Бессердечный

Глен стоял у порога дома и звонил в дверной звонок. Здесь он раньше никогда не был. Пока ему никто не открывал, он успел оглядеться. Небольшой садик, который как и его сад, сбросил свой цвет до далекой весны, немного пошарканный домик в два этажа и близкое расположение соседей, буквально через стену. Здание представляло собой соединенных три дома, в каждом из которых жили разные хозяева. Леви был готов уже считать от скуки кирпичи, как ему, наконец, открыли.

– Молодой человек, вам что-то нужно? – на пороге показалась женщина, чуть старше Агаты, как отметил про себя Глен. Хоть она и выглядела довольно ухоженной, в ее облике проглядывалась как будто бы хроническая усталость, что добавляло ей лишние годы.

– Да, мне нужен Эмин Гвидо. Скажите, он здесь? Могу я с ним встретиться?

– Мой сын? Простите, а вы кем ему собственно приходитесь? – насторожилась женщина.

– Я его друг. Меня зовут Глен Леви.

– Глен Леви? Мой сын говорил, что с вами он не хочет иметь ничего общего. Это единственное, что он мне сказал, больше от него ничего не удалось добиться. Так что не вижу причин, почему я должна пускать вас в дом, – говорила она, с таким видом будто защищала сына от неминуемой гибели, закрывая его своей спиной. Мадам Гвидо даже уперла руки в дверной косяк, не давая Глену прохода. Он и не пытался, впрочем, пройти в чужой дом силой.

– Я бы хотел перед ним извиниться и восстановить нашу потерянную дружбу. Пустите меня к нему, пожалуйста. Если, он меня прогонит сам, то я уйду и больше не потревожу вас.

– И что же вы такого натворили, раз пришли лично извинятся? – теперь в ней взыграло чисто женское любопытство. Раз человек такого положения пришел извиняться самолично, а не прислал слуг или записок, то видно, он совершил нечто страшное, думала женщина. Глен уловил ход ее мыслей. Он слабо улыбнулся.

– Не могу вам сказать, это дело касается только меня и Эмина. Так вы можете меня пропустить? – спросил Леви таким тоном. Унижаться не в его привычках, поняла мадам Гвидо, у нее возникло ощущение, будто, если она его не впустит, то произойдет что-то плохое. Поэтому она с сухим «прошу, проходите», отошла в сторону, давая дорогу Глену. Он поклонился, поблагодарил и прошел в дом. В коридоре его ждал отец семейства. Он стоял с газетой в руках и также враждебно смотрел на гостя, как до этого на него смотрела его жена. Мадам Гвидо коротко рассказала ему о прибывшем и его цели визита. Обменявшись любезностями, господин Гвидо указал дорогу в комнату сына, из которой, по его же словам, Эмин не выходит целыми неделями. Глен поднялся на второй этаж, отыскал нужную дверь и сразу же ее открыл, без всякого стука и предупреждающего кашля.

– Ну, у тебя и конура! – воскликнул Леви с порога. – Понятно, почему ты при любом удобном случае приходил ко мне.

Глен огляделся. На кровати, придвинутой к самому окну, сидел в понурой позе его друг. В комнате было темно и затхло. Вещи разбросаны по полу вместе с какими-то бумажками и прочим мусором. Леви рассмотрел по углам даже пустые бутылки из-под вина и шампанского. Ему стало очень жаль его в минуты похмелья. Как у него, наверное, болела голова. А он еще и не умеет пить! так еще и под боком заботливой маменьки. «Она что в его комнату вообще не заходила?» – думал Глен, проходя к окну, чтобы его открыть. Эмин обратил внимание на него только тогда, когда тот хлопнул оконными створками.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Эмин, потирая лицо руками. Он зарос щетиной, под глазами у него залегли глубокие мешки. Растрепанная одежда. С последней встречи он стал еще больше походить на бездомного алкоголика. Эмин, казалось бы, задал вопрос пустоте, он смотрел в окно, игнорируя Глена, хотя он стоял напротив него. Гвидо наклонился и из-под кровати достал недопитую бутылку вина. Глен, цокнув языком, выхватил ее из его рук и хотел было выкинуть в окно, но побоялся попасть в свою же карету или в голову уже наверняка спящему кучеру, поэтому поставил на прикроватную тумбочку.

– Ты здесь совсем с ума сошел? Если он у тебя еще остался! Ты себя в зеркало видел? Куда подевался тот педантичный Гвидо, который с презрением смотрел на бокал вина в моих руках? Я, конечно, понимаю весь ужас и шок, который ты испытал, но доводить себя до такого из-за непутевого друга и неудачной первой любви глупо и смешно. Не знал, что ты такой впечатлительный.

