Табу на любовь

Метки к главе:
Underage (только упоминание), MDom - мужчина доминант, Ручная стимуляция, Куннилингус, Минет, Поза 69, Доминирующие и подчинительные сцены.

P.S. В этой главе есть сцена, которая может показаться читателям жестокой, так что читайте с осторожностью ❤️

Кто бы сказал мне, что моя жизнь круто измениться вместе с тем, как мне исполниться восемнадцать. Живёшь себе спокойно, никого не трогаешь и тут бац — все, крах. Моя дорогая мамочка решила, что мне нужно наконец познакомится с родным папочкой. Я никогда не видела его. С самого рождения меня растила лишь мать, которую не назовешь такой уж примерной родительницей. Пока она охмуряет очередного хахаля, я наслаждаюсь свободой. Наслаждалась. Ровно до момента, как она не объявилась на пороге с моим… Папой. Встреча вышла не совсем удачной, ведь я тогда упала в обморок. Теперь же…

— Милый, передай, пожалуйста, соль, — мило щебечет женщина.

«Милый» едва ли реагирует на нее. Что-то клацает в смартфоне и, даже не отрываясь, тягаться рукой к маленькой баночке, выполняя просьбу.

Наша с мамой жизнь поменялась с тех пор, как мы переехали к этому мужчине. Лучший адвокат в городе умеет жить на полную: просторный дом, на заднем дворе огромный бассейн и я даже знаю о небольшом секрете в библиотеке.

Жить мы стали тут, конечно же, с настояния мамы. Она никогда не упускала своего и сейчас во всю пыталась снова сблизиться с Яном, чтобы и дальше купаться в роскоши. Мой отец, что не удивительно, никак на это не реагировал. Я не знаю, что движет этим мужчиной и он позволяет оставаться в его доме так долго. О том, что я его кровная дочь подтвердилось только вчера. Мне все ещё сложно поверить в это, а вот мама была вне себя от счастья. Даже после результатов теста Ян почти никак не со мной не контактировал. Простое «привет», «как дела» и все в таком духе. Всё. Больше ничего. Ну, кто я такая, чтобы диктовать правила? Нравиться, что мамочка транжирит его деньги — пожалуйста. Я же стараюсь свести к минимуму свое присутствие здесь и не пользоваться лишний раз безлимитный картой, что мне предоставили.

— Я сегодня собираюсь по магазинам, — снова? — Не хочешь со мной, Селена?

— Нет уж, откажусь. Сегодня я хочу отдохнуть дома.

— Ты почти никуда не ходишь. Ты не обязана ничего покупать, если не хочешь, но хотя бы выходи на прогулки, — смотрите-ка кто подал голос. Не удивлена, что он даже разгадал мой бойкот по поводу денег.

— Твой папа верно говорит. Пошли.

Не могу не скривиться, когда она произносит «папа». Чёрт, как же это режет по нервам. Не контролируя себя, резко поднимаюсь из-за стола.

— Прошу прощения, я больше не хочу есть, — нарочито вежливо выдавливаю из себя заученные слова. — Пойду к себе в комнату.

Меня не останавливают, но уже на лестнице я слышу, как мама жалуется и извиняется перед Яном за мое поведение:

— Возможно это подростковое. Или у нее просто начались ежемесячные дела.

Вот стерва! Меня настолько все бесит в последний месяц, что на «эти дни» уж точно думать не стоит. Громко хлопаю дверью. Чёрт с ними. Лучше расслаблюсь у бассейна.

Как только в окно вижу, как отъезжает мамина новенькая машина, переодеваю купальник. Мой единственный, из которого я давно выросла, но он до сих пор смотрится очень даже неплохо. Раздельный черный с рюшками. Маленькие треугольнички едва закрывают объёмную грудь, да и трусики часто норовят превратится в стринги. Все равно. Я не собираюсь тратить не мои деньги на шмотки. Обмотавшись в полотенце спокойно спускаюсь вниз, зная, что никто не будет выносить мозг. А мама часто любила это делать, даже по пустякам. Так и слышу в голове, что «Девушке так одеваться неприлично и я выгляжу как дешёвая проститутка в купальнике».

