Бессердечный

    Громоздкие часы у стены гостиной пробили двенадцать часов, а хозяин еще не спускался к завтраку. Служанки никогда его не торопили, зная, что рано или поздно он все равно спуститься сам. Тем более, если кто-то решится его беспокоить, рискует выслушать все ругательства, на которых только стоит свет. Однако кое-кто был твердо настроен помешать Глену превратить завтрак в обед. Входные двери особняка с треском распахнулись, и вошел Эмин с сияющим лицом.

– Доброго дня, Руфина и Фонита. Глен еще не спускался? – радостно приветствовал, спускавшихся служанок юноша.

– Нет, господин Леви еще не спускался, – спокойно ответила старшая сестра.

– Как всегда спит, пока в кровать не врастет! Другого я не ожидал! – возмущался Эмин направляясь к лестнице.

– Господин Леви говорил никого не впускать к нему, а вас тем более! – пролепетала Фонита . – Будьте так любезны, подождать его в гостиной.

– Он всегда так говорит! Опять ничего нового! Попрошу отойти от лестницы, – в нетерпении говорил он, легонько отталкивая девушек от лестницы. Они поняли, что спорить бесполезно и покорно отошли. Эмин быстро поднялся на третий этаж и, запыхавшийся, ворвался в спальню друга.

– Ты все еще здесь! Каждый раз одно и то же! Даже раздеться не удосужился! Неряха! Вставай, скоро день закончиться, а кто-то его даже еще не начинал.

– Что ты опять вторгаешься в мой дом! «Каждый раз одно и то же!» Говорят тебе: подожди в гостиной. Но нет – пойду, похлопаю дверями, потопаю грязной обувью по чистым коврам и ворвусь, пинком открывая дверь, в комнату Глена! Тебе жить надоело? – мигом встал с кровати хозяин дома.

– Всё? Утренние крики закончились, поэтому перейдем к делу, – искренне улыбаясь, проговорил Эмин, садясь на кресло в углу комнаты.

– О, ты не просто так сюда притопал! У тебя даже есть дело. Весьма занятно, – состроил задумчивое выражение лица Глен и приготовился слушать очередную бредовую, по его мнению, идею друга.

– Да, и, между прочим, очень важное. Я хочу наведаться в гости к Александре.

– Росси? То есть из вчерашних моих слов ты так ничего и не понял? Кроме того, ты видно совсем не ознакомлен с правилами приличия, исходя из которых человек не может явиться в гости к тому, кому его не представляли. Твоим воспитанием, что вообще не занимались, дурачина?

– Попрошу без обзывательств. Во-первых твои вчерашние доводы безосновательны, поэтому в их правоту я не верю и верить не хочу. Во-вторых, мои родители обеспечили меня прекрасным образованием и воспитанием, попрошу их не хулить. А в-третьих, мы косвенно знакомы, пусть и не представлены, однако, с ней знаком ты, и вместе мы вполне можем нанести Александре визит.

–В-четвертых, с чего ты взял, что я хочу к ней наведываться? Я останусь здесь, а ты поедешь к себе домой. Вот тебе в-пятых. А то устроил мне тут: во-первых, во-вторых, – не дорос еще условия мне выдвигать.

– Ну, пожалуйста. Если ты поедешь, то в ближайшую неделю я не переступлю порог твоего дома, – пытался уговорить его Эмин.

– Какое заманчивое предложение, но помниться, ты мне уже такое обещал три дня назад. И что? Ты опять здесь. Следовательно, ты не способен сдерживать своих обещаний.

– Ну, правда, что тебе стоит? Все равно бы провалялся весь день, обнимая подушку.

– И провалялся бы. Какое тебе дело до моего личного времяпрепровождения? – сказал Глен и отвернулся к окну, будто заметил в нем что-то интересное. Он задумался, кивнул своим мыслям, а затем снова повернулся к Эмину – Ну, ладно, так уж и быть. Поехали, но я предупреждаю: эта поездка ни к чему не приведет. Все твои мечты на счет этой Александры рассыпаться в прах и развеются ветром.

– Посмотрим, как все будет. Ты вряд ли обладаешь даром ясновидения, чтобы произносить такие слова, да еще и столь уверенно, – ответил Гвидо.

Глен не ответил, только ухмыльнулся незаметно от Эмина. Резко встав с кровати, он выпихнул за дверь Эмина, чтобы тот не мешал ему приводить себя в порядок. Выставленный из комнаты Гвидо спустился в гостиную и сел на диван ждать Леви под хмурым взглядом сестер, которые винили его в будущем нагоняе от хозяина за плохо выполненный наказ.

