Искра солнца

Рин показалось, что ее ударили под дых. Отшатнувшись, она в шоке уставилась на Хикари. Мысли лихорадочно метались и были готовы в любую секунду разорвать ей голову.

Кристина.

Рин вспомнила ее горделивую осанку, длинные волосы, которые она собирала в строгую прическу, и внимательные, всегда красиво накрашенные глаза. Они не были близки, хоть Кристина и являлась ее куратором. И все же женщина помогала Рин, когда той было это нужно. Она всегда прикрывала свою подопечную и, несмотря на стремление как можно скорее отдать в приемную семью, хотела для нее лучшей жизни.

Рин перенеслась в тот день, когда в Обитель приехала Хикари. Местный задира Трэвис тут же начал насмехаться над робкой, потерянной девочкой с потухшим взглядом. Рин не выдержала. В тот день она впервые в своей жизни первой начала драку. Трэвис разбил ей губу, и Рин упала от силы его удара. Тот расхохотался и переключился на новую жертву, которая до этой потасовки всегда дерзила ему и ни разу не потупила взгляда.

Девочке, от которой отказались уже четыре семьи, не считая родной, следует держать язык за зубами, иначе она останется совсем одна, говорил он. Ей стоит знать свое место.

Рин не сказала ни слова. Трэвис был прав, ей надо было знать свое место. Вот только это место она выберет сама.

Нос Рин сломала ему молча.

Она вспомнила как, одиннадцатилетняя, гордо развернулась и ушла со двора, провожаемая восхищенными взглядами. Свернув за угол, она разрыдалась. Там ее никто не мог увидеть.

Кристина нашла ее через несколько часов, когда Рин не явилась в Обитель на ужин. Присев рядом и расправив длинную юбку, она глубоко вдохнула прожаренный яростным летним солнцем воздух.

– Я не собираюсь читать тебе нотации, Эллирин. И ругать тоже не буду. Трэвису давно нужна была хорошая трепка, хотя я бы предпочла, чтобы не ты научила его уму разуму.

– Он заслужил, – угрюмо пробурчала под нос Рин, ковыряя носком кроссовка землю, а потом запальчиво добавила. – И если он посмеет повторить то, что сказал, я снова его ударю.

Кристина с видимой небрежностью пожала плечами.

– Тогда на тебе не будет живого места. Он не замолчит, и вы будете драться каждый раз.

– Так мне что тогда, игнорировать его? – взорвалась Рин и вскочила, гневно смотря на Кристину сверху вниз. – Проглатывать его слова? Делать вид, что мне все равно?!

Кристина подняла голову, и ее глаза сверкнули.

– Только ты решаешь, что тебя обижает, Эллирин. Не дай другим сломать тебя. Если ты будешь так остро реагировать на каждое злое слово, на каждый косой взгляд, ты сгоришь.

– Зато перед этим я буду пылать так же ярко, как солнце. – Оскалилась Рин и мрачно добавила. – И сожгу тех, кто посмел меня обидеть.

– И в итоге сама превратишься в пепел, – жестко сказала Кристина. – Я не призываю тебя делать вид, что тебе не больно. Дело в том, чтобы тебе и правда не было больно.

Рин тихо всхлипнула и грузно осела обратно на скамейку. Вспышка злости пропала, и ей снова стало горько и одиноко. Мир подернулся пеленой от предательских слез, которые она пыталась, но не могла сдержать, и Рин сжала кулаки.

– Но как?

– Стань сильной. Закали себя. Представь, что на тебе доспехи, и оскорбления отскакивают от них. Обижаться легко. Быть жертвой легко. Ты должна быть сильнее этого, иначе сломаешься.

В тот вечер Рин решила, что никому не позволит ранить себя. Она станет сильной. Любой ценой. Тогда она еще не понимала, что это невозможно. Не испытывает боли лишь тот, кто мертв. Удел живых надевать маску и надеяться, что раны не смертельны.

Рин научилась не показывать боли. Научилась забывать о ней и усмехаться, глядя в глаза обидчику. Но каждую ночь, лежа в темноте и мечтая, чтобы в этот раз кошмар обошел ее стороной, Рин мысленно чинила свои доспехи, чтобы снова надеть их утром.

