Двуликие

Весь день переживала, что не пустят на лёд, к счастью, опасения не подтвердились. На вечерней тренировке решила полностью оградиться от лишних мыслей и получать удовольствие от прокатов, пока ещё могу. Короткая программа уже давно идёт как по маслу, чего нельзя сказать о произвольной. От старта к старту мы кардинально меняем в ней прыжковый набор и из-за этого страдает даже простая дорожка шагов.

— Ты зачем по такой скупой дуге едешь? Не возьмёт никто даже двойной аксель с такой! — Крикнула Анна прямо перед моим взлётом.

— А вы под руку на кой чёрт орёте? — Возмутилась я, чисто приземлившись. Тренеру форма ответа не понравилась, но она заметно удивилась трём с половиной оборотам и промолчала. — Давайте в короткую тоже этот элемент вставим? Будет роскошно самым первым открывать выступление!

— Ты меня поражаешь с каждым днём всё больше, Эстер; делай, что считаешь нужным. Главное, чтобы нога твоя опять не разошлась, а проба была отрицательная!

— Насчёт второго даже не вздумайте переживать, я всегда только за честную борьбу! — После этой фразы я усомнилась в правдивости своего выражения, так как в крови сейчас даже нечто худшее, чем допинг. Нога вообще ушла в забвение, наверное, обращение на неё тоже повлияло...

Для убедительности я снова зашла на свой коронный прыжок, — при приземлении даже глазом не моргнула.

— «Значит, можно продолжать кататься, сколько захочу!» — Осознание данного факта снова пробило на слёзы.

Я застыла посреди катка и крикнула озадаченной тренерше: «Всё в порядке!». Стало плевать на смеющихся девчонок в стороне, в эти минуты мной управляли чувства, наконец-то вышедшие из под контроля. Следом вся произвольная была сделана чисто, в каждый жест, в каждый толчок, в каждое вращение я могла вложиться полностью, не боясь боли. Внимание всей группы было обращено на прокат; кто-то язвительно перешёптывался, кто-то не скрывал восхищения, штаб погрузился в размышления об очередных переменах в программе, а Майли не выдержала такой обстановки и удалилась со льда.

Остальная работа прошла прекрасно, ни на что бы не променяла подобное скольжение и ощущение здоровой, крепкой формы накануне очередных соревнований. Предыдущие, к слову, мне давались сложно: на некоторых даже падала и еле-еле занимала призовые места. До проблем с ногой дела обстояли гораздо лучше — среди юниоров, в основном, первые позиции и надежды болельщиков на блестящую карьеру.

— Закругляйся, ты тут последняя осталась! — Подозвал меня сотрудник помещения.

Я осмотрелась: кроме Анны Грант, молча наблюдавшей за моей работой издалека, и вправду никого больше не было.

— «Как-то грустно перешагивать бортик», — Желание остаться на катке до ночи давило и долго не давало приподнять ногу.

— Устала? Завтра будет уже облегчённый вариант, давай помогу. — Засуетилась тренер.

Мы с ней обсудили сценарий дальнейших событий, попрощались и разошлись. Тянуло сразу уехать и лечь спать, но я вспомнила, что ещё предстоят дела с Данте.

Вещи были собраны, на этот раз нехило опаздывала к товарищу, но всё же тщательно проверила одежду, дабы исключить лишнюю возню с какими-нибудь осколками. Судя по всему, девчонки решили сегодня не вредничать, тем самым сэкономили время и мне, и себе.

— Бонжур, смотрю, ты слегка опоздасьён.

— Извини, с головой окунулась процесс, потеряла счёт времени... Давно ждёшь?

— Где-то половину часа, но королеве льда сегодня всё прощается! Главное, к следующему назначенному времени не задерживайся, иногда секундное промедление может стоить жизни. Звучит, как пугалка, на деле: просто приучаю к нашему режиму.

— Знаешь, мне сложно по-настоящему внушить страх. Я пойму и сделаю всё, чтобы усвоить новые правила. Сейчас едем за Лией?