— Да… Передай ему, что я буду вовремя… — почти дойдя до выхода из дома к бассейну, слышу низкий бас.

Ян говорит по телефону на улице, сидя не небольшом диванчике. В руках минералка со льдом. Я знаю, что с утра он никогда не пьет. Хочу уйти. Сбежать подальше, но он поднимает взгляд, замечая меня. Теперь отступать поздно. Ну же, Селена, голову повыше и вперёд. Ты просто идёшь искупаться в бассейне, откуда тебе было знать, что он будет здесь?

Ян продолжает говорить, но я не разбираю слов. В ушах такой гул, что я могу думать только о том, как бы не споткнуться о что-либо. Гордо иду к воде, даже не глядя в его сторону, но затылком чувствую, что он смотрит. Пусть пялится сколько угодно. Стоя к нему спиной лёгким движением поддеваю край полотенца у груди, позволяя тому свободно соскользнуть с тела к ногам. Тянусь руками вверх, хрустя косточками и нежась в теплых лучиках солнца. Есть две вещи, которые я никогда не разлюблю — это солнце и воду. Легко отталкиваюсь от бортика, ныряя. Почти минута без воздуха и выныриваю, осматриваясь по сторонам. Нового папы уже нигде нет. Оно и к лучшему. Выдыхаю полной грудью, расслабляясь звёздочкой.

***

Проходят долгие дни и я понемногу все же привыкаю к новому дому. Не знаю, сколько Ян нас тут продержит, но с каждым днём всё сложнее отказаться от роскоши. Нет, деньги как мама я до сих пор не трачу. Только самое нужное. Как, например, нижнее белье. Быстро растущий организм преображался с такой скоростью, что я не заметила, насколько малы стали прежние комплекты. Чёрт, как же шикарно сидит это чёрное кружево вскупе с стрэпами. Не могла себя не побаловать эластичными лентами, что так сексуально обрамляли тело. Вот бы он увидел. Надеваю поверх красное атласное платье, которое когда-то подарил один из хахалей мамы на мое день рождение. В груди теперь маловато, но это лишь добавляет пикантности образу. Кручусь у зеркала. Не узнаю саму себя. Так вот какая ты, Селена, в роскоши? Красива и…

— Ужасна, — шепчу отражению.

Меня пугают изменения. Пугает, что мне это нравиться. Не хочу быть как мама. Хочу быстрее снять искушающие меня богатства, но замираю, улавливая подозрительные шорохи. Подхожу ближе к двери, тихо открывая и выглядываю в темный коридор. Прекрасно знакомые с детства звуки громче, чётче и в животе моментом скручивается узел. Прикладываю руку к лицу, чтобы меня не вырвало прямо тут. Ненавижу. Прямо напротив моей комнаты спальня матери. Той, кто сейчас так развязно и бесстыдно стонет чуть ли не на пол дома. Подавив рвотный рефлекс, усмехаюсь. Все таки эта шлюха смогла уложить Яна в постель. А я уж думала… Закрываю дверь и смеюсь. Меня пробирает на истерику. Должна радоваться, что у меня скоро будет полноценная семья и жизнь, о которой можно только мечтать. Но это злит. Нет, я в бешенстве! Да как он посмел! Ненавижу!

— Ненавижу тебя, сукин сын! — кричу, но не настолько громко, как эта блядь в соседней комнате. Я старалась. Честно старалась быть хорошей девочкой в новом доме. Милой доченькой.

— Иди ты в жопу, папочка, — шиплю, сжимая в руках смартфон.

