Глава 31
За окнами такси проносились виды. Городской пейзаж постепенно сменился природой, словно какой-то художник сначала робко, а потом все смелее делал мазки, насыщая картину зеленью.
Рин задумчиво смотрела сквозь стекло. Взгляд цеплялся сначала за знакомые с детства дома и улочки, а после – за деревья и повороты, которые она полюбила всем сердцем совсем недавно. Когда машина проехала мимо Обители, Рин почувствовала на себе внимательный, выжидающий взгляд Рея. Она и сама думала, что, минуя стены, в которых провела почти всю жизнь, ощутит приступ ностальгии с налетом грусти. Но, когда они проезжали мимо, ни одна струна в ее душе не была задета. Это было просто здание. Ничто не тянуло ее к нему.
В отличие от дома Хьюго.
– Что ты надеешься там найти? – хрипло спросил Рей, когда такси свернуло на последнем повороте.
Большую часть дороги он провел, закрыв глаза. В один из моментов Рин даже показалось, что он заснул, но через секунду веки Рея затрепетали, и он тряхнул головой, не давая себе впасть в дрему. Рин тайком бросала на него встревоженные взгляды и не могла не обратить внимания на дымчатую синеву под его глазами. Из-за теней от ресниц она казалась еще темнее.
– Я надеюсь, что ничего там не найду, – наконец ответила Рин, неотрывно глядя на растущий по мере их приближения дом.
Рей промолчал. С тех пор, как она пообещала попробовать дать ему узнать себя, он замкнулся и выглядел как никогда задумчивым. Рин старалась поменьше смотреть на него, потому что боялась не выдержать и спросить о его мыслях. После своего согласия она ждала чего угодно, но не молчания.
Расплатившись с таксистом, они еще пару минут стояли, не находя в себе сил переступить через невидимую черту. Лучи солнца, то появляющиеся из-за туч, то вновь скрывающиеся за ним, окрашивали стены коттеджа в золото и, отражаясь от окон, зайчиками прыгали по траве. Краешек сада выступал из-за дома, как будто ему вдруг стало любопытно, кто пожаловал на его территорию.
– Пойдем, – решительно сказал Рей и первым пересек границу.
Быстро преодолев кажущуюся бесконечной дорожку до дома, он поднялся на крыльцо и положил ладонь на специальный диск. Тот приветливо засветился, узнав магию одного из жильцов, и послышался тихий щелчок разблокировавшейся двери.
Рей обернулся и протянул руку. Встретившись глазами с Рин, он ободряюще улыбнулся, и она после секундного промедления вложила ледяные пальцы в его ладонь. Несмотря на страстное желание развернуться и, остановив уже отъехавшее такси, сбежать в город, Рин зашла в дом.
Коттедж будто погрузился в сон. Все комнаты, коридоры, даже сад были оторваны от реальности, находились в другом измерении. В измерении, в котором Хьюго скоро должен был вернуться из Дифервиля и огласить дом своим энергичным голосом. Привнести в холодные стены жизнь.
– Думаю, стоит разделиться, – предложил Рей, возвращая Рин в реальность. – Я пойду на чердак.
– Чердак? Почему именно туда?
– Обычно в книгах подтверждения самых темных тайн находят либо на чердаке, либо в подвале, – самым серьезным тоном поделился Рей. – А спускаться вниз меня не особо тянет.
– То есть ты предлагаешь это сделать мне?
– Ну ты же не против, – ничуть не смутившись, Рей широко улыбнулся, и Рин шлепнула его по предплечью с возмущенным фырканьем.
– Вообще-то против. Я иду в кабинет.
Почти не осознавая этого, Рин на миг сжала согревшиеся о тепло ладони Рея пальцы и отпустила его руку. Он кивнул, и она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
Рука легла на полированные перила, уже испытавшие на себе ее касания десятки раз. Рин вдруг поняла, что их трогали все, кто был ей дорог. Возможно, даже ее родители, которых она не знала.
Будто завороженная, Рин тихо поднялась наверх. Рея не было позади, и она догадалась, что он все же решил в первую очередь проверить подвал. Эта мысль вспыхнула в голове и тут же нырнула в поток других, так и не сумев закрепиться в мозгу.
Дверь кабинета магнитом притягивала Рин. Она невольно вспомнила то утро, когда в последний раз проделывала тот же путь. Налево по коридору, третья дверь справа... Приоткрытая, она полностью отворилась от ее стука... Миг, когда она опустила взгляд и увидела отрешенное лицо Хьюго...
