Душа для Вампира

За ранним завтраком Лиам почти ничего не ел, сославшись на дурное самочувствие, и почаще предлагал Анне чай. Девушка обо всём догадалась сразу, — очень уж странный был у Вампира вид, — но старательно изображала дурочку. Через полчаса ей стало дурно и предупредительный "надсмотрщик" предложил свою помощь, проводил ее до постели. Вот и попал в её комнату!

У девочки кружилась голова. Он посоветовал ей прилечь, осторожно прикрыл одеялом и дождался, пока она уснет, чтоб начать поиски.

Никаких бумаг на её столе не было. Он рылся в ящиках, комоде, шкафу, потом обернулся к постели. Анна прятала их под матрасом. Маркус долго сидел подле неё, рассматривал записи стихов, рисунки людей с разрисованными лицами и шипастыми напульсниками. Все тексты были примерно одного периода. Пройдёт время и она "услышит" другие, но эти... Стоит им появиться, и у них обоих до проверки останется всего несколько лет.

Верховный запрокинул голову. Сколько уже раз он видел в видениях их последний бой, и столько же пытался разглядеть победителя. Но бледный лик торжествующего терялся в тумане душ, и будущее не желало отвечать. Рискнуть?! Поставить на кон всё ради призрачной надежды стать земным богом и вернуть право на собственную жизнь, или начать сначала? Снова ждать, бояться, нервно вздрагивать от видений, ошибаться, искать, осторожничать и... ждать. Ждать, ждать, ждать снова и снова.

Судьба все решила, но стоит Маркусу убить обеих девочек и через время все должно вернуться. Но это никак не проверишь.

Одна песня приглянулась Маркусу больше всего. Нежная и ласковая, с незамысловатыми словами и легким мотивом, — такой ее чувствовала Анна. Коснувшись ее руки, Вампир почувствовал, что она повторяет её чаще остальных. Нравится?! Что тебе, Ангел, нравится? Тем более, сейчас уже можно открыться. Через несколько минут она начнёт просыпаться.

Маркус покинул спящую, вошёл в гостиную, сел за рояль, пробежал пальцами по клавишам. Вот и всё. Десять дней покоя рядом с Анной и приблизилась их общая война. Он вспомнил последний текст, который она записала. Вампир знал, когда услышит его в будущем, но никто не мешал тайно наигрывать его сейчас.

— Нарисую мелом, напишу...

Пальцы ловко перебирали ноты, и клавиши отзывались звонкой тоской. Верховный чувствовал, как Анна просыпается, как звук вызывает в ней страх и любопытство. Совсем немного осталось. Она вошла, и он на секунду замер, переводя дух, чтобы продолжить снова. Слова девушка уже шептала за ним и сглаживались меж ними невидимые стены, расползались по ним змеиные духи, окруженные огнём. И Маркус впервые видел их такими пламенными, отводил взгляд, потому что ничего уже нельзя изменить...

Анна заплакала внезапно. От удивления не сразу поняла, что Верховный давно знает эту чужую песню, навязчиво проникающую в её сумбурные видения, подбирает к ней верную мелодию и поёт, почти не сбиваясь. Она невольно прошептала несколько строк, пробуя на вкус мотив, который раньше был только иллюзией. И сразу возник страх, — они видят одинаково!

Анна ужаснулась. Что если дальше она станет такой, как он, и ужасы, что видела во снах, станет делать сама?! Бежать! Бежать от него подальше, пока не вернулся Антон, пока всё ещё можно исправить.

Девушка метнулась на улицу. Бросилась сначала в конюшню, но потом поняла, — невозможно бегать вечно. Всё повторится снова, и какая-нибудь другая девушка с дикой душой будет также бояться и бежать, как она сейчас. Остановилась. Сейчас!

Пока заводила машину, вслед за ней вышел Маркус. Вампирша открыла дверь.

— Садись, — сказала она и Верховный сел рядом.

Слуги открыли ворот, мотор взревел от резкого толчка. Руки девушки дрожали, намертво вцепившись в гладкий руль. Маркус помрачнел, — меньше всего от хотел видеть ее такой.

— Куда едем? — непривычно тихо и, как показалось Анне, печально спросил Вампир.