Одновременно гениальная и удачная идея приходит сама собой. Смотрю на свое отражение в зеркале. Перекошенное злостью лицо портит образ и я улыбаюсь. Выгляжу как стерва, но не оно ли мне надо? Хватаю косметичку, наводя последние штрихи и снова встаю перед зеркалом в полный рост, наводя камеру. Снимки. Куча снимком заполняют галерею, пока я не отказываюсь в одном белье. И снова: новая поза, щелк; сладкий поцелуй в камеру, щелк; напоследок снимаю короткое видео в Инстаграм, где медленно раздеваюсь. Шелковый халатик скользит по коже, все ниже, пока я сексуально, насколько умею, танцую под Two Feet — I feel like i'm drowning. Сегодня мамочка и папочка разбудили во мне стерву. Ту, кого я искренне ненавижу, но ту, кто помогает мне снять злость и напряжение. Отбираю фотографии, выставляя в сеть. В Инстаграм у меня закрытый аккаунт и все подписки тщательно отобраны. Я не настолько смелая и безумная, чтобы показывать всему миру эту сторону себя. Но на утро это будет сюрпризом для матери и Яна.

Пока фото стремительно загружаются, а история пополняется, я уже получаю первое смс от лучшей подруги. Она в шоке. Шутит, спрашивая, сколько я выпила, чтобы выкладывать подобное и нужно ли приехать, пока не пошли уже голые фото. Люблю ее за это. Потом и ещё пара сообщений от одноклассников. Парни, ожидаемо, тут же начинают подкатывать, но я даже не читаю эти смс. За переписка и трачу где-то час, чувствуя, как живот требует награду за потраченную энергию. Так же тихо выхожу, прислушиваясь. Теперь в доме абсолютная тишина. Удивительно, ведь я ожидала большего. Но это не мое дело. Не включая свет, иду на кухню. Все и так хорошо освещено луной, что проникает в панорамные окна. Холодильник забит едой и глаза разбегаются от выбора. Хочу ухватить клубники, но не успеваю, подскакивая на месте от резкого хлопка за спиной.

— Ты чего так пугаешь? — оборачиваюсь с колотящимся сердцем от страха, выдавливая из себя слова.

Осторожно закрываю дверцу, предвкушая либо очень короткий, либо очень долгий разговор. С разъяренным Яном я ещё не встречалась. И это мягко сказано. Нас разделяет островок, но даже от сюда вижу, как быстро пульсирует венка на виске, как раздуваются ноздри, будто у быка, перед которым машут красной тряпкой. Пугающие льдины его глаз сейчас и правда замораживают, посылая по позвоночнику пробирающий холодок. Пальцы сильных рук бледнеют от того, с какой силой мужчина сжимает край островка. Мне нравиться. Стараюсь быть невозмутимой, хотя внутри в панике бегают тараканы, крича «SOS».

— Ничего сказать не хочешь? — низкий голос поразительно равный. Он не повысил его, хотя признаю, что ожидала именно этого.

— О чем ты?

— О чем я, — повторяет мужчина и смеётся. Обходит спасательный разделяющий нас островок и приближается медленно, словно хищник, потирая ладонью щетинистый подбородок. — Не прикидывайся, Селена. Что за идиотская выходка с фото?

— А что не так? Я свободная девушка. Совершеннолетняя. Давно пора найти кого-нибудь, — голос предательски дрожит, но я продолжаю улыбаться. На подгибающихся ногах отступаю назад, а Ян подходит все ближе.

Засада в виде шкафчика за спиной как не кстати. Мужчина не даёт сбежать, выставляя руку, что оглушительно удаляется рядом с моим лицом.

— Свободная, да? — спокойно переспрашивает. Смотрит оценивающе, будто на товар. — В интернете подобное люди расценивают по другому. Тут больше подойдет «продажная», милая.

Его пальцы в опасной близости от декольте запахнутого халата, который я накинула перед выходом из комнаты. Со злостью откидываю его руку, не позволяя коснуться шиплю:

— Не. Смей. Меня. Трогать. Можешь идти и дальше трахать эту шлюху, но ко мне не смей приближаться!