Рин сцепила зубы и мотнула головой. Ногти впились в ладони, отрезвляя, прогоняя панику воспоминаний, захлестнувших ее с головой. На миг Рин показалось, что она захлебнется и утонет в них.
– Я смогу, – прошептала она. – Я справлюсь.
Ручка с тихим щелчком опустилась под ее пальцами, и Рин распахнула дверь. Ее тут же озарил поток света, и она прищурилась. Солнечные лучи проникали в окно, выходившее в лес. Рин вгляделась с темную зелень, силясь перенять спокойствие у вековых деревьев. Их верхушки покачивались от слабого ветерка, но ни запах, ни шелест листвы не доносились сквозь стекло. Рин была отрезана от всего остального мира.
Спустя секунду она заставила себя оторвать взгляд от окна. В кабинете ничего не изменилось, как будто в нем не побывали ни Охотники, ни бригада тех, кто забрал тело. Сувениры и артефакты яркими вкраплениями разбавляли строгость книг, стоящих стройными рядами. Ни один из листиков бумаги на рабочем столе не поменял своего положения, не вылетел из аккуратной стопки.
Рин переступила порог и пошла вдоль шкафа, старательно обходя то место, где лежал Хьюго. Избегая даже смотреть на него.
Она провела пальцем по полке, сдвинула пару книг, но через секунду отдернула руку и покачала головой. Рин не знала, что именно ищет, но не сомневалась, что это будет не так просто, как в книге. И никакой проход в тайную комнату не откроется, даже если она повыдвигает хоть все книги в шкафу по очереди.
Рин подошла к письменному столу и пробежалась глазами по верхним листам в стопках. Чек, список монографий, договор с неким Клэверсоном на установление чар приватности в его офисе в центре Дифервиля, какая-то книга... Рин заправила волосы за уши и перевернула пару бумаг. Через несколько минут до нее дошло, что она ведет себя так, словно ее могут поймать с поличным. Рин постоянно прислушивалась в ожидании шагов и старалась двигаться максимально тихо. Но никто не мог ее обнаружить здесь. Тот, в чью обитель она вторглась, больше никогда не окликнет ее, не остановит перед принятием фатального решения. Не улыбнется, с гордостью глядя на ее успехи.
С тяжелым вздохом Рин опустилась на стул и перевела взгляд на фотографию. Когда она оказалась в кабинете в то ужасное утро, то не подходила к столу и не видела ее. В первое мгновение Рин вздрогнула, но уже через секунду с жадностью всмотрелась в изображение.
Оттуда ей улыбался молодой Хьюго. Его лоб еще не избороздили морщины, а волосы были длиннее обычного. Они разметались, и пара кудрявых прядей мягкими волнами упала ему на глаза.
Рядом с ним была запечатлена молодая женщина, пойманная камерой в момент смеха. Она откинула голову назад и закрыла глаза, вся без остатка отдаваясь радости. Длинные волосы были скреплены на затылке, выставляя напоказ острые уши. Утонченные черты эльфийки словно светились изнутри, делая ее и без того красивое лицо прекрасным.
Ее мать. Как и говорил Хьюго, Рин была почти полной ее копией. От Аманесс ей достался не только взгляд, но и цвет волос, фигура и изгиб бровей. А вот нос и не такие высокие, как у эльфов, скулы ей, судя по всему, перешли в наследство от отца.
У Рин мороз прошел по коже. Было одновременно странно и волнующе смотреть на своего более утонченного и изящного двойника, которого уже не было в живых.
Во взгляде, которым Хьюго смотрел на Аманесс и который она не видела, читалась любовь настолько сильная и искренняя, что Рин не понимала, как ее мать могла не замечать этого.
«А может она замечала, – подсказал внутренний голос. – Просто не чувствовала ничего в ответ».
Рин перевела взгляд на еще одного человека на фотографии. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в нем Кристофера. На фото он был ее ровесником, возможно, даже младше на год или два. Чуть выше Хьюго, он шутливо опирался на его плечо локтем, как бы стремясь подчеркнуть разницу в росте. Его волосы были непривычно коротки, а и без того смуглое лицо покрывал бронзовый загар. Кристофер белозубо улыбался и второй рукой ерошил волосы. Эта привычка сохранилась у него и по сей день.
Рин снова посмотрела на Аманесс. Она казалась такой миниатюрной на фоне двух высоких братьев, но язык не поворачивался назвать ее незаметной. Льющееся из нее счастье делало эльфийку центром фотографии.