– Кто?

Рин как будто со стороны услышала свой голос. Хикари тяжело опустилась на табуретку, и ее лицо вытянулось. Как будто эластичное тесто, которое она месила до этого, вдруг стало кожей Хикари и теперь растягивалось вниз, стремясь к земле под собственным весом.

– Я не знаю. Мэри сказала, что, по слухам, это был тот же самый маньяк, который орудует в городе. Ее глаза были черными. Н-но я не понимаю. За что?..

– Маньяки убивают просто так. – Рин впилась ногтями в ладони. – Им не нужна причина. Они сумасшедшие и получают наслаждение, мучая людей.

– Она была такой счастливой, когда заходила к нам на прошлой неделе, – словно не слыша, пробормотала Хикари. – Все говорила, что скоро ее мечта исполнится.

Рин почти ничего не знала о Кристине, и осознание этого ледяной глыбой осело в животе. Они провели столько лет вместе, но так и не узнали друг друга.

– О чем... о чем она мечтала?

– Стать великой. Помнишь, она раньше играла в театре, но потом ей пришлось уйти из него, денег было мало. Она хотела стать знаменитой актрисой.

«Ее мечта так и осталась мечтой», – ударила Рин тяжелая мысль. В горле встал ком.

– Мы можем попрощаться? Когда... похороны?

– Мэри сказала, что ее увезли домой. В родной город.

Вот и все. Она не сможет даже сказать Кристине последнее «спасибо». Одинокая слеза, на долю секунды зависнув на ресницах, скатилась по щеке.

Хикари тихо всхлипнула и, отвернувшись, снова принялась месить тесто. Словно это могло помочь ей забыть о гибели женщины, которая курировала ее с одиннадцати лет. Рин закусила губу и вытерла мокрую дорожку на щеке. Подойдя к Хикари, она молча закатала рукава и принялась помогать ей.

***

– Рин?

Хьюго поднял голову, услышав звук ее шагов. На его губах появилась улыбка, ровным светом озарившая лицо, и он с тихим хлопком закрыл записную книжку, в которой что-то сосредоточенно писал. Рин прошла мимо него и плюхнулась в одно из кресел, стоящих наиболее далеко от камина. В голове было пусто. По правде сказать, она не знала, зачем пришла.

– Я слышал про Кристину, – осторожно, будто боясь, что слова могут превратиться в кинжалы и ранить Рин, начал Хьюго.

Она дернула плечом. Шок, который Рин испытала в первые мгновения, уже прошел, оставив после себя пустоту.

– Это так странно, – тихо сказала Рин и перевела взгляд на огонь.

Языки пламени разными оттенками оранжевого трепетали в воздухе, обнимая поленья. Вверх от них, теряясь в дымоходе, поднималось марево, и каменная кладка за ним шла рябью.

– Странно? – поняв, что она не собирается заканчивать свою мысль, переспросил Хьюго. – Что именно?

– Провести с человеком столько лет, но так толком и не узнать его. Я знаю... Знала Кристину с тех пор, как мне исполнилось десять. Казалось бы, семь, почти восемь лет вместе провели, но так и не стали ближе. Как глупо.

Хьюго сцепил руки в замок. Рин кожей чувствовала его внимательный взгляд, но не поворачивала головы. Она не хотела, чтобы он видел ее поблекшие глаза, утратившие свой прежний блеск под толщей сожалений. Не желала она и обнаружить на его лице сочувствие.

– Я даже не плакала. – Признание, сорвавшись с губ, повисло в воздухе. – Хотела бы, но слез нет. Кристина так и осталась для меня никем. Не могу плакать по чужому человеку. Мне просто... просто страшно. Не знаю, зачем гружу тебя этим. Веду себя, как эгоистка.

Рин судорожно провела рукой по лицу в попытке стереть этот порыв, который привел ее сюда. Она никогда не говорила по душам ни с кем, кроме Хикари, но сейчас все казалось правильным. И Рин боялась этого чувства. Оно означало доверие. А доверие было слишком хрупким и недолговечным. Слишком опасным.