Не успеваю считывать его эмоции. Они мелькают настолько быстро и останавливаются на соблазнительной улыбке, что я теряюсь.

— А то что?

Я в ловушке. Полностью заперта между ним и шкафом. Чёрт, какой же Ян высокий. На полторы головы возвышается, сейчас немного сгорбившись, чтобы лучше видеть моё краснеющее лицо от подобной близости. Но стоит вспомнить о том, что ещё недавно он трахал эту суку, как внутри все холодеет. Нацепляю маску последней стервы, приближаясь ещё ближе. Так, что нос касается его щеки. Смотрю в потемневшую глубину моря его глаз.

— Ты же не хочешь, чтобы мамочка узнала о том, кто трахал ее единственную дочурку?

Улыбка моментом сходит с его лица, а на моем только расползается шире.

— Не посмеешь, — черты лица ожесточились. Я слышу, как трещит шкафчик под натиском его ладоней.

— А ведь мне не было даже восемнадцати, — бью коронным.

— Я не знал.

Он по прежнему так близко. Не могу признаться, но лёгкие наполняются запахом его одеколона словно наркотиками. Я могла бы дышать только им.

— Не знание не освобождает от ответственности, и вы это прекрасно знаете, господин Адвокат.

Я могла бы его сломать. Разрушить всю жизнь одним лишь заявлением. Уверена, он бы смог скосить срок до минимума или вовсе избежать наказания, но пятно на карьере останется паразитирующий опухолью. Кто захочет и дальше работать с насильником ребенка? И он прекрасно понимает мою угрозу. Вот только есть одно «но».

— Малышка, — как ошпареная отдаляюсь от него, больно ударяясь затылком о шкафчик. Нет. Не смей называть меня этим прозвищем. Ещё и с такой нежностью. — Ты злишься на то, что я якобы трахаю твою мать или что? Скажи мне. Мне больно видеть тебя в таком состоянии.

— Якобы?! — взрываюсь я. Ещё и пытается скрыть, козел! — Да я час назад слышала, как вы трахались в ее комнате! Если не забыл, моя прямо напротив!

— Ты злишься только на это? — мягко улыбается мужчина, подставляя руку под место ушиба, поглаживая ноющее место.

— По твоему это глупость?! После всего, что между нами было, ты… ты.! — не нахожу подходящих слов, задыхаясь. — Я понимаю, что теперь, когда ты знаешь, что я твоя дочь, ты не хочешь и не можешь дальше встречаться со мной. Но это же не значит, что ты должен теперь трахать мою мать! Да кто угодно… Нет… Я не…

Я бы могла разрушить его жизнь, но не могу, потому что люблю. Люблю вопреки тому, что он мой родной отец. Люблю вопреки тому, что он разбил мне сердце своим недавним поступком. Не удерживаю слезы, которые тут же подхватывают его пальцы. Судорожно вздыхаю, когда щек касаются обжигающие губы.

— Даже знание того, что ты моя дочь не останавливает меня, — шепчет мужчина, прижимаясь ближе и мои щеки снова заливает жаром, когда я чувствую животом каменную эрекцию. — А по поводу твоих обвинений, что я сплю с Надей, я вообще не при делах. Клянусь, я ее даже пальцем не тронул. А то, что ты слышала… — задумчиво тянет Ян, смотря в сторону лестницы не второй этаж. — Думаю, кто-то осмелился привести в мой дом мужчину. Я с ней ещё поговорю об этом.

— Т-ты правда не… — заикаясь, запоздало замечаю, что для того, кто недавно занимался сексом Ян слишком официально одет.

Он отступает, наливая в стакан воды и протягивает мне.

— Селена, я только что приехал. Точнее сказать сорвался, бросил нахер роботу и клиента, наплевав на все. Наверняка ещё потом придут штрафы за превышение, а все потому, что кое кто решил продемонстрировать кому не надо свое тело! — рычаще, негромко кричит мужчина.

Будто камень с души упал. Вот только теперь мне стало так стыдно, что даже холодная вода не спасает от сжигающего лицо огня.

