Глава 3.3. Вашей любви не существует
В полумраке Ангелина подходит к переулку, сжимая в руках изрядно помятый листочек с адресом, и не сразу верит своим глазам. Должно быть, это какая-то ошибка. Она обращается к прохожему, и он с усмешкой подтверждает, что она пришла в нужное место. Девушка мнётся у входа прежде, чем зайти, трёт друг о друга замёрзшие руки и делает глубокий вдох. Наконец её тонкие пальцы ложатся на ручку двери.
В кабаке душно и пахнет спиртом. Серые стены будто с каждой минутой сдвигаются ближе друг к другу и давят на голову, заставляя её трещать и кружиться. Хрупкая Ангелина в своём чистом белом платьице пробирается через столы и осматривается, взглядом разыскивая Глеба Дмитриевича. Она видит его за самым дальним от входа столиком, около покоцанного рояля, и даже машет рукой, но не замечает, как врезается в пьяное тело. На вежливое извинение в ответ она получает лишь бормотание и, стараясь обогнуть неприятного господина, запинается о ножку стола.
Глеб не видит её, лишь крутит головой, окидывая весь интерьер холодом своих голубых глаз. Его стол пуст - как и обещал, он не пьёт, но всё равно выбрал это место для встречи. Завидев Ангелину, он дарит ей сдержанную улыбку и указывает на свободный стул рядом, не проявив и капли галантности.
- Глеб Дмитриевич? – мило улыбаясь зовёт его Ангелина и с позволения присаживается рядом.
- Располагайтесь, не стесняйтесь. Долго добирались?
- Признаться, я просто не так часто выхожу в город и совсем немного заблудилась... надеюсь, вы ждали меня не слишком долго?
- Не переживайте, я и сам задержался на пару минут.
- Почему именно кабак? Не поймите меня неправильно, просто Вы ведь завязали со спиртом. К тому же все встречи... не личные, конечно, можно провести и в моём доме.
- Здесь играет один человек, с которым я хочу иметь знакомство, - его улыбка выглядит также неискренне, как и звучат его слова. - Совместим приятное с полезным. К тому же, в Вашем доме в последнее время стало уж слишком шумно и много народа, а я хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
Ангелина немного смущается и сжимает в руках краешек платья. Неужели граф...? Нет-нет, так нельзя, разумеется. Она обещала себя другому и не хотела бы обижать ни Владимира, ни ранимую Варвару. Непременно нужно сразу обозначить свою позицию и объяснить постыдность сего свидания. Но все её мысли развеиваются с продолжением его слов.
- Это касается дел нашего кружка. Остальные были бы против и помешали бы Вам принять верное решение.
- Вы хотите совершить что-то... незаконное? – на последнем слове она переходит почти на шёпот, осознавая всю секретность этого разговора, но Глеб, на её удивление, секунду молчит и начинает смеяться.
- Нет-нет, что Вы. Вам известно имя Виктории Станиславовны?
- Разумеется! Внучка нашего градоначальника. Но какое отношение к ней имеет наша встреча? Только не говорите, что Вы...
- Я просто думаю, что нам необходимы ценные знания с их стороны, чтобы мы могли продвигаться дальше в своём деле.
- Владимир просил не делать глупостей.
- О каких глупостях речь! Вы плохого мнения обо мне. Просто Вы раздобудете необходимые нам сведения небольшим обманом и не более. Тем более он просил обойтись без убийств, и я ему это обещал, а под глупостями я и вовсе не понимаю, что вы имеете ввиду. Скажите, Вы мне доверяете?
- Если Владимир верит Вам, то и я тоже. Он никогда не ошибается в людях. Но что мне нужно делать?
- Пробраться в дом Виктории. Подружитесь с ней, притворитесь сироткой. Уверен, Вы очень сообразительны.
- Но это бред, это невозможно!
- Нет ничего невозможного, особенно для Вашего обаяния.
Щёки Ангелины снова покраснели в смущении от комплимента графа, она старается взять себя в руки.
- Мне надо подумать.
