Бессердечный

   Последний раз Анна видела Глена месяц назад. Ноябрь подходил к концу, температура падала с каждым днем, но снег еще не накрывал город. Проснулась девушка в своем уже обычном настроении. Подавленном и апатичном. Лучи солнца давно не будили ее, небо уже больше недели заволочено тучами. Холодно на улице и дома. В душе. В доме спасает тепло камина, которые затапливаются каждодневно, а от холода в сердце, Анна еще решения не нашла.

В тот день она со слезами на глазах вбежала в дом, прошмыгнула мимо Агаты и сразу направилась в свою комнату, закрыв ее на щеколду. Она упала на кровать и спряталась в перинах подушек. Ей было страшно. Больно. Слезы без остановки стекали по ее щекам, удивительно как она только сдерживала такой потом в стенах особняка Леви. То, что она увидела, поразило ее, ужаснуло. Она так верила во все хорошее, что в нем есть. А он так поступал с бедными девушками, и точно также поступил с ней. Она не особенная, а просто очередная. Да и не из-за этого ей было больно. Это так, случайная мысль, колыхавших в ней чувств к нему. Анне было больно из-за его лжи, из-за того, что первый человек, которому она доверилась в новом для нее городе, оказался таким. И эта его способность извлекать сердца из груди, оставляя человека в живых, разве это возможно? Она не сошла с ума? Но ведь резко с ума никто не сходит. Все же было хорошо до этого дня. А что теперь? Такой вопрос Анна задавала себе целый месяц. С Агатой она мало говорила, совсем от нее закрывшись. О таком вообще никому не расскажешь, а просить совета, не погружая человека во все детали, бесполезно. Анна не знала, что ей стоит сделать. Оставить Глена в прошлом и жить дальше, будто ей ничего не известно? Будто она вообще его не знала? Или попробовать поговорить еще раз? никто не произносил фразы: «между нами все кончено». Правда Глен сказал ей «прощай», думая, что она не захочет его больше видеть и знать. Анна не говорила ему ничего. Конечно! Как тут что-то вымолвить, если тебе открываются такие тайны. Девушка и винила себя за любопытство. Но с другой стороны, рассказал бы Глен ей сам. Или бы они бы сблизились еще больше, поженились, и потом он бы ей рассказал? Ей хотелось с ним поговорить, высказать, все, что она думает, но она не смогла себя заставить ни написать ему, ни уж тем более не придти к нему лично. Одновременно с этим она боялась и в то же время хотела, что он сам к ней пришел, но он не приходил. Агата видела, что ее дочь терзается, несколько раз она порывалась самой наведаться к этому Леви и все ему высказать, но прежде выслушать обо всех его прегрешениях, потому, что Анна ей ничего не говорила. Ей еле удавалось каждый раз удержать мать дома. И каждый раз, видя печальное, плачущее лицо дочери, Агата оставалась с ней. Просто обнимала ее, говорила избитые фразы о том, что все будет хорошо, а сама страдала вместе с ней, но от неведения. Вскоре она поняла, что имя Глена Леви ей лучше больше не произносить. Каждый раз, слыша его от матери, она начинала часто моргать, прогоняя слезы. Так они и прожили целый месяц, держась друг за дружку, будто бы боясь свалится в пропасть.

Плакала Анна и по другим причинам. Как бы ни пыталась она отрицать, она скучала по Глену. Хотела слышать его голос, смех, любоваться его глазами, цвета янтаря и не знать ни про какие его чуланы и коллекции сердец. Ей было горько признавать, что она уже по уши была в него влюблена. Легкая симпатия, не успела она понять, когда именно, уже стала глубоким, всепоглощающим чувством, глубину которого она узнала, только когда Глен пропал из ее дней. Ее сердцу хотелось, чтобы он вернулся, но рассудок кричал, чтобы она держалась от него как можно дальше. Ведь он, как бы странно это не звучало теперь, когда она знает его тайну, бессердечный. Разве мог человек, имей он живое сердце, так поступать?

