам это не нужно. Восстание 2216-го года подавили, казнив пол общины, и Верховный Совет не отставал от нас еще два года после.

Это было единственным, на чем они с Кендис согласились.

— Человеческое правительство, как всегда, до последнего будет закрывать на конфликт глаза, — Доминик задумчиво уставился перед собой, словно пытался собрать полную картину, в первую очередь, для себя. — Орден вампиров поддержит Правителя. И даже если община встанет на сторону стаи, они всего лишь независимые сообщества, их полномочия крайне ограничены. Правитель задавит бунт в зародыше, — он поднял глаза на Кариссу, перевел их на ее мать. — Мы поддержим его.

Кендис фыркнула:

— Это уже не имеет отношения к Совету. Вместо того, чтобы принимать обдуманные решения, ты полагаешься на «старую дружбу» с Правителем, которая и дружбой-то не является, а результатом многолетних манипуляций, — чеканила она стальным голосом, напоминающим звон тяжелой цепи, которую швырнули в колодец.

Карисса поежилась.

— Ты бросил Совет и закрылся в своем разваливающемся замке, чтобы строить из себя страдальца, — цедила она. — Ты ничего не сделал за три года. Ты повесил все на меня. Бросил меня в одиночку разбираться с нашими общими ошибками. А теперь думаешь, что можешь вернуться как ни в чем не бывало и единолично принимать решения? Если бы ты вовремя подписывал проклятые бумажки, Ася была бы жива. Но ты даже не можешь признаться себе в этом, а расплачиваться приходится всем вокруг. Твоя жена, твои друзья умерли из-за тебя, и то же самое произойдет с твоей дочерью, которую ты додумался использовать как шпиона, и то же произойдет с Советом. А я не желаю в этом участвовать.

Кендис встала со своего места, натягивая вторую перчатку на руку. Маг тоже поднялся на ноги.

— Проклятье! Ты не можешь просто так уйти, наплевав на всех ведьм долбанного штата, — возмутился он, проигнорировав все, что она сказала.

— Мы в глубочайшем кризисе, — она прикрыла глаза и заговорила спокойнее. — По твоей вине. И теперь, когда ты вернулся, я прекрасно вижу, что ты не способен с ним справиться.

Карисса не понимала, почему испытывает такую неловкость. Мысли в голове смешались, перепутались, и ей нужна была опора, твердая земля под ногами, чтобы быть уверенной в том, что произойдет через минуту. Она оказалась в непредсказуемой обстановке, в незнакомом месте, не в состоянии оценить даже то, насколько опасно ее положение.

Старуха с трясущимися руками не двигалась и не говорила — Карисса вообще сомневалась, в состоянии ли она понять, что происходит. Фелисити казалась встревоженной, но тоже в обсуждении не участвовала. Из этого ведьма сделала вывод, что судьба Совета волнует только ее маму и Доминика, и те не могут сойтись во мнениях.

— Ты права, — наконец сказал маг, возвращаясь обратно в кресло, — но пока я все еще глава Совета, и последние двадцать пять лет тебя устраивали мои решения.

Кендис закрыла лицо руками.

— Почему я все еще пытаюсь что-то объяснить тебе, — сказала она тихо. — И что ты предлагаешь? У нас целая гора судебных дел, мы должны рассмотреть тысячи запросов на лицензии, Легислатура в очередной раз отменила реформу образования, число подверженных деменции растет с каждым годом в геометрической прогрессии, и я еще молчу о том, что твои ученики с завидной регулярностью попадают за решетку.

— Я думал, все в курсе своих обязанностей. Ты занимаешься рецидивистами и поиском ведьмы, которая заменит Кариссу, я — восстанием и судебными делами. Они висят в человеческом суде, отправят их, как всегда, в последний момент — тогда и буду разбираться. Реформу оставим в покое до конца конфликта. Вопрос снят?

Кендис тяжело вздохнула. Повисла пауза.

— Что ты собираешься делать с общиной черных ведьм? — вернулась она к самой острой теме.

— Зависит от их действий.

— То есть, плана у тебя нет, — констатировала она и заговорила равнодушным тоном, словно окончательно сдалась: — а ведь мы могли бы заключить с ними полноценный союз.

