Бессердечный

    Наступила зима. Весь Тэнебрис завалило снегом. Кто-то этому безумно радовался, а кто-то проклинал все на свете. Радовались дети, которые часами играли в снежки и лепили снеговиков, а проклинали взрослые, которые в это время разгребали с дворов снег. Каждое время года приносит и свои радости, и свои несчастья. С этим уж ничего не поделаешь.

Долгие снежные дни стали медленной вереницей тянуться друг за другом. Анна загрустила еще больше. Снежная пелена, окутавшая весь город, сначала ее радовала, потом же стала нагонять сильную тоску. Только новогодние праздники смогли ненадолго вернуть ей радость. Ожидание стало для нее еще нестерпимей, хотя прошло не так уж много времени с отъезда Глена. Но было достаточно дел, на которые Анна вынуждена была отвлекаться.

Семью Кавалли настигли финансовые трудности. Деньги, оставшиеся со смерти главы семьи, начали заканчиваться. Двум служанкам выплачивать жалование стало нечем и по зиме их пришлось отпустить. Теперь всеми делами занималась Агата и Анна. Но зимой делать особо было нечего, только наводить порядок дома и топить камин, а летом начнутся хлопоты в саду и огороде, которым все грезила Агата.

Тихо и спокойно прошли зимние праздники. С оторванными листками календаря прошла морозная пора, и показалась весна. Своими босыми теплыми ногами, она проходила мимо сугробов, заставляя их таять и маленькими ручейками стекать по брусчатым дорогам. Смена оконного пейзажа немного оживила Анну. Первое время она гуляла в саду, наблюдая, как меленькие почки вырастают на деревьях и кустах. А с наступлением лета, стала уходить на обрыв, где проводила большую часть дня, вспоминая каждую минуту, проведенную там с Гленом, разумеется, после окончания всех навалившихся на нее с приходом лета дел.

Как-то раз, возвращаясь с обрыва, Анна решила зайти в его особняк. Это решение было совершенно случайным, поэтому поддавшись невольной мысли, она свернула с дороги, ведущей к ее дому. В гостиной девушку встретили сестры. При виде Анны они весьма удивились.

– Господин еще не вернулся, – поспешила сообщить Руфина.

–О, я знаю. Могу ли я побыть немного здесь? Если, конечно, мое присутствие не будет создавать вам неудобства.

– Вы не будете нам мешать, оставайтесь, сколько пожелаете, – ответила Руфина и удалилась. Ее сестра уходить, пока не спешила.

– Вы очень по нему скучаете?

– Безумно. Мне так хочется, чтобы он поскорее вернулся, – говорила Анна, усаживаясь на диван, куда показывала ей Фонита.

– Мне тоже его не хватает, – призналась служанка. – Как-то пусто и тихо в доме без него.

–Никто не отдает приказы и не устраивает утренние концерты? – улыбаясь, спросила Анна.

–Да, без этого ужасно скучно живется, – рассмеялась Фонита и с позволения Анны присела рядом с ней на диван.

С этого дня Анна старалась быстрее покончить с делами, после чего сразу спешила в особняк Леви. Она часами могла прогуливаться по дому, рассматривая интерьер, каждая деталь которого напоминала ей Глена. Иногда же она подолгу разговаривала с Фонитой, с которой у нее сложились весьма теплые дружеские отношения. Служанка тоже была рада их сближению. Им обеим было приятно проводить друг с другом время, коротая дни за беседами.

В один из летних жарких дней она пришла домой ближе к вечеру. С порога к ней подошла Агата и сказала, что к ней пришел гость. Девушка насторожилась. Она надеялась, что пришла Фонита, хотя до этого она к ним никогда не приходила. Но сбылись ее самые плохие опасения. В гостиной на диване сидел Хантер Родарри и пил чай, который ему любезно принесла Агата. Внутри Анны вспыхнуло раздражение. Он снова ее преследует. Что же он задумал?

– Давненько вы к нам не заходили, Хантер. Я уж было подумала, вы нас забыли, – начала разговор Агата. – Анна, ну что же ты, поздоровайся, – негромко сказала она дочери.