— Прости… — все, что могу сейчас сказать, отпуская голову.

— Прости? — усмехается Ян, подливая масла в огонь. Господи, я сейчас хочу просто исчезнуть. Он приближается, отставляя стакан подальше и обхватывает ладонями мое лицо, вынуждая смотреть на него. — Детка, ты сейчас пойдешь и удалишь все фото, пока из самого уважаемого адвоката я не стал убийцей. И не уверен, что смогу оправдать себя в суде после массовых убийств тех, кто успел посметь сохранить хоть одно из сегодняшних фото.

Внутри все трепещет от его слов. Он жуткий собственник и я это прекрасно знала, когда выкладывала все в интернет. Добровольно хочу пойти выполнить приказ, но мужчина не даёт этого сделать, удерживая на месте. И прежде, чем успеваю задать вопрос, он стремительно накрывает мои губы своими. Так пленительно сладко. Я настолько давно не ощущала их сладковато-горького вкуса, что ноги сейчас отказывались меня держать. Обхватываю его шею в поисках спасения, зарываясь пальчиками в густые волосы. Ян стонет, впечатывая меня спиной в шкафчик. Я чувствую его. Каждое прикосновение умелых рук сквозь тоненький халатик, как напрягается тело в местах, где я скольжу по рубашке руками, спускаясь ниже, пока не достигаю крупной выпуклости у ширинки брюк.

— Я не могу…

Тихие слова заставляют моментально придти в себя. Ком застревает в горле. Сейчас он скажет, что не может продолжать это, потому что я его дочь? Это убьет меня. Я не смогу прожить и секунды без его прикосновений.

— Чёрт, Селена, сколько не пытался, я не могу видеть в тебе свою дочь! Я хочу тебя. Касаться, трогать, обнимать, целовать, трахать в конце концов! Я безумец, да? — горько усмехается мужчина. — Потому что мне абсолютно насрать, что в тебе течет моя кровь.

— Мне тоже, — поддерживаю его безумство. Наше. Мы оба больные на голову, но какая разница? — Хочу тебя. Лишь тебя одного, — тянусь сама за поцелуем.

— Фото, малышка, — напоминает Ян, отрываясь и отходит. Забирает с островка кинутый дипломат и уходит в сторону лестницы. — Как удалишь, ты знаешь куда идти.

Знаю. Прекрасно знаю, ведь была там не раз.

Чистка Инстаграма проходит быстро. Но заранее весь готовый материал пересылаю Яну. Знаю, что ему понравиться и пока я иду в библиотеку он будет сидеть, рассматривая каждую фотографию. Или видео. Интересно, что ему нравиться больше? Без труда проникаю в секретную комнату, каждый раз дрожа от предвкушения, когда тяжёлая дверь закрывается за спиной. Мужчина оказывается на диване. Он даже не взглянул на меня, продолжая пялиться в телефон. Ноги расставлены в стороны и нельзя не любоваться его достоинством, что четко виднелось на брюках. Медленно подхожу ближе, садясь у подножья между его ногами. Кошкой наклоняюсь вперёд, ладонями очерчивая твердый пресс, веду ниже, пока пальчики не касаются того, что скрыто под тканью.

— Проказница, — смеясь, выдыхает мужчина. — Встань и отойти на четыре шага.

Нехотя повинуюсь. Он мучительно долго изучает меня взглядом, без прикосновений заставляя щеки покрыться румянцем. Широкая грудь часто вздымается и я по глазам вижу, чего ему хочется. Покорно жду приказа, облизывая пересохшие губы.

— Сними халат. Медленно. На видео у тебя вышло просто отлично, — мимолетно смотрит на экран телефона и я теперь точно знаю, что он предпочел.

