Бессердечный

Из дневника Глена

10 октября 1876 год

Я и забыл, что в Китае вляпался, не бог весть, в какую историю. Угораздило меня забрать сердце у шпионки и убийцы. Я удивлен, что мне вообще удалось это сделать без риска для жизни. Попал в какие-то политические криминальные разборки, ну и жуть. Конечно, когда я украл сердце этой Тао Лин откуда мне было знать, что она в Китае выполняет роль японской шпионки. Это я узнал уже потом, когда передо мной пронеслись ее воспоминания. По-хорошему надо было тут же вернуть сердце, но я был бы не я, если бы не забрал такое сердце себе в коллекцию. А еще называл болваном Эмина. Смешно! К слову, когда мой друг в очередной раз спросил, кого мы ищем, вряд ли он ожидал получить такой ответ на свой вопрос. Ренета тоже была удивленна, но кого мои выходки абсолютно не трогают, так это ее. Эмин, как ему свойственно, бурно высказывал свои мысли, размахивая ручищами, пока его ненаглядная зевала. Нет, на самом деле она не так уж и плоха. Я вижу, как с этим влюбленным простачком она меняется в лучшую сторону. Ну да полно развозить их розовые сопли по страницам дневника, пора бы возвратиться к шпионке Тао Лин. Вернусь к этой парочке, когда меня соизволят пригласить на свадьбу.

Простые прохожие, чья-то охрана, секретари, сплетники и доносчики, влиятельные чиновники и госслужащие, продавцы лапши – уже и не помню, кого я видел в числе убитых ею людей, пока те проносились перед глазами, когда я держал ее черное сердце в руках. Оглядываясь назад я думаю, что, наверное, к лучшему, что я забрал ее сердце. Ибо через неделю я снова сидел в том элитном ресторане, где она работала под прикрытием, и невольно подслушал разговор двух китайских шишек, которые иногда говорили по-французски, чтобы их никто не подслушал. Догадались же! Явно думали, что сидящие китайцы их не поймут, а иностранишка явно какой-нибудь русский или, на худой конец, англичанин и французский-то откуда ему знать. А может они и не видели меня вовсе, так как я сидел в соседней закрытой вип-зоне. В общем, они искали шпионку, прикидывающейся в этом ресторане танцовщицей, то есть Тао Лин. (Хотя на самом деле она работала еще в куче других подобных мест, постоянно за кем-то следила и что-то вынюхивала). Должна была быть как раз ее смена, но вот неожиданность, ее нигде не было. Так бы, появись она, станцевала бы свой последний танец и ее бы по-тихому убрали, ну либо же она оказалась бы не так проста (шпионка и убийца как никак) и по-тихому убрала бы их. На самом деле убийства это плохо, как не банально это звучит, и неизвестно чье бы убийство было меньшим из зол. Я не бог, чтобы всех их судить. В общем, теперь ее нужно найти спустя столько времени. Надеюсь она жива. Не очень мне хочется совершать променады по китайскому кладбищу, или куда девают трупы предателей родины и шпионов враждующих стран.

12 ноября

Искать кого-то в Китае все равно, что искать иглу в Марианской впадине. А если искать человека, который и так срывался под вымышленными именами, я уже и сравнения подобрать не могу. Как искать красную песчинку в куче желтого песка. Я устал. Этот Китай мне уже осточертел. Даже Эмин уже являет собой вселенскую тоску, с его-то энергией.

18 ноября

Это, конечно, не самые долгие поиски, но всему же есть предел.

( далее идут чириканья ручкой на всю страницу)

Зато к этому времени я вернул сердца пяти девушкам. Даже не буду снова перечислять их имена. Сложно и забыл. Пока Эмин проводил беззаботно время в компании с Ренетой в Пекине, я кочевал по провинциям и деревенькам. Хорошо, не зря.

21 ноября

Беспочвенность поисков все также раздражает.

1 декабря

Эмин хотел застать китайский новый год. Что ж, видимо, этого не избежать.