– Здравствуйте, – только и вымолвила шокированная Анна.

– И вам добрый вечер, – мило улыбнулся Хантер, если это слово вообще можно с ним связать. – Да дел в последнее время навалилось, то одно, то другое. Вот освободился, решил проведать старых знакомых. Ничего, что я к вам без предупреждения?

– Да ну что вы. Мы с дочерью всегда рады гостям.

– «Особенно таким» – подумала Анна. Она не знала, как себя вести с ним. Со всем этим можно покончить в один момент, рассказав все матери, но девушка боялась ее тревожить. В последнее время она заметила у нее проблемы со здоровьем, которые та, казалось, старалась скрывать от дочери. Хантер знает, что Анна не хочет рассказать, поэтому решил воспользоваться этим в своих целях. Вот только каких? С отъездом Глена он слишком осмелел. Это плохо.

– Приятно слышать.

– Анна, мне нужно прибраться в саду, составь компанию нашему гостю.

Девушка ответила, что ,конечно, она с радостью с ним посидит. Провожая ее взглядом, и смотря на закрывающуюся за ней дверь, Анна сокрушенно подумала, что ходов к отступлению нет. Осталось только нападение. Она села в кресло напротив дивана и с вызовом посмотрела на пришедшего.

– Не стыдно вам? Все никак не успокоитесь. Что же та девушка? Ходили бы к ней.

– Мы с ней не сошлись характерами, – сухо заметил Хантер.

– Как жаль. Я могу сказать, что причиной стал как раз ваш характер, а не этой бедной девушки.

– Анна, ну что вы, в самом деле? Уже столько воды утекло, а вы все не можете забыть тот казус.

– Так нынче называется попытка изнасилования? – прежде чем это сказать, Анна проверила, что все окна на первом этаже закрыты, и Агата не сможет ее услышать. – Чего вы добиваетесь теперь?

– Расположения вашей маменьки. Сдается мне, я уже в этом преуспел.

– Вам в нем совершенно нет никакой надобности, – ответила Анна и как бы невзначай провела правой рукой по лицу, демонстрируя кольцо. Хантер остановил на нем свой взгляд.

– Это мы еще посмотрим, Ани.

Девушку передернуло. Только один человек мог так ее называть, и это точно не Родарри. Из его уст это звучит также отвратительно, как и прикосновения его липких от пота пальцев. Прежде чем, Анна успела что либо сказать, Хантер поднялся.

– Что ж, чай я выпил, разрешите вас покинуть. До скорой встречи.

Улыбаясь, он помахал ей рукой и вышел из дома. После него через некоторое время в дом вернулась Агата, а Анна все еще сидела в кресле, все никак не приходя в себя.

– Как он рано ушел, я думала, позвать его на ужин.

– У него дела появились, так он сказал, – ответила Анна, подумав, что только на ужин его и не хватало. Теперь у нее вообще пропал аппетит.

– Вечером дела? – прищурилась Агата.

– Мало ли, что у него там. Ладно, пойду к себе. Мне писем не приходило?

– Нет.

Анна помрачнела, подумав, что это день ничем не спасешь. В последнее время письма Глена стали все короче и реже. Видимо, у него совсем не было времени писать. Последнее свое письмо Леви отправил из Франции. В нем он описывал свой прогресс, что потихоньку ящички в сундуке становятся пустыми, но все равно до полного опустения еще далеко. За все время своего путешествия он посетил только пять стран. В одной Швейцарии он провел месяц, разыскивая только одну девушку! Письма от Глена Анна ждала, как дети ждут Нового года и день рождения, если же не больше. А невозможность писать самой огорчала ее совершенно. А столько хотелось сказать!