Глен имел за собой такую особенность очень долго куда-то собираться. Он любил проводить время в сборах. Неизвестно только специально ли он тянул время, чтобы позлить Эмина, или же это получалось само собой. Так или иначе, спустился он только через полтора часа. Но сначала он отправился в столовую на запоздалый завтрак, который уже успел остыть десять раз и десять раз снова подогреться. Сама столовая представляла собой просторное помещение с широким резным кедровым столом и такими же стульями в центре. Стульев было восемь, не понятно, правда, зачем. Сидел Глен всегда только на одном и том же и всегда один. Исключения составляли лишь посиделки с Эмином, когда тот ждал, когда Глен закончит завтракать, как сегодня. Больше за этим столом никто не сидел, а прислуга трапезничала на кухне или в буфетной.

– Тебе не кажется, что уже для завтрака поздновато? – спрашивал Гвидо, положа голову на руки.

– Лучше поздно, чем никогда, – нарочно серьезно ответил Глен. На удивление у него было прекрасное расположение духа. Он был в предвкушении предстоящего представления в доме Сандры Росси.

– А ты можешь хотя бы быстрее работать вилкой? – терял Эмин терпение.

– Ты что? Такое важное дело не терпит спешки. Тем более я могу подавиться, а это может привести к вполне печальным последствиям.

– Я вижу тебе весело. Посмотрим, как тебе будет смешно, когда Александра выставит нас за дверь из-за того, что кто-то слишком поздно решил явиться к ней в гости.

– Она и так нас выставит, – отвечал Леви, смотря в тарелку. – Тебя. Мне-то она разрешит остаться, хоть до завтрашнего утра. Раньше бы она так и поступила, но мне интересно как она будет вести себя теперь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да так, мысли вслух, не обращай внимания, – ответил Глен, старательно набивая себе рот едой, чтобы снова не сболтнуть чего лишнего.

После затянувшегося завтрака друзья все-таки вышли из дома. У ворот стоял экипаж Гвидо, на облучке которого сидел кучер и отвлеченно смотрел по сторонам. Глен, взглянув на него, отметил, что одежда на слуге совершенно не подходит ему по размеру и висит на нем мешком.

– Извини, что заставил тебя долго ждать, Рауль, – обратился Эмин к кучеру.

– Вы не должны извиняться передо мной, господин, – скромно заметил тот и, спрыгнув на землю, открыл дверь в карету перед хозяином и его спутником. Когда все заняли места, тройка гнедых лошадей встрепенулась, и карета, дернувшись, медленно поехала по дороге.

– Куда едем? – спросил Рауль, подпрыгивая от тряски.

– На Тенистую улицу к третьему дому, – ответил Эмин.

– Там живет Александра Росси, верно? – полюбопытствовал Рауль.

– Да, все верно.

– И давно ли тебе известен адрес? ‒ спросил Глен.

– Вчера узнал у одного знакомого, тот еще сплетник. Мы встретились на вечере у Даминых.

– Любишь полезные знакомства? – как будто бы с издевкой поинтересовался Леви.

– Конечно, они на то и полезные, что могут пригодиться. Никогда не знаешь, какая беда с тобой случится, поэтому хорошо знать к кому с этой бедой стоит обратиться.

– Звучит как наставление бабули, – хмыкнул Глен. Эмин начал отрицать им сказанное, но щеки и уши у него покраснели, чем и выдали его. Леви только закатил глаза. – Со мной ты дружишь тоже из пользы?

– Конечно же, нет. Ты бесполезен, Глен Леви. Сидишь в своем особняке, только и знай, что ходишь по балам и попиваешь красное вино. Хоть бы раз поел для приличия. Но если подумать, ты сейчас едешь вместе со мной к Александре, стало быть, и ты мне пригодился, – теперь Эмин шутил над Гленом. Леви ничего не ответил. Он отвернулся к окну и отодвинул занавеску, мешающую ему любоваться однообразным видом.

Серые пейзажи города сменялись еще более серыми. Пасмурное небо так и стояло над Тэнебрисом. Кроме того было достаточно прохладно. Дорога не заняла много времени, поэтому скоро экипаж остановился у ворот большого светлого дома. Глен первым вышел из кареты. Он огляделся по сторонам и, не дожидаясь друга, направился в сторону черных железных ворот. Открыв их, Глен сначала прошел сам, а потом подержал их для своего друга.

– Прошу, проходите, – деловито произнес Леви. Такое поведение удивило Эмина, но виду он не подал. Большого двора у дома не было, поэтому, миновав ворота и поднявшись по маленькой каменной лестнице, они сразу оказались у массивных дверей. К ним было приковано большое медное кольцо, изображающее букет роз с шипами и заменявшее дверную ручку. Глен постучал этим кольцом об дверь. Через приличное время она открылась, и на пороге показался высокий дворецкий в опрятной черной форме.

– Чем могу вам помочь, господа? – спросил мужчина со шведским акцентом в голосе.

