Девиант. Расцвет Мортэ

— Черт возьми, я капец как опаздываю! — мчалась раскрасневшаяся Кара, которая пару минут назад сошла с автобуса. Будь он неладен! Эти пробки... Да кто их вообще придумал? Зачем всем набиваться в дорожный поток?! Им что, больше всех надо?

Девчонка закатила глаза. Это ей, похоже, больше всех надо, раз она бежала, сломя голову, на школьное мероприятие.

К сожалению, нельзя было остаться у тех, кто приютил, на весь день, неделю, год... Школьная программа не останавливалась по желанию Кары, да и стеснять добрых людей постоянно ей не хотелось. Было странно и неудобно, что чужие люди поддержали ее вот так. Но все же приятно. Такое маленькое и теплое чувство... будто она кому-то нужна. Впервые? Наверное, да.

Возможно, та тётка с дорогими очками, чье имя девушка не удосужилась запомнить, была права: иногда мир хотел протянуть руку помощи, нужно было лишь суметь разглядеть ее и принять, а не сразу пытаться ударить по роже.

Но Кара все равно не спешила раскрываться. А еще ей не хотелось быть обузой. Проблем у нее много: вагон и маленькая тележка, не меньше. И, если сегодня ей дали кров и еду, так ли будет завтра или, скажем, через неделю? Проблемы ведь никуда не девались сами собой. Все равно придется возвращаться в то паршивое место, названное домом, — к матери. Настроение от этого сразу же начинало портиться, пока все доводы рассудка глушились обидой и растерянностью.

Кроме того, Кара понимала, что с ней что-то происходит [ненормальное], но что? Может быть, нервный срыв. А что, собственно, еще? У нее не было объяснений. И, кажется, она только что совершила круг. Буквально.

Ну и где теперь этот паршивый музей? А, нет, не музей, театр.

Кара завертела головой в поисках нужной вывески, стараясь вытряхнуть все те ненужные мысли и вспомнить точный адрес.

Как там было-то? Эдельвейсово поле? Эдельвейсы для Эмили? Какие, на хрен, вообще эдельвейсы, я нифига не вижу похожего!

Кара спешно побежала в противоположную сторону, ища что-то похожее, что-то нужное! Нет, гугл-карты бы не помогли — телефон разрядился в ноль. И, нет, она не помнила точный адрес, только паршивое название: про эдельвейсы. Или вообще какие-то другие цветы на «э»... чтоб их кони сожрали!

Сегодня в школьной программе была не образовательная, а культурная. Кара, конечно, не в восторге от культуры, зато с радостью заменила ею парочку надоедливых предметов, тем более за это обещали лишние баллы. Как жаль, что она опоздала и теперь блуждала по улицам как идиотка.

Но, говорят, дуракам везет. Может, вправду?

— О! Вот же: «Эдельвейс»! — пробормотала она себе под нос и, запыхаясь, поспешила вперед. — Вижу цель, не вижу препятствий!

Школьница на ходу поправила красную сатиновую блузку, одолженную девушкой Лео, ведь в театр надо ходить нарядной! Черт бы побрал этот этикет, Кара с удовольствием пришла бы в своей заношенной одежде, правда та была стиранной и не успела досохнуть, так что пришлось уговориться.

Широкие двери разъехались перед девушкой, впуская следом в другие. Она не заострила внимание, что вывеска не слишком походила на театральную, но слишком спешила. Ей нужно было срочно найти своего препода и так, чтобы он не заметил ее опоздания.

— Простите, в каком зале проводится театральное представление? — обратилась Кара к стоящему на входе чудаку в маске.

Тот смерил ее внимательным взглядом из раскосых прорезей. На нем был деловой костюм, как у секьюрити в каком-нибудь крутом ночном клубе. Правда, этот человек, похоже, переработал: у бедняги была такая бледная кожа, что Кара невольно записала его в покойники. То есть, посочувствовала. Сильно.

— Пройдите налево и спуститесь вниз по лестнице, — охранник, или кем он там был, вежливо указал в нужную сторону, — и откройте на входе этот конверт.

Он протянул ей запечатанный черный конверт, и Кара уставилась на него с сомнением.

— Зачем это? А просто так нельзя, типа? Я вообще-то и так опаздываю.

— Таковы правила. Сегодня у каждого своя роль в этом театре.

«Театр абсурда», — подумала Кара, едва не закатив глаза, но лишь недобро зыркнула на мужика в маске. Мало ли какую фигню он ей подсунул, а то и подсыпал. Лучше держать ухо в остро. С другой стороны, вся школа порой напоминала Каре театр абсурда, так что ничего другого она и не ожидала.