— К тебе. Поговорить нужно, — она попыталась проглотить страх. Не вышло. Губы дрожали, щёки сводило судорогой, а яд его в венах горел огнём.

— Давно пора, — рассеянно согласился Маркус.

Его не покидало гнетущее чувство, будто он виноват в чем-то, пойман с поличным и теперь ждёт позорного разоблачения.

— Как сигналить? — глухо спросила она, остановившись перед воротами его дома. Вампир нажал клаксон, через минуту ворота распахнулись и они въехали во двор.

Не дожидаясь его, Анна выскочила прочь, побежала в дом. И верно, — зачем выносить скандал на улицу.

Она ждала его в гостиной. Стояла лицом к двери, сжимала руками спинку стула. Смешная! Разве та могла её защитить?

— Давно знаешь? — спросил Вампир и лениво подошел к столу с напитками, плеснул себе виски, ей не предложил.

— С первого дня. Змей твоих хорошо видно, — панический блеск в её глазах стал забавлять.

Вампир часто заморгал, потёр глаза, зажмурился, отставил стакан и двумя руками коснулся сначала одного, потом другого. Вынул какие-то плёнки, и зрачки снова стали лазурными.

— Глаза после этой дряни болят жутко, — сам себе сказал Маркус, окинул Анну ничего не выражающим взглядом. — Испортила игру. Совсем немного тебя не хватило. Присядь.

— Убьёшь меня? — голос девушки дрожал.

Она сглотнула, сделала шаг, но от страха ноги так дрожали, что невольно вернулась обратно. Верховный с тяжелым вздохом подошел сам и, взяв за локоть, швырнул её на диван. Анна охнула, вжалась в спинку.

— Может, и убью, — сказал он. — Но если не перестанешь так дрожать, тебя погубит страх.

В каждом его движении чувствовалась неловкость, словно он был кем-то другим. Анна не могла отделаться от ощущения, что ему неудобно в этом теле и ещё что-то неуловимое мешало Вампиру вести разговор.

Маркус стал к ней спиной, зажмурился, чувствуя прожигающий внимательный взгляд. "Не смотри так! Отвернись!" От её глаз становилась жарко и тоскливо, хотелось приблизиться, вести себя не так, как он привык, говорить другие, чуждые слова. И новое тело не противилось ей, а откликалось. И управлять им стало тяжело, сумбурно, ново!

— Ты почему сразу ничего не сказала? Даже Антону. Ему же, вроде, доверяешь?

— Думала, вы заодно. Не знала, как поступить. Хотела присмотреться, понять, чего ты хочешь.

— Думала, убью? – ядовито хмыкнул Вампир.

— Ничего не думала. Просто испугалась, что ты появился. Антон ни о чём не предупредил, уехал, сам с тобой оставил. Что мне было думать?

— Понравилось играть другую роль?

— Я почти не играла, просто молчала, что знаю, кто ты, и пыталась представить вместо тебя обычного вампира.

— И каковы твои дальнейшие действия? Что будем делать? – Маркус посмотрел ей в глаза.

— Откуда мне знать? Я выжить хочу и больше ничего.

— Так приземлено... — разочарованно хмыкнул он. — Я рассчитывал, что ты попросишь полмира или ещё какую дребедень.

— Скажи, что нужно тебе? Договор? Душа? Я?

Отчаянье её можно было почувствовать на вкус, почему же тогда оно не радует Верховного?

— Ну, твои тощенькие телеса это последнее, что меня интересует. Договор? Я не заключаю их с малявками вроде тебя. Душа? Сомнительно. Слишком черна.

— Уж не твоими ли стараниями?! Тебе нравилось меня кусать: впрыскивать яд и ждать, когда умру, — она всхлипнула, нервно стерла слезу. — Мне так хотелось пить, пока ты смотрел и надеялся, что я перестану дышать. Ты даже не представляешь, как это больно... – подбородок её отчаянно дрожал, но девушка пока ещё не плакала.

— Я представляю. Или ты думаешь, что мне самому было легко? Вы все испытываете то, через что прошел я! И не тебе, мелкая тварь, винить меня в собственной никчемности. Ты слишком переоцениваешь свою значимость.