– Скажите, здесь проживает Александра Росси? – вежливо осведомился Леви.

– Да, но госпоже нездоровиться, поэтому она велела никого сегодня не принимать, – на этих словах губы Глена едва дрогнули в ухмылке.

– Но мы ненадолго. Только осведомимся о ее здоровье, – вступил в разговор Эмин. В голосе его различались нотки беспокойства.

– Я дам госпоже знать, что вы приходили, но внутрь я вас не пущу. Будьте добры назвать себя, – дворецкий не собирался уступать и пренебрегать наказом своей госпожи.

– Мое имя Глен Леви, а это мой друг Эмин Гвидо. Я уверен твоя госпожа, услышав мое имя, захочет нас принять. Иди передай ей и пропусти нас уже внутрь. Кто научил тебя говорить с гостями госпожи на пороге? Что за невежество? – все это время Глен сверлил взглядом дворецкого, от чего крупный мужчина кажется немного съежился.

– Как вам будет угодно, прошу, – дворецкий сдался и, отойдя в сторону, пропустил пришедших в дом. – Pompös gås! ( Напыщенный гусь! - швед.)

– Du borde titta på tungan bättre. – (Тебе следует получше следить за своим языком. - швед.) бросил ему Глен, проходя мимо него. Хоть и ругательство дворецкого было сказано шепотом, отменный слух Глена его не подвел. Как, впрочем, и знание языков. Гвидо же не понял, почему его друг вдруг перешел на другой язык и просто последовал за ним.  

– Я схожу к госпоже, оповещу ее о вашем визите. Вы можете пройти в гостиную, – снова подал голос дворецкий, перед этим откашлявшись.

– Какой гостеприимный, – ухмыльнулся Глен, поворачиваясь к Эмину. Он же на это только кивнул, а дворецкий уже шагавший по лестнице цокнул языком.

Глен войдя в гостиную, тотчас расположился на диване, по-хозяйски раскинув руки по его кожаной спинке. Эмин же остался смирно стоять, заложив руки за спину.

– Как тебе обстановка? – снова обратился к нему Глен. – По мне так напичкано безвкусицей. Натащила в дом, как сорока, все что блестит. Нет, ну ты глянь на это – рядом с греческим бюстом стоит ваза из китайского фарфора. Что за смешение стилей? Еще бы повесила на стену африканскую маску. Бедному Цезарю повезло, он бы не пережил такого соседства.

– Прекрати придираться! Что на тебя нашло? – шикнул на него Эмин. – По мне так Александра хорошо постаралась над убранством своего дома и со вкусом подошла к этому делу.

– Лучше бы она для этого использовала голову, – закатил глаза Глен. – Садись, что встал как истукан.

– Я постою, спасибо, не все же, понимаешь ли, чувствуют себя как дома, куда бы ни пришли.

– Ха, ну как знаешь, – только и ответил Леви, закидывая ногу на ногу и исподлобья глядя на Эмина. Только он собирался что-то сказать, как на лестнице послышались медленные шаги. Через некоторое время показалась и их обладательница. Александра была одета в простое домашнее платье чем-то напоминающее халат. Кожа ее была ужасно бледной, движения были неторопливыми и усталыми, можно даже сказать, деревянными. Глаза впалые, а цвет радужки был слабо различим. При виде гостей на ее лице ничего не отразилось. Ни смятения, ни злобы, ни раздражения, ни радости – ничего. Когда она дошла до последней ступеньки, Эмин учтиво подошел к ней и подал ей руку. Она приняла ее без всяких эмоций, не смотря на молодого человека.

– Я совсем не ждала сегодня гостей. Рада, что вы посетили меня, Глен.– однако в ее голосе не было ни толики радости, сплошной автоматизм. Она будто знала, что должна быть рада появлению Глена Леви в ее доме. При появлении девушки он порывистым движением встал с дивана и подошел к ней.

– Здравствуйте, Сандра. Я слышал вам нездоровиться, поэтому я решил вас проведать вместе с моим другом Эмином Гвидо. Он вчера видел вас на балу, однако ему не посчастливилось быть вам представленным. – говорил Леви, указывая рукой на стоящего рядом молодого человека.

– Мне очень приятно с вами познакомится, Александра, – взволновано проговорил Эмин, однако волнение не помешало ему заметить вранье в словах друга. Ведь они узнали о ее болезни тут же от дворецкого, и это не могло быть поводом для визита.

– Взаимно, – ответила девушка, впервые взглянув на второго молодого человека. Взгляд на нем надолго не задержался. – Знаете, Глен, я со вчерашнего дня в таком состоянии. Но это не болезнь, а это что-то другое. По крайней мере, нет привычных симптомов. Может депрессия? Хотя я даже не знаю.