Хьюго встал и присел на подлокотник ее кресла, а после мягко положил теплую ладонь ей на плечо. Рин уловила запах города: свежесть Арксики, аромат цветущей сирени и легкую примесь дорожной пыли.

– Рин, ты же сама сказала, что почти не знала Кристину. Да, вы были знакомы много лет. Но всего лишь знакомы. Она не стала для тебя кем-то важным. Ты не обязана плакать. Не кори себя за это. Скорбеть можно по-разному.

Рин укусила себя за губу и принялась терзать ее. Она это понимала, но не могла избавиться от чувства, что делает что-то не так. Что она должна была ощутить большее горе, когда Кристины не стало. Хьюго сжал ее плечо, вынуждая посмотреть на себя.

– Ты не плохой человек, Рин. Тебе страшно. И это нормально. Смерть всегда пугает. Особенно насильственная. Тебе больно от того, что у тебя больше не будет возможности встретиться с Кристиной, и это тоже нормально.

– А еще мне жаль. – Голос Рин дрогнул, и она судорожно сглотнула. – Жаль, что я так и не узнала ее.

Неожиданно вокруг ее плеч возникли руки Хьюго, и Рин оказалась в их кольце. Ее тут же окутало тепло. Сердце Хьюго билось так сильно и громко, как будто решило заглушить весь мир. Рин подняла руку и обхватила пальцами его запястье, собираясь разорвать кокон тепла и надежности. Она не привыкла обниматься. Объятия делали ее уязвимой.

– Спасибо, что рассказала мне о своих чувствах. Для меня это было очень важно. – Доверительно прошептал ей в волосы Хьюго, и Рин замерла.

Она чувствовала, как нежный хлопок домашней рубашки трется о щеку, и желание высвободиться стремительно таяло. Вместо того, чтобы оттолкнуть руки Хьюго, Рин сжала их пальцами.

«Почему он не нашел меня раньше?»

Хьюго улыбнулся. Она не видела его улыбки, но необъяснимым образом почувствовала ее. Даже его дыхание изменилось. Словно страх, готовый задушить его, исчез, и Хьюго начал дышать свободно. Когда он отстранился, Рин почувствовала то, что и не надеялась когда-то ощутить.

Дом. Она была дома.

Рин откинулась на спинку кресла, глядя на то, как Хьюго кочергой шевелит поленья. Они сразу затрещали, и Рин увидела, как в их сердцевине тлеют искры.

– Почему ты не используешь для этого магию?

Хьюго на секунду повернулся к ней, и краешек его губы приподнялся в улыбке. Отсветы огня играли на его лице, делая то моложе, то старше. Склонившись, он снова подвинул одно из поленьев ближе к пламени.

– Ты ведь знаешь, что маги не могут колдовать до бесконечности? – издалека начал он. – У нас есть, скажем так, запас магии, я называю его «резервуаром», и с каждым новым заклинанием он уменьшается, а мы слабеем. Это зависит и от самих чар. Есть те, которые требуют очень мало энергии. Левитация предметов, например. Но есть и такие, после которых магия истощается, а в редких случаях Искра вообще может погаснуть.

Полено громко треснуло, и глаз Рин непроизвольно дернулся.

– Поэтому ты не используешь магию так часто? Чтобы в случае чего иметь полный «резервуар»?

Хьюго хмыкнул, услышав повторенный Рин термин. Он неопределенно качнул головой и, с кряхтением поднявшись, степенно сел в любимое кресло.

– Отчасти из-за этого. Но кроме того я придерживаюсь мнения, что магия не создана для решения бытовых задач. Ее цель выше, нежели шевеление дров в камине.

– А еще если постоянно использовать магию для работы по дому, можно совсем облениться.

– Это тоже, – рассмеялся Хьюго.

От смеха морщины на лбу, ставшие еще глубже за последние дни, разгладились. Хьюго потер подбородок с отросшей щетиной, и Рин обратила внимание на его заострившиеся скулы. Он выглядел изможденным.

– Тебе бы отдохнуть, – выпалила Рин. – Плохо выглядишь.

Хьюго скорчил гримасу.