— Тогда дай мне уйти самой, оставь в покое. Скажи, как отдать тебе душу и успокойся, наконец.

Вампир пропустил её отчаянный возглас мимо ушей:

— Столько усилий, чтобы выбороть себе пару минут жизни. Если ты давно знала, что мне нужно, то зачем вернулась? Могла же все прекратить. Ради чего?

— Ради Антона. Я вернулась только ради него. И если ты помнишь, то я хотела умереть, но утопиться не получилось, а Антон, — Анна помолчала. Видения внезапно вернули ее в тот день и, глядя Маркусу в глаза, она сказала то, что вспомнили чувства, но чего сама она тогда не заметила: — Антон почему-то знал, что это я, только не понял этого. И Договор он выполнил, ты прекрасно это знаешь.

Маркус был невозмутим:

— Знаю, но что-то изменилось. Ты сломалась. Разве он тебя не любит?

— Любит. Но меня другую, а не это, — с твоими глазами и цинизмом вместо слов.

— Мы сами выбираем, какими быть. Не обвиняй меня в том, с чем смирилась сама. Если тебе не хватило сил остаться прежней, разве моя в том вина?

Анна сникла, понимая, что он прав:

— Что будет дальше?

— Что хочешь, Ангел мой. Ты вольна в своих поступках. Хочешь идти — иди, хочешь смерти — я не вправе мешать. Только без ужина я тебя не отпущу. Ты должна мне, помнишь?!

Анна помнила, что не должна ничего, но перечить не решилась, полагая, что теперь уже не управляет собственной судьбой. И сразу же несколько слуг накрыли стол на двоих. А Вампир, как нарочно, всё время следил, что она ест и жестом показывал, что недоволен её аппетитом. Приходилось мириться и, игнорируя страх, подчиняться. Наконец, утомительный ритуал завершился.

— Теперь что? — Анна отводила взгляд, опасаясь увидеть ответ в глазах Маркуса.

— Скучно. Подари мне танец, — она настороженно глянула на него и Вампир притворно обиделся. — Жалко, что ли? — девушка пожала плечами.

Слуга вошел так же бесшумно, как и раньше, настроил проигрыватель, вышел. Мелодия была медленной, тягучей. Следуя ей, Маркус скользил по комнате, подал девушке руку и резко дернул к себе. У неё перехватило дыхание и Анна, охнув, замерла в его объятьях.

— Что ты так меня боишься? Я же больше не кусаюсь, — он провел щекой по её щеке, и влажные губы скользнули к уху. Голос стал дразнящим, ласковым, постепенно переходящим в горячий шепот. В руках его Анне было тепло и страшно. — Даже не собираюсь кусаться, если ты сама не станешь просить. Ангел мой... Неужели я так тебя пугаю, что ласки мои для тебя, словно пытка? И нет никаких надежд, что ты забудешься в моих руках?

— Марк, я... — прошептала Анна. Сознание странно плыло, стены становились тонкими и невесомыми.

Губы Верховного тронула улыбка и, скосив взгляд, он увидел, что жертва блаженно закатила глаза. Подействовало! Руки её больно схватили Вампира за предплечья и, продвинув колено вперёд, он почувствовал, как Анна невольно сжала его ногами. Только б не сорвалась, черт бы её побрал! Но его новое тело предательски и слишком явно сдало его порыв. Марк погладил девочку по бедрам, прижал к возбужденной плоти и...

Перед глазами Анны стало обнажаться прошлое. Его. Жестокое и кровавое, со множеством трупов и миллионами слов. Сколько таких же слов Маркус говорил другим! Девочки были нужны ему больше, чем он сам предполагал.

Вампирша вдруг ясно увидела все его действия, все просчеты и проверки. Итог же всегда был один, — их не выдерживала ни одна. И сейчас, он так же играет с её чувствами, — легко и непринужденно шепчет слова, ласкает прикосновением, будит губами. Он мечтает о невидимом огне, но сам же и поселил в девочке страх перед собой, который только вгоняет пламя дальше. В груди Анны уменьшается и так слабый огонек, — сжимается, теряет силы.