— Ага, ладно. Давно началось?

— Вы пришли вовремя, — мужик кивнул и чего-то поклонился, предлагая ей свалить. Достала его что ли так сильно? — Приятного вечера.

— Угу. А вам аппетита, — она махнула конвертом, поняв, что оговорилась, — в смысле, вам бы не помешало поесть. Стоите тут, людей пугаете. То есть, завлекаете, конечно.

Секьюрити коротко кивнул, как будто не обратив внимания на сказанное, а Кара поспешила скрыться. Какая вообще разница, что она ему сказала? Да пофиг.

Винтовая лестница вела на цокольный этаж или даже ниже. Темнота плавно окутывала Кару, музыка обволакивала слух, размеренно стуча в висках и достигая самого сердца проникновенным ритмом. Вообще-то, Кара не любила слушать такую нудную муть, но в этот раз отчего-то заслушалась и заинтересовалась. Или виной нераскрытый конверт?

Оказавшись у массивных дверей из темного дерева, девушка распечатала его. Никакой запрещенки внутри не оказалось. Только белая кружевная маска и письмо. Аккуратные буквы с тиснением гласили:

И сама я однажды

Проснусь поутру

Последним цветком

На осеннем ветру.

— И что это должно значить? — буркнула Кара себе под нос, сжимая в пальцах маску. — Фигня какая-то.

Она перечитала снова, но смысла строки не обрели. Все выглядело какой-то странной шуткой. Для садоводов за «ндцать».

Двери распахнулись, впуская Кару в буйство алых тонов, и она застыла, вскинув голову к «порталу» — именно так он выглядел. Красная светодиодная лента обрамляла широкий дверной проем, лазерные лучи пробивались сквозь мягкую дымку, которая стелилась по полу и стремительно приближалась к ногам девушки. Кара потопталась на месте, глядя как поношенные кеды скрываются в сизых клубах, и машинально отступила назад. Там, впереди, маячили силуэты. Издали их невозможно было разобрать.

— Преподы с дуба рухнули что ли? — скривилась Кара. — Нет, я, конечно, не против тусы, но это как-то... смешно даже. Кто кого просвещать пришел, типа?

Ей захотелось нервно улыбнуться, но вместо этого она раздраженно фыркнула. Принудиловка всегда была одинаковая: хоть на шоппинг иди, хоть в театр.

Ладно. Пришла — валяй.

Тяжелым шагом она двинулась вперед, как бы это место не претило ей. Слишком напыщенно, слишком дорого все выглядело. Мысли в голову лезли безрадостные: неужто у школы денег куры не клевали? Так какого фига тогда в столовке давали дерьмо вместо нормальной еды, а потом тащили в фешенебельное местечко? Кара не понимала такого разительного контраста, он бесил ее.

Не понимала и другого: почему ей любопытно?

Свет мазнул по листу бумаги, выхватив голографическую букву в углу конверта. «М». Такая похожая на ту, что была выгравирована на зажигалке... Но Кара уже смяла лист и сунула его в карман брюк, ничего не заметив. Где-то среди силуэтов, кажется, мелькнуло знакомое лицо.

Ли? Или как его там? Точно! Вроде бы это он.

Тот старшекурсник, который совсем недавно вступился за Кару. Но стоило ей ускориться, как дорогу преградили.

— Маску, пожалуйста, мисс-с-с, — прошипела какая-то змеиная особа, легонько коснувшись плеча.

— Да я же там... — Кара всего на секунду отвела взгляд, а нового знакомого уже след простыл. — Да чё вы привязались? Я опаздываю!

Кара дернула плечом и хмуро уставилась на девицу, заметив на одежде той бейджик: хостес. Глаза ее тоже скрывала маска, но более простая.

— Таковы правила-а-а, — нараспев настаивала та, и Кара устало вздохнула.

— Дурацкие правила, — бегло оглядевшись, она все же исполнила просьбу. — Где мне здесь искать зал с представлением?

— Везде. Все это — иммерсия. Каждый гость — актер.

— А можно я свалю, пока не поздно? — нервно буркнула школьница, сочтя, что слишком поспешно согласилась на сомнительную авантюру.

Видимо, там где-то мелким шрифтом было написано, что их припахивали на хуйню, а она и не увидела.

— Надевая маску, вы подтвердили свое согласие на участие в постановке, — елейно поведала хостес.

— Да ну нахрен?

— Приятного времяпрепровождения в нашем саду.

— Вы хотели сказать: аду?

Незнакомка усмехнулась. Как-то неприятно.

— Можно и так сказать. Проходите в зал #1 — не пожалеете.