– Уходи, – выдавил Эмин. В горле у него пересохло, вот он и тянулся к единственной жидкости в комнате, чтобы его промочить. Глен, закатив глаза, вышел из комнаты, выхватил первую попавшуюся служанку и попросил принести ему два стакана воды. Холодной. Пока она ходила, Глен стоял в дверном проеме, сложив руки на груди, и наблюдал за все также сидящим подобием прежнего Гвидо. Когда служанка вернулась, Глен взял два стакана воды из ее рук и поблагодарив, закрыл дверь.

Первый стакан он без раздумий выплеснул в лицо Эмину, а второй поставил на тумбу, чтобы потом его напоить, когда тот протрет глаза и отойдет от холодного душа.

– Ты что делаешь? – отряхивался Эмин, проводя рукой по мокрым лохматым волосам и рубашке.

– Водные процедуры. Ты когда мылся последний раз? А когда ел что-нибудь кроме алкоголя? Ты что помереть решил?

– Тебе-то что. Не помню, чтобы тебя когда-нибудь волновала моя жизнь. Я вообще не был уверен, знаешь ли ты, где я живу.

– Я всегда знал, просто не было причин, чтобы я пришел. А теперь появилась. Я хотел взять тебя в путешествие, а ты и на человека-то не похож. Вот будем мы в Африке, так я, прости господи всех приматов, не отличу тебя от обезьяны. Хотя на их фоне ты, конечно, будешь в разы хуже.

– Оставь меня в покое, какое путешествие? В своем ли ты вообще уме? В коллекции мало сердец что ли? Заявился, черт побери, сюда совсем... – бормотал Эмин, залезая под одеяло. Он говорил еще что-то, но Глен уже не смог различить ни единого слова.

– Сколько же с тобой возни! – Леви стянул с него одеяло, потом бросил его на пол и вышел из комнаты.

Уходить он не собирался, пока Эмин не будет сидеть у него в карете, прижимая свои скромные пожитки. Ну, или не скромные. Спустившись, он поставил на уши все семейство, которое, по его мнению, было слишком равнодушно к судьбе сына, раз оставили его страдать в полном одиночестве, исключая компанию бутылок. Глен высказал все, что думал родителям Эмина, отчитывая их равнодушие и слепоту.

– Вы, конечно, правильно сделали, что не надоедали своему сыну с расспросами и не мешали ему страдать в одиночестве. Но не до такой же степени, чтобы не убираться в его комнате, позволяя ему жить в бардаке и при этом еще распивать алкоголь, превращаясь в последнего алкаша. Вы вообще видели его? Он же на человека не похож!

Его тирада продолжалась еще долго. Глен недоумевал, как они вообще могут себя называть родителями. И много чего он еще говорил. Его перебивала мадам Гвидо со словами о том, что она не знала, что ее сын страдает такой алкогольной зависимостью. Она всячески отрицала тот факт, что Эмина будто бы не кормили и в его комнате не убирали, и она неоднократно повторяла что, делала и делает все, что полагается матери, и не ему, «какому-то проходимцу, наглым образом проникшим к ним в дом, еще и смеющему совать свой по-видимому очень длинный нос в чужие дела», ее в чем-то упрекать и осуждать. Кроме того, Глен, «слишком много о себе возомнил, раз смеет так разговаривать с людьми, намного старше его». В общем, разразился скандал. Что до господина Гвидо? Он молчал, внимательно слушая Глена и периодически вздыхая, когда говорила его благоверная. Когда же запас слов был исчерпан обеими сторонами, господин Гвидо взял под руку свою жену и увел ее в гостиную, отдавая прислугу в полное подчинение Глену, заверяя, что верит в его полное благоразумие. Леви поблагодарил его и отправился раздавать приказания. Двум служанкам он приказал навести в комнате Гвидо-младшего полный порядок, еще одну отправил набрать для него горячую ванну, второй приказал собрать его вещи и приготовить наряд на выход, не забыл Глен и про заботы о еде, которая его другу была просто необходима. Еще одну служанку, совсем еще молоденькую, Леви послал к ближайшему врачу за рецептом от похмелья, потому что боялся, что его друга будет поминутно тошнить в дороге, чего ему крайне не хотелось. Когда все поручения были розданы, Глен отправился к Эмину. Тот опять закутался в одеяло, из которого его пришлось вытаскивать. Дотащив друга до ванны, Глен отдал его на попечение служанок, чтобы те его помыли и побрили. Оглядывая служанок он выбрал для этого дела самых старших, по которым было видно, что видали они в своей жизни виды и похуже голого молодого господина.