10 декабря

Все сердца китайским барышням возвращены, кроме этой Тао Лин. Или как там ее теперь зовут.

20 декабря

Делать тут совершенно уже нечего. Поиски ничего не дают. Мне кажется, я уже вызываю подозрения у китайских властей. Может поискать ее со стороны Японии? Все равно туда нужно. Правда, в госструктуры меня не пустят, я иностранец и не занимаю никакого высокого поста. Туда не пробиться.

1 января 1877 год

Вот тебе и новый год. Выпил в полночь бокал красного вина и завалился спать. Эмин и Ренета гуляли под падающим снегом. Черт бы побрал их эту романтику. Писал Анне и жаловался. Перед этим поздравил с новым годом ее и Агату.

23 января

Боже! Наконец-то я ее нашел! Уже бы собирал чемоданы и уматывал бы отсюда навсегда. Все это время мы только и делали, что переезжали из одной деревни в другую. Один постоялый дом меняли на другой, ибо не везде есть приличные гостиницы. Да это и не важно. Я, совсем закиснув сидеть на полу и пить зеленый чай, оправился погулять. Посмотреть, кто чем торгует. Хотя все я уже видел, хоть закрытыми глазами показывай, что у кого лежит на прилавке. Остановился у уличной забегаловки, в которой только и подают что баотзцы. Замерз и зашел согреться. Подходит ко мне служанка и спрашивает, с какой начинкой я хочу их китайский пирожок. Я аж подпрыгнул от неожиданности. Само собой вырвалось «Тао Лин». Я чуть ее не заобнимал на том самом месте, да вовремя овладел собой. Она стала отрицать, сказала ее зовут Цин Синь. Как я и думал, это было ее настоящим именем. Она напрочь забыла о своих шпионских делишках и вернулась в свою родную деревню к отцу. И теперь торгует пирожками. Насколько я помню, ее мать японка, поэтому она металась между двумя странами. Не буду снова вдаваться в ее биографию, иначе мои дневники превратиться в мемуары Цин Синь. В общем, я спросил, будет ли она здесь через час, она ответила утвердительно. Я быстро помчался на наш постоялый двор, на ходу объявил Эмину, чтобы собирал вещи, забрал ее сердце и вернулся обратно. Когда я пришел, народу стало заметно больше. Еле как удалось подозвать ее к себе, «случайно» расплескать весь чайник чая, и пока она убирала беспорядок, извернуться так, чтобы вернуть ей сердце, незаметно для других. Она выпрямилась и посмотрела на меня, а затем огляделась вокруг. Я заплатил за разбитый чайник, извинился и ушел, ссылаясь на дела. Она, скорее всего, все вспомнила, однако теперь возвращаться к шпионской жизни спустя три года, наверное, рискованно. Возможно, она так и останется продавать баотзцы. Да кто их знает, китайских шпионок.

Моя работа закончена, наконец-то мы можем ехать дальше. На зло Эмину, китайский новый год через три дня. Нас уже здесь не будет.

***

14 марта 1877 год

Наконец-то и Индия осталась позади. Хорошо, что я там не особо разгулялся. Индийские женщины меня не привлекали, зато жены приезжих англичан-колонизаторов вполне. Парочка вернулась в Англию, где я их и нашел, (хорошо, что, будучи в Англии я заранее это проверил, иначе бы пришлось делать крюк), а остальные так и оставались все это время в Индии. Им сердца вернуть оказалось очень просто, так что я даже не писал сюда особо.

Зато теперь я в Японии! В последней стране. Вчера был с голубками в чайном доме, заодно вернул сердце тамошней разносчице чая. Здорово, что в некоторых местах спустя столько лет ничего не меняется. Как работала она в чайном доме, так и работает. Конечно, некоторые переезжают из дома отца в дом мужа, но эти передвижения легко отслеживаются.

