Табу на любовь

Дорогие читатели, прошу прощения, что пропала. Фик ни в коем случае не забрасываю, просто главы требуют проработки, как и идеи. Так что не теряйте.
P.S. Эту главу, скорее всего, ещё буду потом редактировать, ибо пока не до конца нравиться. Метки тоже обновлю чуть позже, а пока так.

Метки к главе:
Кэмпинг, Забота, Секс в воде, Вагинальный секс, Укусы/Метки, Раскрытие тайны.

Никогда не знаешь, что может произойти, когда выезжаешь на природу. Моя семья и ещё одна, с которой мы дружили, за долгое время впервые смогли скооперироваться и выехать летом на озеро. Небольшой пляж, вода, лес, комары… В детстве абсолютно все приносило радость, несмотря на чешущиеся укусы и огромных пауков, которых я до смерти боюсь. Сейчас же я более равнодушна к воде и окружающему общему веселью, и не разделяю энтузиазма Игоря — старшего сына Калининых, с которыми мы приехали и который старше меня буквально на год.
— Айда в воду, — предлагает парень, пока наши мамы разгружают машины, а отцы думаю, где лучше ставить палатки.
— Чувствую в этом скрытый поддекст, — подтруниваю я.
У нас с Игорем достаточно тесные и теплые отношения, как двух идиотов и друзей. Шутки с «особым» акцентом для нас привычны. Особенно после случая, когда два года назад, когда нам примерно было по шестнадцать, мы бесились вместе, у него встал. Ещё и я, не специально, подлила масла в огонь, сидя прямо на нем, что он… кончил. Где-то месяц после этого нам обоим было неловко. Разговоры не клеились, игры исчезли, а при каждом пересечении взглядом мы краснели. Родители начали даже думать, что мы влюбились друг в друга. Ох, если бы они знали… Тогда я первая взяла смелость поговорить и возобновить старую дружбу. Игоря долго уговаривать не пришлось, ведь он тоже скучал по мне, как единственному лучшему другу. В отличии от меня, у него были друзья и среди парней, и теперь во многие секреты он меня не посвящал, считая, что девочкам некоторые вещи знать не положено. И я была согласна.
— Ой, было бы на что смотреть, — смеётся гад.
Конечно, куда мне до длинноногих фигуристых красавиц, с которыми он встречается. Ну… Вообще было куда, не считая роста в сто шестьдесят три. Просто я не рвалась демонстрировать всем фигуру, прячась за мешковатыми майками, свитерами и байками.
— Эй, не обижай даму, — невольно вздрагиваю, когда со спины слышится низкий голос Антона.
Не успеваю и обернуться, как он сам подходит, ладонью проводя по моим волосам. Антон — младший брат Игоря, и так же младше меня на год. Но по сравнению с братом, настоящая гора мышц и роста. Многие девочки, даже с моего класса, сохли именно по младшему Калининому. Ну да, блондин с голубыми глазами и телом самого Апполона — чем не мечта? Не говоря уж о добром, когда надо твердом характере и умением отстаивать свою позицию.
— Пф, где тут дама? — фыркает Игорь и хочет направиться к озеру, пока того не перехватывает отец.
— Эй, два бездельника! — кричит Николай Васильевич, безуспешно пытаясь соединить между собой каркас палатки. — Уже не маленькие, так что идите сюда помогать.
Антон с благородно принял нападки и без вопросов пошел на помощь, чего нельзя сказать об Игоре, что то и дело бурчал как бабка. Видимо, я одна осталась как белая ворона, что я быстро решила исправить, отвлекаясь от разглядывая мужской части и направляясь к маме.

***

— Что ищешь? — видя мои безуспешные попытки, уточняет мама.
— Байку. Я же помню, что клала ее перед отъездом…
— Бежевую? — я киваю. — Так я ее выложила. Она такая красивая, зачем ее сюда, где ты легко можешь её испортить.
— Мам! Чёрт… — шиплю как можно тише, уже представляя, как мёрзну ночью. — И в чем мне спать?
