Девиант. Расцвет Мортэ

Интересно, если день начался солнечным, таким ли он и закончится?

Кара прищурилась, прикрывая глаза ладонью от слепящих лучей. Брук тем временем рылась в багажнике своего старенького авто, которое, несмотря на возраст, могло дать фору многим современным тачкам. Прокатились они с ветерком — настолько, что Каре пришлось перехватить резинку с запястья и заново собрать высокий хвост, приглаживая разлетевшиеся волосы.

На парковке перед трёхэтажным зданием было пусто, но из-за ограды, ведущей в обширный внутренний двор, доносился детский смех, лёгкий и беззаботный.

— Мы прям к прогулке успели, класс! — Брук наконец вынырнула из вороха пакетов, с победным видом протягивая Каре самый большой, но лёгкий из них. — Держи, сейчас пойдём.

Девочка замешкалась, перехватив скейт в другую руку, и торопливо приняла ношу. Лямка не раз использованного пакета скользнула на локоть.

— Может лучше было Лео со скейтом приехать? Ну... он же их настоящий тренер. И он всех знает, — неуверенно пробормотала рыжая, поведя плечом и стараясь не смотреть на Брук.

Та с лёгкостью пикнула ключами, запирая машину, и тут же дернула за ручку двери проверить, закрылось ли, после чего подхватила с земли ещё один пакет с хозяйственной утварью и шагнула к крыльцу. Кара торопливо пошла следом, невольно отметив, как ловко та балансирует с несколькими пакетами. Девушка перехватила у неё ещё один — Брук и так напоминала вьючный караван, нагруженный до предела. Худенькая, не сильно выше Кары, но энергия из неё лилась с избытком.

— А не он ли тебя хвалил вчера, когда оставил с одной из своих групп, а? — девушка обернулась, хитро прищурившись. — Не заморачивайся, карамелька. Выкинь такие мысли из головы, держи лучше другие.

Она коротко усмехнулась, приоткрывая входную дверь локтем.

— Здесь не педагогический конкурс на главного зануду года. Ты просто проводишь время с детьми. Веселее, чем тереть окна, не находишь? И ты ж уже давно тренируешь мелких.

— Так они уже давно знакомые, и вообще...

— Познакомишься и с этими.

Брук подмигнула, и в её голосе звучала ты самая лёгкость, к которой Кара никак не могла привыкнуть.

Но договорить им не дали.

К ним вышел кто-то из сотрудников, с кем Брук была на короткой ноге. Казалось, она сохраняла хорошие отношения буквально со всеми и распространяла своё хорошее мнение и на Кару. Рыжеволосая даже слегка покраснела, пока её представляли и вели в сторону хозяйственного помещения, где можно было всё сгрузить и переодеться.

— Приятно познакомиться с неравнодушными гражданами, вот бы всеми такими быть, — воодушевляла женщина, открывая перед девушками дверь. Брук представила ее как миссис Хипкинс.

Кара только тихо кашлянула, совсем не чувствуя себя таковой — неравнодушной. Признаться, она здесь скорее из интереса. Её не очень-то интересовали добрые дела, в отличие от того, что эти самые дела могли принести ей.

А что? Никакого лицемерия, только голая правда.

Впрочем, Брук приезжала сюда из искренней заботы, заложенной, похоже, с самого детства.

— Все такие и есть, — кивнула девушка тренера, пропуская Кару вперед, и была уверена в своих словах. — У вас прекрасные воспитанники, уж поверьте, я тоже их неплохо знаю.

— Мне лестно, — ответила женщина, переводя взгляд на Брук и отходя от двери. Кара едва удержала смешок, ведь миссис в этот момент была явно не Хипкинс, а сама Напыщенность. — Вы очень похожи на свою мать.

Брук вздохнула, но её улыбка не поблекла, только в глазах промелькнула грусть. Кара не знала её родителей, но ей казалось, что они хорошие люди. Были ими. Не такие, как те, кто швырялся грязными деньгами, чтобы отмыть грехи прогнивших душ.

— Спасибо. Её дело всегда будет жить со мной.

Миссис Хипкинс кивнула, взгляд её стал почти материнским. Видимо, этих двоих связывала давняя история, которая тянулась ещё с прошлого поколения.

Кара юркнула в комнатушку, опуская пакет с наколенниками на скамью. В голову волей-неволей проникали сравнения с собственной жизнью и недосемьёй... Ей никогда бы не хотелось быть похожей на мать. Для неё это было бы оскорблением.

— Будет замечательно, если нас в ближайшее время не закроют, — продолжала провожатая уже тише, но Фостер всё равно услышала.