***

Собрать вещей Глену осталось совсем не много. Наконец он вернул сердца всем тэнебритским девушкам, теперь его ждал целый мир. Сестры суетились по всему особняку, собирая чемоданы своему хозяину. Глен дал им четкие указание по содержанию дома в его отсутствие, обещал, что жалование будет им поступать в срок, и если ко времени свадьбы Руфины он не вернется, он дает им свободу, когда она им будет нужна. Все свои дела он частично передал некоему доверенному лицу, старому знакомому его отца, и предупредил сестер, что он будет иногда появляться в особняке, и если у них будут какие-то вопросы, они смело могут к нему обращаться. Так прошел его месяц, в приготовлениях к отъезду и возвращении сердец. Об Анне он старался не думать, потому что едва одна мысль о ней проскользнет в его голове, день будет для него потерян. Глен погружался в раздумья и не вылезал из них, пока его не растормошит Фонита. Он сожалел, корил себя, безумно скучал по девушке, и так по кругу. Он пытался смириться с тем, что Анну он безвозвратно потерял. Он прекрасно помнил тот страх и ужас, что съедал ее сердце, когда они были в чулане, что он и не надеялся ни на прощение, ни на ее возвращение в его жизнь. Думая о том, какой он безбожный растеряха, Глен собирал последние вещи и пришел к мысли, что может быть ему стоит попробовать вернуть если не Анну, то кого-то другого? Ибо Анну вернуть ему невозможно.

– Я думала, перед отъездом ты зайдешь попрощаться, – раздался голос за его спиной. Глен бросил свой незакрытый саквояж к остальной куче багажа и обернулся, не веря своим ушам. Впрочем ему казалось, что и глаза его обманывают. Перед ним на пороге стояла Анна, оглядывающая его чемоданы и избегающая смотреть не него самого.

– Анна? Что ты здесь делаешь? – Глен было сделал шаг на встречу, но отступил обратно.

– Если бы я не пришла, ты бы так и уехал, ничего не прояснив?

– Да как я вообще мог? Мне казалось, что все предельно ясно, ты не хочешь меня видеть и знать. Все, что мне остается это возвратить все сердца, а потом как-нибудь покинуть сей мир, для которого я все равно, что бремя, – ответил Глен, а потом вдруг посмотрел на девушку с надеждой в глазах. – Ты что ждала меня? Хотела, чтобы я пришел?

Прежде чем, Анна, выдавила из себя тихое честное «да», ее сердце уже все рассказало Глену первым.

– Но, Анна, я же...

Глен не договорил. Девушка оказалась рядом с ним так быстро, что он даже не успел заметить, как его руки крепко сжимали ее талию, а нос уткнулся в ее шею и волосы. От ее запаха у него как будто бы закружилась голова. То же самое происходило и с Анной. Глен первым едва ослабил объятия. Он смотрел ей в глаза и почти невесомо проводил ладонями по ее лицу.

– Скажи, что ты не сон, пожалуйста.

– Я не сон, – улыбнулась она в ответ. Глен был счастлив видеть ее улыбку снова. О таком прощальном подарке он и мечтать забыл.

– Но, Анна, объясни, я не поверю, пока не услышу от тебя все, о чем ты думала, за весь этот месяц. Зачем ты пришла?

– Потому что люблю тебя, Глен.

– Да ну, – только и смог выдавить он в ответ. Он отстранился совсем. – В смысле как? После всего, что видела? После всего, что узнала?

Анна подошла к нему и, положив руку на его плечо, развернула к себе. За руку повела его в гостиную к дивану. Глен в этот момент подумал, что если бы Анна вела его в ад, также крепко держа за руку, он бы пошел за ней, даже не спрося, куда она его ведет. Но ад, не то место, где эта девушка точно окажется. Он улыбнулся собственным мыслям. Появление Анны окончательно свело его с ума. Ну что ж, против он не был.

Она усадила его на диван, а потом присела рядом.