- Не о чем думать, дорогая! Надо решаться, пока эти монархисты не накрыли наш кружок медным тазом.
- Никогда не слышала, чтобы так говорили.
- Да разве это важно?
- Вы поймите, это такая глупость, такой абсурд... я не могу пробраться в чужой дом и играть не пойми кого. Какую информацию я могу там достать? Легче было бы втереться в доверие Натальи Владимировны.
- Что нам её доверие? Ей самой монархисты ничего доверить не могут, да и вряд ли она доверяет сама себе. Всё, что Вам нужно – заставить довериться вам эту Викторию... Станиславовну и отписывать короткие письма о том, что узнали. Ничего более, честное слово!
- Надо подумать, я не могу на это так просто согласиться...
- А вы примите верное решение, Ангелина!.. – и тут граф замечает, что наступила полная тишина. В кабак вошла статная высокая фигура.
- Добрый день, - молвит он заулыбавшемуся хозяину кабака – толстому мужчине лет 30 с круглым лицом и розовыми щеками.
В самом конце кабака стоит, признаться, хоть и древний, как этот мир, но в отличном состоянии по своей функции рояль. Окинув презрительным брезгливым взглядом присутствующих, Илларион Феодосьевич легким шагом проходит к роялю, будто перед и не было никаких преград в виде толпы людей.
Грациозно садясь за него, граф поправляет фрак и открывает тяжёлую крышку, проверив его исправность, как это и делал по своему обыкновению. Он опускает на клавиши свои длинные пальцы. Начал он фальшиво, но продолжил как положено, по кабаку разлилась спокойная усыпляющая мелодия. Глеб и сам учился музыке с одним французом в своём детстве, но играть так и не научился, зато помнил его гнусавый крик, больше походящий на писк, и цикл «Времена года» Петра Чайковского. Если граф не ошибается, сейчас музыкант-самоучка играл «Май. Белые ночи». Совсем не впечатляет.
Пуряев взглянул на свою спутницу. Ангелина прикрыла глаза и тихо отбивала ноты пальцем на своей коленке. Она не очень-то и разбиралась в музыке, но любила её. Повернув голову в другую сторону, граф побледнел. Дверь тихонько скрипнула, и в кабак зашла девушка. Она скинула капюшон с кедровых волос и заняла место у самого входа, чтобы не пробираться через толпу пьяниц. В ней несложно было узнать Наталью Владимировну. Казалось бы, вот только о ней говорили – и как назло она появилась. Но Глеба и Ангелину она не замечала, а внимательный взгляд её был устремлён на человека за роялем. Тем не менее, если она увидит их здесь вдвоём в отсутствие Владимира, они не оберутся проблем, в том числе и для чести Ангелины... и именно это будет отличным поводом вынудить бедолагу согласиться на его авантюру.
- Ангелина Егоровна, только не оборачивайтесь, - говорит он шёпотом, и девушка робко поворачивает голову именно туда, куда он просил не смотреть, сразу побледнев.
– Что же будет...
- Успокойтесь, Ангелина Егоровна. Бояться вам нечего, если вы согласитесь на моё условие.
- Что Вы имеете ввиду? Нам надо скорее уходить, пока она нас не заметила здесь вдвоём.
- Вы ведь не зря с братьями не живёте? Имеете что-то против зажиточных крестьян? Или замуж выйти боитесь?
- Будьте тише, она заметит! Что Вы такое говорите, я обещана Владимиру, за него и выйду! Мне нечего бояться.
- Неужели? А что если я предположу, что Вы на самом деле сбежали, а Владимир Вам помог? От жениха или от закона?
- Да что же Вы! Угрожаете мне? Перестаньте говорить глупости.
- То-то я знаю обо всех, но не о Вас. Скажите, а ведь это нечестно? Врать Наталье Владимировне. Она должна знать, на ком женится её брат!
- Ничего обыкновенного в этом нет. Да что Вам нужно? Знаете, я ухожу.