– Простите, господин Леви, а могу я помочь им? – хихикая, спросила молодая служанка с порозовевшими от предвкушения тех самых видов щеками.

– Тебе там не на что смотреть, – усмехнулся Глен. – Ты совершенно не умеешь врать.

– А при чем здесь это? – удивилась девушка.

– Ну как? – улыбнулся Глен, удовлетворившись предсказуемым любопытством служанки. – Спросит твой будущий муж: «Дорогая, видела ли ты обнаженного мужчину раньше? Я же у тебя первый, да?» – а мужчинам это ну очень важно. А ты растеряешься и соврешь, а он сразу поймет и обидится. А если еще окажется что Эмин намного красивее телом твоего мужа, то вообще пиши пропало – накроется первая брачная ночь, – он сокрушенно развел руками.

Пока он все это говорил, служанка и остальные вместе с ней порозовели щеками и захихикали, перешептываясь. Через пару мгновений они все разбрелись по своим делам.

– Не стыдно, господин, развращать молодые девичьи умы? – с осуждением посмотрела на него старшая служанка, заботам которой он поручил Эмина.

– Я не сказал ничего такого. Лишь объяснил, почему ей не стоит проситься на ваше место.

Служанка цокнула языком и направилась в ванную, где уже сидел Эмин. Глен облегченно выдохнул и снова направился в комнату Эмина, чтобы удостоверится, что уборка уже началась, и что служанки складывают в чемодан друга нужные вещи, а не всякую ерунду. Как он и думал, для Эмина сложили одежду, которая ему совершенно не шла. Непонятно, что вообще она делает у него в шкафу, хотя Глен замечал за ним хороший вкус. К уборке у него вопросов не было. Он распахнул уже закрытый служанкой комод, бросил на кровать, все, что, на его взгляд, казалось более подходящим, и приказал сложить в багаж молодого господина Гвидо. В итоге наблюдать за работой служанок ему наскучило, он остался в комнате Эмина и стал ждать его возвращения, морально готовясь к разговору.

Когда служанки привели в комнату Эмина, Глен уже успел вздремнуть. Он было одет в черные брюки и в чистую белую не заправленную домашнюю рубашку с вырезом. Пусть Гвидо еще и плохо держался на ногах, трезвость ума к нему вернулась. Он, наконец, осознал, что Глен Леви ему не показался и не приснился. Он действительно здесь. Эмин велел всем служанкам выйти из комнаты и закрыть дверь. После ухода прислуги он через некоторое время снова открыл дверь, чтобы убедиться, что никто не остался подслушивать. За дверью никого не было, Эмин вздохнув, закрыл дверь на щеколду. Глен сидел в плетеном кресле у окна, скрестив руки на груди.

– Ну и зачем ты пришел? Вернуть дружбу после всего, что произошло? – спросил Гвидо с саркастичной интонацией. Он присел на уже заправленную кровать, поворачиваясь всем корпусом к Глену, взял с тумбы стакан воды и сделал небольшой глоток.

– Ты абсолютно прав. Именно этого я и хочу, – вторя тону Эмина, ответил Глен.

– Ты с ума сошел?

– Нет, – Леви кашлянул в кулак, становясь серьезным и сосредоточенным. – На самом деле я пришел вытащить тебя из твоего состояния стремительной деградации, а еще из-под мамкиной юбки.

– Что ты несешь? Если не тебе больше нечего сказать, пожалуйста, уйди.

– Ну, уйду я, и что? Ты опять будешь пить, хотя совершенно не умеешь, твоя мать будет закрывать на все это глаза, ведь ее сынок не может быть каким-то алкоголиком, да и вообще она понятия не имеет, что с тобой делать. Дай отдохнуть и матери, и отцу и поехали со мной. Тебе следует проветрить мозги.

– Куда? – спросил Эмин без всякого интереса. – А в прочем неважно – никуда я с тобой не поеду.

– Эмин, послушай, я немного не с того начал. В первую очередь мне бы стоило перед тобой извинится. Я часто пренебрегал тобой и ни во что не ставил, прошу за это прощения. Я много чего сделал не так, теперь я признаю это. Если тебе вдруг интересно то, я решил возвратить все сердца их владелицам.

– С чего это вдруг? – теперь Эмин был действительно удивлен и заинтересован. Глен улыбнулся тому, что последнее предложение возымело свой ожидаемый эффект.

– Насколько я помню, ты как-то увлекался детективами? – продолжал он свою мысль, оставляя пока вопрос друга без ответа. – Мне бы пригодилась твоя помощь с поиском некогда обессердеченных мною девиц, если ты, конечно, угадывал убийцу до того как, его раскроет сам автор. В противном случае от тебя не будет никакого толка.