— К сожалению, нет. Всё сорвалось из-за того, что за девушкой, которая могла нам помочь, увязался хвост. Ей и самой не помешала бы помощь, но содействием можно только усугубить ситуацию. Кстати, тебя тоже касается тема преследования, будь готова к внеплановой эвакуации в любой момент. Направляйся домой, а я держу курс на мост Лайонс-Гейт, уже скоро по нему будет проезжать последняя надежда на спасение Лиетты — один... Из моих коллег. — Бросил под конец Данте с откровенной неприязнью.

— Звучит, будто собираешься коллегу с него столкнуть.

Двуликий не успел ответить на колкость, по видимости, ему поступил важный звонок. Отвечал он сухо, при этом явно волновался и не хотел того показывать.

— На связи. Да, звонил. Брендон, ты, конечно, тот ещё козёл, но у меня есть заманчивое предложение.

— Мне даже интересно, какое дерьмо должно было произойти, чтобы этот номер набрал Лебланц! — Уловила из трубки я.

— Заткнись. Ничего особенного, скоро будешь проезжать мост, там разберёмся.

— Стой, откуда узнал? Эй, скажи!

Приятель положил трубку, извинился за сменившиеся планы, пожелал задорно провести вечер и уехал. Я ещё долго стояла в потрясении, глядя вслед проносящимся машинам, а затем ушла на автобусную остановку. И почему мне должно быть весело?

Дома мама начала беспокоиться и читать нотации на тему: «Ты же ничего не ешь!». Для её успокоения пришлось заглотить всё предложенное, а спустя время терпеть последствия, с которыми желудок выворачивает наизнанку.

Наконец, я разобралась с делами по дому, приготовилась ко сну, заглянула в окно и задумалась: «Как там Данте?». Написала час назад сообщение, а оно до сих пор не прочитано. Стало не по себе — в его мире всё серьёзно, вдруг некий Брендон представляет опасность?

— «И до какой степени нужно быть жестоким, чтобы мочь навредить этим дымчатым глазам? Ну не мыслимо же!».

В дверь моей комнаты постучали.

— Дочь, тебе не кажется, что ты слишком напряжена в последнее время? Если грызут какие-то вопросы, — всегда можно их с нами обсудить! — Шаблонно заговорили родители, давясь и похихикивая.

Тут, конечно, и сказать-то больше нечего — настолько нервозное и скрытное поведение у любого вызовет беспокойство. Только теперь придётся выдумывать причину, которая хоть немного их угомонит.

— Мы с Лиеттой рассорились, она мне в последнюю неделю знатно нервы потрепала, но разговаривать об этом не хочу!

— Дорогая, ссора — не повод изнурять себя голодом и не видеть ничего вокруг, кроме одной проблемы. — Грейс на секунду выдала искренне сочувствующее лицо.

— Одной? Мне не послышалось, ты сказала одной?! Разве не видно, что я просто в засаде?! То с самочувствием чертовщина творится, то Лию тысячу раз похищают, Майли не упускает шанса поиздеваться, тренер вообще угрожает расправой за лишний вес! Ещё и на сообщения не отвечает знакомый... — Прокричала я, и до ужаса пожалела о каждом проклятом слове.

Мать с отцом молча переглянулись, сделали глубокий вдох и достали хлопушку.

— С наступающим Новым годом! — Прозвучал мощный грохот.

— Через несколько минут первое января, ты даже забыла про праздник, так же нельзя!

Грейс и Тайлер пропустили половину откровений мимо ушей, потому что оказались уже подвыпившими, — а далее явно собирались накидаться до беспамятства. Обычно меня очень бесила эта их новогодняя фишка, однако, сегодня она сыграла только на руку.

Несмотря на то, что в первые пять минут я сбежала обратно в спальню, режим, к сожалению, сбился: шёл второй час ночи, а в мыслях всё маячил образ, причём, не одного человека.

Мешанина домыслов и фантазий вскоре всё-таки перетекла в очередной сон с заброшенной больницей: я уже по ней не бегала, а ковыляла к выходу с каким-то высоким незнакомцем. Он проводил меня до самой двери и даже о чём-то поболтал с родителями. (Кто знает, может сообщал им, что перебирать с алкоголем и отпускать ребёнка на свидание с психопатом-убийцей не лучшее решение?) В любом случае, как по сюжету всё начиналось на самом деле — я не помнила. Правда, под конец не смогла отличить, где именно закончились иллюзии и начались настоящие воспоминания — бредовая серия снов, словно недостающая деталь, вклинилась в память.