— Ой, сейчас очень даже тепло. А под одеялом согреешься быстро.
Я недовольна таким раскладом. Сколько раз нужно сказать, что я мерзлячка, чтобы она запомнила это?
— Что у вас? — к нам присоединиться папа. В отличии от Николая Васильевича он выглядит как тот, кто не выпил ещё ни капли.
— Мама выложила мою байку! — раздражённо вспыхиваю. Я ненавижу эту ее черту «аля, я лучше знаю, как надо».
— Ну да, конечно. Как всегда виновата мать! — так же раздражённо говорить женщина и развернувшись, демонстративно гордо уходит в палатку.
В последние годы у нас с ней не ладится. Точнее, как я выросла. У меня до сих пор в памяти есть моменты, которые в детстве я ещё не понимала, и теперь за которые я ее мысленно упрекаю. Стоит только вспомнить и злость бурлящей лавой извергается, обжигая собой окружающих. Обычно я спокойная, довольно тихая и робкая, но и меня можно вывести из себя.
— Холодно? — несмотря на наши с мамой недомолвки, папа не упрекает. Обеспокоенно интересуется, подходя ближе, ладонями касаясь плечи и медленно спускаясь по рукам вниз. Минует короткий рукав майки и касается кожи. Хочется прижаться ближе, когда долгожданное тепло греет кожу, вслед оставляя россыпь мурашек. Замирает у запястий, обхватывая и подносит к лицу, выдыхая, опаляет пальцы будто огнем.
— Не то, чтобы… Но я привыкла спать в тепле, — теряюсь в его заботе, отпуская взгляд.
— Возьми мою тогда.
Папа тянется к сумкам, выуживая черную, огромную байку, в которой я моментально утопаю, когда он помогает мне одеть ту. Не могу удержаться, чтобы не вздохнуть его запах. От папы всегда пахнет кофе и одеколоном, что сводит меня с ума. Вскоре эта байка впитала в себя все, до лёгкого головокружения позволяя мне насладиться им.

***

Я давно решила, что эта ночь станет для меня особенной. Осторожно привстаю, оглядываясь на родителей, уже мирно спящих. Выскальзываю из палатки, крадучись подхожу к машине, где стоит мой рюкзак. Я заранее оставила его у колес, чтобы не издавать лишних звуков. Нехотя расстаюсь с папиной байкой. Все время оглядываюсь на палатки, быстро раздеваясь догола. Будет стыдно, если кому-то сейчас приспичит пописать. Но, к счастью, ничего такого не случается, и я завязываю тоненькие шнурочки раздельного купальника.

Заходить в воду рядом с палатками было бы глупостью. А чтобы кто-то услышал плеск воды мне нужно в последнюю очередь. Я направляюсь вглубь леса, туда, где ещё утром примерила отдельный бережок меж деревьев. Главное не заблудиться в темноте. Ночью лес пугает. Посторонние звуки животных и треск веток под ногами отвлекает, и я не могу не вздрагивать от страха. Но вряд-ли ещё когда-нибудь предоставится подобный случай и я упорно иду вперёд. Сворачиваю направо и… да, я на месте. Откидываю на ветки полотенце, на мягком песке снимаю обувь и с наслаждением ступаю в прохладную воду. Лето выдалось и правда жарким. Ночью температура не падает ниже двадцати, хотя на воду это мало влияет и чем дальше я захожу, тем холоднее становиться. К счастью, я ещё не насколько сумасшедшая, чтобы заходить далеко. Плавать не умею, плюс ко всему знаю, что в этом озере есть резкие обрывы. Останавливаюсь в воде по пояс и ни шагу дальше. Воду руками по воде, наслаждаясь долгожданной свободой. Улыбка проскальзывает сама собой, пока я наблюдаю за яркими бликами на воде. Поднимаю голову и смотрю на одну из самых любимых мною вещей — луну. Полная, красивейшая спутница земли, ярким прожектором светясь среди заезд. На небе ни облачка и я прикрываю глаза, купаясь в ее лучах.
— Как водичка, милая?