- А я, пожалуй, задержусь здесь с Натальей Владимировной, расскажу ей о нашей встрече здесь и о том, как её сноха бежала в лесной домик от собственного возрастного жениха. Сколько Дерябины отмыли денег до Вашего побега?
- Вы говорите глупости! Это недопустимо, и я бы так никогда не поступила.
- А кому из нас поверят? Вашей сомнительной любви или моему вполне оправданному доверию? Вы долго притворялись «овечкой».
- Думаете, смогли меня разгадать? Я Вас предупреждаю, язык держите за зубами, - голос невинной «мышки» Ангелины стал грубым, неестественным.
- Тогда согласитесь. Бежать поздно, а чего Вам стоит? Поболтать с Викторией Станиславовной и выйти замуж за Владимира с его возвращением.
- Вы очень подлый человек, я всегда говорила это Володе!
- Ни разу такого не слышал. Так как Вам такая мысль?
- Так нельзя! – Ангелина прикусила ноготь на большом пальце и стала теребить в руке платье. – Если Володя узнает, никогда Вас не простит.
- Разве я поступаю вне рамок закона? Да и когда он приедет! Уверяю, Вы десять раз успеете вернуться.
- Это вымогательство, - кажется, её нижние веки заблестели от навернувшихся слёз. Какая игра.
- Не делайте драмы из одной недели, просто соглашайтесь.
- Ни за что!
С этой фразой Глеб Дмитриевич встаёт на ноги и поворачивается в направлении стола Натальи.
- Да погодите Вы! Я согласна, я сделаю!
- Вот как? А мне казалось, Вы назвали это вымогательством и совсем не хотите сотрудничать. Я не прав?
- Я просто плохо подумала, - говорит она не без доли язвительности в голосе и полного злости взгляда.
- Тогда по рукам. У Вас есть время до завтрашнего вечера. Скажите братьям, что уедете по своим делам. Какие они у Вас – мне неважно.
- Вы очень-очень подлый человек!
- Зато я останусь в плюсе, между прочим, в нашем общем деле. С Вами приятно договориться.
***
В тихом кабаке будто наступило умиротворение, и без того пьяные мужчины закемарили на своих местах, размазывая по крышке стола собственные слюни. С самого дальнего столика уже доносился тихий храп, подавляемый музыкой. Казалось, что это чудно увидеть в одном месте. Закрыв глаза, хотелось оказаться совершенно в другой локации этой ночью: на тихой поляне за городом поздней весной, когда свежий ночной ветер разносит аромат цветов и свежей травы вдали от городской пыли. Но сказка длится недолго. Через пару композиций музыка обрывается, а зал разрывается от аплодисментов пока ещё находящихся в сознании обитателей кабака.
Это не так важно, Илларион ищет в толпе ту, которую сам же сюда и позвал. Не выражая ни единой эмоции, он проходит через толпу снова забормотавших о личных делах и своём жалком существовании людей, и подходит к столу у самого входа.
- Позволите? – говорит он, и, не дожидаясь разрешения, садится напротив Натальи.
- Не ожидал, что вы придёте. Вы выразили нежелание нашей с Вами встречи.
- Я не дала Вам точного ответа. Сегодня просто проходила мимо.
- Мне казалось, издательство находится на другом конце города и закроется только через час.
Девушка неловко улыбается и лишь тихо говорит:
- А Вы наблюдательны... и очень хорошо играете. Это было великолепно!
- Вы находите это великолепным? Сегодня Вы видели моё не самое лучшее выступление, Вы не разбираетесь в музыке?
- Совсем нет.
- Оно и видно. Любой знаток сказал бы, что это уровень мальчишки в начале своего обучения, - своими словами он заставил её засмущаться от своей неосведомлённости и скрепить руки в замок, почувствовав себя меньше ростом, чем есть на самом деле.
- Возможно, если бы я приходила чаще, у меня было бы с чем сравнить. Или вы могли бы мне показать? – улыбка проскальзывает на губах.
- Думаю, что нет. Ваших познаний достаточно, чтобы посещать кабак по вечерам, но не обещаю и в следующий раз оправдать Ваши слова. Не пьёте?