Лето было окончательно испорчено частыми появлениями Родарри. Что бы Анна ему не говорила, он все равно являлся и приглашал ее на прогулку в присутствии Агаты. Иногда Анне удавалось придумать предлог, мол, разболелась голова, не успела закончить все дела, но часто и это не спасало. Агата разводила руками и заверяла, что ее обязанности она возьмет на себя, а свежий воздух поможет унять головную боль. Анна уже начала выполнять свои домашние дела еще быстрее и на весь остальной день уходить либо к Глену, либо на обрыв, лишь бы Хантер не застал ее дома. Его навязчивое преследование раздражало и одновременно пугало девушку. Чего он хочет? Почему все не может успокоиться? В Тэнебрисе, что больше нет девушек, которые не дали бы ему отворот поворот? Да и Анна не сильно его жалует. Каждый раз говоря ему об этом. Но ему, что называется, как об стенку горох. Зато Агата радовалась, что у ее дочери появилась компания и что ей не приходиться тосковать и грустить в одиночестве, ожидая возвращения Леви.

Лето близилось к августу. Теплые дни после продолжительных дождей снова вернулись в Тэнебрис. Анна возвращалась с рынка и едва она собралась открыть дверь своего дома, как она открылась сама. Из-за двери показался незнакомый ей мужчина в строгом костюме, маленьких круглых очках с седой густой шевелюрой. В руках он держал небольшой кожаный саквояж.

– Доброго вам дня, – поприветствовал ее мужчина, едва поклонившись.

– И вам, – ответила Анна, немного растерявшись незнакомому посетителю их скромного дома.

Найдя на кухне Агату, она спросила ее, кто это был. Агата, разбирая корзинку, ответила просто сосед, зашел спросить про сорт помидоров на грядке. Анна не поверила. Какой сосед придет спрашивать про помидоры с такой сумкой. Если только он не собрался тайком их забрать сразу с собой. Но это уже воровство. Да и всех соседей в округе она уже успела выучить в лицо, такого мужчины среди них нет. Анна было подумала, что это мамин ухажер, и сразу высказала свое предположение в слух.

– Да какой ухажер? Скажешь тоже, – было видно, что она нервничала. – На самом деле это приходил врач. Ничего серьезного, как он сказал. А я уже переживать начала. Больше нужно отдыхать и все пройдет.

– Ты уверена? – Анне снова казалось, что Агата не договаривает. В последнее время ее мать все чаще мучает отдышка, она быстрее устает, еще и держится за сердце, думая, что дочь этого не замечает. С этого момента она решила все чаще наблюдать за матерью. Для этого ей придется не сбегать из дома, как только представляется такая возможность.

– Да, все будет хорошо, не переживай, – ответила Агата. – Анна, скажи, Глен там случайно не писал, собирается он возвращаться или нет?

– В последнем своем письме он не говорил, что вернется в ближайшее время. У него еще много заграничных дел, которые нужно решать.

– Да что ж там за дела такие, чтобы пропадать чуть ли не на целый год? – Агата развела руками.

– Я тебе сразу говорила, что это может затянуться на несколько лет.

– Может он водит тебя за нос, а сам и не думает возвращаться?

– Нет, мама, все не так. Глен меня любит и я его тоже. Он приедет и мы... сыграем свадьбу.

– Это он так тебе сказал? – спросила Агата скептически и сложила руки на груди.

– Да, он и сказал.

– Знаешь, не верю я этому Леви, – старшая Кавалли подошла ближе к дочери и положила ей руку на плечо. – Может уже ну его, а? Посмотри вокруг, может, рядом есть более подходящие кандидаты в супруги?

– Ты случайно не на Родарри намекаешь? – Анна скинула с себя ее руку и нахмурилась.

– Ну а что в нем плохого? Воспитанный, вежливый. Думаю, будет хорошим мужем.

– Мне он не нравится.

– Почему? – удивилась Агата.

– Не нравится и все. Глен, говорил, что...

– Насколько я помню, ты предпочитаешь лично судить о людях, а не опираться на чьи-то слова. Пусть даже и этого Леви.

– Да. Мне он не нравится. Разве это не достаточная причина для матери, чтобы не пускать его в наш с тобой дом?

– Пока ты мне не объяснишь, я продолжу его принимать у нас.

– Тогда я продолжу ждать Глена, как ждала до этого.