— Это был бы нонсенс! — отмахнулась Брук. — Скорее новым президентом станет Чеширский кот.

— Время покажет, мисс Тёрнер, — женщина пожала плечами, неловко улыбаясь. — До меня доходили некоторые слухи...

— Не переживайте. Было бы глупо терять образцовый приют, — поддержала Брук, горячо уверенная в том, что говорила.

Кара вернулась к ней и забрала пакет, стараясь не слишком мешать диалогу, хотя её присутствие никого не смущало.

— Слухи — это просто слухи, — сказала миссис Хипкинс, — хотя должна признаться, мы ожидаем некоего важного благотворителя сегодня.

— Вот видите! Всё будет хорошо. Правду ведь говорю, Кара?

Брук повернулась к Каре с обезоруживающей улыбкой, и та лишь сдавленно вымолвила:

— Да...

Снаружи веселились дети, и это так отличалось от её воспоминаний из детства... Когда она сама оказалась в детдоме из-за заёбов Либерти. Все приюты казались Каре притворными: снаружи хорошими, а внутри такими же гнилыми, как старый кабачок. Это была вторая причина, почему она здесь. Пресловутый интерес разоблачения. И хрупкой надежды, что она ошибалась. Такое вот юношеское противоречие.

Но даже такой интерес заставлял возвращаться. Как и прошлый раз вернул Кару домой. На следующий день мать удивила её, сообщив, что устроилась на работу. Даже приличную. Вопрос лишь, надолго ли, но пока держалась... А Кара всё ещё была предоставлена самой себе. Вряд ли многолетнюю пропасть можно было исправить подобным.

Если вообще было возможно. Да и едва ли нужно.

— Какая сегодня программа, миссис Хипкинс? — спросила Брук, выбивая Кару из мыслей.

— Дети постарше ждут своего тренера. Они вчера весь вечер шептались об этом, — миссис Хипкинс мягко улыбнулась, скользнув взглядом по скейту, который девочка выставила перед собой, словно щит. — Малыши ждут фокусы и сказки от мисс Тёрнер. А подростков сегодня не будет, они уехали на экскурсию на целый день.

Из пухлого пакета, который держала Брук, выглядывала голова вязанного зайца с аккуратными пуговками глаз. Кара помнила, как вчера вечером девушка Лео сидела в уголке и старательно доводила до ума этого самого зайца. Всё ради того, чтобы сегодня подарить его детям.

На мгновение в груди кольнула зависть. Неуместная, горькая. Как же странно: при живой матери у неё никогда не было таких с любовью сделанных игрушек.

— Пройдёмте, няни помогут вам обеим с дисциплиной в группах. Мисс Фостер, сюда приходят помогать благоразумные, с открытым сердцем люди, но всё же лишний раз вас попрошу обойтись без опасных номеров. Особенно если некоторые сорванцы начнут вас подбивать на что-то из ряда вон.

Если бы миссис Хипкинс знала, какие далёкие от благородства мысли крутились в рыжей голове, она бы, пожалуй, не торопилась рассуждать о широте души Кары. Девочка почувствовала, как щёки вспыхнули, но всё же кивнула. Она не стала спорить, что при правильной технике и, главное, практике большинство трюков вполне безопасны, даже если взрослым кажется, что каждый малюсенький прыжок — прямой путь к переломам.

Их провели к разным группам, и напоследок Брук ободряюще сжала холодную ладонь Кары.

***

— Кара, Кара! — махнула рукой очаровательная златовласая девочка.

— А я так умею!

— Смотри! Я первый, ха-ха! — хмыкнул один из самых старших парнишек, всего года на три младше своего тренера.

— Мне бо-ольно! Он меня толкнул! — захныкал другой.

— Это нечестно!

Прошло всего полчаса, а Каре уже хотелось схватиться за голову и сбежать отсюда как можно дальше. Не помогала и воспитательница, которая пресекала слишком шумных и наглых, но она отвлеклась и обрабатывала ранки тем, кто случайно столкнулся лбами.

Хотя случайно ли?

Заасфальтированную площадку перед приютом освещало яркое солнце, но оно не жалило головы, как летом. Кара уже давно каталась без защиты, если только не изучала новые трюки или не выступала на соревнованиях, но сейчас из педагогических целей её колени и локти закрывали тёмные панцири.

— Так! — она резко остановилась, с силой наступив на нос своего скейта. Тот подпрыгнул и с глухим стуком оказался у неё в руке. Удивительно, но это утихомирило часть детей. — Все слезаем со скейтов и становимся в ряд. Пробуем сделать, как я, и бережём свои пальцы.