Секундный страх сковывает меня цепями. Я даже не вздрагиваю, не кричу и почти не дышу. Медленно оборачиваюсь к берегу, с долей стыда волнуюсь встретиться с ним взглядом.
Высокой тенью он стоит, опираясь на ствол дерева. Сильные руки сложены на тяжело вздымающийся груди, плотно обтянутой белой майкой. Ему так идёт, что я не могу не любоваться каждый мускулом, просачивающимся через ткань. Лицо серьезное и от сюда я плохо виду, в каком настроении мужчина. Зол ли, недоволен? Или взволнован, что я подвергаю себя такой опасности, купаясь поздно ночью? А мысленно делаю совсем иного.
— Просто отлично, — голос чуть дрожит и я вижу, как он ухмыляется. Это придает мне смелости и я продолжаю: — Присоединишься?
Я не думала, что он согласиться. Что одним движением снимет майку и я тихо охаю, жадно улавливая каждое движение твердого мускула. Для своих лет ты непозволительно хорош. Скидывает штаны и я честно стараюсь не смотреть ниже пояса. Отворачиваюсь, боясь, что он заметит румянец. С замиранием сердца улавливаю каждый плеск воды. Кожа покрывается мурашками, когда вода волнами бьёт в поясницу. Не могу заставить себя пошевелиться, сказать хоть слово, будто вообще забываю как говорить, когда он останавливается в считаных сантиметрах за спиной. Сантиметрах ли… Я чувствую кожей исходящий от него жар.
— Почему не заходишь дальше? — спрашивает, когда я решаюсь повернуться к нему лицом. Смотрю в любимые глаза цвета металла, которые сейчас чернее ночи. Я бы могла в них утонуть. Если не уже.
— Ты же знаешь, я не умею плавать. И Игорь сказал быть осторожнее, потому что тут резкие обрывы.
— Что ж, я рад, что ты решила не рисковать, — я слышу в его голосе столько облегчения, что в голове моментально созревает озорной вопрос:
— А что ты сделал? Чтобы сделал, если бы я пошла дальше?
Стоим слишком близко. Слишком для того, чтобы при обоюдном вздохе моя грудь касалась его. Так приходится слишком высоко задирать голову, но мне так это нравится. Я достаю ему макушкой где-то до шеи, восхищаясь, насколько же он большой по сравнению со мной.
— Кинулся бы за тобой… Вытащил бы за шкирку и кое кто бы по полной программе получил бы по заднице.
— Ну па-п, — смеюсь, а он улыбается. — Мне ведь уже не пять лет.
— Правильно — восемнадцать. И я рад, что даже учитывая твое безрассудство пойти искупаться одной в озере ночью, ты сделала это как можно аккуратнее, — он наклоняется, оставляя лёгкий поцелуй на макушке.
Не делай так. Иначе я точно сойду с ума.
— Ну, раз я тут, хочешь зайти дальше? — довольно внезапное предложение, хоть и очень заманчивое. Я могу лишь кивнуть, в предвкушении вглядываясь в его глаза.
Шаг за шагом он надвигается на меня, пока я спиной ухожу все дальше в озеро. Как так вышло? Вместо того, чтобы развернуться и под его присмотром аккуратно идти вглубь, я, словно загнанный в угол зверь, отступаю от хищника. Опасного, голодного и такого красивого, что мне ну никак не хочется отворачиваться. Но когда вода достигает груди, я застываю.
— Страшно? — его голос тихий, низкий. Чувствую на талии его руки, что обнимая, придвигают ближе к сильному телу.
— Д-да, — не только голос дрожит, но и тело. Не от страха, но от этого только хуже.
— Не бойся, — шаг назад. — Я рядом, — и ещё.
Ему вода едва достигает груди, пока я подбородком ловлю слабые волны. И ещё бы шаг…
— Стой! — страх окутывает моментально. Не отдавая отчёта, я со всей силы жмусь к отцу, хватаясь руками за шею.