— А... — Кара раскрыла рот, но так и закрыла. Хостес поставила точку в разговоре и отвлеклась на приветствие других вошедших. Кара не узнала в них своих глупых одноклассников. — Ага.

Стараясь не думать о чрезмерной напыщенности декораций и окружения, она пошла вперед, лавируя между людьми. Но больше взгляд притягивали не хорошо одетые гости, а обстановка. Канделябры, хрустальные люстры, кожаные диванчики... все такое чистое и блестящее, что даже дышать Каре было не по себе. А воздух пах сладким соблазном...

Но ведь тот Эйдан был здесь, ей же не показалось? Где же все?

Что-то здесь не так.

Беглая мысль пронеслась в голове и потухла, зал #1 нашелся довольно быстро — он располагался в углу. Над входом висела вполне понятная табличка, так что дурак бы понял.

И Кару словно отрезало от общего зала, стоило ей переступить черту.

— Fuck, — ругнулась она, едва не свалившись. Здесь было так темно, что идти невозможно.

Звуки обрубились, чтобы тут же смениться другими. Так резко, что Каре показалось, будто она провалилась куда-то.

Пульс. Биты стучали в висках в унисон с сердцем. 70... 80...

Свет моргнул. Томный вздох оживил его, и взгляд голубых глаз ищуще забегал. Тени заиграли, плавно извиваясь в изящном танце. Стены стояли чуть диагонально, прерывисто, будто выстраивали лабиринт. Красноватый свет лился от одной к другой, ведя куда-то в центр.

Мелодичный голос повелительно сказал:

— Замри, — и Кара замерла, глянув исподлобья в красноту дымки. Говорил, определенно, мужчина. — Ликом твоим я хочу насладиться...

Бархатный баритон, проникающий в самое сердце, заставил Кару напрячься. Но она не проронила ни слова.

— Не стану бездумно подчиняться, — тихо ответил женский голос. Мягкий и нежный, немного напуганный, но доносящийся словно отовсюду — сквозь затаенный струнный лад.

— Не подчиняться, — размеренно поправил невидимый мужчина, которого Кара искала взглядом среди силуэтов, — исполнять. Свои желания, стремления, мечты. Не этого ль хотела ты?

— Не знаю, — разлетелось эхом.

Кара огляделась вокруг, медленно двинувшись вперед. Представление, видимо, разворачивалось где-то впереди. Но Фостер казалось, что она попала в дурдом. Завораживающий своим безумием.

— Смотри... Все двери пред тобой открыты, — и невидимые прежде створки в стенах лабиринта вправду распахнулись. Яркий свет лег на пол косыми диагоналями, приглашая войти.

Из арок вышли актеры, увлекая гостей в танец. Кара незаметно прошмыгнула мимо, невозмутимо лавируя между парами, трио и квартетами. Все это чем-то напоминало апартаменты: преодолев одну из стен, открывался вид на маленькую комнату и сценку в ней, а за следующей стеной — еще одну.

Сейчас Кара даже не задумывалась о том, где торчали ее школьные «друзья» и почему она их никак не находила.

— Любую выбирай. Чего желаешь ты? Признания?

Прожекторы моментально высветили сценку, где люди чествовали красивую девушку в черной маске. Кара посмотрела на нее, невольно восхитившись. Блестящие волосы, алые губы, безупречная белая кожа. Даже зависть взяла... Но говорила не эта девушка.

— Нет.

И свет над сценкой погас, погружая пазл представления в полумрак.

— Достаток? — искушающе спросил недосягаемый мужчина.

Луч выхватил другую сцену на противоположной стороне. Девушке, сидящей на черном, обитом кожей, диване, поднесли вино. На ее пальцах блестели перстни, уши сверкали бриллиантами, а взгляд из прорезей маски сиял уверенностью и величием. У нее было все, чего можно желать — вот что говорили ее глаза.

Вот чему Кара действительно завидовала. Чего желала.

Кара встретилась с ней взглядом, и губы актрисы улыбнулись так, словно она знала все ее секреты.

— Нет? — спрашивал мужчина, а Каре хотелось крикнуть: да!

Но Кара молчала. Молчала и героиня представления. Кто-то протянул к Каре руку, но она отбила ее и пошла дальше. Своей дорогой. К тому, кто искушал.

— Тогда, возможно, вожделение?

Алый луч рассек тьму и обнажил третью картину. Громкий стон удовольствия прокатился по залу, и Кара сглотнула, медленно поворачивая голову. Двое тел сплелись в беззастенчивом желании — таком откровенном, безобразном и в то же время прекрасном, что не отвести взгляда.

Они занимались сексом. По-настоящему. Или настолько хорошо играли?