Рин сглотнула и протянула руку, чтобы тронуть ее лицо. Прежде, чем кончики пальцев соприкоснулись с чуть шероховатой поверхностью не закрытой стеклом фотографии, Рин закрыла глаза.
Под веками вспыхнула мигом ожившая картинка, и на Рин обрушился водопад звуков. Смех, веселые крики и пение птиц заполнили ее мозг, минуя уши. В нос ударил сочный аромат полевых цветов, дурманящий голову. Солнце грело кожу, ласковыми лучами освещая все вокруг. Освещая картину, на веки замершую во времени.
Аманесс громко хохотала, и ее смех звонким колокольчиком вплетался в трели птиц. Кристофер ухмылялся, и его голос, который еще не успел обрести той соблазнительной глубины, которую он выработал сейчас, сочился шутливой серьезностью:
– Несс, солнышко, сделай милость, прекрати смеяться, а то мы провалим миссию и не сможем отправить родителям фотоотчет.
А Хьюго молчал. Его глаза говорили вместо него. Нежность, трепетная любовь на его лице вызвали у Рин щемящее чувство. Она было потянулась вперед, но не смогла ни к кому прикоснуться. Она не была частью фотографии. Она не была частью этого мира.
И все же продолжала смотреть на них с таким чувством, будто подглядывает за чем-то интимным. Такие молодые, свободные и беззаботные. Такие счастливые. Они были олицетворением самой жизни, безрассудной и яркой, наполненной всеми красками и смехом.
Рин открыла глаза и оторвала пальцы от фотографии. В ушах все еще стоял чарующий смех ее матери. Рин откинулась на спинку стула и печально улыбнулась, представляя, сколько раз Хьюго отвлекался от бумаг и смотрел на фотографию. Смотрел на девушку, которую любил, и брата, с которым раньше был близок. Смотрел и мечтал повернуть время вспять, чтобы вернуться в тот миг, когда они втроем все еще были вместе.
Рин прижала руку к груди, как будто пытаясь таким образом успокоить барабанящее сердце. Образ Хьюго, сидящего в пустом кабинете и глядящего на свое прошлое, повеял на нее одиночеством. Он даже не защитил фотографию стеклом, чтобы иметь возможность в любую секунду коснуться ее поверхности и нырнуть в миг, отделенный от него годами.
Рин провела рукой по лицу и отвела взгляд. Она принялась методично открывать ящики стола, один за другим. Они были полны листов бумаги, тетрадей и конвертов. Ни намека на кинжалы и прочее оружие. И все же Рин упрямо перебирала все, что ей попадалось.
Остался один ящик. Заколка, которую Рин пришлось надеть, чтобы волосы не мешали, слишком сильно стягивала их, отчего затылок начала грызть тупая боль. Она устало потерла виски и коснулась ящика.
По пальцам будто пробежала искра, и Рин отдернула руку. Нахмурившись, она снова потянула за ручку, желая удостовериться. Ящик не открылся, а вверх по предплечью проскочил озноб. Охранные чары.
Глаза Рин вспыхнули. Вот оно. Она закусила кончик языка, и ее ладонь мягко засветилась. Магия Рин осторожно подбиралась к чарам, прощупывала их, ища слабые места. Она раньше никогда не занималась подобным и сейчас действовала интуитивно, позволяя своему свету самому решать, куда двигаться. От усилий на лбу появилась испарина.
Невидимая глазу птица чирикала где-то совсем рядом, как будто сидела над ее ухом. Рин закрыла глаза, не позволяя себе отвлекаться. Она чувствовала, как свет в груди нагревается, становится сильнее. Он переплетался с Искрой, и та, совсем маленькая, позволяла ему разрастаться, делала его особенным. Сплав магии человека и эльфа, уникальный и непонятный. Сплав, на который охранные чары не были рассчитаны.
Почувствовав лазейку, магия ринулась в нее. Что-то хрустнуло, и по заклинанию Хьюго стремительно побежали трещинки. Они становились все глубже, пока Рин не поняла, что достаточно всего лишь маленького толчка, чтобы чары разбились вдребезги. И тогда она остановилась.
Она ведь пришла, чтобы удостовериться в том, что Хьюго не причастен к преступлениям вампиров. Что он хороший человек. Этот ящик, то, что в нем спрятано, были в силах разрушить этот образ. Там могло лежать все, что угодно, начиная от дневниковых записей и заканчивая уже сделанными кинжалами.
Рин замерла в нерешительности. Она боялась, что увидит то, отчего ее отношение к Хьюго навсегда поменяется. То, что заставит ее вновь разочароваться в ставшем дорогим ей человеке. Блаженное неведение ведь лучше горькой правды, не так ли?