– С чего вдруг в тебе такая перемена? Если ты шутишь, то не смешно, – Эмин снова принял безучастный вид, делая еще один глоток воды.

– Просто сбылось твое предсказание. Ты как-то сказал, что однажды появится девушка, и я влюблюсь в нее без памяти. Так оно и произошло, – не стал Глен больше тянуть.

– Ты? Влюбишься? И из-за нее ты решил вернуть все сердца?

– Откровенно говоря, да.

– А она знает? – Эмин придвинулся к Глену чуть ближе.

– Да. И, на самом деле, когда она узнала, я думал, что между нами все кончено, но как раз сегодня, когда я уже собирал последнее свои вещи, она пришла и сказала, что дает мне шанс. Она не ставила мне никаких условий, я сам захотел вернуть все сердца еще до того, как она спустилась в чулан.

– Она узнала случайно так же, как и я?

– Вообще, я сам ее отвел, когда она им заинтересовалась.

– Ты прямо меня удивляешь. Глен это точно ты?

– Да, дружище. Прошло достаточно времени, чтобы даже я изменился. Теперь я пришел изменить тебя. Заодно и вернуть нашу дружбу. Мне, правда, тебя не хватало.

– Глен, я не уверен, что можно все вернуть.

– Конечно, как прежде уже не будет, но может быть по-другому. Возможно, даже лучше, чем было. Ты просто скажи, хочешь отправиться со мной в путешествие длиною в несколько лет? Повидать мир, жизнь, в конце концов? Стать более самостоятельным и взрослым? Ну, или ты можешь, повторюсь, остаться здесь под боком у матушки и продолжить страдать по девушке, которая тебя совершенно не достойна.

– Ты ведь мне и правда говорил, да? – вздохнул Эмин и поставил пустой стакан на тумбу. – Насчет Александры. А я тебя не послушал. Ты всегда говорил, что я еще совсем зеленый и не знаю людей. Мне вот интересно, как ты их так хорошо всегда знаешь?

– О, это история как раз для долгой дороги, – Глен поднялся с кресла и, подойдя к Эмину, протянул ему руку. – Ну, ты со мной?

Гвидо смотрел на него несколько мгновений в задумчивости. Потом улыбнулся и, пожимая руку, поднялся вслед за своим старым другом.

– Ну, в любом случае, твои вещи уже собраны, – весело сказал Глен, хлопая Эмина по плечу. – Давай, собирайся и скажи родителям, что уезжаешь, я подожду тебя в гостиной.

– Расскажешь потом об этой девушке? – полюбопытствовал Гвидо. Его правда заинтересовала девушка, которая настолько изменила его друга.

– Конечно, – усмехнулся Глен.

Перейдя порог комнаты Эмина, они разошлись в разные стороны. Глен пошел вниз, а Эмин зашагал дальше по коридору в спальню к родителям. Постучавшись в дверь и получив разрешения войти, Эмин зашел. Правда, сначала, он постоял некоторое время, настраиваясь на непростой разговор.

Мать была очень рада слышать членораздельную, да еще и такую длинную речь от своего сына спустя довольно долгое время. Эмин говорил серьезно и уверенно. Разумеется, причины отъезда со стороны Глена он не затрагивал, сказал лишь то, что тот снова хочет повидать свет, зовет его с собой, а ему хочется развеяться. Госпожа Гвидо то и дело удивленно прикладывала руки к лицу, а ее муж только кивал головой и иногда согласно мычал. В конце женщина расплакалась и упала к своему супругу на плечо. Он ее молча обнял и кивнул сыну, давая свое согласие на поездку. Таким образом, все было улажено. Эмин подошел к родителям, обнял их, а после вышел из комнаты в сопровождении обоих. Госпожа Гвидо занялась проверкой багажа, отправила мужа приготовить сыну необходимую сумму денег хотя бы на первое время. Эмин вынужден был повсюду ходить за матерью, так как она непременно звала его с собой.

– Сынок, если путешествие будет тебе в тягость, не жди этого Леви, а сразу возвращайся домой. Ты даже не знаешь как там все за этой заграницей.

– Мам, да все будет хорошо, – в который раз успокаивал ее Эмин.

В итоге прошел если не час то около того, как все домочадцы вышли на дорог провожать молодого господина Гвидо и его «взбалмошного дружка».После крепких объятий с матерью, крепкого рукопожатия и несмелого объятия с отцом, Эмин, наконец, запрыгнул в карету Глена. Так они в компании друг друга покинули Тэнебрис и отправились путешествовать. Возвращать украденные сердца.