- Нет, конечно!
- Почему так категорично?
- Не люблю пьяниц... ничего хорошего.
- Я Вас умоляю! Всё население выпивает, а Вы нос воротите от них, так и останетесь в старых девах. Отбросьте убеждения, выпьем за встречу.
- Всё равно откажусь.
Вдруг в горле стало подниматься мерзкое чувство, грудь закололо от желания уйти и оказаться дома под тёплым одеялом от неприятного холодного общения. С тем, как хозяин кабака принёс стопку водки, уйти захотелось ещё больше, но она продолжала мило улыбаться.
- Сегодня больше не играете? – и слава Богу, она уже пожалела, что зашла сюда.
- Это утомительно. Пожалуй, домой уйду сегодня раньше. К тому же, кто Вас доведёт до дома? Вижу, что торопитесь.
- Нет, не стоит! Я дойду сама.
- Мне казалось, в прошлый раз Вы попали под дождь, и один господин легко затащил Вас в свою повозку.
- Кроме Вас, никто так не поступит, я каждый день хожу этой дорогой.
- И всё же из чувства ответственности перед Софьей Денисовной, я Вас подвезу.
- С каких это пор Вы заботитесь о делах её кружка?
- С тех пор, как мой брат с ним связался.
- Татьяна Алексеевна отмечала, что Вы мало волнуетесь о брате.
- Вы это взяли с того, что мы не можем поделить проклятый отчий дом? Вы ошибаетесь. После смерти моей жены, мы мало общались.
- Простите, наверное, Вам тяжело об этом говорить.
- Вовсе нет, свою жену я не любил, так ещё и проблем не оберёшься после её смерти. Вы тоже слышали о том, что я отравил её?
- Нет, то есть смутно...
- Не стесняйтесь, Вы тоже в это верите, но я не убивал, ещё чего не хватало. Поэтому не бойтесь меня. В конце концов, Вы уже сюда пришли, - и криво улыбнулся, всё-таки придвигая к ней стопку, но Наталья лишь поджала губы и помотала головой.
- Благодарю, и всё-таки я не любитель. Воспитание не то.
- Очень зря, сомнительное воспитание, - говорит он, прежде чем опрокинуть залпом в себя стопку, не запивая. – А как у нас иначе справляться, если Вы отказываете себе даже в такой вольности. Молодая Вы, неопытная, совсем не как все монархисты.
- А что с ними? Они выглядят не старше 20.
- Для их лет – даже очень похвально.
- Не понимаю Вас... А как же музыка?
- Что музыка?
- Вдохновляться можно и музыкой.
- Только идиота она вдохновляет. Вы не обижайтесь, по глазам вижу, что обиделись, но я говорю чистую правду.
- Здесь стало душно, не находите?
- Раз Вы так желаете, поговорим в дороге. Я настаиваю на том, чтобы Вас проводить.
«Даже если мы выйдем на улицу, духоты не убавится от Вашего присутствия», - но сказать Наташа, конечно, так не может в силу своих нравов, вместо своих мыслей лишь озвучивает:
- Благодарю.
«Я уже жалею, что выделил драгоценное время на встречу с Вами», - думает Илларион, но вместо этих слов предлагает собеседнице помощь в жесте.
Она уже было собирается подняться, но граф подскакивает со своего места и подаёт ей руку. Он определенно знает, как втереться в доверие даме одними своими манерами, но, за столько лет работы в «Народном слове», Наталья привыкла и вряд ли могла бы повестись на что-то тривиальное.
Подавая руку, Илларион лишь из приличия сопровождает её до самой повозки и помогает обойти все препятствия на пути вроде луж грязи, а остальной путь и вовсе проводит в тишине.
Но Глебу достаточно видеть этой картины, чтобы в его голове созревали новые мысли – какой позор незамужней женщине приходить в кабак на свидание и уходить с ним, и Владимир, конечно, согласился бы с ним. К тому же, очень удачно, она насолила «Памяти Каталонии», когда выпустила последние статьи. Удержаться и не воспользоваться этим будет невозможно.