– Глен, я узнала о тебе достаточно, чтобы не судить тебя только по...твоей коллекции сердец, – она хотела выразиться как-то иначе, но ничего другого ей в голову не пришло. – Да, я не буду притворяться, что меня не испугало количество сердец в твоем погребе, ну или как ты там называешь это помещение. Не буду врать, что я не была настроена забыть тебя. Весь этот месяц я пыталась не думать о тебе, но в голове только и мелькали наши встречи на обрыве, прогулки под дождем, ну и много чего еще. Как ты залез ко мне в окно, я вспоминала не раз и не два. Да и кольцо на пальце напоминало о тебе, а снять его я не смогла, как образно, так и буквально. Конечно, я не уверена, могу ли простить тебе тот факт, что ты держал мое сердце в своих руках и что-то пытался в нем рассмотреть. Что я могу сказать точно, что не хочу, чтобы ты пропадал навсегда. Как бы глупо это не звучало, но я хочу дать тебе шанс, и хочу, чтобы ты им воспользовался. Я видела раскаяние в твоих глазах в тот день, видела твои страдания и стыд за свои поступки. Ты сказал, что вернешь все сердца, и я верю, что ты это сделаешь. А после этого...нам ничего не помешает быть вместе. Если это, конечно, то, чего ты хочешь.

– Ты шутишь? Это все, что я хочу! – с каждым словом, произнесенным Анной, его глаза наполнялись все большим счастьем, такого количества, казалось бы, и вместить невозможно. Он привлек ее к себе, но сначала взглядом спросил согласия, так как все еще сомневался, что Анна могла его простить. Девушка кивнула и сама обвила его шею руками, притянув его ближе для поцелуя. Когда Глен просыпался, он и не думал, что его проводы будут такими. Целуя Анну, он жалел, что вообще уезжает, думал уже откладывать отъезд, но потом, прервав поцелуй, признал, что не стоит этого делать.

– Знаешь, если бы ты не пришла ко мне сегодня, я бы так и не узнал, что ты готова дать мне шанс, – шепнул он ей, соприкасаясь их лбы. – Представляешь, каким бы гадким было мое путешествие, если бы я думал, что в Тэнебрисе меня никто не ждет. Ты не ждешь.

– Но я буду тебя ждать, сколько бы лет не прошло, – также шептала Анна.

– Ты, правда, сможешь? Хочешь?

– Да.

– Я бы с удовольствием забрал тебя с собой, но это будет не самое приятное для тебя путешествие. И ты не захочешь оставлять мать. Я изначально планировал уехать, когда ты еще не узнала про все это. И не хотел брать тебя с собой.

– Не переживай, я дождусь и найду чем заняться без тебя.

– Только не подпускай к себе всяких подозрительных и отвратительных личностей вроде Родарри.

– Конечно, я именно это и сделаю. Жених уехал, можно и покутить.

Глен рассмеялся, запрокидывая голову.

– За время нашей разлуки у тебя появилось чувство юмора? – произнес он, после того, как приступ смеха закончился. – Как ты говоришь, жених? Это предложение, Ани?

Как приятно ему было снова звать ее так. Он нежно взял руки Анны в свои, задержал взгляд на кольце, которое все также украшало собой безымянный палец левой руки. Взяв его Глен тянул с него кольцо, которое к удивлению девушки снялось так легко, хотя раньше как она не пыталась, снять его не получалось – как намертво приросло. Сжав кольцо между подушечками пальцев, Леви осмотрел его, убедился, что оно все также прекрасно, и надел его на безымянный палец уже правой руки.

– Вот теперь ты официально моя невеста, – сказал Глен, снова посмотрев Анне в глаза. Вдруг он как будто бы опомнился. – А подожди, это же не так делается!

Он снова снял с нее кольцо, а потом неожиданно встал с дивана и опустился перед девушкой на одно колено.

–Дорогая Анна, согласна ли ты стать моей женой? Правда после того, как я верну все украденные сердца и вернусь. Конечно с условием, если ты все же меня дождешься, а не выскочишь замуж за первого встречного, который наверняка окажется каким-то подлецом, – он усмехнулся, перестав тараторить. Во время его речи его глаза бегали из стороны в сторону, выдавая его волнение. – Кажется, я даю тебе только больше причин ответить мне «нет». Язык меня не слушается. Я повторю еще раз.

– Не нужно, я согласна.

Глен шумно выдохнув, еще раз надел кольцо на палец протянутой ему руки.

– Ну, теперь-то все условности соблюдены, – произнес он, снова устраиваясь на диване. – Не верю, что ты здесь со мной. Не может быть все так просто. Анна ну почему ты меня простила?

– Я тебе уже говорила, потому что люблю. А вот от тебя я так и не услышала признания, – упрекнула Анна, прижавшись к его боку и кладя его руку к себе на плечо.

– Неправда, я говорил тебе, ты просто была не в состоянии слышать.