Анна дёрнулась, попыталась сбежать, отстраниться, разрушить внезапную связь. Сильные руки не отпустили. Ладонь Верховного легла на её затылок, направила непослушную голову к себе и губы его обхватили её уста. Столько нежности, столько страсти и осторожности в его движениях.

— Я тебя никогда не обижу, — по-змеиному шепчет Маркус, возвращается к поцелую, наигранно дрожит от девичьих прикосновений. — Не гони меня...

— Ты видишь, как они рушатся? — слабо шепчет Анна. Её рассеянный взгляд блуждает по стенам.

Из ее разума резко выветривается муть, и чистое сознание мыслит ясно, четко осознавая вмешательство Вампира. Горький вкус какой-то подмешанной травы вяжет ей язык, и говорить становится тяжело, медленно ползут слова.

— Грани? — на секунду Маркус прерывается, зная и вдруг удивляясь тому, о чем она говорит.

С плеча девушки соскальзывает платье, но в прохладной комнате она не дрожит, — смотрит на него ясно, бездушно. Пусты её глаза.

Вампир зашептал, не отводя взгляд, и Анна, не сбиваясь, повторяла за ним:

— [И встретившись глазами, ты увидишь, как обрушатся меж вами грани. Как прошлое и будущее перемешается в настоящем. И пламя в ваших глазах станет общим, а страх совьётся вокруг тел, опоясает души, смешает миры. Туман разорвётся и ничего больше не будет прежним. Впечатается в стены древняя кровь общих убийств, повернутся стрелки невидимых часов, и отсчет твой начнется заново. Тебе останется совсем немного. Успей пережить отведенное время. Не бей! И не убей. Удержись от страха...]

— Ты совсем не изменился, — прошептала Анна. Голос её стал совсем чужим.

— А ты пришла совсем другой. В прошлую встречу, Ангел мой, ты боялась меня больше, — он очертил ладонями овал её лица.

— Хватит, я устала бегать. Пора было набраться мужества и ответить на твой зов. Совсем чуть-чуть осталось, и я расскажу Анне, что было с девочками до неё. Она тебе никогда не поверит. Ты проиграл.

— Посмотрим. Я без тебя уже всё решил.

— Опять отравил? Ты не меняешься, — вампирша азочарованно улыбнулась.

— Ошибаешься, душа моя. В этот раз все не так. Антон за неё очень уж просил.

Девушка улыбнулась, запрокинула голову. Дышать вдруг стало тяжело.

— Маркус... — голос Анны вернулся, она инстинктивно вцепилась в руки Вампира.

— Спокойных снов, Ангел мой! — прошептал он.

На черных простынях Анна была молочно-белым пятном. Идеально гладкая, с широкими бедрами и слишком маленькой грудью. Совсем еще девчонка. След от яда стал желтоват и почти незаметен. Маркус погладил его от укуса до запястья, очертил каждую ветвь, сосредоточенно повторяя замысловатый узор. Он был теплым и почти что родным. Судьба в его лице уже все решила, но сначала...

Вампир расстегнул халат, лёг рядом с нею, по-хозяйски, прижал ногой и стал целовать. Не то. Теплая, живая, но не такая, как ему нужна. И когда она спит, плоть его молчит, а вместо желания растёт раздражение. На себя, на неё, на всё это вместе! Маркус сел на Анну сверху, занёс руку для удара, — только единожды, чтоб посмотреть, какая у неё кровь, — и остановился. Стерва! Припомнит же потом.

Вампир сполз вниз, развернул тело поперек кровати, развел ей ноги, изучил тело от шеи до промежности. Зажмурился. Вдох. Фиалковый запах сплелся со скошенной травой. Нельзя. Что останавливает? Ладонь его огладила внутреннюю часть бедра, ягодицы, пальцы проникли в плоть. Обманчивая влага, не та. Вампир снова нашёл её губы.

— Анна, ты меня слышишь?

Пальцы будили её желание: вязко скользили по складкам, сжимали, возбуждали. Взять бы её прямо сейчас! Не простит же. Адово пламя.

Он сам был готов, ему была нужна эта разрядка. Маркус лёг сверху, почувствовал, как лоно её влажно коснулось плоти, и... остановился. Не это ему нужно, не так!

