Кукольный Дом

Очнулась девушка уже в незнакомом месте, чувствуя мягкую руку на лице. Сквозь пелену перед глазами она увидела пятна темных волос Алессы.

— Ну вот и все, дальше будет легче, — говорила она, поглаживая Вивиан по щеке.

Ее голос заглушил давящий на голову шум. Ноздри втянули приятный запах чистой ткани и пряного чая с имбирем. Спустя несколько секунд чувства вернулись к ней, и она привстала на локтях, оглядывая диван и дорого обставленную комнату, которая, несмотря на самый разгар дня, оставалась полутемной из-за плотно задернутых штор.

Алесса помогла ей встать и повела в соседнюю комнату, откуда раздавались голоса.

— Я не обращалась? — обеспокоенно спросила Вивиан, щурясь от дневного света. — Мне нельзя, иначе мама узнает, где я. Она может чувствовать всех оборотней стаи, когда они в животной форме.

— А с чего тебе обращаться? — скептически отозвалась Алесса.

— Такое иногда бывает, когда падаешь в обморок.

— На тебе же удерживающее заклинание. Все будет хорошо, никто тебя не найдет.

В соседней комнате с тумбами и столом девушек ждал сам Доминик в белой чуть смятой рубашке, заправленной в брюки так, что над ремнем слегка показывался возрастной животик; и седая женщина, тонкая и худая, со вздернутой головой и страшными ожогами на руках. Вивиан нерешительно остановилась при виде ее.

— Чувствуй себя как дома, — вместо приветствия сказала хозяйка, но ее взгляд выражал далеко не дружелюбие: она казалась заинтересованной и в то же время задумчивой, как будто появление девочки заставило ее забеспокоиться. — Присаживайся. Сейчас мы с Домиником расскажем тебе, что будет дальше.

— Это Кендис, — представил маг хозяйку. — Как видишь, она само гостеприимство.

Женщина же смерила его снисходительным взглядом, как бы говоря: «Какой ты у меня остроумный».

— Ты поживешь здесь, пока Правитель не решит, что делать со всей этой ситуацией, — продолжил Доминик.

— А этот... Правитель не вернет меня стае? — Вивиан звучала робко, и тут же мысленно кривилась от своего слабого и жалкого положения.

Маг глубоко вздохнул, выдавая то, насколько это сложный вопрос.

— В любом случае, насильно тебя никто стае не отдаст. Но нам всем было бы проще, если бы ты рассказала, с чем вообще связан твой побег.

Вивиан хотела бы ответить, если бы у нее нашлась менее стыдная причина. Она затравленно оглядела сидящих за столом Доминика, неприветливую женщину и Алессу — все смотрели на нее с ожиданием, и это давило на нее и заставляло сжаться. Признаваться, что причина побега — ссора с родителями, показалось ей глупой идеей. Взрослые никогда не воспринимают такое всерьез. Рассказывать о жизни в катакомбах — еще хуже, потому что это сразу вызовет у них отвращение.

— Хорошо, — снова нарушил тишину маг, — скажи хотя бы, связан ли твой побег с восстанием?

Она почти вздрогнула и подняла на Доминика недоумевающие глаза.

— Мы знаем, что стая агитирует городских оборотней устраивать беспорядки, — пояснил он.

Хотя Вивиан и не поняла, что значит «агитирует», она тут же выпалила:

— Я не хочу в этом участвовать, — она занервничала, пытаясь предугадать, что от нее хотят услышать и что поможет ей избежать возвращения к матери, — я не хочу устраивать войну.

Взрослые переглянулись. Доминик озвучил общий вопрос:

— А матриарх, значит, хочет? — не дожидаясь ответа, он заключил: — Тогда нам тем более следует отвести тебя к Правителю. Он будет в Нью-Альберте со дня на день, а пока ты поживешь у Кендис, договорились?

Вивиан кивнула, пусть у нее и не было выбора. Она же повернулась к Алессе, будто просила у нее помощи.

— Тогда я останусь у тебя и буду навещать Вивиан, — заявила ведьма.

— Ты могла бы остаться и здесь, — заговорила женщина, и ее тон показался неоправданно высокомерным, — но сейчас тебе лучше вернуться в общину. Не хватало нам обозлить и оборотней, и черных ведьм. Малейший повод, и ваша жрица прикажет паре выживших повстанцев повторить их подвиг восемнадцатилетней давности, а очередное восстание — последнее, что сейчас нужно Совету.

— Мне жаль, но Кендис права, — вторил маг. — Ты и сама знаешь, насколько в общине сейчас неспокойно. К тому же лучше обсудить это для начала со своей мамой, чтобы она потом не обвиняла меня в твоей краже.

Алесса закатила глаза и недовольно пробурчала:

— Я не ее собственность, чтобы меня красть. Мне семнадцать, я сама могу решать, где жить. А она не имеет на меня никаких прав.