– Спасибо, именно об этом комплименте я мечтал всю жизнь.

– Я серьезно. Ты сам на себя в последнее время не похож, постоянно... работаешь? Я даже не знаю, что ты делаешь! Но это точно не идет тебе на пользу.

– Работаю. –Хьюго кивнул, и его густые брови сошлись к переносице. – Надо кое-что срочно закончить, вот и приходится все делать в ударном режиме.

– Я могу чем-то помочь?

– Нет. Я начал этот проект очень давно, тебе потребуется слишком много времени, чтобы разобраться. И я не хочу тебя напрягать.

Рин медленно кивнула. Суровые нотки в голосе Хьюго говорили о том, что он не хочет втягивать ее в этот проект. И причины были не так прозаичны, как он пытался их изобразить.

– Я кое-что нашел о полукровках, – не давая ей и шанса задать вопрос, сказал Хьюго. – Считается, что Эрмени была первой полукровкой, так как Файрера обладала Пламенем, которое после ее смерти рассыпалось Искрами, а Димерион сочетал в себе качества магических рас, которые появились после его гибели. В одной из легенд, которую нашел для меня Градримар, сказано, что, когда Эрмени творила магию, она начинала светиться. Но в другой легенде говорится, что она всегда источала мягкий свет из-за своей божественной сущности. Так что до конца так и не понятно, связан ли ее свет с магией или нет.

Рин с жадностью подалась вперед, впиваясь в Хьюго взглядом.

– А что насчет других полукровок?

– К сожалению, ничего. Скорее всего, ты единственная выжившая. Мне, по крайней мере, найти больше ничего не удалось.

– Нет. – Рин упрямо мотнула головой. – Они просто хорошо прячутся. Как и я. Хотя если бы был клуб «Выжившие полукровки», было бы гораздо проще.

Хьюго усмехнулся, но его глаза выражали только печальную обеспокоенность. Забравшись с ногами на кресло, Рин хрустнула костяшкой указательного пальца и протянула:

– Ты знаешь что-нибудь об Эрамейе?

Она надеялась, что вопрос выглядел невинно, но на всякий случай заготовила рассказ, если Хьюго спросит о том, где она слышала это имя. Но он только побарабанил пальцами по подлокотнику и спустя пару секунд покачал головой.

– Нет, к сожалению. Но имя звучит как-то знакомо. У меня такое чувство, что я его где-то уже слышал. Кто это?

– Без понятия. Поэтому и спросила.

Хьюго задумчиво помычал и уже открыл рот, собираясь продолжить, как вдруг широко зевнул. Прикрывшись ладонью, он встряхнулся.

– Прости. Но я определенно слышал его. Поищу в книгах, уверен, в какой-то должна быть информация.

Его челюсти снова свела судорога зевка, и он в последний момент успел подавить его. На глазах Хьюго навернулись слезы, которые он тут же смущенно сморгнул. Рин почувствовала, как в груди назревает непреодолимое желание зевнуть.

– Только не сегодня, – усилием воли сдержавшись, строго сказала Рин. – Ты устал, а это не срочно. Иди спать.

Хьюго потер переносицу и с тяжелым вздохом, в котором вырвалась вся его усталость, поднялся. Потянувшись, он охнул, когда что-то в спине громко хрустнуло.

– Пожалуй, ты права.

– Я всегда права, – самодовольно усмехнулась Рин.

Весь вид Хьюго прямо-таки молил об отдыхе. Тоже поднявшись, она с сожалением подумала, что так и не успела спросить о письме и странной монетке.

Уходить не хотелось. Рин боялась, что, оставшись одна, будет снова и снова прокручивать в голове воспоминания, связанные с Кристиной. Хикари, вымотанная сегодняшним днем, уже давно спала, когда она, надев толстовку поверх пижамы, выбралась из постели и спустилась вниз к Хьюго. Лежать в тишине не хотелось.

Рин спрятала руки в карманы и заставила себя улыбнуться.

– Спокойной ночи, – пожелала она и, развернувшись, направилась к дверям.

Ответ Хьюго настиг ее уже в коридоре.

– До завтра, Рин.