Он откатился прочь, долго лежал, глядя в высокий белый потолок, мысленно борясь с людским возбуждением. Слева меж рёбрами темнело и больно пульсировало ромбовидное пятно от прошлого удара кинжалом.

Марк поднялся, вышел прочь. Влажный прохладный воздух туманом лизнул в лицо. Растерянность сменилась яростью, потом жаждой, которая стала душить, пуская по крови ядовитые щупальца голода. Срочно нужно убийство. Верховный спустился в подвал.

Деревянные стены теперь украшали многочисленные зеркала от пола до самого потолка, в которых множились ярко-алые драпированные просветы между пластами стекла, и перепуганная тучная корова в черных пятнах, привязанная посреди комнаты. Животное жалобно мычало, в ужасе пучило огромные глаза и шарахалось от собственного отражения. Лобастая голова оставалась малоподвижна на метровом пруте с петлей, крепко державшей её за шею. Животное вертелось вокруг удавки, пытаясь освободиться, пятилось, но не могло высвободиться и только часто дышало. Громадные бока тяжело поднимались и опускались, из горла вырывалось почти человеческое постанывание.

Вампир вытащил из-за двери огромный тесак, пальцем медленно проверил степень заточки. Идеально. Корова метнулась в сторону, удавка сильнее врезалась в шею, по петле потекла кровь. Марк не торопился, долго наблюдал приступ панического страха, пропуская пульсирующую энергию сквозь себя, и чувствовал, как вязко ею наливается душа, обволакивает собою сердце. Он шагнул к жертве. Корова взбрыкнула и попыталась отскочить. Напрасно. Верховный поймал взглядом её глаза, бегло ощутив течение песочного времени сквозь пальцы и то, как легко, едва уловимо, дрогнула рука с зажатым в ней ножом.

Минутная слабость, молниеносный прыжок, выверенное, годами отточенное движение руки, и из вспоротого брюха выпятился серо-голубой комок кишечника. Корова взвыла диким от боли криком, яростно и тщетно забилась, на стены фонтаном брызнула кровь. Тушу повело в сторону и она рухнула на пол. Раненый бок прижало, выдавливая весом внутренности, и оттуда выскользнул теленок, закованный в белесый послед, с алыми и серыми прожилками. Он бессмысленно барахтался внутри, еще не понимая, что произошло. Мать беспомощно ревела рядом, протягивая к нему окровавленную слюнявую морду, но подняться не могла.

Маркус неторопливо вернулся к двери, поднял с пола кувалду. При его приближении корова забилась отчаяннее, будто сообразив, что он задумал. Она попыталась ползти, но оскальзывалась на натертых блестящих досках. Вампир глубоко дышал, пропитываясь миазмами ужаса, заполняя ими голод пустых душ, змеями круживших под потолком. Резкое движение. Размах. Удар. Густые алые потеки плоти прыснули на зеркальные стены, рев животного стал невыносимым. Звук оглушил, отрикошетил от стен и снова вонзился в кожу, ввинчиваясь до костей. От экстаза Марк почти потерял физическую чувствительность, лишь машинально поднимая и опуская руки, и не замечая, как несчастная мать стонет и отчаянно пытается дотянуться до размозженного теленка.

***

За ним тянулся густой кровавый дух. Только переступив порог комнаты, Маркус это понял. Анна уже очнулась. Не найдя, чем прикрыть наготу, сидела в дальнем уголке кровати, поджав под себя ноги. Вампир улыбнулся. Она смотрела на него с ужасом: на светлой коже Вампира рваные пятна и потеки крови, брызги на лице и запах, — свежий, солено-тошный.

Несколько минут Маркус смотрел на неё, оба молчали.

— Пошли, — наконец, сказал Вампир и вышел. Анна дернулась за ним, но тут же, смутившись наготы, вернулась на место.

— Я долго буду ждать? — поторопил мужчина. Ей защипало глаза от унижения.

Из приоткрытой двери донесся шум, возня, вздох. Маркус чертыхнулся, вошёл и бросил ей в лицо светлую простыню. Остановился на пороге.