После этих слов Анна отправилась к себе. У нее было нехорошее предчувствие. Здоровье матери, частые приходы Родарри, а теперь еще и эти странные разговоры как будто бы с какими-то намеками. Да что там с намеками! Агата прямо говорит: бросай Глена, потому что рядом есть другой. И что на нее нашло? Нет, из этого ничего хорошего не выйдет. Что-то явно произойдет. И в центре как раз окажется Хантер Родарри.

***

Из дневника Глена

12 августа 1875 год

Теперь пишу в новой тетради. Старая закончилась, хотя нельзя сказать, что я так уж много писал. Так, по мере возможности. Дела мои потихоньку продвигаются, ужасно медленно, но продвигаются. Уже почти месяц я торчу в Аргентине, но думаю, скоро мы отправимся дальше. Сижу сейчас в ресторане моей гостиницы, пью кофе и пишу сии строки. Эмин не вынесший аргентинского климата сидит все время в номере. Так-то он уже приноровился к нашей скитальческой жизни, помогает мне, и иногда, если ситуация с девушкой особенно интересна и как он говорит «безобидная», он идет со мной. Недавно я побывал в доме душевнобольных, иначе говоря, психов и сумасшедших. Эмин, разумеется, идти отказался. Не знаю, кто причислил этих бедняг к такому званию, но явно люди неблагоразумные. Именно там, оказывается, лежала одна из девушек, чье сердце я украл. Ренета Калья. Как долго я ее искал и, наконец, нашел. Если бы я знал, какие муки она переживет из-за меня, оставил бы ее сердце нетронутым. Дело в том, что ее реакция на отсутствие сердца была совсем не такой как у остальных. Конечно, есть и похожие случаи, но Ренета просто превзошла всех. Обычно девушки не понимают, что живут без сердца, но не она. Ренета каким-то чудом запомнила и меня и то, что я украл у нее сердце. В состоянии шока она начала всем подряд рассказывать о случившемся, но ей, что не удивительно, никто не поверил. «Добрые» люди упекли ее в сумасшедший дом, где она и пробыла все эти годы. Страшно представить, что с ней здесь делали чем пичкали ее бедный организм. Мне еле удалось ее найти, так еще и эти «добрые» люди не хотели меня за ворота лечебницы пускать. Ценой неимоверных усилий и благодаря моему дару убеждения, я все-таки попал к ней в комнату, или палату, или как еще это называется. В камеру? Подняв глаза, она узнала меня, спрыгнула с кровати и схватила за воротник.

– Ты! Это был ты! Это все из-за тебя! Из-за тебя я здесь! Ненавижу!

– Успокойтесь, я пришел, чтобы вытащить вас отсюда. Перестаньте на мне виснуть, пожалуйста.

– Ты лжешь! Многие приходили сюда, чтобы вытащить меня отсюда. Как видишь я до сих пор здесь, Глен Леви, – она произнесла мое имя так, будто самое скверное ругательство, на которое только способен человеческий язык. Она начала колотить меня в грудь. Она была слаба, так что удары выходили не слишком сильными.

– Надо же, и имя мое помните.

– Как тебя забыть, мерзавец? Ты снился мне каждую ночь, хотела бы не забыла!

– Простите меня за совершенное преступление. Конечно, мое извинение мало чего стоит, поэтому лучше я просто вам помогу, вытащив отсюда.

– Зачем тебе мне помогать? Прошло столько лет, и вот ты ни с того ни с сего объявился опять, – говорит она, косясь на меня дикими черными глазами.

– Решил исправить все свои ошибки.

– Ха, с чего это? Боишься, Бог не простит твои грехи, а дьявол в ад затащит?

– Нет, этого я не боюсь. Я расскажу вам об этом позже. Сядьте, пожалуйста, на кровать и если хотите, можете закрыть глаза.

Продолжая испепелять меня взглядом, Ренета все-таки послушалась меня. Правда, глаз не закрыла. Она следила за каждым моим движением, и когда я вернул ей сердце, облегченно вздохнула. Ну и странная же она. Дикая, напуганная. Думаю, вера в людей у нее пропала окончательно, хотя ее у нее никогда не было. Всегда была подозрительная и осторожная. Никому не верила, всем врала. Озлобленная на весь мир. Теперь так особенно. И после меня и после всех этих врачевателей, что не церемонились с ней здесь. Руки все в синяках, под глазами темные круги, волосы спутаны чуть ли не в колтун, ноги босые, а из одежды на ней только затасканная длинная рубашка. Больно было смотреть.