Атласная ткань как в первый раз скользит медленно вниз, оголяя плечи. Развязываю пояс и вместе с ним падает дорогое изделие, обнажая кружевное белье. Все это время неотрывно наблюдаю за Яном, с наслаждением отмечая каждое изменение: зрачки темнеют, завораживая своей глубиной; сильнее сжимая челюсти, играет желваками; выпирающий кадык скачет вверх, так же быстро возвращаясь обратно, пока его рука с силой сжимается в области паха. Я выучила его за прошедшие месяцы, без лишних слов шаг за шагом подходя ближе и снова присаживаюсь на пол, но мужчина останавливает:

— Нет. Встань. На колени, — он сводит ноги и хлопает ладонью, приглашая. — Вниз животом.

Мой томный вздох срывается прежде, чем я успеваю понять замысел. Тело двигается на автомате и вот я уже лежу на нем, животом касаясь эрекции и под его давлением оттопыривая задницу.

— Ты сегодня была плохой девочкой, Селена, — сообщает мужчина приговор. И чем сильнее я провинилась, тем сильнее будет наказание. Но пока я чувствую лишь его ладонь, что гладит бедро, поднимаясь, сжимает ягодицу и так по кругу.

— Да, — не отрицаю. Ничего не происходит, а вне внутри сжимается, будто он уже меня ударил.

— Знаешь, мне очень давно хотелось отшлепать тебя одной вещью, но не было за что. Ты у меня такая умница, — кончиками пальцев касается поясницы и я дрожу, чувствуя как кожа покрывается мурашками. — Мне нравятся, что ты выбрала стрэпы, — поддевает пальцем одну на бедре и резко отпускает. — Надевай их почаще.

— У меня есть только эти… — признаю, что купила их на его деньги сегодня.

— Купим ещё. Много разных. Хотя я знаю, какая ты упрямица и не хочешь принимать мои деньги, но ты же хочешь порадовать меня?

— Угу, — мурчу, счастливо улыбаясь.

— Хорошо, малыш. Но наказания тебе не избежать. Десять ударов.

Я сглатываю. Раньше он уже делал подобное. И стеком, и рукой, и плетью. Что на этот раз? Тянется руками к своим брюкам, щёлкая пряжкой. О, Господи. С замиранием сердца жду, пока он вытащит ремень из шлевок, складывая вдвое в руке. Десять ударов его ремнем по моей чувствительной попке — достойное наказание за сегодняшнюю оплошность. Незаметно для себя напрягаюсь всем телом, уже сжимая в кулаки ладони.

— Твою мать! — кричу, не ожидая, что боль от удара будет такой силы.

Ягодицу несчадно жгло, будто горящим клеймом поставили метку. Если раньше это приносило как боль, так и наслаждение, то теперь даже его пальцы, поглаживающие место удара, доставляли лишь дискомфорт. Не могу сдержать слез сразу после первого удара.

— Это за то, что подумала, что я правда могу так жестоко поступить с тобой, трахая твою мать.

— А-а..!

Мужчина крепко держит меня на своих ногах и как бы я не извивалась, его сила больше. Терплю. Заслужила. Несмотря на ужасную боль, после которой вся задница точно будет синяя, я все заслужила.

— Это за то, что провоцировала. Не только сегодня. Я целый блядский месяц думаю лишь об одном — как бы не сорваться и не трахнуть тебя. Думаешь я забыл твой развратный маленький купальник? Детка, скажи спасибо, что я не нагнул тебя прямо в бассейне, а сдержался и спускал пар в машине. Я, блять, дрочил в своей собственной машине, потому что у меня в тот день была очень важная встреча в суде!

— Чёрт! — стискиваю челюсти, чтобы не начать крыть матом как сапожник.

Это невозможно. Слишком больно. Меня всю трясет, пока он пытается успокоить красную кожу на ягодицах. Слезы без остановки текут по щекам. Хочу умолять его остановиться. Я больше не вынесу. Но из горла вырываются только бессвязные звуки рыданий.

— Это за то, что посмела выложить полуголые фотографии своего тела. Только я могу видеть тебя такой, поняла?