Нога повисает над пропастью, где не чувствуется больше ничего, кроме леденящей глубины. Мужчина сразу понимает что к чему, сильнее смыкая ладони на талии.
— Т-ш-ш, тише, малыш. Я держу тебя, расслабься.
Папа всегда был моей защитой, опорой. Тем, кому я больше всего доверяла в своей жизни. И я действительно расслабляюсь под тембр его низкого, хрипловатого голоса и лёгкие поглаживания его ладоней под водой. Позволяю телу отяжелеть в надёжных руках, повинуясь его напору, делаю шаг назад. Сердце падает вместе с тем, как меня тянет вниз, но отец ловит меня. Держит так крепко, прижимая к себе, сам стоит на краю, позволяя мне буквально парить над пропастью. Ему приходится приподнять меня, чтобы я совсем не захлебнулась водой и теперь наши лица на одном уровне. Мы сталкиваемся лбами. Отец мягко улыбается, вылавливая взглядом мой.
— Все ещё страшно? — еле улавливаю его шепот. — Ты же знаешь, я не дам тебе упасть.
А я уже не могу думать ни о его словах, ни о том, что в эту минуту преодолела самый большой страх перед водой. Есть лишь его руки, лицо, что так близко к моему, нос к носу. Отпускаю взгляд, машинально глядя на его губы.
Губы, желание которые поцеловать съедает меня все больше с каждым днём.
Не могу. Это выше моих сил. Выше, чем что либо. Лучше вообще ничего не видеть. И я закрываю глаза, шумно выдыхая. Не сдерживаю и ещё один, почти стону, когда его пальцы сильнее стискивают талию.

Луна сегодня наградила меня или послала наказание? Теряюсь в догадках, ощущая на губах лёгкое, но такое обжигающее касание. Боюсь, что нафантазировала себе это, мечтая о подобном каждый день и ночь. Это и поцелуем назвать нельзя. Иногда так даже целуются родственники. И сейчас это был почти такой же поцелуй, только более аккуратный, более нежный. Будто он боялся, что я оттолкну. Но я никогда бы так не сделала. Приоткрываю глаза, боясь испортить момент. Ищу взглядом лишь его губы и поддаюсь вперёд. Теперь я инициатор, точно так же, почти невесомо прижимаясь к нему. Не знаю, что хочу этим показать. А чего хочет он? Чего добивался? В любом случае мы ведь не переступаем запретную черту, значит все хорошо.
— Чёрт, малыш, — шепчет отец, ни на миллиметр не отдалившись. Жмурится, сжимая челюсти и играя желваками, будто это приносит ему боль. — Дай хоть какой-то знак, чтобы я остановился.
— А если я не хочу, чтобы ты останавливался? — удивляюсь тому, сколько в моем голосе дерзости и жадности. Откуда во мне все это? Где тихая и робкая Лена?
Видимо, отца это тоже удивляет. Лишь на секунды, прежде чем он снова накрывает мои губы. Совсем не так, как дозволено делать родственникам. Не так, как родитель может целовать ребенка. Сейчас в его руках, в его власти — я женщина. Он не сдерживает глухой рык, жадно впиваясь в мои губы. Чуть кусает, скрывая мой удивленный, но такой томный вздох. Хитро. Знал ведь, что тем самым я разомкну губы, позволяя проникнуть в рот его горячему и такому долгожданному языку. Становиться немного страшно, когда он убирает одну руку, запуская мне в волосы, сжимая затылок. Прижимает ближе, будто боится, что передумаю. Но нет. Я обвиваю ногами узкие бедра не из-за страха, а желания быть как можно ближе. Не сдерживаюсь, протяжно стону сквозь поцелуй, с наслаждением отмечая его возбуждение. Никогда бы не подумала, что будет настолько приятно ощущать твердую выпуклость чужого тела. Я трусь о него, срывая теперь уже папин тихий стон.
— Ты сведешь меня с ума.
— Я уже давно сошла с ума, — признаюсь в столь откровенном желании, снова тянусь к губам.
