Девиант. Расцвет Мортэ

Сантинэль поджала пухлые губы, рассматривая старое здание приюта с местами выцветшей, облезлой краской на фасаде. Финансовая подачка, которая поступила месяц назад, либо ещё не была задействована, либо благополучно грела чьи-то карманы.

Плевать, лишь бы не мешались под ногами. Мортэ участвовали в благотворительности не во имя проснувшегося альтруизма.

Если на втором слое бытия действительно нашли редкие залежи молчаливого камня, трехэтажный длинный домишко всё равно отправился бы под снос, а детишки собрали б рюкзаки, вытерли сопли и потеснились под чужой крышей.

— Я заговорю им зубы, пока вы... — как всегда вежливый и правильный Дэймос зачем-то думал о людях. Неофициальный, но признанный соратниками глава добровольно поглощённого клана Канг, подопечный Хаоса — он являлся полной его противоположностью.

Рассудительный и внимательный, отчего-то доживший до своих лет с остатками морали.

У Второй было слишком дурное настроение, чтобы играть с людьми в социальные нормы. Она лишь вскинула руку властным жестом, вынуждая соклана помолчать. Длинный рукав водолазки чуть сполз, обнажая медленно заживающие поцелуи огня.

— Много чести. Я решу проблему, и погружаемся все трое.

Кто же третья?

Длинноволосая японка с пронзительным лавандовым взглядом, что многие принимали за качественные цветные линзы, а она не бросалась разубеждать. Отрешённая от всего мира девушка, не знавшая сомнений и жалости.

Аямэ. Спасённая её братом, преданная ему, наречённая Мортэ.

По совместительству сегодняшний телохранитель Санти, нравилось ей то или нет.

Ожоги на бледной вампирской коже проходили особенно долго, несмотря на усилия лучших целителей клана. Такова их слабость и природа. Каждый миг лечения огненные отметины сжигали её наяву, поэтому улыбка на лице сменилась холодной сосредоточенностью и злостью в тёмном взгляде. Ей было больно, но никто об этом не знал.

Кроме брата, кто заметил подрагивающие руки. Он же ненавязчиво отправил с ней компанию.

Уязвлённое чувство собственного достоинства не давало так скоро зарыть в памяти недавние события. Оно — и зудящее чувство утраты, что питала исходящую изнутри злость. Из троих вернулись лишь двое. Нет, пожалуй, всё-таки она одна.

Сантинэль злилась и на живых, и на мёртвых. Если бы воронка взрыва тогда не оглушила её, едва не выбросив за грань, она бы не позволила Скай броситься спасать щенка. Его стоимость жизни ни в потребностях клана, ни в холодных глазах Второй и близко не доходила до стоимости ещё хоть одного вздоха провидицы.

Ей ещё предстоит решить, как наказать мальчишку. Не сегодня. Ясно лишь одно: просто он не умрёт.

Красноволосый мужчина остановил на ней долгий взгляд.

— Дэймос, не смотри на меня так, — усмехнулась Сантинэль, и эта небольшая мимика немного оживила бледное лицо. Если чуточку задержать улыбку на губах, её можно было бы даже назвать милой — если долго не всматриваться в глаза. — Моё настроение сегодня особенно чудесное, и я не собираюсь выжигать их драгоценные личности или приближаться к человеческим щенкам. Быстрее найдём, быстрее вернёмся.

— В словах главы есть рациональное зерно, — вмешалась в диалог Аямэ, чей равнодушный взгляд будто находился не с ними, не здесь и сейчас, хотя это ощущение было обманчивым. Как правило, девушка всегда подмечала любую мелочь вокруг. — Господин Мортэ высказал пожелание не задерживаться.

Посторонние бы удивились, но свои давно привыкли к холодному, безжизненному тону. Её эмоции уже не один десяток лет почти полностью блокировала печать, выжженная магией на её животе. Для всех непосвящённых Аямэ — отмороженный ублюдок Мортэ, последнее, что они видели в своей никчёмной жизни. Свои же относились к ней с уважением — по её заслугам и безграничной верности Адонису.