Глен взял ее под локоть подвел к дивану и усадил. Сев по правую сторону, он махнул головой Эмину, чтобы тот последовал их примеру и не стоял «как истукан». В этот раз его друг послушно сел в рядом стоящее кресло.

– Неужели вам совсем неизвестна причина вашего недомогания? Может быть, какое-нибудь событие на вас повлияло? – спросил Глен, с участием оборачиваясь к Сандре. Впрочем, глаза его были холодны. Ответ ему был совсем не важен. Кроме того, он его знал. «Но раз взялся за роль – отыгрывай до конца» – пронеслось у Леви в голове.

– Я даже не знаю, Глен. Я помню вчерашний вечер у Даминых, разговор с вами, правда, совершенно не помню, о чем мы говорили. Что-то об одиночестве? – вяло отвечала Сандра. Она уставилась в одну точку на стене и продолжала, не отрываясь на нее смотреть.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – подал голос обеспокоенный Эмин.

– Не думаю, – коротко ответила она, медленно поворачивая голову к Эмину. – Знаете, мне кажется, что внутри меня пустота какая-то. Раньше такого не было. Мне чего-то не хватает, а вот чего я не знаю. Что вы по этому поводу думаете?

– Я смею предположить, – начал Эмин, после некоторого молчания, – что вы просто сильно устали. Вам нужно воздержаться от различных светских мероприятий. Возможно, такая суета вредна для вас. Несколько дней вам стоит провести дома, и ваше состояние, я думаю, улучшится.

– Может, вы и правы, – протянула Александра и снова уткнулась взглядом в стенку. Руки ее лежали между немного разведенных коленей, а сама она сидела чуть сгорбленно. Так бы точно не стала сидеть девушка в присутствии мужчин, да и сама Сандра никогда бы не позволила себе такой вольности, но... сегодня почему-то позволила. В комнате повисло молчание. Эмин растерянно переводил взгляд с девушки на друга и обратно, а Глен уже успел закинуть ногу на ногу и едва ли не зевал. Эмина возмутило такое поведение. Он кашлянул и выразительно посмотрел на Глена, стараясь поймать его взгляд. Некоторое время Леви намеренно делал вид, будто не замечает устремленных на него глаз, но потом все же соизволил повернуться к Эмину, натянуто ему улыбаясь.

– Что ж, Александра, как и сказал мой друг, вам нужен покой, а мы ему мешаем. Не смеем вас более тяготить, поэтому разрешите откланяться. Мы обязательно зайдем снова, когда вам станет лучше, – проговорил Глен, неохотно поднимаясь с мягкого дивана.

– Да, Александра, и если вам что-нибудь будет нужно, обязательно сообщите. Я сделаю все возможное, чтобы вам помочь, – сказал Эмин, поднимаясь следом за Леви.

– Конечно, Э...мин, я обязательно скажу, если мне что-нибудь понадобится, – ответила девушка, продолжая сидеть на диване.

«Уверена, я найду к кому обратиться за помощью, но вы уж точно не входите в перечень этих господ. Раньше она сказала бы именно так», – подумал Глен и ухмыльнулся. Гвидо заметил это и снова не знал, как реагировать.

– Если вас не затруднит, не могли бы проводить меня до лестницы? – спросила девушка, медленно переводя взгляд с одного гостя на другого. Она не обращалась к кому-то конкретному. Эмин вызвался ее проводить. Он подал ей руку, помогая встать с дивана. В это время Глен уже стоял в коридоре, скрестив руки. Гвидо под руку с девушкой прошли мимо него. Проводив девушку, он пожелал ей скорейшего выздоровления и выразил надежду на скорую встречу. Девушка в ответ, кивнула и попрощалась с гостями. На лестницах ее ждал дворецкий. Он взял свою госпожу под руку и проводил ее наверх.

– Как здорово я провел время! – воскликнул Глен, когда за ними закрылась входная дверь. – Это точно стоило того, чтобы вылезти из кровати.

– Никакого сочувствия к заболевшей девушке. Неужели тебе ее совсем не жаль?

– Мне жаль в пустую потраченного времени, – ответил Леви, оглядывая улицу. – А еще мне жаль моей промокшей одежды.

Пока они были в гостях у Росси, на улице зарядил дождь.

– Может, смоет с тебя спесь, – буркнул ему Эмин и побежал к своей карете, накрывая голову руками. Глен коротко хмыкнул и не спеша зашагал за другом, со сложенными в карманы руками.

– Ты решил заболеть? – спросил Гвидо, уже сидя в карете, когда Леви запрыгнул на сиденье напротив.

– Нет, я решил больше намочить твои бархатные седушки, – он поудобнее уселся, закидывая ногу на ногу и смахивая намокшие волосы со лба.

– Это месть за то, что я тебя сегодня вытащил из дома?