Была ли у него мысль остановить наше безумие? Сказать, что это неправильно? Я и сама прекрасно знаю, что это аморально. Но так хочу этого… И не я одна. Папа прекращает терзать мои припухшие губы, спускается ниже, покусывая кожу на шее. В который раз поражаюсь его силе, когда лишь одной рукой он приподнимает меня повыше, теперь придерживая на себе под попу. Честно стараюсь не стонать громко, но его поцелуи у груди и ладонь на моей ягодице, что так пьянеще сжимает — это то, что нельзя игнорировать. Я бы все отдала, лишь бы эти пальцы оказались между моих ног. А ещё лучше кое что покрупнее. Меня всю трясет только от мысли, что папочка сделает <i>это</i>.
— Тебе холодно? — не скрываю разочарования от того, что он прекращает целовать мою грудь на границе у лифа.
Отрицательно мотаю головой, наперекор действиям произношу:
— Согрей меня, — сильнее сжимаю мужской торс ногами.
— Я…
Не успевает закончить, как я его целую. Жадно, как умею страстно, сплетаясь языками. Не хочу слышать отказ, а по глазам вижу, что он сомневается.
— Я хочу тебя, — несмотря на шепот, слова оглушают.
Он испытывающе смотрит, будто хочет убедиться в правдивости сказанного. Аккуратно гладит рукой под водой, неуверенно смещаясь внутрь, пока пальцы не касаются узкой полоски трусиков купальника. Будто электрический ток приятный импульс моментом разносится по всему телу. Я выгибаюсь в его руках, запрокидывая голову, сдержанно стону. Ещё, и ещё… Его пальцы ласкают меня через тонкую ткань, пока губы мокро целуют ключицы и грудь.
— Уверена? Ты уже…?
— Да, — немного стыдно признаваться ему, нос другой стороны я рада, что уже не девочка. Мой первый раз был очень болезненным и, конечно же, без оргазма. Несмотря на это, снизу все пульсирует от предвкушения, что отец окажется во мне.
Я умру, если не получу его член во мне прямо сейчас.
— Ты… расстроен? — он молчит какое-то время, замерев и я не знаю, как это расценивать. Ему противно, что у меня был другой?
— Нет, милая… Нет. Я… Честно, не знаю как реагировать. С одной стороны я рад, но… Забудь.
— Пап…
Мне хочется узнать, что его беспокоит, но он не даёт мне закончить, так пленяще целуя, что все вопросы и переживания моментально вылетают из головы. Он просто не оставляет мне шанса, языком так виртуозно играясь с моим, а пальцами медленно гладит киску, отодвинув ткань в сторону. И моему возмущению нет предела, когда он убирает руку.
— Мне оставить пальцы? — усмехается, дразнясь. — Или…
Я охаю, когда чувствую нечто твердое, горячее и большое, касающееся бедра. Начинаю яростно мотать головой в знак отрицания.
— Войди в меня. Пожалуйста, — это самая искренняя, самая отчаянная мольба, что когда-либо срывалась с моих уст.
— Держись крепче. И ты же понимаешь что под водой может быть не очень приятно? Уверена, что хочешь здесь?
— Уверена.
Как никогда уверена и хочу, чтобы мой второй секс в жизни произошел здесь, в воде и самое главное — с ним. Я слишком долго мечтала о подобном, чтобы так просто отказываться. Крепче обхватываю его шею, закусывая губу чувствуя у входа крупную головку. Чувствую, как папа напрягается всем телом, каждой мышцей, сдерживаясь, чтобы просто грубо не насадить меня. Терпеливо тычиться несколько раз, с каждой попыткой продвигаясь чуть дальше. Тихо рычит, наконец полностью оказавшись головкой внутри. Дальше, глубже…
— Чёрт… Детка, какая же ты узкая. В воде явно была наихудшая идея, — он выдавливает из себя слова, срываясь на тихое мычание. Дыхание слишком тяжёлое для быстро колотящегося сердца в груди. — Тебе не больно?