Завтра я, наконец, исполню свой давнишний план: приведу Эмина в квартал удовольствий. Надеюсь, среди рядов одинаковых домов с красными фонарями я найду тот, в который тогда заходил, и там же найду ту проститутку. Надо придумать куда спровадить Ренету, чтобы она не мешала. Узнай она, куда мы пойдем, запрет бедного Эмина в номере. Забавно наблюдать за тем, как она время от времени заявляет на него свои права. А бедолага и не против. Он счастлив, как осел, которого угостили яблоком. Но, тем не менее, я рад за него, хоть изначально и видел с ним девушку совершенно другую.

15 марта

Весьма веселый вечер мы провели в доме терпимости «Сад тысячи весен». Хорошо, что в прошлом был такой предусмотрительный и записал его название. Иначе пришлось бы заглядывать в каждый и спрашивать: «Скажите, пожалуйста, а не у вас ли живет проститутка с именем Цукиёми?».

От Ренеты удалось избавиться довольно легко. Она осталась в комнате с книгой. Не знаю, с чего я решил, что она напросится с нами. Она и раньше никуда с нами не ходила. Эмин до самого конца не знал куда мы идем. Я сказал, что объясню по дороге. В итоге я до квартала красных фонарей намерено заговаривал ему зубы всякой ерундой, а когда мы уже проходили мимо домов, весьма кричащих о своей деятельности, стал наблюдать за его реакцией. Сначала он ничего не понимал. Видя красные украшения, вслух предполагал, что это какой-то японский карнавал или фестиваль. Когда же девушки интересного вида проявляли к нему свое внимание, зазывая зайти, тогда-то он все понял.

– Как Глен? Ты и в таких местах бывал? – в его голосе читался неподдельный ужас и разочарование во мне. – Не знал, что ты из такого типа мужчин.

– Да брось, приятель, – говорю ему я, кладя руку на плечо. – Мы столько времени путешествуем, пора бы уже отдохнуть и немножечко поразвлечься, как самые настоящие мужчины.

Его брезгливое выражение лица надо было видеть. Жаль, я не художник, запечатлел бы навсегда. Он скинул с меня руку и зашагал в обратную сторону. Я его остановил, сказал, что шучу, что я заходил в такие места только любопытства ради и что с проститутками я только пил чай да играл в го, что правда. Эмин попросил меня поклясться здоровьем Анны, и мне пришлось дать ему клятву. Битых полчаса я уговаривал его составить мне компанию. Говорил, что кто еще удержит меня от греха, как не он, светило невинности. Без него мне Цукиёми не найти никогда. В итоге по дороге он то и дело прятал глаза и смотрел себе под ноги, чтобы не дай дог заразиться похотью и развратом от стен сего квартала. Перед самым порогом «Сада» я не удержался и сказал ему, что Ренета явно не обладает такими навыками ублажения мужчины, как здешние женщины, и что у него еще есть шанс испытать все удовольствия, пока он не обременил себя узами брака. Он стал красным, как рак и, если бы у него в руках было что-то тяжелое, я бы точно схлопотал. Но свой длинный язык я очень люблю, а потому не жалею, кроме того, благодаря ему веселье мне всегда обеспечено.

В общем, мы зашли, я расспрашивал управляющую о том, осталась ли у них девушка по имени Цукиёми, а Эмин встал у дверей как истукан. Мне сказали, что она уже не работает, но держится у них на попечении в самом отдаленном строении. Ее никто не выкупает и она не имеет права покинуть дом. Я попросил, чтобы меня к ней провели. Перед этим я заплатил, чтобы какая-нибудь приличная проститутка выпила с моим бедным другом чаю и отвлекла его от здешнего разврата. Могу поспорить он жаловался ей на меня. Разумеется, не на японском.

Меня провели в небольшую постройку. Там жили еще несколько девушек, которых уже к клиентам не пускали. Я присел у ее футона, он был ближе всего к окну, если доску с бумажной вставкой можно таковым назвать. Она в свете уличной лампы мастерила куклу.

– Это вы, – сказала она. Я спросил ее откуда она меня помнит.

