Глава 20 - Тик-так.
Готэм. Особняк Уэйнов. 16 лет назад.
Снега не было. Лишь дождь, что шёл с ночи. Он стучал по высоким окнам поместья, стекал по изогнутым рамам, словно застывшие слёзы. В особняке было тихо, даже слишком; Альфред еще не зажёг камин, а Брюс давно ушёл в пещеру. Джейсон сидел на полу своей комнаты, скрестив ноги и сосредоточенно глядя на детали, рассыпанные перед ним на тёмной ткани. Это был тонкий, кропотливый труд, но он был терпелив.
Перед ним лежали старинные карманные часы. Изящные, с потёртым корпусом и замысловатой гравировкой на крышке: "Т.У.". Томас Уэйн. Когда-то они принадлежали отцу Брюса. Джейсон нашёл их случайно – вернее, наткнулся на них в одной из коробок в кладовке, когда искал масляную краску. Часы не тикали. Стрелки замерли, как будто время остановилось вместе с пульсом их владельца. Он не стал спрашивать у Брюса, не стал говорить Альфреду. Лишь взял. Осторожно, почти с благоговением. Он знал, что не должен, но внутри что-то сжалось, как инстинкт. Он хотел починить их. И, как он убеждал себя сам: не из желания доказать что он чего-то стоит. А просто потому что чувствовал: это будет правильно.
Прошло несколько недель. Джейсон работал тайно. Иногда ночами, когда Брюс был на патруле. Иногда днём, когда Альфред читал газету и не замечал, как исчезал подросток. Он внимательно изучал механизмы, читал о старых часовых работах, сравнивал схемы. Несколько раз он едва не сорвался – одна из пружин выскочила и едва не поцарапала ему глаз. Но он продолжал. Снова и снова. В свои двенадцать он уже знал, что такое упрямство.
Утро дня рождения Брюса Уэйна выдалось снежным. Воздух был сырой, словно город отказывался просыпаться. В особняке, как всегда, было сдержанно: никаких шариков, поздравительных песен или громких гостей. Всё происходило в полутоне. Брюс не любил свой день рождения, и Джейсон это знал. Тем не менее, он спустился вниз, одетый в немного мятую футболку. Стоял в тени, у двери библиотеки, нервничая, сжимая в руках маленькую коробку, обтянутую серой тканью. Пальцы были чуть напряжены, будто в последний момент он мог передумать.
Альфред встретил его, как всегда – строгий, вежливый, но с той самой тёплой усмешкой в глазах.
— Доброе утро, мастер Джейсон. — сказал он, заметив коробку.
— Позвольте предположить, это подарок?
— Только если он сработает. — задумчиво пробормотал Джейсон.
— И только если Брюс его оценит.
Альфред не ответил сразу. Он просто посмотрел: внимательно, чуть дольше, чем обычно. Потом кивнул, мягко.
— Поверьте, мастер Джейсон...Мистер Уэйн обязательно оценит.
Джейсон хотел было добавить что-то, но в коридоре раздался голос, тёплый и слегка уставший.
— Надеюсь, ты не подложил внутрь взрывчатку. Хотя, зная тебя – мог бы.
Джейсон вздрогнул. Он не ожидал. Повернув голову, увидел, как двадцатилетний брюнет стоял в стороне, прислонившись плечом к стене. Кожаная куртка, распахнутая наполовину, сумка через плечо. Он явно только прибыл, но не шумно, как раньше. Почти незаметно, как тот, кто всё чувствует, но не влезает без нужды.
— Дик? Ты то откуда здесь? — тихо спросил Джейсон, но не резко. Скорее...удивлённо.
— Альфред намекнул, что сегодня будет день, когда даже ты сделаешь что-то, что не связано с боеприпасами. — Дик улыбнулся, немного мягче обычного.
Альфред, не вмешиваясь, лишь склонил голову, заметно для обоих.
— Оставлю вас, джентльмены. — с этими словами дворецкий исчез за углом, как только умеет он – с достоинством и в тишине.
В коридоре повисла пауза. Ни один из них не знал, с чего начать. Однако, внимание парня, что заменял роль старшего брата вдруг переключилось на подарок.
— Что бы там ни было – ему понравится.
Мальчик кротко кивнул, как-то резко отвернувшись.
Пауза была неловкая.
— Слушай, Джей... — вдруг начал Дик, чуть отступив от привычной шутливости.
— Он этого не скажет. Ни сегодня, ни завтра. Он посмотрит, может, кивнёт.
— Но это не просто подарок. Это...
Он запнулся. Провёл рукой по волосам, но вдруг выдохнул и улыбнулся.
— Видел бы ты сейчас себя со стороны.
— Да ты и сам-то не лучше выглядишь. — бросил Джейсон иронично.
Дик легко вдохнул через нос, как будто и не был удивлён ответу.
— Может быть, но, всё-таки, всем было бы интересно услышать, как ты называешь его "стариком" с таким выражением, будто вообще не связан с Уэйном.
Мальчик умолк.
— Это ты так думаешь. — буркнул вдруг Джейсон хрипло и слишком быстро.
Дик улыбнулся, но без зубов – тихо, спокойно.
— Просто иногда ты ведёшь себя так, словно забыл, что ты один из нас.
Джейсон отвёл взгляд. Словно снова стал тем ребенком, который не знал, кому можно доверять. Но он всё равно произнёс.
— Я не забыл.
— Тогда иди. — сказал Дик.
— И только не вздумай стушеваться.
Он подошёл ближе, между ними было меньше метра. Ни объятий, ни похлопывания по плечу. Только кивок. Но для Джейсона этого было достаточно.