У Кары участился пульс, румянец окрасил щеки возмущением, а вздох застрял в горле.

— Охренеть.

Кажется, ничьи взгляды не мешали наслаждению двоих. На мужчине была всего лишь черная маска, а лицо девушки скрывала белая — такая же, как у Кары. Свет очерчивал рельефы напряженных мышц, жаркое дыхание звучало в ушах, как свое собственное, и каждое движение будто попадало в такт музыки. Или музыку создавала эта безумная страсть?

Если прежде ебля представлялась Каре стремной, когда она слышала соседей, то в действе, развернувшемся сейчас, было даже нечто привлекательное. Но только до поры, пока все вокруг не погрузилось в эту же прорву страсти: танцы стали откровеннее, силуэты сплелись, лаская друг друга.

Кара дернулась с места, не задерживаясь. Она не желала всего этого, это было черте чем! Она ведь не записывалась на секс-просвет, с нее хватит!

— Дайте мне уйти, — жалобно просила невидимая незнакомка. Легкая дрожь в ее голосе выдавала сдерживаемый страх... Или сомнение. А, может, презрение?

— Я говорил: нам по пути.

Свет погас, погрузив все непотребства во тьму и отрезав Кару от выхода. Кажется, этот долбанный лабиринт вдобавок двигался. Героиня заговорила почти с ненавистью:

— Засыпь хоть всей землей деяния тёмные, их тайный след поздней иль раньше выступит на свет.

Заблудившись окончательно, Кара увидела ее в свете софитов: русые волосы плавно обрамляли узкое лицо, скрытое под белоснежной маской, а за спиной ее виднелись крылья. На тонкую талию девушки легла мужская рука, изящные длинные пальцы были увенчаны черными кольцами, блеснувшими в красноватом свете. Лица стоящего позади видно не было, но это его голос звучал отовсюду.

Он рассмеялся. Бархатно и мягко, слегка снисходительно. Склонился к ее уху, и свет очертил нижнюю мужского лица.

— Ты думаешь, что я глупец? О, нет. Больной душе, где грех живёт, всё кажется предвестьем злых невзгод; всего страшится тайная вина и этим страхом изобличена.

И страх все еще стучал в сердце Кары, но уступил искре интереса. Школьница и не заметила, как очертания крыльев исчезли из виду, скрывшись во тьме, а свет стал ярче.

— Это не мужская реплика... — светловолосая повернулась к мужчине и поймала его взгляд из-под маски.

— Но истина ее верна, — острая улыбка рассекла его красивое лицо.

Отчего-то Каре он казался красивым, хоть она и не видела его полностью, а по спине стекала капля холодного пота. Наверное, бред и аффект. На мгновение ей показалось, что она сама говорит устами той девушки:

— Правила нужны, чтоб нарушать их?

— Иль, может, сотворять?

— Я не хочу творить то, что причиняет зло, — незнакомка качнула головой и поджала губы.

— Я удвою ставку: стану воплощением мечты.

Девушка грустно хмыкнула.

— Мои мечты скучны.

— Сегодня мы все — желания твои. Чего же хочешь ты?

— Любви. А вы?

Кара закатила глаза. У нее, кажется, только что резко слиплось. Хотя в следующую секунду она вздрогнула от ответа.

— Кары.

И Кара вдруг остолбенела. Пространство вмиг показалось маленьким, хотя было огромным.

— Возмездия, — продолжил он, выходя, наконец, в свет. — Жизни.

Маска в тон костюму: безупречный черный контрастировал с благородной бледной кожей. Молодой, но слишком уж высокомерный, он будто источал уверенность, был ее воплощением. Пронзительный взгляд был таким, будто все здесь принадлежало этому мужчине. Кажется, их глаза на мгновение пересеклись...

И, кажется, Кара видела его прежде. Но оборвала контакт первой — кто-то жадно вдохнул запах ее волос и отвесил стремный комплимент:

— Какой восхитительный аромат.

— Твою мать! — ругнулась Кара, дернувшись от типа, на котором тоже обнаружила чёрную маску.

Похоже, у этой черно-белой тусовки был какой-то особый смысл, в который рыжая не въехала. Лицо у чувака тоже было бледным, но болезненным, а улыбка — такой же стрёмной, как комплимент.

Ответить парень не успел. Его резко оттеснили: так, что тот отшатнулся на пару шагов назад.

— Черт! Ёнхан, ты обалдел?!

— Отвали, — рявкнул грубый низкий голос.

Представление мигом отошло на задний фон, Кару схватили за запястье, и пара черных глаз впилась в голубые.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил он.

Перед ней стоял тот самый Ли. И, в отличие от других, на нем не было дурацкой маски.