Впрочем, границы доверия всегда спорная территория для рассуждений.

— Идите вдвоём, — покачал головой Дэймос. — Я не откажусь от экскурсии, не надо напрасно тратить столько сил. Особенно сейчас.

Это он жирно намекал на недавнее восстановление. Злость на мгновение вспыхнула во взгляде, но Сантинэль не зря являлась не просто сестрой главы — а сама удерживала власть в своих руках, чтобы теперь не усмирить собственные эмоции.

Он был прав. Всё тело под одеждой продолжало жечь, она оставалась ослабленной.

— Хочешь слушать человеческий скулёж — пожалуйста.

Отворились двери, впуская троицу на порог. Встречать их собралась целая делегация: Сантинэль бы не удивилась, если сюда привели всю администрацию. Усмешка очертила пухлые губы.

— Добрый день, мы так рады...

Работать с податливым человеческим разумом — как окунать ладонь в хрустально чистый горный поток. Ни засовов, ни ворот, лишь текучее, предсказуемое движение, в которое так просто вмешаться. Так легко сломать. Но не сегодня — не за что.

Они всего лишь мешались под ногами. Несильно.

А мгновение спустя больше нет.

Все главы умели мять чужое сознание, подобно пластилину, отлепливая угодную себе форму. Под недоумённые взгляды встречающих Сантинэль очаровательно улыбнулась, пожала ладонь старшей женщине, ненавязчиво смахнула пыль с плеча её заместителя, похлопала по щеке более молодую девушку, провела большим пальцем по нижней губе красавчика в галстуке, который, похоже, носил ещё его отец, и подмигнула.

Осознанный взгляд директрисы приюта сменился рассеянностью, и она переглянулась со своими коллегами. Те, видя и одновременно не видя перед собой двоих из Мортэ, совершенно забыли, что встречали двух очаровательных девушек.

Пока к ним с лучезарной улыбкой не шагнул Дэймос. Единственный, о ком они теперь помнили и кого видели. Подтереть количество людей в чужом сознании значительно проще, как ни крути, чем отменить целую встречу, и для такого грубого вмешательства всем пришлось раздать незначительные прикосновения. Если бы перед ними стояли сверхъестественные твари, подобные им, так легко бы ситуация не разрешилась.

Сила утекала, не встретив сопротивления. Как хорошо, что перед поездкой они плотно перекусили. Чужая кровь ещё теплилась на губах и втянутых клыках.

Сантинэль кивнула, и Аямэ прошла следом за ней вглубь коридора. Цокали каблуки по старенькой, но чистой плитке, но каждый новый шаг заводил их всё глубже в непроглядную тьму. Изменилась обстановка, воздух сгустился, стало труднее дышать — но не им. Не созданиям, чьи хищные черты лица заострились, а яркие глаза обещали стать чьим-то кошмаром в ночи.

Девушки ступили во мрак, опасный для обычных людей. Спокойствие первого слоя сменилось разбитыми стенами, упадком на втором.

— Давай начнём отсюда, — извечная кивнула на первую же комнату перед ними, а после невольно всмотрелась в конец коридора. Её раздражала необходимость едва ли не наугад, чувствуя вибрирующие отклонения в пространстве, искать жилы. — Чёртовы комнаты, сколько их здесь?

— Вижу семнадцать дверей.

— Спасибо, Аямэ.

Сантинэль вздохнула и едва коснулась её плеча, прежде чем распахнуть первую дверь.

Она остановилась на пороге и прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и вибрациям крохотного чёрного камня, который сжала в прохладной ладони.