— Это ску-учно! — заныл самый шустрый мальчишка, описав уверенный круг вокруг собравшейся разношёрстной толпы, но, поймав строгий взгляд нянечки, тут же подчинился.

— Скучно каждый раз... спины гнуть, — Кара едва не ляпнула про подставление под солнце жопы, но вовремя прикусила язык. — А это полезно. База.

Полчаса спустя девочка привалилась поясницей к окрашенным металлическим поручням у крыльца, потирая взмокший лоб. Рыжие пряди растрепались от движения и ветра, а на губах, несмотря на усталость, гуляла лёгкая улыбка. Скейт на секунду опёрся о ступеньки, пока Кара торопливо переплела косу. Оставлять этих непосед без присмотра было опасно — краем глаза она следила, чтобы никто не угодил носом в асфальт. Даже если она не успела бы никак помочь. Некоторые финты проще пресечь.

Она не была уверена, что преподавание — это её, но... в этом что-то было. Что-то, чем можно подзаработать немного денег, занимаясь тем, что действительно ей по душе. В чём она хороша. Да и, опять же, денег в дырявом кармане никогда не хватало, поэтому когда пару лет назад Лео предложил подзаработать и облегчить ему нагрузку, Кара с радостью ухватилась за эту возможность.

Чёрная резинка обхватила подсохшие кончики волос, которые Брук грозилась на днях освежить. У неё богатый опыт стрижки тех, кто неустанно вертится, а Кара, в отличие от маленьких детей, умела сидеть на месте хотя бы полчасика.

В отличие от детдомовских — тоже. Те начали уставать и ошибаться, а значит, пора было это прекращать.

Её пальцы скользнули по шероховатой поверхности скейта, и в следующий миг Кара подкинула его вперёд. Едва колёса коснулись земли, она сама оказалась сверху и с уже набранной скоростью оттолкнулась вперёд.

— Так! На сегодня хватит.

Пару девчонок сдались ещё минуту назад и устроились на лавочке, потирая колени. Защита не оставила следов, но падать всё равно неприятно. Кто-то же, напротив, только раззадорился, а поэтому заканючил.

— Не-ет! Хочу ещё... Можно ещё, Кара? Или покажи нам что-то, мы ни разу сегодня не прыгали!

— Да, ни разу! Где супер-круто?

— Покажи!

Сделав вид, что задумалась, девушка возвела взгляд к ясному небу и прикусила губу. Дети недовольно зашушукалась, скучковавшись в ожидании. Усмехнувшись, Кара резко оттолкнулась ногой, и ещё раз, и ещё, набирая высокую скорость. Скейт мягко отзывался на каждое движение, под колёсами быстро замелькал прошлогодний асфальт.

Рыжим вихрем она пронеслась по площадке, делая размашистые, извилистые повороты, словно рассекая гребни волн. В одном месте корни дерева так отчаянно стремились на волю, что разорвали асфальт длинной кривой. Кара пригнулась ниже, смещая центр тяжести, и резко подпрыгнула. Скейт взмыл в воздух, вращаясь под ней, а сама девочка легко крутанулась вместе с ним, меняя ведущую ногу в стремительном полёте. Приземление вышло плавным, словно по рельсам продолжилось движение вперёд.

Детвора восторженно загудела, но Кара не остановилась. Подлетая молнией к крыльцу, она выжала максимум из скорости, резко толкнулась и взмыла над ступеньками, вновь переворачивая доску. Колёса коснулись платформы, но почти сразу, без лишнего промедления, девочка сместила вес на заднюю ногу и заставила доску гриндить по металлическим перилам. Металл взвизгнул под нагрузкой, но Кара удержала баланс, плавно соскользнув вниз и мягко приземлившись на ровную поверхность.

Скейт скрипнул, окончательно замерев под её ногами, а в следующее мгновение площадку заполонил оглушительный, восторженный визг.

Кара усмехнулась. Как таковых чудес она сегодня не показала, но для детей, видимо, уже это казалось магией.

Воспитательнице пришлось потрудиться, чтобы после такого представления отлепить от неё группу и увести всех умываться. У входа уже встречала вторая нянечка, а Каре махнули рукой на путь до учительской ванной, где можно освежить раскрасневшееся лицо.

***

Сердце ещё колотилось и разгоняло кровь по телу, когда Кара вышла в коридор. Ещё мокрые руки подхватили приставленный к стене скейт, и голубые глаза осмотрелись по сторонам.

— Вроде, туда, — пробормотала себе под нос Кара, вспоминая, где сейчас должна находиться Брук.