— Отвернись, — простонала девушка.

— Ага! И не подумаю. А вот тебе меня злить не советую.

Его забавляли неловкие попытки вампирши натянуть на себя ткань. Она, сжавшись, торопливо подошла к нему. На ее щеках играл румянец, по плечам и рукам разбежались мурашки. Вампир отбросил с её лица прядь волос, за которой девушка пыталась скрыться.

— Замерзла? — спросил он. Анна помотала головой.

Вампир поднял её подбородок, заставил смотреть на себя. От страха ее глаза наполнились слезами, — вот-вот разревётся. Он провёл пальцами по её губам, скользнул по щеке, сквозь пелену волос погладил по затылку. Анне очень хотелось зажмуриться, но она понимала, что он расценит это, как слабость.

— Я тебя не трогал, слышишь? — прошептал он. — Проверил, как прошло заражение и всё. Прости, если напугал.

Под его прикосновением девушка напряженно сжалась. Вампир со вздохом отпустил её, жестом позвал следом, предложил стакан воды. Анна выпила быстро, с жадностью, ощутив, что помимо этой жажды чувствует совсем иную, вампирскую. Маркус откуда-то достал пушистый темный халат до пят, накинул ей на плечи. Очень тихо она сказала ему спасибо.

— Что ты можешь мне предложить? — Маркус жестом указал на диван, стал напротив неё, вовсе не заботясь о распахнутом халате, крови на своем теле и собственной наготе. — Затевая Договор, ты же что-то предполагала?

Анна растерялась, и по её побелевшему лицу Вампир понял, что ни о чем таком она не предполагала. Он хмыкнул, взял со стола листок бумаги и карандаш, протянул ей.

— Напиши, что тебе нужно и что ты готова за это предложить, помимо души. Способности принимаются. И не забудь свои условия.

Анна задумалась. Что можно дать тому, кто владеет миром? Зачем она ему? Набросав несколько строк, она прочла их и с грустью осознала, что Маркуса это только повеселит. Дура! Зачем она вообще ему что-то предлагала, если всё, что нужно он возьмёт и сам?

Вампир просмотрел три предложения, хмыкнул. Анна инстинктивно вжала голову в плечи. Хрупкая, ставшая вдруг совсем незаметной по сравнению с девочкой, с которой Лиам гулял еще вчера. Она была так напугана происходящим, что Маркус разочарованно вздохнул, — играть с нею расхотелось.

— По древнему преданию, благодаря тебе, я подчиню весь мир и стану богом на земле. Души не нужно будет вязать кровью, они сами будут стремиться ко мне. И только я буду решать, куда и кому из них лететь. Я стану вечен, смогу мысленно контролировать и наказывать всех и каждого. Одна беда, — всё это только слова. А правда в том, что я не могу проверить правдивость этого будущего, пока не соглашусь сохранить тебе жизнь. Ты правильно думаешь, — всё что нужно, я могу взять и сам, но тогда ты озлобишься, а злость тоже яд. Зачем мне очередная ядовитая душа? Я могу с тобой поиграть, но брать тебя силой у меня нет никакого желания. Если бы ты хотя бы нравилась... И что это за пункт, про неприкосновенность? Думаешь, я стану серьёзно его воспринимать? Если бы я хотел тобой обладать, флиртом бы здесь не обошлось. Странная оговорка. Зачем мне запрет, если ты меня не привлекаешь?! Ну, да ладно... — Анна молчала. — Значит, дальше. Просьбу о смерти удовлетворить не могу. При всём твоём желании, твоя душа ещё слишком слаба, а я не хочу заниматься ею сам. Взрастишь до нужных сил, тогда и заберу. Минимальный срок — сто лет. Так что настройся на долгую, красочную жизнь. Про Антона... Если всё выйдет, я не исполню его желание, но с одной оговоркой — ты получишь на него полное право и без тебя я никогда не смогу решить его судьбу. Только знать об этом не должен никто. Если хоть один вампир, кроме Карателей и тебя узнает о сделке, ты станешь жить со мной. И ни один Договор в мире этого не изменит. Теперь я хочу свои условия.