Молчаливый камень — дорогой минерал, сравнительно недавно найденный на поверхности второй, тёмной реальности. Его залежи встречались крайне редко, а необычные свойства позволяли частично подавлять магию, хоть и с настоящей силой девиантов это сравниться не могло. Те могли полностью блокировать магию в определённом радиусе, и это не говоря уже о другой их способности — усиливать чужую магию при прикосновении.

Каким бы редким ни был молчаливый камень, девиант — одна из самых недоступных игрушек для вампиров. И у этих игрушек, к сожалению, зачастую встречалось собственное мнение.

На чёрных рынках подземного города торговали подделками минерала, а внешне и энергетически камень напоминал другую, менее ценную руду изнанки — аманит, который годился разве что заполняющим расходником в артефактах. В этом-то и заключались основные трудности поиска: настоящий молчаливый камень резонировал как с собой, так и с родственной имитацией.

Вторая была искусным артефактором с более чем вековым опытом, но даже она не всемогуща, чтобы с первого взгляда отличить искомое от похожей пустышки. В ней до сих пор не было уверенности, что земля под детским приютом представляла ценность, а кроме своего суждения она не доверяла никому.

Если бы не инцидент в недостроенном клубе, она бы явилась ещё раньше. Досадно, что даже высокая регенерация подводила. Но что было, то прошло.

Камень в ладони молчал, и она двинулась к следующему помещению, даже не удостоив взглядом первое. Так они прошли несколько дверей, пока кулак вдруг не нагрелся.

— Сюда, — Санти кивнула Аямэ, следовавшей за ней безмолвной тенью. Она дёрнула ручку и шагнула в бывший школьный кабинет с прогнившей, разрушенной ураганом мебелью. Петли скрипнули, почти сразу скрывая их от случайных взоров с коридора.

Внимательный лавандовый взгляд сканировал помещение в лучшем духе захватывающих детективных историй. Лишённый эмоциональной борьбы, предвкушения побед и боевой ярости разум оставался чист и спокоен для постоянного анализа обстановки. Сантинэль молчаливо дождалась её кивка, подтверждающего, что нигде не спрятано внешних опасностей.

Ну а о скрытых приходилось помнить всегда.

— Я могу быть чем-то полезна? — Аямэ остановилась справа от двери, присев на единственную сохранившуюся целой парту.

— Если только грубой силой, чтобы вскрыть жилу.

Вторая покачала головой, при этом ничуть не умаляя чужих заслуг. Признавать свои сильные и слабые стороны, распределять сферы влияния и обязанности — необходимый шаг для процветания клана, разросшегося за столько лет. Аямэ была хороша в ремесленных магических искусствах лишь в своей узкой проблеме — теоретически, Сантинэль же практиковала куда более универсальные навыки. У неё было достаточно времени, интереса и возможностей, а ещё самодовольства, чтобы нескромно заявить, что она определённо хороша во многих артефактах.

Прогнившие доски покрывали весь пол, но в одном месте по центру, ближе к окну, вздулись. Занесённый над этим местом камень особенно сильно обжигал ладонь. Извечная холодно усмехнулась.

— Будь добра, очисти мне рабочее место. Здесь.

Её спутница кивнула, доставая из пространственного кармана своё любимое холодное оружие — длинный клинок с зачарованной вязью японских иероглифов. Удача, победа, сила?.. Нет, они говорили лишь о терпении, за которое воздастся.

Острое лезвие перерезало несколько сгнивших деревяшек, остальные Аямэ отодрала резким взмахом руки, вызвав миниатюрный смерч, поднявший в воздух пыль, щепки и остатки пола. В её исполнении это смотрелось настолько легко, если только не знать, сколько десятилетий практики скрывалось за этим движением.

Мусор сгрудился в углу, а через образовавшуюся дыру в полу выглянула верхушка минеральной руды. Санти выхватила свой короткий кинжал и присела на одно колено рядом с жилой, не боясь испачкать одежду. Острие ткнулось в чёрные пульсирующие жилы, вызвав едва различимый звон.