— Твоя мама очень рисковала, оставляя тебя, — осадил ее отец. — Так что не будь неблагодарной, она не заслужила такого отношения.

— Да я знаю! — ведьма скрестила руки. — Просто в общине можно со скуки помереть. Сколько мне там еще оставаться?

— Буквально пару месяцев, пока не решится проблема со стаей.

Алесса всем видом демонстрировала обиду, от хмурого лица до закрытой позы. Еще некоторое время они договаривались о следующей встрече, а Вивиан тем временем поймала на себе пугающе внимательный взгляд Кендис.

Дождавшись, когда отец с дочерью уйдут, пожилая ведьма обратилась к девушке задумчиво-тихим, почти вкрадчивым голосом:

— Если ты трансформируешься, то мать призовет тебя обратно в стаю, я правильно тебя поняла?

Вивиан кивнула.

— Значит, телепатическая связь между тобой и матриархом так же сильна, как между матриархом и другими оборотнями стаи?

— Наверное?.. — попыталась ответить она, хоть и не поняла вопрос до конца.

— Когда ты родилась?

Она пожала плечами.

— Где-то шестнадцать лет назад. Я не знаю день.

Кендис протянула к ней руку. Девушка растерялась, не зная, как ей следует реагировать. В тот момент, когда сморщенная кожа ладони, покрытой ожогами, коснулась ее обнаженного запястья, Вивиан что-то толкнуло, и все вокруг в мгновение потемнело.

В нос ударил запах сырости, червей и застоявшегося воздуха. Она прекрасно знала этот запах — подземелье. Спустя пару секунд глаза различили вокруг каменные стены. Женщина усадила ее на холодную поверхность, деревянную и скрипучую.

— Выпей, — приказала она, протягивая Вивиан железную кружку с темной, зловонной жидкостью.

Она колебалась несколько секунд, но все же сделала, что ей велели. Опыт научил ее, что взрослых нужно слушать, иначе будет хуже. Нужно смиряться, пока происходящее терпимо, пока еще не проснулась злость, от которой темнеет в глазах, которая заставляет кусаться и царапаться, пока тебя не встряхнут так, что из глаз посыпятся искры, заноет ушиб на затылке, а внутри разольется пустота и безразличие, которые помогут пережить что угодно.

От напитка начала болеть голова, и Вивиан пробил озноб. Над плечом ведьмы загорелся шар света, как маленькое бледное солнце, тусклые лучи которого еле-еле доставали до влажных стен, земляного пола и ветхого стола под ней.

— Что бы я тебе ни сказала, — разносился голос женщины по гулкому помещению, — что мне это не приносит удовольствия или что тебе просто не повезло — легче от этого не станет, поэтому оправдываться я не буду. Хотя, — она подошла ближе, и Вивиан попыталась закрыться руками, ставшими совсем вялыми и неподъемными, — если тебя это успокоит, это единственная причина, почему я не вернула тебя стае.

— Я не понимаю, — промямлила она неповоротливым языком.

— Ты и не должна.

Женщина уложила ее ослабевшее тело на спину. Тихо зазвенело что-то металлическое, а на руках и ногах затянулись кожаные ремни.

— Ответь мне на вопрос, — снова заговорила ведьма. — Где логово стаи?

Теперь, когда голос зазвучал так жестко и холодно, Вивиан узнала его: она слышала тот же тон, тот же акцент в катакомбах, а это значило, что Кендис бывала там и говорила с матриархом, с ее матерью.

— Зачем вам это? — она все еще отказывалась понимать происходящее. В глубине души пряталась ее часть, которая уже смирилась с тем, что сейчас случится нечто плохое, и готовилась терпеть — по привычке.

— Просто ответь на вопрос.

С каждой секундой речь Вивиан становилась все невнятнее. Она пыталась дать честный ответ, ведь пожилая женщина и так знала его, но все еще существо противилось этому: ни один оборотень стаи просто физически не мог выдать информацию о своих собратьях под угрозами — это было заложено в их генах.

Нарастала боль по всему телу, и девушка убеждалась, что выпила отраву. Она не собиралась защищать стаю, хотела лишь того, чтобы это закончилось, но ее язык онемел. Вивиан выдавила из себя лишь:

— Я не знаю, — на ресницах собрались слезы.

— А как зовут матриарха? — женщина нависла над ней, пытливо высматривая что-то в заплаканных янтарных глазах.

— Не знаю, — всхлипывала она, пока разум темнел, сужался, словно она теряла способность думать и вспоминать.

— Ты выпила яд. Он уже начал разрушать твой организм изнутри. Через час ты умрешь, — говорила ведьма невозмутимо, сухо перечисляя факты, — если только не ответишь на любой из вопросов.