– Н-да? – она повторила манеру Глена, подняв брови. – И какое у меня было состояние? Только не говори, что ты шепнул это мне в спину, когда я уходила из погреба.

Молчание Леви все сказало за него. Он отвернулся от нее, наблюдая как секундная стрелка напольных часов завершает свой круг. Анна прыснула со смеху.

– Твоя вина, что ты ничего не услышала, – буркнул он.

– Ах, еще и моя вина?!

– А чья же?

Анна шлепнула его по плечу. А потом еще раз.

– Не успела стать моей невестой, а уже занимается домашним насилием, – спасаясь от Анны, он поднялся с дивана и обошел его.

– Я от тебя не отстану, пока не скажешь мне еще раз то, что я якобы не услышала.

– А я тебе не попугай, говорить одно и то же, знаешь ли, – усмехнулся он, снова обходя диван, так как Анна уже успела надавать ему еще парочку ударов.

– Да что ты? Ох, Анна, я не верю, что ты здесь. Ты не сон? Скажи, Ани я сплю? – она на время оставила его в покое и начала изображать его страдания, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу, и чуть запрокидывая голову, как когда-то делал Глен.

Леви, видя эту необычайную актерскую игру, залился хохотом.

– Я глубоко оскорблен! – закончив смеяться, Глен тоже присоединился к спектаклю. Он схватился за сердце и сделал вид, будто ноги с трудом его держат. – Мне ничего не остается сделать, как вырвать собственное сердце из груди, ведь вы жестоко его разбили. Осколки впиваются в меня, если их не достать, я умру от кровоизлияния.

– Если вы и умрете, Глен Леви, то только от избытка драмы в крови, – Анна сложила руки на груди, наблюдая за ним с доброй усмешкой.

– Ну что ж, так тому и быть, – он окончательно сполз на пол, слабо придерживаясь за кожаную спинку дивана. – Умереть на руках любимой я готов!

Он распластался в трагичной позе на полу и закрыл глаза, он было подумал высунуть язык, но передумал – перебор с драмой. Анна, закатив глаза, подошла к нему и присела рядом.

– И это наследник уважаемого рода Леви? Просто курам на смех. Скажи, где у тебя спрятаны денежки, закажу тебе гроб, – девушка потерла ладошки друг о друга.

Глен перестал ломать комедию и поднялся на локте, смотря на Анну.

– Ну-ка иди сюда, мне кажется, на твоем сердце от такого юмора уже появляются черные пятна, – он сел, обнял девушку и повалил ее вместе с собой на пол, оказываясь сверху.

– Хочешь проверить? – спросила Анна, упираясь ему ладонями в плечи, пытаясь скинуть с себя.

– Нет, не хочу.

Анна прекратила попытки выбраться. Ее заинтересовал его ответ.

– То есть тебе все равно, даже если мое сердце почернеет?

– Если бы я мог достать свое сердце, уверен оно бы было черным, если вообще не сгнило до последней жилки. За этот месяц я понял, что если у человека черное сердце, это его проблема, он сам должен с этим разбираться. Это не мое дело, не моя вина, не моя забота. Остается лишь принимать их такими, какие они есть, либо же не принимать вообще. Я выбираю принимать тебя. Хотя ты настолько прекрасна, что я не совершаю над собой никаких усилий, в отличие, наверное, от тебя, – он положил голову на плечо Анны, пряча лицо в ее волосах. С каких это пор ему трудно выдерживать взгляд ее зеленых глаз? Сегодня он особенно внимателен. – Прости за это.

Тихо прошептал он. Анна нежно провела рукой по лицу Глена, и он, сразу повиновавшись ее движению, поднял голову, как она и хотела.

– Тебе не нужно извиняться, – ответила девушка, обхватывая ладонями его лицо. Глен послушно наклонился ниже для еще одного поцелуя. Если первый поцелуй после разлуки был более нежным, то этот был уже скорее страстным и жадным, в ход вступил язык. они целовались исступленно, полностью отдавшись процессу. Руки Глена мягко скользили по телу Анны, не переступая границы дозволенного. Они не знали, сколько времени продолжался поцелуй. Анне казалось очень много. Глену ‒ очень мало.