– Разумеется. Я с самого начала тебе говорил, что это плохая затея.

– Я же не знал, что она больна.

– Наивный Эмин, если бы она была здорова, ты бы превратился в камень от взгляда этой Горгоны.

– Я понять не могу, чем она заслужила такого к себе отношения! Ты вообще сегодня даже в ее присутствии позволял себе много вольностей. Не припомню за тобой такого пренебрежения. Я понимаю, ты не хотел ехать, но мог бы хотя бы изобразить сочувствие? – вся подавленная злость и негодование Эмина готовились вырваться прямо сейчас.

– Я изображал, если ты не заметил, а потом я устал. Не люблю лицемерие. А Сандре и подавно не было никакого дела да моего поведения. Ей вообще не до чего нет дела в ее-то состоянии.

– Она может и больна, но не слепа. Я думаю, она заметила, как ты вальяжно развалился и закрывал рот, скрывая зевоту.

– Я этого не делал.

– Да уж, конечно. И меня за дурака держишь?

– Имею в виду, я не закрывал рот рукой, – ответил Глен и рассмеялся, наблюдая за краснеющим от злости лицом Эмина.

– Ты невыносим всегда, а сегодня так особенно! Сочувствую твоей будущей жене.

– Не неси чепухи, не будет у меня никакой будущей жены.

– Это ты сейчас так говоришь, но я уверен, появится какая-нибудь девушка, и ты влюбишься в нее без памяти, – на эти слова Эмина Глен только хмыкнул.

– Таким влюбленным дураком как ты я точно не стану.

– Эй. Ты видимо никогда не упустишь момент, чтобы меня не поддеть.

–Так ты не давай поводов, и не за что будет поддевать.

– Ты найдешь к чему прикопаться. Но, Глен, мне интересно, ты так и планируешь жить, ничего не меняя в своей жизни? – Эмин приблизился к Глену. Он действительно в последнее время переживал за друга. Сказать по правде, Гвидо всегда за него переживал, потому что не понимал, как он может так бессмысленно и пусто проживать свою жизнь. А Эмин был убежден, что так оно и есть.

– А что мне менять? Менять жизнь нужно тогда, когда она тебя не устраивает. Мне же все нравится. У меня есть крыша над головой, приличный доход, прислуга и даже... друг у меня есть. Мир я тоже повидал. Чего же еще?

– Неужели тебе совсем не одиноко?

– Боже, убери это жалостливое выражение со своего лица! Не надо меня жалеть, лучше подумай о себе и найти невесту своего круга и взглядов, раз ты отдаешь этому такое большое значение в жизни каждого мужчины.

– Мне снова интересно, чем плоха Александра? У нас не настолько большая разница в положении, а о взглядах я узнаю, когда она поправится, и мы снова ее навестим.

– Я больше не собираюсь в этом участвовать. Я тебе уже говорил: не подходит тебе Сандра, вы разные. Чем она тебе так приглянулась? Повелся на красивую обертку? – Глен откинулся на спинку диванчика и скрестил руки на груди, выжидающе смотря на Эмина.

– Она красива, да, но не только по этому. Мне кажется, мы найдем общий язык.

– Господи, что за непробиваемый болван! Вот она – это черная паучиха, внутри которой пустота. В обществе она надевает маску кокетливой бабочки, приманивая всяких наивных мух, вроде тебя. Тебе такая девушка не нужна. Тебе бы подошла милая добрая простушка, опять же, вроде тебя.

– Как же здорово ты разбираешься в людях! Глен Леви лучше всех знает что, кому нужно.

– Тот же упрек могу адресовать тебе, Эмин Гвидо. Откуда тебе знать какую жизнь мне стоит вести?

Эмин не нашелся, что сказать и, насупившись, отвернулся к окну. Глен закатил глаза и также отвел взгляд к противоположную сторону. Больше они не разговаривали, пока карета не остановилась у подъездной дороги к особняку Леви.

– Спасибо за увлекательную поездку, – бросил Глен, выпрыгивая из экипажа и не оборачиваясь на друга. Эмин, немного помедлив, последовал за ним. Дождь уже давно кончился, оставив после себя только большие лужи и серое небо.

– Ты живешь не здесь, дорогой друг.

– Я хочу вернуться к нашему разговору, чтобы у нас с тобой не было недоговоренностей.

– А я не хочу. Я сказал тебе, все что хотел, – ответил Глен, коротко обернувшись и ускорив шаг.

– Глен, постой! Ну, пожалуйста, давай все обсудим. Ты хочешь извинений? Хорошо, извини, я был не прав, осуждая твой образ жизни, – догонял его Эмин.

– Мне не нужны твои извинения. Мне нужно, чтобы ты больше не мозолил мне глаза. По крайней мере, сегодня.

– Значит, я могу придти завтра? – с надеждой спросил Эмин.