— Взамен на что?

Кендис подняла на него недобрый взгляд:

— Это уже не важно.

***

Огненное солнце клонилось к горизонту, превращая по-зимнему бесцветные облака в красное месиво. Последние лучи заливали небоскребы далекого города. Иссиня-черная тень, продвигаясь по лесной поляне медленно, но неумолимо, заволакивала ее, с каждой минутой становясь все гуще. Она принесла прохладу земле, изможденной рукотворным солнечным светом и жарой. В сухой траве шуршали мелкие грызуны, змеи и насекомые. Можно было различить каждый шорох, будь то пение сверчка или еле уловимый шелест крыльев.

По мере наступления темноты все больше существ собиралось на поляне. Ведьмы и маги тащили на плечах сухую древесину и складывали посреди пустого пространства для огромного костра. Когда самый высокий и крепкий столб был установлен, они принялись укладывать ветки, затем бревна.

Непривычный шум разбудил Алессу, задремавшую от невыносимой духоты на жесткой постели. Плохое предчувствие поднималось от кончиков пальцев мелкими мурашками. Она выглянула в окно. К двери приближались два мага. Девушка резко отодвинула занавеску, отделяющую ее от остального дома. Маме хватило взгляда, чтобы все понять.

Грубый стук сотряс весь дом. Женщина схватила дочь за руку и толкнула в сторону чулана. Задвинулась щеколда. Алесса вслепую пробралась через завал, опрокинув поднос с сухой полынью, и толкнула дверь в сад. Не успела она ступить и шагу, как ее опутали невидимые силки. Кто-то обмотал запястье тонкой цепочкой, и ведьма бессильно обмякла. Маг поволок ее к поляне. Краем глаза она видела, как мама пытается отбиться от других общинников и помочь ей.

Алесса понимала, что сопротивляться бесполезно. Без магии они беспомощны. Пальцы тщетно пытались дотянуться до цепочки — ей лишь сильнее сдавливало кисти.

От вида кострища у ведьмы потемнело в глазах, и губы сами зашептали проклятья. Сердце бешено заколотилось о ребра. Она бросила отчаянный взгляд на мага, с которым росла семнадцать лет, но он оставался холоден. Теперь в ней видели чужака: кто-то рассказал обо всем жрице.

Ее буквально кинули на бревна. Ветки впились в ступни и разодрали кожу. Веревка обмотала запястья вокруг столба. Кожа болезненно натянулась. Губы ведьмы дрогнули и искривились в жалобном, почти детском выражении страха. Мама вырывалась из рук троих магов, не сводя глаз с дочери.

Алесса окликнула ее через всю поляну:

— Мама, все в порядке, — голос подвел ее. — Ты знаешь, что все будет хорошо. Иди домой. Не надо на это смотреть. Уходи.

Она не слушала, лишь с новой силой начала отбиваться. Даже если бы мама сумела побороть трех магов, плотное кольцо ведьм вокруг костра не пропустило бы ее. Алесса от бессилия зарычала.

— Я вернусь к тебе. Ты знаешь это. Успокойся.

Язычок пламени у подножия начал подрагивать и затягивать все больше и больше веток — маг слева от нее шептал заклинание. Алесса в панике отыскала глазами знакомое лицо.

— Отведи ее домой, — сказала она с таким давлением, что старшая сестра впервые в жизни прислушалась.

Девушка начала пробираться сквозь толпу к матери. Алесса почувствовала жар ступнями и закрыла глаза. Она до последнего верила, что спасется: общину что-то отвлечет или ей на помощь придет отец.

Слова заклинания подхватывали другие ведьмы, и гул становился громче. Пламя разрасталось, захватывая большие ветви. Воздух, оранжевый в последних закатных лучах, обжигал горло. Толпа выкрикивала призыв, и огонь вспыхивал, пожирая все, что попадалось ему на пути к цели. Раздался душераздирающий крик — он достиг ее. Птицы взметнулись в почерневшие небеса, звери в испуге понеслись прочь от поляны.

Казалось, весь лес тяжело вздохнул.