— Нужно будет забрать образец в лабораторию. Чуть позже, — предусмотрительно добавила Вторая, давно привыкшая к общению с Аямэ, прямому и буквальному, не допускавшему двоякости. — До того мне есть, что изучить здесь на месте. Потом проверим и остальные комнаты. Будет совсем хорошо, если месторождение действительно большое, у меня слишком много планов на эту руду.

— Может ли она пригодится и в моём случае?

Сантинэль окинула собеседницу долгим, внимательным взглядом, особенно задержавшись на животе, где под чёрной тканью скрывался хорошо знакомый ей рисунок. Для неё не было секретом, что Аямэ стремилась ослабить путы, не навредив при этом себе. За прошлый век они уже дважды их ослабляли и каждый раз подолгу стабилизировали состояние девушки, которую бросало то в холод, то в жар. Боль разрывала её мышцы, но куда тяжелее приходилось внутри, где она схлестывалась один на один со своим внутренним демоном.

Буквально.

Стоило ли это того, когда печать держала крепко, а клану полезнее казалась бесчувственная единица?..

За хорошую службу полагалась награда, а эмоции подпитывали верность, поэтому ничего не делалось зря. Те, кто называл Аямэ бесчувственной глыбой льда, не видели её в первые годы в клане ещё до ослаблений печати. Теперь же она верх эмоциональности.

Придёт день, когда она будет готова освободить ещё немного красок жизни.

— Пока не могу сказать. Изучим.

Извечная великодушно кивнула. Ей самой была интересна непростая ситуация Аямэ, а новые времена всегда открывали новые возможности. Этим и хороша была долгая жизнь.

В тишине Санти продолжила изучать руду: пыталась подсвечивать её тусклым иллюзорным светом, вливала в неё свою магию и, прикрыв глаза, прислушивалась к ощущениям и отдаче от камня, отсчитывала время и чувствительными подушечками пальцев измеряла температуру. Маленький образец в кармане ярко реагировал на руду, но так же он себя вёл и возле пустого аналога.

Шаги в коридоре и ускоренный, сладостный стук сердца стали неожиданностью для них обеих. Если только Дэймос не обрёл лёгкую девичью поступь, к ним забрёл неожиданный гость.

Сантинэль усмехнулась, выпрямляясь на месте, и кивнула Аямэ, чтобы та подождала в неприметной тени в стороне и не вмешивалась.

Если кто-то решил поиграть, она с удовольствием предложит свои поправки в редакцию правил. В конце концов, она давно не разминалась.

Шаги остановились, и через мгновение скрипнула дверь. Кто-то наивный даже не задумался, чей покой посмел нарушить.

Кто-то...

Улыбка скользнула по пухлым губам Сантинэль. Маленьким деткам, кто разгуливает во тьме в тихий час, суёт любопытный нос в чужие дела и докучает дорогим посетителям, нужно преподать урок. Если в этом приюте воспитатели не справляются со своей задачей, что ж, Вторая облаговолит их и этим.

Рыжая девчушка, бледная и в тряпках как с чужого плеча, прикрывалась нелепой доской, даже не догадываясь, что основной удар может прийтись на её разум.

Аямэ медленно покачала головой, но дурное настроение Санти уже не давало попятную.

Короткое лезвие в её твёрдой руке вытянулось, превращаясь в длинный хлыст, а в правой из ниоткуда возникла и вспыхнула тонкая спичка, бросая иллюзорные отсветы и глубокие тени на зловещее во тьме лицо. Фантомные предметы при беглом осмотре можно было отличить от настоящих: сам огонь не давал тепла и не волновал вампирскую сущность, а кончик хлыста не мог на деле никому навредить.

— Какая наглость, — усмехнулась она, взмахнув рукой.

Под ногами резво отскочившей девчонки осталась глубокая борозда — зрелищная, но готовая растаять в воздухе через несколько минут. Юное сердечко забилось в грудной клетке, а девчонка так и не смогла понять, насколько сильно заплутала.