Рин болезненно усмехнулась. Она никогда не простит себе, если сейчас отступит. Если она встала на эту дорогу, то пройдет до конца. Свет толкнулся вперед, и заклинание Хьюго разбилось. Оно разлетелось на тысячи осколков, засверкавших в сиянии магии каплями хрусталя.
Рин измученно выдохнула и привалилась к спинке кресла. Она не думала, что ей потребуется столько сил. Соединение Искры и света всегда ее выматывало, но сейчас особенно. Все кости будто разом исчезли из тела, и все, на что Рин была способна – держать глаза открытыми, не поддаваясь сонливости. Грудь лихорадочно вздымалась из-за хриплых вдохов, и Рин обрадовалась тому, что ее никто не может видеть настолько уставшей от кажущегося со стороны простым действия.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы собраться с силами. И моральными, и физическими. Звук выдвигаемого ящика был подобен шипению меча, рассекающего воздух бритвенно-острым лезвием. Рин шумно выдохнула и опустила взгляд. Пропустившее удар сердце забилось вновь.
Бумаги. Здесь были только бумаги. Ни следа оружия или опасных артефактов.
Рин достала толстую записную книжку и больше десятка конвертов. Пролистав увесистый блокнот, она нахмурилась. Эта была та книжка, в которой Хьюго часто что-то писал, но которую каждый раз прятал во внутренний карман, стоило кому-то подойти слишком близко, чтобы увидеть его записи.
Но она ничего не понимала. Все записи будто были сделаны на другом языке. В основном здесь находились формулы, однако их перемежали разрозненные, ничего не значащие фразы. Какие-то названия, термины, которые для Рин не несли никакого смысла.
Покачав головой, она отложила записную книжку и взялась за пачку конвертов. Большая их часть была перевязана красной лентой, на которой нитками более темного оттенка было вышито защитное заклинание. Рин подняла бровь. Любовная переписка? Обычное подобные ленты-цепи использовались для защиты подобных писем. Преодолеть ее могли только адресат и отправитель посланий.
Рин почти не удивилась, увидев, кому были посланы эти письма. Аманесс Бревингхалл. Она запнулась, читая фамилию матери, и безотчетно поморщилась. Ей не верилось, что это может быть ее, Рин, настоящая фамилия.
– Эллирин Бревингхалл, – вслух сказала она, смакуя новое слово.
Однако потом Рин осознала, что это, скорее всего, девичья фамилия Аманесс. Хьюго не стал бы писать любовные письма, будь она уже замужем за отцом Рин. Он был не только слишком порядочным для этого, но и любил Аманесс настолько сильно, что не захотел бы мешать ее счастью.
Рин отложила пачку. Эта переписка касалась только Хьюго и Аманесс. Рин не собиралась влезать в их личную жизнь, хоть и мужчины, и женщины уже не было на свете.
Рин перешла к оставшимся письмам. В основном они были от Кристофера, и, посмотрев на дату, она поняла, что отправлял он их довольно давно. Свежих писем не нашлось, самое последнее было датировано пятью годами ранее.
Были там письма и от Градримара и от еще нескольких неизвестных Рин людей или лунаров. Мысленно извинившись перед Хьюго, она пробежала глазами каждое письмо, вчитываясь в где-то аккуратные, где-то небрежные строки. Но все послания были совершенно обычными. Они не таили никаких угроз.
Рин отложила последнее письмо в сторону, и из него вдруг выпала бумажка и плавно улетела на пол. Рин с удивлением посмотрела на конверт. Тот был закрыт.
«Видимо, какая-то записка, – решила она. – Просто приклеилась сзади».
Недовольно закряхтев, Рин наклонилась, чтобы поднять одинокий листик, прямоугольником белеющий на ковре. Она мимоходом заметила четко выведенные угловатые буквы, больше похожие на шрифт газеты, чем на почерк человека. Не донеся письмо до стола, Рин начала читать. Глаза ловили строчки, перебегали от слова к слову, и с каждой новой буквой ей казалось, что на нее надвигаются стены.
«Мы видели тебя с кровопийцами. Ты не внял нашему совету в прошлый раз. Это – последнее предупреждение. Еще раз встретишься с этими нелюдями – умрешь. Мы не остановимся ни перед чем и спасем тебя. Даже ценой твоей жизни. Прекрати общаться с существами и встань на сторону себе подобных, пока не стало поздно. Иначе потом ты об этом горько пожалеешь».