– Я этого не говорил.

Они уже дошли до массивных дверей особняка. Глен открыл дверь и хотел тут же за ними скрыться, оставив Эмина стоять на пороге, но увидев его жалкое выражение лица, передумал.

– Ладно, что там ты хочешь еще обсудить? – он отошел в сторону, давая другу пройти внутрь. Лицо Эмина озарилось улыбкой.

Глен прошел, скинул мокрую накидку с плеч и отдал ее встречающим его служанкам, не удостоив тех взглядом.

– Добрый день, Руфина, Фонита, – кивнул с улыбкой каждой сестре Эмин и последовал в гостиную за хозяином дома.

– И вам доброго дня, господин Гвидо, – ответили девушки в один голос. Руфина направилась с накидкой наверх, а Фонита решила задержаться внизу, притворившись, будто вытирает пыль с лестничных перил.

Глен прошел вглубь комнаты, сел на диван и в ожидании посмотрел на Эмина, закинув ногу на ногу.

– Ну?

Эмин присел рядом с ним.

– Глен, скажи, почему у тебя такое мнение насчет Александры? Я просто не могу понять. Она что-то совершила, за что ты ее осуждаешь? Или слышал о ней что-нибудь?

– Опять ты о ней. Ну, хорошо, скажу, – Леви прикрыл глаза, потер большим и указательным пальцами переносицу и нехотя продолжил. – Она вчера... пыталась меня соблазнить.

«Теоретически, я не вру».

– Может ты не так ее понял?

– Перестань ее оправдывать. Ее помахивания веером были красноречивее некуда. И потом, я тебе уже достаточно про нее рассказал, а ты все цепляешься за образ, который придумал в своем скудном умишке. И довольно о ней, – добавил Глен, едва Эмин открыл рот.

– Мне кажется, ты слишком строг к людям. Но ладно, я больше не буду говорить с тобой об Александре...

– Какое облегчение! – вздохнул Глен, перебивая Эмина. – Еще что-нибудь? Или мне тебя проводить?

– Да... Глен ты... меня очень обижают твои постоянные обзывательства и принижения. Взгляни вокруг – рядом с тобой никого, кроме меня. Но если ты так будешь ко мне относиться, я не смогу быть твоим другом. Я тебя ценю и уважаю, но с твоей стороны я не вижу того же. Когда мы с тобой познакомились, я думал, что в глубине души ты хороший человек, который только притворяется таким сухим и надменным...

– И что ты думал, что благодаря силе нашей дружбы я перестану таким являться? Что у тебя в голове? Облака из розовой ваты? Эмин, перестань.

– Я не то хотел сказать, – стушевался он.

– Да брось, у тебя на лице написано. Мне надоел этот пустой разговор, уходи, – Глен махнул ему рукой, будто прислуге и отвернулся. Эмин глубоко вздохнул и поднялся с дивана.

– Хорошо, уйду, но я еще вернусь, и мы продолжим наш разговор.

– Не утруждай себя, – бросил Глен ему в спину. Когда за Гвидо закрылась дверь, он запрокинул голову и закрыл глаза. – Фонита, иди сюда, хватит подслушивать.

Служанка вздрогнула и выронила тряпку. Она подняла ее, повесила на перила и спустилась в гостиную. Когда Фонита встала напротив, Глен поднял голову, устремляя на нее свои янтарные глаза. Свет ламп переливался в радужке золотыми бликами, и девушке показалось, будто на нее смотрит хищный зверь, готовый вот-вот наброситься.

– Простите, господин, – сказала она, сминая свой белый фартук в ладонях.

– О, не извиняйся, – только и улыбнулся хищник. Странно, что из-под губ не выглядывали клыки. – Любопытство – не порок, и я давно заметил, что оно тебе свойственно.

– Простите, господин, – щеки девушки стыдливо заалели. Ведь это она первая из сестер проникла в тайны Глена. Спустилась в чулан, когда Леви не закрыл дверь. Отвлекся на документы, про которые вдруг вспомнил. Пока он разбирался с ними у стола, Фонита проскользнула вовнутрь, вне себя от предвкушения. Теперь она узнает, что же такого прячет в чулане ее хозяин. Вышла она вся бледная от ужаса и тут же наткнулась на грудь своего господина. «Этого стоило ожидать. Вы, девушки, везде суете свой маленький любопытный нос», – сказал он тогда, смерив ее гневным взглядом, в котором плясали сами демоны.

– Снова за свое. Ты уже столько раз мне это говорила, что хватит извинений за будущие проступки на пять лет вперед. Я не за тем тебя позвал, чтобы ругать, – Глен улыбнулся и, проведя рукой по волосам, облокотился на колени. – Скажи, Фонита, я плохой человек?