***

Крупные хлопья свежего снега медленно плыли по тяжелому городскому воздуху, забиваясь в каждую щель, толстым слоем покрывая тротуары и скамейки. Только дороги оставались чисты. Проезжающие машины разбрызгивали грязную воду по зданиям и незащищенным пешеходным дорожкам. Сапоги прохожих бились о хрустящий снег и оставляли на нетронутой сероватой поверхности отпечатки подошв.

Карисса вырвалась из потока горожан и, вжав голову в плечи из-за снегопада, свернула направо к пустой лавке. Ее мысли были далеки от окружающих людей, сбившегося климата, шума колес и брызг слякоти. Ведьма села на скамейку, машинально стряхнув с нее снег, и так же бездумно подняла скрежещущую крышу. На колени посыпались редкие снежинки.

Она подняла глаза и в отражении глянцевого пластика увидела свое напряженное лицо. Над бровями пролегли тени сосредоточенности, как бывает у людей, когда они не спокойны, но и не достаточно встревожены, чтобы хмуриться. Карисса бесцельно переводила внимание то на сапоги, то на близстоящие клумбы, то на биллборды со сменяющейся рекламой на темно-сером здании перед ней. Наконец ведьма отвлеклась от мыслей, устало откинулась на спинку, потерла веки и страдальчески вздохнула. Она несколько раз бросала взгляды на огромный экран-циферблат, свет которого пробивался даже сквозь пелену снега, недоумевая, почему минуты тянутся так долго.

Измаявшись от безделья, Карисса распустила волосы, расчесала и снова собрала в тугой хвост. Поправила перчатки, одернула куртку, проверила, положила ли в сумку личный пистолет и кредитку. Снова откинулась на спинку и, закрыв глаза, постаралась расслабиться.

Рядом на скамейку присел мужчина в длинной мантии, легко зашуршавшей, когда мокрые полы скользнули по снегу. Он вопросительно взглянул в лицо ведьмы, но она все не открывала глаз. Тогда он щелкнул пальцами два раза перед ее лицом. Карисса вздрогнула.

— Прекрати, — сказала она довольно резко. — Я серьезно. Ради собственной безопасности.

— Это угроза?

В тоне Доминика читался неподдельный интерес, как будто подобный вариант развития событий был возможен, если не привычен для него.

— Нет, — твердо ответила ведьма. — Но если ты не перестанешь так неожиданно появляться, то рано или поздно мои нервы сдадут, и я тебя пристрелю.

Он рассмеялся и покачал головой.

— Без пяти двенадцать. Собрание.

Карисса встала, отряхивая колени. Маг последовал ее примеру, но значительно медленнее и расслабленнее. Из-под длинной бесформенной мантии, напоминающей судейскую, выглядывал воротник белой рубашки.

— Кстати, твое желание сбылось, — начала ведьма, в попытке выжать хоть какую-то информацию из главы Совета, — дело Бовио закрыли, так что вы не увидите «очередной труп». Если переводить на язык гражданских, Бовио казнили.

Доминик хмыкнул:

— Хорошо. Ты бы все равно ее не поймала.

Ее брови дрогнули.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — бросила она под видом шутки.

— Она под защитой Правителя, — ответил маг, словно говорил о чем-то малозначительном.

— Что это значит?

— То, что Дианой занимаются существа с бóльшими ресурсами, чем твоя любимая ФЛС, — он протянул ей руку, чтобы телепортировать на собрание.

Прищурившись, Карисса пыталась вычитать в его лице, не пытается ли он ввести ее в заблуждение.

— Откуда ты знаешь? — продолжала выпытывать она.

— А почему ты так интересуешься, если дело закрыли?

— Профессиональное любопытство, — ведьма подняла руки в знак капитуляции: дальнейшие расспросы могли лишь оттолкнуть мага. Во всяком случае, интуиция ее не подвела, и он действительно знал о Диане слишком много, и ко всему этому был причастен пресловутый Правитель.

Карисса наконец опустила глаза ко все еще протянутой ладони Доминика. В актах Совета она прочла, что ее полномочия формально начинаются на собрании, а значит она станет полноценным членом Совета в тот момент, когда они телепортируются. У нее еще был шанс отказаться. Прежде чем протянуть Доминику руку, ведьма достала из внутреннего кармана таблетки — вечер предстоял напряженный. Маг бросил внимательный взгляд на название капсул и снова заговорил:

— Ты еще очень многого не понимаешь. И, поверь, никому, кроме меня, не выгодно, чтобы ты хоть что-то знала.

Смутившись, ведьма уже открыла рот, но не нашла, что сказать. Все это звучало странно, и она не могла понять, говорит маг всерьез или зачем-то пытается преувеличить свою значимость. Вместо ответа она протянула руку. Прикосновение сухой горячей кожи вызвало у нее яркое ощущение дежавю. Ладонь дрогнула в последний момент, прежде чем в глазах вспыхнул ослепительно-белый свет и ее рвануло вниз.