– Ты сильно опаздываешь? – спросила девушка, прерывисто дыша, когда они отстранились друг от друга. Глен озадачено повернулся к часам.

– Ну, на минут двадцать точно, – он осторожно поднялся на ноги и подал Анне руку.

– Я помогу собрать себе оставшиеся вещи.

– Да ладно, Фонита с Руфиной все собрали, но все равно спасибо. Кстати где они?

Тактичные служанки отсиживались на втором этаже. Первой Анну увидела Фонита. Она быстро ухватила старшую сестру за руку и поволокла вглубь второго этажа. Руфина была, конечно, этим мало довольна, но так уж и быть согласна была посидеть без дела, подождать. Глен позвал их и тогда они спустились, продолжив в спешке брошенные сборы господина.

Глен упаковывал свои дневники, сестрам он их не доверил, а Анна наблюдала за ним, прислонившись к колонне.

– Скажи, а ты будешь мне писать?

– Конечно, что за вопрос! Каждый день, как по расписанию. Я был бы рад получать письма от тебя, но не уверен, что они до меня дойдут. Пока письмо дойдет в одну страну, я уже, возможно, буду в другой. Так что, боюсь, наша переписка будет односторонней.

– Если ты будешь где-то задерживаться, напиши, возможно, мое письмо успеет до тебя дойти.

– Что ж, я буду счастлив, если это произойдет.

Сборы были завершены, служанки, закончив с сумками и чемоданами, встали у порога, готовясь провожать господина Леви, который нарочно долго копался с дневниками, оттягивая момент отъезда. Скоро это уже стало подозрительным и неестественным, Глен понял, что выглядит смешным и нелепым и что его образ холодного собранного хозяина рассыпается на глазах, поэтому, наконец, оторвался от дневников и свалил сумку с ними в кучу с остальным багажом.

– Ну, все, пора прощаться. Фонита, Руфина, следите за порядком, если будут вопросы, обращайтесь к Себастьяну, – Глен имел в виду старого знакомого отца.

– К Сильвестру, – поправила Фонита, сдерживая улыбку.

– Да, именно, – скривился Леви. Да, о своем авторитете перед прислугой можно забыть. Столько лет создания пугающего образа строгого хозяина тирана и все в пустую! Руфина почти что держит его за дурака, он знал это точно, а Фонита... просто Фонита. С ней тоже все понятно.

Глен отмахнулся от мыслей о сестрах и сосредоточил внимание на Анне. Она подошла к нему ближе, взяла под руку, и вместе они вышли из особняка.

На улице уже ждал кучер, который успел уже вздремнуть, проснуться, снова вздремнуть и между тем обругать хозяина и весь свет, на чем только он стоит. Пока он, пыхтя, сгружал все вещи в карету вместе с сестрами, которые таскали сумки меньшего размера, Глен с Анной стояли во дворе неподалеку и перебрасывались ничего не значащими фразами о пасмурной погоде, приближающейся зиме и прочей ерунде, о которой говорят, в случаях, когда говорить либо совершенно не о чем, либо же есть о чем, но слишком страшно или неловко кому-то из говоривших начинать этот разговор первым.

– Ну, что Анна, до свидания, – наконец произнес Глен первые слова, имевшие хоть какой-то смысл. – Я напишу, когда уже приеду в Италию, первое место своего путешествия.

– Ухты, Италия! – воскликнула Анна, представляя себе венецианские улицы с реками и гондолами. – Положишь открытку в письмо?

– Конечно, – ответил Глен, быстро привлек к себе Анну, поцеловал в одну щеку, потом в другую, а потом в губы. Пока поцелуй снова не затянулся, он аккуратно отстранился и зашагал в карету спиной, смотря с улыбкой на девушку.

Сев в экипаж, он закрыл за собой дверь и из окна помахал Анне на последок. Кучер дернул поводьями и лошади медленно поволокли, будто сами не хотели никуда ехать, карету прочь с улицы «Толстых карманов».

Анна стояла и махала Глену рукой, крича, что обязательно его дождется. Карета скрылась из виду, служанки отправились по своим делам, а Анна все стояла перед уже закрытыми воротами. Перед этим она спросила у Руфины разрешения заглянуть в сад особняка Леви, получив его, она направилась туда и долго бродила между садовыми деревьями, встречавшими ее своими голыми длинным пальцами.