— Нет. Хорошо, — ногами прижимаясь ближе, насаживаясь ещё больше под низкий рык. И чем он глубже, тем больше возрастает неизвестное мне чувство. Пока ещё не сказать, что приятно, но определенно что-то есть такое, что мне хочется получить ещё. И отец даёт мне это, делая первый толчок. — Очень хорошо.
Он двигается мучительно медленно. Трение между нашими телами усиливается с каждым толчком, накаливая чувства до предела. Несмотря на небольшое жжение из-за его размера - это волшебно. Вода сводит к минимуму плавное скольжение и каждый вход чувствуется настолько четко, что я теряюсь. Папа бы с лёгкостью мог приподнимать меня и так же отпускать, позволяя каждый клеточкой чувствовать всю его длину, но он выбирает более короткие, быстрые толчки. В какой-то момент мне приходится ещё сильнее обхватить его, сдерживаясь, постанывать на ухо. Если уж в воде он умудряется доставлять столько удовольствия, то что могло бы быть на той же кровати?
— Господи, да… Пожалуйста, не останавливайся, — я сжимаюсь, обхватывая его член внутри сильнее, срывая у мужчины стон.
Вода наш единственный проводник между плотью. Она шумно плещется между телами, мягкими волнами расходясь в стороны. И я бы даже не обратила на это внимания, если бы не пришлось сдерживать рвущийся голос. Мы так плотно прижимается друг к другу, что я чувствую трение его паха о клитор. Это бьёт по нервным окончаниям коронным, когда отец ускоряется. Не контролируя собственные действия, кусаю его между шеей и плечом, стараясь изо всех сил удержать громкий стон, который вырывается вместе с подступившим оргазмом.
— Блять! — шипит мужчина, сильнее стискивая меня в руках и чувство наполненности резко покидает мое тело.
Всего пара грубых толчков между моих бедер и с его глухим рыком сильное тело резко расслабляется. Я едва соображаю что происходит, безвольной куклой повисая на нем и все ещё впиваясь зубками в горячую кожу. Яркий оргазм не желает покидать тело долгие минуты, пока мы просто стоим в воде и стараемся отдышаться.
— Ты как, малыш?
Мало сказать, что я устала, хотя понимала, что всю работу делал он и наверняка устал ещё больше, но глаза слипались и где-то на затворках разума я ощущала, как меня медленно несут из воды на берег.
— Отлично, — на губах соленоватый вкус и фокусируясь на укусе, я понимаю, что это кровь. — Прости, я тут это… Немного увлеклась.
Смущённо провожу языком по капелькам крови. Отец порывисто выдыхает, отпуская на мягкий песок. Старается посмотреть на нанесенный ущерб, но бесполезно. Метку получается нащупать лишь пальцами, и я ещё сильнее смущаюсь, на что он издает смешок.
— Вот уж не думал, что ты у меня такая собственница.
— Я не специально! Просто так получилось… — отворачиваюсь, скрывая пылающие щёки и спешу вытереться полотенцем. — Кто ж знал, что ты так отменно трахаешься.
— Ну, «трахаешься» — это слишком громкое слово для того, что произошло. Я бы назвал это обычным сексом, — совершенно спокойно заявляет мужчина, а я оборачиваюсь в изумлении, наблюдая, как он достает из штанов пачку сигарет, садясь на землю закуривает.
— Это для тебя «обычно»?! — хотелось бы возразить, учитывая какой оргазм он мне подарил, но куда мне. — Ну, с твоим то опытом.
— Тут дело не в опыте. Просто ты ещё не знаешь, что значит «трахаться».
Стелю полотенце рядом и сажусь, подгибая ноги обхватываю коленки руками и откровенно рассматриваю профиль отца. Красивый, сильный и такой… Обычных слов не хватит. Есть что-то такое, на что мне хочется смотреть и смотреть, не отвлекаясь.
— Так покажи, — слетает такая внезапная мысль с губ прежде, чем я понимаю, что ляпнула.
Мы просто смотрим друг на друга какое-то время. В его руке тлеет недокуренная сигарета, пока я стараюсь понять, кто вообще за язык тянул. Нет, ну Лена ты молодец.