Не могу ничего сказать. Активно киваю головой, как болванчик, лишь бы к семи оставшимся ударом он не прибавил ещё.

— Хорошая девочка… Прости, малышка, — властный тон сменился на мягкой и я расслабляюсь с его рукой, что легла на макушку. — Я знаю, что подобное уже слишком. Но я правда очень зол. Ты не представляешь, как разрывается моё сердце, когда я вижу твои слезы.

Его слова успокаивают мою душу, но не ноющее тело. Как бы я не хотела, мелкие мокрые бусинки продолжают течь по лицу, хоть и с меньшей силой.

— М-м… — отзываюсь на его прикосновения и тянусь вслед пальцам, что умело гладят мою киску сквозь тонкий хлопок трусиков.

Мужчина по доброму кротко смеётся, как бы говоря «так вот как тебе нравиться», надавливая сильнее и теперь массируя большим пальцем клитор, распаляя желание. Второй рукой гладит тело, касаясь везде, где дотянется. И когда я начинаю тихо постанывать, сильнее насаживаясь на его ладонь, желая большего, он отодвигает в сторону ткань, аккуратно вторгаясь пальцем в лоно.

— Моя сладкая девочка, тебе хорошо?

— Да. Да, прошу, не останавливайся.

Слезы окончательно иссохли, уступая место наслаждению. Господи, как же я его люблю. Ян точно знает, как довести моё тело до экстаза одними пальцами. Добавляет второй, растягивая, и я тут же кончаю. Чувство заполненности вынуждает разлететься на тысячи маленьких фейерверков, обхватывая его внутри и судорожно сокращаясь влажными стеночками вокруг.

— Так быстро, — немного удивляется мужчина, плавно выходя. У меня нет оправдания, кроме того, что я ни разу к себе не прикасалась с того момента, как мама представила его как моего отца.

Пока пытаюсь отдышаться, смотрю через плечо и тут же краснею. Ян подносит к губам два блестящих моими соками пальца, бессовестно засовывая в рот и тщательно облизывая. Дыхание так и не пришло в норму, лишь ускоряясь благодаря грохочущему сердцу, пока я наблюдаю. Он делал подобное ни раз, но до сих пор это для меня как-то слишком, одновременно разжигая внутри такой огонь, что хочется почувствовать его ласки вновь.

— Чёрт, как же мне этого не хватало. Пошли-ка.

Я взвизгиваю, когда он неожиданно встаёт, поднимая меня на руках и идёт в сторону кровати. Аккуратно ложит, стараясь лишний раз не касаться ноющих ягодиц, сам устраивается на подушках, лукаво глядит в мою сторону.

— Иди сюда, малышка, — манит. — Садись мне на лицо.

Я почти у него, как вспыхиваю, краснея самого красного и насыщенного цвета, отползая подальше на край.

— Ты серьезно? Я ведь уже не раз делал тебе куни, — смеётся мужчина.

Он прав. Но в позе, которую он сейчас предлагает, ещё ни разу. Меня всегда смущало, когда он делал мне приятно подобным образом и я до сих пор не привыкла.

— Может лучше я тебе сделаю минет? — неуверенно шепчу, стесняясь даже смотреть на него.

— Да пожалуйста, — фырчит, продолжая хитренько улыбаться. — Только попку свою сюда давай. Обещаю, бить не буду, — говорит прежде, чем я успеваю озвучить свою шутку.

Не полностью сдаюсь, встав на четвереньки около него таким способом, чтобы он мог дотянуться руками. На него сама не сяду никогда. Ян выдыхает, приняв моё решение и кладет ладонь на взмокшее местечко, снова лаская через ткань. Я же тянусь к его брюкам, нетерпеливо расстегивая и разом приспускаю штаны с боксерами, пока навстречу не выскакивает объемный член. Хотела бы сейчас же снова почувствовать его в себе, но раз обещала минет, то придется делать. Сразу заглатываю на столько, насколько возможно, прикрывая глаза от удовольствия. Не стыдно признать, но я любила делать ему приятно. Любила чувствовать его член в своем ротике так же, как и в своей киске. Жадно облизываю, проходясь языком по всей длине, кончиком играясь на уздечке.

