Глава 4. Шах и ключ
Прошло три дня.
Утро. Кабинет на участке. Затхлый воздух, кипяток в старом чайнике, папки с надписью «Пропавшие: несовершеннолетние».
Женя Лопатин и Сергей Трунин сидели напротив друг друга за столом. Заполняли документы.
У Трунина перед глазами дело — исчезновение очередной группы девчонок, 15 лет. В материалах — пустота и пародия на расследование.
Женя, не поднимая головы, бросил фразу почти между строк:
— Серёж, а ты где пропал? Три дня тебя не было видно. Чё, скрываешься? — усмехнулся, словно невинно шутя, но взгляд скользнул по лицу Трунина.
Трунин, не отрываясь от ручки, сухо ответил:
— А мне есть от чего скрываться? Или ты уже все трупы на меня повесил, офицер? — голос спокойный, но фраза колет. Пауза тянется, как сигаретный дым в безветрии.
Женя откинулся на спинку стула. Поймал его взгляд. Крутит в пальцах карандаш.
— Да нет, просто интересно. Майор пропал, а у нас тут... — он кивнул на стол с делами. — Списки пополняются. Родителям по привычке даём надежду. Хотя не знаю, кто кому врёт в итоге.
Трунин наконец поднял глаза. Прямо. В упор:
— Так что же ты надежду даёшь, а не ищешь? Без приказа не работаешь, или ждёшь, пока в архиве место закончится?
Женя выдохнул. Всё в нём пульсирует, как будто сердце стучит прямо в кармане — рядом с тем самым ключом.
Ключом, от чего он сам ещё не знает.
Он поднялся, поправил форму.
— Так точно. Вы правы. Пойду искать девушек... пока не произошло очередное «самоубийство», товарищ майор.
Женя неспешно прошёл мимо, словно случайно поправив на столе у Трунина криво лежащую папку.
Усмехнулся. И вышел.
Дверь закрылась.
Трунин остался сидеть. Глядел в пустоту — и усмехнулся в ответ, совсем по-другому. Поднял трубку.
Набрал Ольховского.
На том конце взяли почти сразу. Тяжёлое дыхание. Гнусноватый голос:
— Ну что там, Трунин? Я же говорил. Убираем Женю?
Трунин потёр переносицу. Голос стал ниже, как будто убавил громкость самому себе:
— Пока просто следи. Хочет в шпионов поиграть — поиграем, как же.
Но без самодеятельности, понял?
Пауза. На той стороне — вздох и гаденький смешок:
— Понял, Серёж... Всё понял. Устроим ему… деток в клетке, а?
Гудок.
Трунин повесил трубку. Сел, закрыл глаза.
Впервые за долгое время — ненадолго — на лице появилось нечто похожее на усталость.:
________
Машина Жени Лопатина стояла у ограды школы, затянулся сигаретой. Смотрел на дисплей — до конца урока оставалось пять минут.
— Медалистка-отличница, — усмехнулся себе под нос, выпуская дым в серое весеннее небо.
Он не сразу заметил, как Алиса появилась у выхода вместе с друзьями. Смех, болтовня, уши в наушниках, кеды, тяжёлый рюкзак, яркий телефон.
Женя смотрел со стороны. И вдруг — поцелуй. Алиса с каким-то пацаном. Ненадолго, но уверенно.
Женя не шелохнулся, только достал телефон и тихо сфотографировал.
Машина тронулась. Он подъехал ближе, опустил стекло.
— Привет, поговорим? — голос лёгкий, с улыбкой. — Твой отец попросил забрать тебя после школы.
Алиса отстранилась от парня, прищурилась.
— Очень мило с его стороны, — закатила глаза. Попрощалась с друзьями и села в машину, не хлопая дверью, но демонстративно громко нажав на ремень.
Женя завёл мотор. Поехали.
Молчание.
Алиса уткнулась в телефон.
Женя мельком на неё посмотрел, усмехнулся.
— Есть одно предложение. Поможем друг другу, а? — постучал по рулю.
Алиса посмотрела вбок, не поворачивая голову:
— И чем же ты мне, товарищ, поможешь? — усмехнулась, слегка наклоняя голову, как кошка перед прыжком.
— По шее от отца не получить... за поцелуи в общественном месте, — хмыкнул Женя. — Хорошистка.