— Малыш, то, что сейчас произошло — наша маленькая тайна, хорошо? И это не должно повториться. Я… — папа поджимает губы, будто обдумывает, как лучше выразить мысли. — Я не буду говорить банальные вещи по типу «это ошибка", "я сожалею" и т.д.». Нет. Потому что это не так. Но, Лена, мы больше не должны это делать.
Серьезный взгляд не требует возражений, да и я сама все понимаю. Слишком сильно люблю его, чтобы отказаться. Слишком сильно люблю, чтобы обижаться. Разве то, что произошло само по себе не чудо? Я должна быть благодарна уже за это.
— Да, я поняла.
Встаю и отряхивая полотенце первая возвращаюсь в палатку. Нет, самую малость я все же расстроена.

***

На утро все было как обычно: мужчины занимались рубкой дров и разведением костра, пока женщины доставали продукты и нарезали овощи. Антон доблестно помогал отцу, а Игорь вообще непонятно где ходил.
— Отдыхаешь после тяжёлой ночки?
Я чуть подскочила на стульчике от неожиданности, когда ухо опалило горячее дыхание лучшего друга.
— О чем ты? — искренне не поняла намека, а очень зря.
— Ну как, плавать посреди ночи в холодной воде наверняка отнимает немало сил.
После этих слов внутри что-то оборвалось. В горле встал ком, перекрыв возможность нормально дышать. Я чувствовала, как отхлынула вся кровь с лица, продолжая безмолвно слушать парня:
— Хотя не больше, чем кое что другое. Ай-ай-ай, Лена, не ожидал от тебя.
— Н-не понимаю о чем ты, — как бы не старалась придать голосу твердости, он все равно дрожал. Если Игорь знает — это крах.
Мельком смотрю на отца, что рубил поодаль дрова. Как же красив, играя сильными мышцами рук при каждом замахе топора. И даже не подозревает, что, возможно, нашей тайне не суждено остаться такой уж секретной. В любом случае я должна пытаться до последнего все отрицать, как бы не было сейчас стыдно и страшно.
— Вы ведь были вместе. Ты и он, — Игорь стоял сзади, склоняясь над моим ухом и шептал нарочито тихо, ещё больше пугая. И будто в любой момент мог перейти на громкий тон, чтобы все знали о нашем разговоре.
— Мне что, нельзя плавать с отцом? Ты же знаешь что я не успею, вот он меня и поддерживал, — самое правдоподобное, что смог сгенерировать мой мозг сейчас. От волнения вспотели ладошки и я могла неотрывно смотреть только на отца в поисках хоть какой-то поддержки.
— О да, так поддерживал, что мне аж завидно! — усмехнулся друг.
— Все ещё не понимаю…
— Ну же, Лена, каков он? — прервал меня Игорь, удерживая на месте рукой на плече, ближе к шее, будто удавкой. — При поддержке не закатывают глаза в таком блаженстве. Не стонут так сладко, запрокидывая голову от удовольствия, — сердце отбивало набатом в уши, приглашая все звуки вокруг, кроме его голоса.
При его словах я предательски вспоминала все, что мы ночью делали с отцом в воде. Вспоминала, как прекрасно он ощущался внутри. Взглядом натыкаюсь на отметину от моих зубов, что папа немного спрятал за воротом майки с капюшоном и непроизвольно сжимаю бедра.
— Так какого это, трахаться с родным отцом? — контрольным выстрелом в голову низко звучит чужой голос.
Если бы не руки Игоря, что придерживали меня, точно бы уже упала. У меня был лишь один правдивый ответ — за пределами всяких фантазий. Но в этом признаться равносильно смерти.
— Игорь! Иди сюда, поможешь, — звучит спасительный голос отца. Не знаю, правда ли ему это нужно или он просто заметил, что наш разговор явно не о чем-то приятном.
— Ладно, поговорим потом. Если ты, конечно, хочешь сохранить свою маленькую тайну, — парень подмигнул мне, прежде чем отпустить и уйти, оставив меня в полном смятении.
И что будет дальше?