Вообще-то, ей описали направление, вот только оно нещадно смазалось, когда девчонка осталась одна. Удивительно, как местные работники вообще оставляли всё нараспашку, ведь кто угодно мог зайти и забрать что угодно. Глупо было надеяться на честность и благородство в таком месте, как считала Фостер. А, может, Брук права на счёт доброты и всякой такой хрени. Может, это просто из Кары упорно лезло то, какой она сама была?

Неблагородной.

Рыжая поморщилась, утерев нос рукой, и направилась по коридору. Этот приют выглядел куда лучше того, в котором она оказалась будучи мелкой. Тот был больше похож на дурдом или пыточную, как будто место предполагалось для бомжей, а не для бедных детей. И с чего Кара опять вспомнила об этом?

Прочь! Прочь!

Она на секунду прикрыла глаза и выглянула в окно, за которым открывался вид на двор. Старинный фонтан, стриженный газон, детская площадка, асфальтированная дорога, требующая ремонта, и автомобиль у ворот. Чертовски дорогой автомобиль. То ли «Бентли», то ли «Астон Мартин» — Кара не гребла. С такими тачками собралась бы фоткаться вся детвора, будь у них смартфоны или хотя бы старенькие полароиды.

— А вот и благотворители, — хмыкнула Кара, проговорив одними губами. Их ведь ждала миссис-как-её-там-руководство. Вероятно, сейчас она стелилась перед ними красным ковром.

Фостер стало интересно. Не то, какие хорошие прибыли люди, а какие грехи покрывали под благовидным предлогом. Да, чёрт возьми, Брук права: добро к добру, зло ко злу. Кара не стояла на пьедестале дерьмового добра. Она смотрела на то, что под ним. Этому учила её жизнь. Потому что тот, кто угостил вечером хлебом, завтра мог свалить на тебя вину в краже. Всё просто.

Кара двинулась прочь, чувствуя, как у неё вдруг начало портиться настроение. Почему она не могла родиться в богатой семье? Почему родилась у этой психически покалеченной женщины? Сейчас Либерти наверняка отсыпалась после смены в круглосуточном магазине, а её дочь всё ещё мысленно ставила ставки, как скоро мать сорвется.

К слову, она перестала называть её матерью. Снова. Как тогда — много лет назад. И никакой долбанный психолог не помогал затянуть старые раны, так что Кара была рада пропустить сеансы, прикрывшись работой, а иногда и учёбой. Специально заваливать тест было не очень хорошим делом, зато эффективным.

Девушка не питала иллюзий, что поступит в крутой университет и вырвется в люди. Не поступит. Она хитрая и неглупая, но далеко не вундеркинд.

С таким ворохом невеселых мыслей она заблудилась. Опять! Чёрт бы побрал этот топографический кретинизм и гребаный лабиринт коридоров!

«Так... Ну, я спустилась, как и сказали, где тут игровая комната?» — она дёрнула ближайшую дверь за ручку, та оказалась заперта. Значит, всё-таки социальные работники не были совсем наивными. В конце концов, в некоторых комнатах могли находиться опасные инструменты: на кухне, например.

Дернула вторую — какой-то склад.

Третью: пустая комната.

Кара фыркнула, но отчего-то стало холоднее. Или просто жар после тренировки схлынул? На выцветшей табличке с кривым бегемотиком показалась надпись: игровая комната. Почти полное отсутствие звуков говорило о том, что все ушли, но девушка проигнорировала интуицию и плавно открыла дверь.

Пространство мигнуло. Тьма хлынула отовсюду, и зелёные искры вспыхнули едва не перед глазами. Испуг прошиб изнутри, и когда Кара моргнула — никуда не исчезло. Посеревшие цвета, потрескавшаяся и почерневшая штукатурка. Здесь будто прошли века или слишком давно не делали ремонт, а по центру — прямо посреди треснувшей плитки — пульсировало жилами нечто...

Кара не разобрала. Застыла. И встретилась с вспыхнувшим во тьме хищным взглядом.

Крик застрял, так и не вырвавшись, в горле. Всё, что ей оставалось, это стирать подушечки пальцев о грубую наждачку скейта и выставлять его перед собой, как хлипкий щит, пока пятилась назад.

Это, сука, что вообще такое?!

Все чувства вопили красной сиреной об опасности, а мозг воспринимал это сюром. Кара — не сумасшедшая. Но что, если всё-таки немного да?

Что, если...

Тень двинулась обманчиво медленно, грациозно. Чиркнула во тьме спичка, и пламя выхватило лицо. Женское, утонченное и молодое, но опасное. Глаза, подчеркнутые длинными ресницами и черными стрелками, были налиты алой, сверкающей кровью, а кожа была бледна как лёд.

— Какая наглость, — хлестнул голос, от которого стало холоднее.