Девушка удивленно вскинула брови. Плохой человек? Самый ужасный. Да разве ему об этом скажешь прямо в лицо?

– Господин, не мне вас, простой служанке, судить.

– Оставь эту чепуху кому-нибудь другому. Я задал вопрос тебе, простой служанке, как ты сказала, а не какому-нибудь толстосуму с высоким положением, – губы Фониты тронула несмелая усмешка.

– Я хорошо вас знаю, господин, и могу утверждать, что вам до мнения таких толстосумов нет никакого дела.

– Поэтому я и спрашиваю тебя, Фонита. – усмехнулся Глен. – Ну, так что?

– Я знаю ваш секрет, господин. Говорить, что вы хороший человек, значит лгать вам в лицо, – ответила служанка, удивляясь собственной смелости.

– Как ты думаешь, Гвидо сильно разочаруется, когда поймет это?

– Думаю, да.

– Бедняга. Не умеет он выбирать друзей. Надо же было подпустить его к себе.

– Как вы познакомились, господин?

– Так уж хочется знать? – спросил он, наклоняя голову. Свет снова сверкнул в его глазах. Девушка не поняла то ли некое озорство плясало в них, то ли угроза. Снова она любопытничает. Нельзя.

– Наверное, все же, нет.

– Да ладно тебе. Не бойся меня, я обещал, что и пальцем не трону тебя и сестру. Расскажу, присаживайся, – ответил Глен, похлопывая рядом с собой по коже дивана. Фонита опешила. Это точно ее господин? Немного постояв в нерешительности под ожидающим взглядом Леви, она аккуратно присела на край дивана. Спина ее была прямая как струна. Руки на коленях, взгляд опущенный. Так близко к хозяину она не была никогда... наверное.

– Это было три года назад, – начал Глен. – Я был на очередном балу, знаешь зачем. Все как обычно меня сторонились и не разговаривали со мной. На этом же балу был Эмин Гвидо, юнец, который недавно затесался в свет, понятия не имея, чем тот живет. Гвидо увидел отстраненного ото всех меня и зачем-то решил подойти. Все в нашу сторону только и глазели, а он вообще ничего не замечал. Я отвечал ему насколько мог сухо и безразлично, но он и не думал от меня отставать. Когда я решил уйти от него сам, Эмин пытаясь меня остановить, пролил на меня мой же бокал вина. Его лицо исказилось неподдельным испугом, и он принялся вытирать пятно своим платком. Только больше размазал. В итоге он как-то умудрился затолкать меня в уборную и заставить поменяться с ним рубашками... не смотри на меня так, я никак не мог от него отделаться и решил, если сделаю, как он хочет, то он точно отвяжется. Но как видишь, не отвязался. Потом он подходил ко мне на каждом балу, а однажды завалился сюда.

– Да, я помню его первое появление. Он зашел и воскликнул: «Вот как живет этот отшельник!».

– Ага, и с тех пор он никак не может отсюда убраться, – усмехнулся Глен, потирая шею. – Тебе уже пора снова приниматься за работу и готовится к выходному. Думаю, у вас с сестрой уже есть планы на завтра.

– Да, господин, – ответила девушка, отмечая про себя с удивлением, что ей совсем не хочется уходить. Тем не менее, она встала, поклонилась, и зашагала к лестнице, попутно сняв тряпку с перил. Глен подождал, пока ее шаги стихнут, а после развалился на диване, подложив руки под голову. Ему надоел этот день, и он закрыл глаза, чтобы его не видеть. Надоел Эмин. Сандра Росси, с которой возится его друг. Служанка, которая дрожит при его появлении, как осиновый лист, но при этом имеет смелость с ним разговаривать и задавать вопросы. Но все же, она лучше, чем ее неразговорчивая сестра, которая напоминает больше слаженный механизм, чем человека. Впрочем, если бы такой любопытной болтуньей была бы еще и Руфина, Глен бы предпочел сам выполнять обязанности прислуги. Думая обо всем этом, он не заметил, как погрузился в сон.

Проснулся он, когда солнце уже уступило свое место луне. Но не лунный свет его разбудил. Глен проснулся от тяжести, непонятно откуда взявшейся на его груди. Глаза молодого человека еще не успели привыкнуть к темноте, но он смог понять, что кто-то на нем лежит и разглядывает ярко-зелеными глазами. Рукой он нащупал ком шерсти. Кошка. Глен не церемонясь, взял ее за шкирку, и потянул от себя. Кошка мало нашла в этом удовольствия и, зашипев, вцепилась ему в воротник. Пока Глен поднимался и отдирал ее от себя, он не заметил звонкого треска. Будто что-то порвалось. Вместе с кошкой на руках он, наконец, поднялся с дивана и зашагал к письменному столу за фонарем. Глену было трудно зажечь свет одной рукой, однако, кошку из другой руки он не выпускал. Пока она больно его не поцарапала и не выпала, едва Леви ослабил хватку. Кошка, приземлившись на лапы, стремглав понеслась от него подальше. На бегу она задела высокую тумбу, на которой стояла пузатая ваза. Та, покачнувшись, упала и со звоном разбилась на кусочки.