– Хоть и говорят, что европейцы все на одно лицо, вас я помню. После нашей с вами игры в го в приватной комнате и еще пары-тройки мужчин меня пересилили сюда и запретили брать клиентов. Почему? Вы на меня пожаловались? Хотя мне говорили, что это со мной что-то не так. Говорили я стала деревянной. Сама не знаю почему.

– Ты хочешь отсюда уйти, Цукиёми?

– Мое желание никому не интересно. Работала, копила, чтобы самой себя выкупить и в итоге застряла здесь.

– Тебя продали родители? – продали, чтобы им капали проценты с ее выручки. Я бы и не вспомнил, если бы не перечитал дневники.

–Да, откуда вы знаете? А впрочем, не важно. Здесь любят болтать, – тут она положила руки на грудь. Почувствовала, что сердце вновь забилось на прежнем месте. Все это время я отвлекал ее разговором, чтобы она ничего не заметила. Она намного глазастее других. Я это помню.

– Я спрошу еще раз, ты хочешь уйти отсюда? Обрести свободу, Цукиёми?

– Да, хочу, – теперь в ее голосе слышалась жажда жизни. И свободы. – Цукиёми это не мое настоящее имя.

Я ответил, что догадывался. Ее имя переводится как Лунная дева. Она сказала, что ее зовут Харука Цукихара. Ее имя просто переделали в более короткое и благозвучное, оставив общий смысл. Также она сказала, что ее так никто не называл уже больше десяти лет. Я, разумеется, назвал ее так пару раз, чтобы угодить бедняжке. Потом мне надоело просиживать свои штаны на полу, я поднялся. Она думала, что я уже ухожу, что было не далеко от правды, и вцепилась в меня. Попросила выкупить. Я ответил, что и так собирался. В общем, вышли мы с ней под руку. Хозяйка долго не хотела торговаться, заламывая за нее такую сумму, будто она в самом деле с луны свалилась. В итоге мы договорились, и я ее выкупил. Пока я занимался торгами, Эмин там здорово разболтался. Думал уйти незаметно, но пожалел беднягу. Ну и себя. У Эмина не всегда руки будут пустыми. Огреет чем-нибудь во сне. Правда, когда мы вышли нашей троицей из дома, я все равно пошутил, что в нашем путешествии появилась еще одна девушка, и чтобы обеспечить ей хорошую жизнь, Эмину нужно будет стать двоеженцем. В итоге настучал он мне по голове, а за моим позорным избиением наблюдала Лунная дева. На самом деле, про свадьбу никто из них еще не заикался, но я уверен, что все к этому идет. Они могут сколько угодно притворяться, что их отношения не так серьезны, но я знаю, что между ними уже было то, чего между мной и Анной еще не было. Эмин явно уже распланировал всю церемонию и придумал имена детишкам. Я не завидую! Не завидую!

Вернемся к повествованию, иначе я сегодня не лягу спать. Харуку мы поселили в комнате рядом с нашими. Завтра буду думать, куда ее пристроить. Взять с собой мы ее не сможем. Эмину описанный мною расклад не понравился. Да и что японке делать в Тэнебрисе? Это Ренета оказалась способна к изучению языка, ведь Эмин сидел целыми днями с ней, когда она перестала быть колючкой, еще и сам учил испанский, чтобы общаться с ней без труда. Теперь их беседы слушать просто невозможно, скачут с языка на язык, как еще понимают друг друга. А Харуке какой прок от языка? Пока она его выучит, пока встанет на ноги, хотя, что я об этом думаю, будто всерьез надумал брать ее с собой. Мне хватило авантюры с Ренетой, но, слава богу, она уже пристроилась в руки Эмина.

17 марта

Вот и пристроили мы Лунную деву. Спросил я у нее, где бы она хотела жить, где бы хотела работать. Сначала она полдня упиралась со своим: «что вы, господин, куда пристроите там и буду». Не думал, что проститутки бывают такими скромными. Хотя она не по своей воле туда пошла. В общем, добился я он нее того, что хочет она работать в книжной лавке, а жить ей, собственно, все равно где. Ходили с Эмином и Харукой по книжным прилавкам, спрашивали, кому нужна работница. Хорошо, что она девушка оказалась начитанной и образованной. Немудрено, ведь их там обучают, чтобы могли и поддержать разговор с разными благородными мужами. Не сразу хотели ее брать.