– Много ли в мире, таких как ты?

– Надо полагать только я один. Не переживайте больше ваше сердце никто не тронет, если вы сами того не позволите.

– Зачем кому-то такое позволять? Что ты имеешь в виду?

– Ну не знаю... вдруг вы полюбите кого-нибудь и...

–Уж точно не тебя! – вскрикнула она. Какая строптивая эта Калья. Ужас какой. Хотя годы заточения в этой дыре сотворят и не такое.

– Да я и не претендую, – усмехнулся я.

– И вообще нет никакой любви. Все это бабушкины сказки для наивных и глупеньких внучек, которые начитаются романчиков, а потом и ждут своего принца. Сплошные боль и разочарование, вот что такое любовь.

– Если в вашей жизни ее не было, не значит, что ее не существует вовсе. А вообще, думайте, что хотите, я не за тем пришел, чтобы вас в чем-то разубеждать.

Она опять недоверчиво окинула меня взглядом. Ну и взгляд у нее. Мурашки по коже. В последнюю нашу встречу, ее глаза не производили на меня такое действие. Да и вообще, чем я думал, когда забрал ее сердце себе? Она же просто пугливая девочка, живущая в мире своих страхов. Наверное, тогда я много выпил вина и решил, что без сердца ей будет лучше житься. Проще. Вот болван. Не думал, что буду размышлять над тем, что пить надо меньше.

В общем, я хотел ее оставить в палате, а самому пойти улаживать ее освобождение, но она снова ко мне подпрыгнула и закричала, что никуда меня не пустит, что пойдет со мной, иначе я ее тут брошу. Она вцепилась мне в руку, боязненно озираясь по сторонам. Так мы и пошли с ней в обнимку по коридорам больницы. Ну и шуму же мы навели. Недоврачи начали сновать, как тараканы, туда- сюда. Что? Где? Зачем? Больную? Из комнаты?! Вы в своем уме? Куда вы, молодой человек, ее повели? Что вы себе позволяете?

Я искренне жалею здешних сумасшедших. Видеть эти противные крикливые лица обезумевших от скуки врачей каждый божий день! Подумать только! Конечно, тут с ума сойдешь! В общем, снова благодаря моей силе убеждения, я добиваюсь того, чтобы вытащить Ренету из этого ужасного места. Потом я привожу ее в свой номер в отеле. Узнав о нашем возвращении, Эмин завалился ко мне и стал оглядывать девушку, будто он их ни разу не видел. Касаемо этого, я пытался его уже несколько раз знакомить с хорошими девушками ( как оказалось таких не одна в целом свете), и даже сам Эмин изъявлял подобное желание (вот уж неожидал от него), но потом быстро отказывался, говоря, вот они все живут тут, а я в Тэнебрисе, как же это потом быть и бла-бла-бла, даже пересказывать не хочу, сколько тупиковых разговоров я с ним пытался заводить.

Возвращаясь к Ренете. Эмина пришлось выгнать, потому, что он совершенно бесстыдно ее разглядывал. Нет, ее формы (которые пропали за время проживания в клинике) его не интересовали, ему было ее жаль, он хотел чем-то ей помочь, что-то сказать утешительного, но не придумал ничего, поэтому просто стоял как истукан и смотрел на нее. В итоге Ренета сказала, что мой друг не в себе, и его пришлось выставить. Думал послать его за покупками для девушки, но зная его, он будет час стоять напротив витрины с женской одеждой, да так и не решится войти. Бедолага. Взрослый лоб, а такой ребенок.