Только тут Анна подняла на него глаза. Она уже успокоилась: не так рьяно теребила кусок простыни, глаза стали ясными, губы перестали дрожать, а тёмный след яда посветлел. Маркус скользнул взглядом по сжатым ногам, чуть дрожащим коленям и потемневшему пальцу, перетянутому его кольцом. Молча подошел к девушке, опустился перед ней на корточки и взял за руку, поднес ладошку к губам. Пара фраз и тонкий металл легко соскользнул на его ладонь.

— Кольцо станешь носить при себе всегда. Я пока советую напоказ, а если подпишем Договор — решай сама.

Маркус поднялся, вернулся обратно к столу и запахнул халат.

— Первое условие: ты станешь учиться тому, что я перечислю в Договоре, — гипноз, лечение прикосновением, оккультизм, экстрасенсорика, предсказания, управление природными силами, телекинез и прочее. Я потом всё объясню подробнее. По каждому пункту — общий отчет. Это значит, что на собрании будут присутствовать все вампиры и, возможно, щенки. Пусть привыкают к власти будущего бога. Во-вторых, по первому моему требованию ты предоставишь мне часть своих душ. Со временем Антон тебя этому научит. И это будет повторяться столько, сколько нужно мне. В-третьих, ты должна пройти проверки. Человека ты убила без моего присутствия под внушением Антона. Это не считается. От боя со мной — отказалась. С одной стороны — похвально, поскольку Маркуса тогда действительно не было, а с другой — неимоверная глупость, потому что любой вампир знает, что я не являюсь бойцом. Мне это просто не нужно. Запишем в плюс Главному Карателю и в минус — тебе. И в-четвертых... — он долго смотрел на Анну. Дышала она часто, голодно смачивала губы. Яд на ее руке стал золотистым, а по плечам легко сползал желтый туман души. Маркус улыбнулся. — Чтобы жить, вампиру нужно уметь притворяться, играть. Твоя игра посредственна. Я сразу угадал, что ты меня узнала, и молчал только потому, что хотел сам поиграть и присмотреться. Теперь же, ты поиграешь для меня. Сорок дней ты будешь изображать безумно влюбленную в меня женщину. Не всегда, только прилюдно. Ты будешь смотреть на меня так, как смотришь на него, шептать мне глупости, оказывать внимание и убеждать всех в том, что действительно любишь. Если в это поверят все, и даже твой обожаемый учитель не заметит подвоха, тогда Договор считай подписанным.

— Но ему же будет больно. Он будет страдать. Ты представляешь, как он потом меня возненавидит? — голос её предательски дрожал.

— Есть другой вариант, — Маркус хитро прищурился. — Все сто лет ты будешь жить со мной и делить мою постель. Без принуждения, сама. Тогда не нужно проверок, игр и прочей ерунды. Мне всё равно на твои интрижки и количество любовников. Зато я смогу похвастаться твоим прирученным огнём. Идёт? Или ты подумаешь?

— Подумаю, — пробормотала Анна, содрогнувшись от мысли о близости.

— Ну, и прекрасно. Тебе приготовили комнату. Когда я отдохну, мы поговорим о том, что ты решила. А потом навестим твоего учителя, он уже вернулся. Теперь...

Маркус взял с подноса небольшой кинжал, провёл по запястью и, двигая пальцами, нацедил в бокал кровь. Анна отпрянула и испуганно замотала головой:

— Я не буду!

— Я не предлагаю, а приказываю. Проверку ты прошла без неё, чем... удивила и озадачила меня. Теперь можно. Посмотрю, что будет дальше.

Она нехотя выпила горьковатую кровь, протянула ему бокал. Беря его, Маркус нарочно скользнул пальцами по её запястью, к предплечью, плечу и шее. Под его невинным жестом Анна сжалась, халат соскользнул на диван.

— Я восьмой раз не убиваю тебя сам, а ты все так же боишься, — задумчиво сказал он.

— Восьмой? — Анна нахмурилась. Если ей и помнилось несколько явных попыток, то уж точно их было меньше.

— Я о душе. Раньше мне это нравилось, но... бесполезное занятие. Ни удовольствия, ни ожидаемых сил. Идём. У нас был насыщенный день, а тебе ещё решать.