– Была бы она мужчиной.

– Больно молода она.

– Негоже девушке работать, взяли моду.

– Замуж ей надо, о муже бы заботилась вот тебе и работа.

Какое закостенелое мышление! А как ходить к проституткам, которые, к слову, тоже работают, это, пожалуйста, это мы можем. Отвратительно! В итоге с радостью ее принял к себе какой-то старик. Он еще согласился отдать ей комнату, так как живет с женой, детей у них нет, а комната пустует. Ну, будет старикам не так скучно с ней. В общем, я сделал, все что мог. Дал ей денег на первое время, от них она тоже отпиралась, но после моих долгих уговоров все же взяла.

Собираю последние вещи, и едем дальше. Дальше Киото и Аомори. А там и Тэнебрис.

7 апреля

Этот день, слава всем японским богам, настал! Сегодня я вернул последнее сердце! На радостях вышвырнул пустой сундук на помойку, а по дороге купил бутылку вина. Ну как по дороге, на самом деле мне пришлось обойти весь город, а потом отвалить кучу денег за одну бутылку, которая во всем остальном мире была бы почти даром.

Эмин выпил бокальчик со мной за компанию, а потом ушел в последний раз погулять на пару с Ренетой. На днях он официально сделал ей предложение. Правда, деньги на кольцо он у меня одолжил, в Тэнебрисе вернет. Тэнебрис. Скажи мне кто несколько лет назад, что я буду скучать по этому городу, я бы рассмеялся этому человеку в лицо. И смеялся бы долго-долго. Если быть честным, мне немного даже страшно возвращаться. Не забыла ли меня Анна? Я писал ей письма так часто, как только мог. А вдруг она вообще их сжигала? Или ее мать? А вдруг они снова переехали, и все это время мои письма читала какая-нибудь любопытная старуха, которая разносит сплетни со скоростью света? Незнание меня угнетает. Но я даже представить не могу, как оно все эти годы угнетало Анну. Хорош я жених, укатил на 3 года. Если бы я был девушкой, послал бы такого к чертям собачим. Удивляюсь, как Анна смогла меня простить и согласится ждать. Как же я по ней скучал все это время и продолжаю скучать. Видеть счастливую рожу Эмина было до невыносимости раздражительно. В прочем, я не раз об этом говорил.

Как приятно ехать налегке, а не тащить эти грузные чемоданы-шкафы битком набитые сердцами. Порой их стук не давал мне спать, поражаюсь, как я раньше все это выносил. Теперь же сундуки мои чисты, как и моя совесть... ну почти и забиты только моими вещами. Красота! Чувствую себя свободно и спокойно. Как обычный человек. Раньше моя коллекция делала меня в моих глазах каким-то особенным и исключительным (сам Нарцисс мог бы завидовать моему нарциссизму), а сейчас я такой же простой, как Эмин. Нет, что-то я совсем себя опустил. Я все еще тот же Глен Леви, но без сердечной коллекции.

В общем, где-то через недели три, буду дома. Интересно, человечество изобретет когда-нибудь транспортное средство, на котором в миг можно добраться куда захочешь? А то все эти поезда, корабли и всякие дилижансы. Хорошо хоть машины изобрели. Целые месяцы уходят, чтобы куда-то добраться. Жду не дождусь, когда уже увижу Анну и взгляну в ее зеленые глаза. Скорее бы солнце этого дня озарило мою жизнь. Надеюсь, в этот деть в Тэнебрисе будет не пасмурно. К тридцати годам становлюсь что-то слишком сентиментальным. Того и гляди начну плакать над брошенными детьми и котятами.

11 апреля

Уже бороздим тихоокеанские просторы на пароходе. Забыл, что у Эмина морская болезнь. Видеть его зеленое лицо весьма забавно, пусть за все это время я и видел его порядочное количество раз.