Одну я Ренету в номере оставлять побоялся, поэтому пришлось уговорить ее на компанию Эмина. По дороге я забронировал для нее соседний номер, чтобы она смогла там временно поселиться. Родственников у нее здесь нет, сирота из детского дома. Идти ей больше некуда. Боится людей, в особенности мужчин. Мне жаль, что я втерся к ней в доверие и так гнусно с ней поступил тогда. Она работала официанткой, куда я зашел выпить вина. Ренета хотела раскрутить меня, чтобы я потратил больше своих денег, а я решил ей таким образом проучить за жадность. Тогда меня не особо волновало, насколько ей нужны были деньги. Насколько трудно ей было выживать. Она уже думала заставить себя идти торговать своим телом, чтобы зарабатывать больше, но я нарушил ее планы. Уже не знаю, что лучше, проституция или сумасшедший дом, кроме того ей так не хотелось вставать на этот путь. Теперь надо решить, что с ней делать. Бросать ее здесь нельзя. Из Аргентины я все равно еще не уезжаю, осталась еще одна девушка, Арасели Форрер. Нужно скорее ее найти и вернуть ей сердце. Потом же пора перебираться в следующую страну, после того, как придумаем, что делать с Ренетой.

И почему я не довольствовался одной страной? Надо было возомнить себя Филеасом Фоггом.

17 августа

Случилось неприятное событие. Все эти дни я разыскивал Арасели Форрер. И я ее нашел, только совсем не так как ожидал. Нашел ее на кладбище... ,чтобы найти ее могильную плиту пришлось побродить из одного конца кладбища в другой. До сих пор это ужасное чувство. И опять же это все я! Это из-за меня! Бедная девушка. Во скольких страданиях я еще виноват, подумать страшно.«1854-1874» дата на плите. Какие-то двадцать лет. Жизнь, толком не начавшись, оборвалась.

Оставшись без сердца, Арасели заболела так же, как и Сандра, и Эрнеста. Лежала на кровати смотрела в потолок. Отец с горя начал пить. Сильно пить. Проиграв последнее состояние, он не смог оплатить лечение бедной дочки. Собственно в лечении и не было никакого смысла, найдись у него деньги. Опять же благодаря мне. И ночью, в конец, отчаявшись, он убил собственную дочь, избавив от мучений и себя и ее. Такую историю мне поведали любопытные, везде сующие свои носы, соседи этого человека. Сам же он после содеянного пропал и больше его никто не видел. Возвращать сердце стало некому, но и оставить его у себя я не мог. Поэтому найдя место ее захоронения, я закопал сердце рядом с ней. Оно было темно-бордовое, и уже небьющееся. Как я раньше этого не заметил. Больше здесь мне нет причин оставаться. Пора уезжать.

Эмина сильно впечатлила эта история. Некоторое время он меня избегал. Считает, что я хоть и косвенно, но убийца, раз из-за меня такое случилось. Не стану отрицать. Неизвестно будут ли еще похожие случаи. Не хотелось бы.

Пока я бродил по городу и искал Арасели, Эмин проводил все свое время с Ренетой. Сначала она относилась к нему с пренебрежением и сидела в своем номере. Потом пообвыкнув, стала выходить в коридоры гостиницы, а потом сама попросила выйти с ней на улицу. Эмин, разумеется, был удивлен и рад составить ей компанию. Не буду забегать далеко в будущее, но у меня есть основания полагать, что между ними что-то да будет.

К слову сказать, Эмин хочет, чтобы мы взяли ее с собой. Нам бы еще кого-то четвертого и будем труппой бременских музыкантов. В целом, я и сам склонялся к этой идее. Если оставить ее здесь, нужно будет найти ей постоянное место проживания, обеспечить работой. Правда тут есть сомнения, что кто-то захочет нанять якобы сумасшедшую. Можно, конечно, выделять и присылать ей деньги, но я не уверен будет ли она их принимать. Она кажется гордячкой. Кроме того, если она останется, про нее опять же наверняка поползут слухи, мол, сумасшедшая живет среди нас, как допустили такое. И глаза людей будут видеть в любом ее поступке и действии какую-то странность и ненормальность и лишь убеждаться в ее сумасшествии, которого и нет. В общем, взять ее с собой, приглядывать, а потом пристроить в Тэнебрисе, где ее никто не знает, кажется самым лучшим вариантом. Если же Эмин решит на ней жениться, то так он очень мне поможет и избавит меня от всяческих хлопот. Хоть какая-то от него польза.