— Господи, малышка… Как же я скучал по твоему ротику.

Хочу съязвить, но потом. Нет желания отрываться хоть на мгновение от горячего ствола, так приветливо подрагивающего в руке. Сосу головку, ладонью быстро надрачивая по всей длине. Не успеваю и пискнуть, как этот хитрый лис хватает меня за бедра, ловко располагая над собой, истекающей соками киской прямо напротив своего лица. Вынуждает раздвинуть коленки в сторону, отпускаясь тазом ниже, пока горячее дыхание не опаляет нежную кожу. Так и не сняв трусики, просто отодвигая ткань, принимается языком активно скользить меж влажных складочек. Могу только сдавлено мычать, пока его член глубоко в ротике, посылая вибрации по горлу. Знаю, что так будет ещё приятнее, не сдерживаясь.

Тело трясется от каждого умелого движения мокрого языка, когда он намеренно задевает чувствительные точки. Посасывает клитор, не долго, заменяя рот пальцами, а языком принимается толкаться как можно глубже в лоно, извиваясь на входе. Это пробирает до самых кончиков ног, где судорожно сжимаются пальцы. Меня не хватает надолго. Прекращаю сосать член, чтобы случайно не укусить, пока оргазм яркой вспышкой накрывает все тело. Я громко стону, не останавливаясь, рукой быстро надрачивать член. Слышу, как Ян мычит мне в киску, пожиная свои труды языком и сильнее стискивая пальцами бедра. Он тоже близко. Ускоряюсь, немного придя в себя снова принимаюсь работать ртом, вбирая насколько вообще возможно. Стараюсь до последней капли сглатывать все, что он изливается мне в глотку, но сегодня этого слишком много. Отстраняюсь, закашлявшись, руками вытирая со рта слюну.

— Может хватит? — хрипло смеюсь, выжимая последние белые сгустки и слезая с мужчины.

— Я просто очень, очень скучал по тебе, Селена.

— Да? Я думала у тебя было с кем развлечься, — наконец решаюсь уточнить, был ли кто-нибудь у Яна после того, как мама представила нас как отца и дочь.

— Мажет возможности и были, но после тебя мне никого не хочется, — он садиться, касаясь рукой моего лица и нежно гладит щеку. — Признайся, Селена, ты меня приворожила? Потому что после того, как Надя сообщила, что у меня есть дочь и это оказалась ты, наедине с собой я думаю, что это неправильно. Корю себя и жизнь за то, что свела нас вместе. Но стоит увидеть тебя, единственное, о чем я могу думать — а хочет ли она меня по прежнему так же, как и я ее? Я не готов отпустить тебя. Никогда не буду готов — это я понял, когда практически потерял. Селена, — тело дрожит от глубокого тебра, которым он произнес мое имя. Ян приближается вплотную, застывая в миллиметрах от губ. — А ты? Готова пойти со мной и нарушить табу? Готова раз за разом отдаваться мне, принимать меня, быть моей, пока смерть не разлучит нас? Я сумасшедший, но готов быть кем угодно, пока ты рядом.

Не могу удержать слезы. Счастья. Его слова звучат как клятва, что дают у алтаря. Как от этого можно отказаться?

— Да, — шепчу срывающимся голосом. — Да, согласна. А ты? Обещай, что всегда будешь рядом. Что твое тело, душа, все-все, будет лишь моим.

— Клянусь, — улыбается, скрепляя слова долгим поцелуем.

Мы сидим в объятиях друг друга, не в силах насытиться поцелуями и близостью тел.

— Я люблю тебя, Селена, — мимолетно отрываясь от моих губ раз за разом шепчет мужчина.

Можно ли быть счастливее? Возможно, в будущем. Но сейчас мы бесконечно долго принимаем то, что есть.