Алиса замерла. Смотрела в экран телефона, но глаза уже не читали.
Женя покачал головой, вытянул руку, аккуратно забрал у неё телефон и сунул в карман куртки.
— Очень некрасиво, кстати, игнорировать собеседника. Я задам один вопрос — ты ответишь, и я исчезну. Окей?
Алиса нахмурилась, выровнялась, посмотрела прямо:
— А с твоей стороны некрасиво телефон отбирать. Один-один? — пожала плечами, поправила волосы, отвернулась к окну. — Спрашивай уже.
Женя молча свернул с дороги, остановился у заправки. Поставил машину на ручник. Повернулся к ней:
— Не сердись. Отвечаешь — возвращаю.
Он достал из внутреннего кармана ключ. Старый, железный.
Показал ей.
— От чего он, Алис?
Она взглянула на ключ, потом на Женю.
Улыбнулась. Наклонила голову, будто размышляя, стоит ли играть.
— От пыточной. Папа эксперименты над людьми проводит. Верни ключ на место, пока не поздно, — с абсолютно серьёзным лицом произнесла она.
Женя замер. Вглядывался в её глаза, будто хотел выудить истину.
Алиса вдруг расхохоталась, откинулась на спинку:
— Это ты хочешь услышать, что ли? — фыркнула. — Это старый ключ от чердака на даче. Там всякий хлам. Документы, шмотки, старая мебель. Свалка, короче.
Женя выдохнул. Не потому, что поверил — а потому что вариантов не осталось.
Достал её телефон, вернул в руки.
Завёл двигатель. Поехали дальше.
---
В машине снова повисло молчание. Алиса, получив обратно телефон, машинально его разблокировала, но вместо привычного скролла просто держала в руках. Женя молчал, взгляд у него был сосредоточенным, но в голосе больше не было лёгкости.
— Знаешь, — сказал он, не поворачивая головы, — я ведь знаю, что ты не просто отличница. Ты умнее, чем хочешь казаться.
Алиса усмехнулась, не глядя на него:
— А ты не просто водитель? Или таксист с ключами от чердаков?
Женя кивнул, усмехнулся сам себе и резко свернул с дороги, съехав на гравийку, окружённую кустами и глухим лесом. Машина остановилась. Он заглушил двигатель.
Алиса напряглась, сжала телефон.
— Ты чего? — голос её был холодным, но в нём прозвучала тень страха.
— Расслабься, просто воздух нужен. И поговорить — без наушников, без камер, без твоих шуток.
Он открыл окно, закурил, а потом повернулся к ней и сказал серьёзно, без улыбки:
— Я знаю, что твой отец ведёт грязные дела. Не по бумажкам, не по слухам. Я видел. Но мне не хватает последнего пазла. И, как бы это ни звучало, он, кажется, у тебя.
Алиса отвела взгляд. Глаза её немного заблестели, но она не позволила себе сломаться.
— А если у меня его нет? — тихо спросила она.
Женя затушил сигарету в пепельнице, посмотрел на неё внимательно:
— Тогда всё просто. Я отвожу тебя домой и мы забываем об этом разговоре. Но если он у тебя есть — шанс, что кто-то выживет в этой истории, ещё остаётся.
Алиса закусила губу. Она медленно повернулась к нему, посмотрела в глаза. Говорила с паузами, будто проверяя каждое слово:
— У папы... есть сарай. Не тот, что у дома. В лесу. Он говорит, что это его “архив”. Я там была один раз. Только один. Он туда никого не пускает. Ни маму, ни меня. Даже Ольховский туда не заходит.
— Где именно? — спокойно спросил Женя.
— Я не скажу. Не потому что боюсь тебя. А потому что... если ты туда поедешь один — ты не вернёшься. Поверь, я видела, как папа работает. Даже ты — для него не соперник.
Женя не ответил. Он просто завёл двигатель, вернулся на дорогу и поехал в сторону города.
— Я подвезу тебя домой. Но ты запомни, Алиса, — сказал он уже на скорости, — если твой отец действительно творит то, о чём я думаю, — ты тоже будешь под подозрением. Даже если ты не знала.
— Я знаю, — прошептала она.
Они ехали молча. Только радио тихо шептало о пробках и погоде, как будто ничего не происходило.