– Вот же дрянь подворотная! – ругнулся Глен, наконец, расправившись с фонарем. Его свет озарил разбросанные на полу осколки. Леви подумал, что кошка давно убежала, однако ее глаза заблестели в дальнем углу дивана. Ее черная шерсть почти сливалась с ночной темнотой. – Только попробуй подрать мне диван, я его залатаю твоей шкурой.

На лестнице послышались торопливые шаги. В гостиную прибежала сонная и запыхавшаяся Фонита. Ее каштановые волосы были заколоты, а наготу прикрывал легкий бежевый халатик, чего она сразу устыдилась, застав Глена. Он смотрел на нее в ожидании.

– Ну и? Ничего не хочешь мне сказать?

– Простите, господин, – пробормотала Фонита, запахивая свой ночной наряд посильнее. – Это я принесла сегодня кошку, пока вы были в отъезде. Я была на улице и заметила, что нагруженная повозка несется на эту бедную кошку и даже не думает останавливаться. А кошка сидела и, что-то жевала, не желая убегать. Я чудом успела ее вытащить из-под колес.

– Почему же не оставила на улице? Я, помнится, говорил в самый первый день нашего знакомства, что присутствие животных в доме не приемлю. Или ты забыла? – в голосе Глена сквозило раздражение.

– Я помню, господин. Я не могла ее оставить, она так жалобно мяукала.

– Добрая душа, – усмехнулся он и поднял фонарь выше, чтобы лучше видеть виноватое лицо своей служанки.

– Можете... вычесть сумму этой вазы из моего жалованья.

– Ха, в таком случае ты месяцев семь будешь без него вообще. Не буду я этого делать. Она все равно бы разбилась от собственной старости, стоит тут, наверное, еще со времен моей прапрабабки.

– Спасибо вам большое, – ответила Фонита, склонив голову еще ниже, чем она была склонена до этого.

– Не за что, – Глен поставил фонарь на стол и собрался уже уходить к себе.

– Подождите!

– Что еще?

– Можно... ее оставить здесь? – совсем тихо спросила девушка.

– Я думал, это не обсуждается, – он снова повернулся к ней, сложив руки на груди.

– Пожалуйста, я обещаю, вы больше ее не увидите.

– Слабо верится.

– Взамен вы можете лишить меня жалованья, на сколько захотите, и даже выходных, – пролепетала Фонита, несмотря на страх перед господином, она не хотела сдаваться.

– Опять ты со своим жалованием! На что ты тогда будешь содержать свою семью? Так просто хочешь отказаться от всего ради этого комка черной шерсти?

– Да, – ответила она, некоторое время помедлив. Глен ухмыльнулся.

– Безрассудная девчонка, – Глен прошел к своему столу и присел на его край. – Ладно, пусть остается, но с одним условием.

Служанка сглотнула. Этот человек может запросить все, что угодно. Непристойное. Ужасающее. Хоть он и обещал, что не тронет ее и сестру, сейчас он может нарушить свое обещание. Стоит ли эта кошка того?

– Какое? – голос ее дрожал. Глен помедлил, забавляясь ее испугом.

– Имя кошке дам я.

Фонита шумно выдохнула, и, испугавшись возможной реакции господина, зажала рот рукой. Всего-то имя. Девушка уже успела столько возможных сценариев прокрутить в своей голове, а он потребовал такую ерунду.

– Как пожелаете.

– Хорошо, ее будут звать... Эрида.

– Почему именно так? – решилась спросить девушка.

– Изучи на досуге мифологию древних греков, если хочешь знать. В моей библиотеке есть много подобных книг, можешь взять.

–Я поняла вас, господин. Спасибо за вашу доброту, – она поклонилась и опустилась на ковер, чтобы собрать осколки. На ее плечо легла рука Глена.

– Не нужно, завтра с утра соберешь. В темноте все не увидишь, так еще и можешь порезаться. Забирай кошку и иди спать.

– Хорошо, господин, – Фонита подошла к дивану, взяла нахохлившуюся кошку на руки и направилась к лестнице.

– И старайся больше ну расхаживать по особняку в таком виде.

–Я учту, – смущенно ответила Фонита, снова поправляя верх халата. Шаги на лестнице вскоре стихли. Глен стоял один в тусклом свете керосинового фонаря. Вместо того чтобы отправится к себе в комнату, он глубоко вздохнул, присел и начал собирать осколки разбитой вазы, причитая о порванном воротнике рубашки.