— Спасибо, Дик. — чуть тише, чем обычно сказал Джейсон.
Парень улыбчиво кивнул.
Он сделал шаг назад, давая Джейсону пройти.
Тот сжал коробку с часами покрепче, вдохнул – и пошёл вперёд. Медленно, но с прямой спиной. А Дик смотрел ему вслед, зная, что такие шаги – куда тяжелее любого прыжка с крыши.
Брюс сидел за столом, просматривая какие-то файлы на планшете. На нём был тёмный свитер и привычно хмурое выражение лица – он даже не поднял голову, когда дверь открылась.
— Альфред, если это по поводу... — начал он, но замолчал, увидев Джейсона.
— Не Альфред. И да...с днём рождения. — Джейсон положил коробку на стол и отступил на шаг, будто уже пожалел, что пришёл.
Брюс медленно посмотрел на него, затем на коробку. Внутри всё-таки шевельнулось что-то: то ли подозрение, то ли...ожидание. Он потянулся и открыл ткань.
Часы. Те самые. Но теперь они тикали. Тихо, ровно, как дыхание.
Брюс взял их в руки. Перевернул. Открыл крышку. Пальцы чуть дрогнули, прежде чем сомкнулись на прохладном металле. Он знал эту тяжесть, ведь держал их, когда был ребёнком. Слишком короткое "до" – до гибели Томаса и Марты Уэйнов. Его глаза на секунду задержались на стрелках. Потом – на пружинах. Он видел: это не было сделано "наобум". И даже на мгновение лицо мужчины застыло, будто вырезанное из камня. Только глаза изменились: в них что-то затопилось, сдвинулось глубоко внутри. Это была боль, которую он давно не позволял себе чувствовать открыто. И что-то ещё – изумление? Признание?
Он повернул часы в руке, провёл пальцем по восстановленным механизмам. Они тикали. Пронзительно, живо – словно время, остановленное десятилетия назад снова пошло. И в этот момент тишина между ними была куда весомее любых слов. Он смотрел на Джейсона долго. Прямо. В этом взгляде был весь Брюс: сдержанность, сжатая нежность, страх потерять, который он не знал, как правильно выразить. Единственное, что он сделал – кивнул. Едва заметно. Потом отвернулся, чтобы никто не увидел, как он сделал вдох чуть глубже, чем обычно.
— Где ты их нашёл? — голос был низкий, немного хриплый.
— В кладовке. Они были сломаны. Я просто подумал, что...хуже уже не будет.
— Люциус пробовал их восстановить... — тихо сказал Брюс.
— Не смог. Часы были повреждены, механизмы – нестабильны. Даже часовщики из Цюриха отказались.
Джейсон пожал плечами.
— Ну...я не часовщик из Цюриха. И не Люциус. Ночами всё равно делать нечего.
Наступила пауза. Тонкая, натянутая. Брюс сидел с часами в руке и не произносил ни слова. Джейсон начал отступать к двери.
— Если не нравится – можешь их обратно положить. Я просто...
— Нет. — голос Брюса был коротким, но в нём было что-то, что заставило Джейсона остановиться.
Он встал, положил часы на стол – аккуратно, бережно. Подошёл и поднял взгляд.
— Это… — он сделал паузу, подбирая слова.
— Это важно.
Джейсон отступил на шаг, будто хотел, чтобы никто не увидел, как это попало прямо под ребро. Лишь фыркнул – будто хотел отмахнуться от серьезности момента, но уголок губ дрогнул; не усмешка, не самодовольство, а скорее облегчение и волнение, слишком быстро прикрытые иронией.
— Ну… — протянул он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
— Раз уж "важно"...Тогда не заливай слезами механизмы, старик. Они капризные. — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
И если бы кто-то смотрел внимательнее – увидел бы, как его пальцы всё это время медленно сжимали край футболки.
Он ждал не похвалы. Просто подтверждения, что он не напрасно старался.
Брюс посмотрел на него. В этих глазах было что-то сложное. Не только благодарность, но что-то глубже. Может, удивление. Может, понимание.
Брюс поднял глаза, задержал взгляд на Джейсоне и тихо сказал.
— Спасибо.
Джейсон будто бы замер на полудыхании. Сердце дёрнулось рефлекторно, как от удара. Мальчик нахмурился, будто проверяя не послышалось ли ему, ведь он не ожидал. Не рассчитывал и не верил, что эти слова действительно прозвучат. Пальцы сжались в кулак, будто отголосок чего-то слишком большого внутри. Он сдвинул челюсть, взгляд скользнул в сторону, будто его внезапно заинтересовала тень на полу. Никакой улыбки, никакого облегчённого вздоха. Но на мгновение в его глазах мелькнуло что-то…мягкое, почти заброшенное. Как будто что-то в нём всё это время молчало, затаившись – и вот, впервые за долгое время, услышало. Что он не зря.
В момент, когда Джейсон уже почти повернулся к выходу, он вдруг услышал.
— Останься, позавтракаем. Вместе.
Он обернулся, на лице чуть дрогнула тень улыбки.
— Только если ты не предложишь кашу.
— Я предложу, но ты откажешься.
— Значит, договорились.
Отныне, в каждом движении стрелок этих часов – будет не просто время, а голос мальчишки, который когда-то хотел сделать что-то важное. Что-то настоящее. Который починил не только часы, но и нечто бесценное для Брюса Уэйна. Ведь этот мальчик просто знал, что любовь – не в словах. Она в действиях. В том, чтобы заметить, вспомнить. В том, чтобы отдать время, не прося ничего взамен.
Готэм. Поместье Уэйнов. Наше время.
Старый особняк спал неровно. Его стены помнили больше, чем положено. Они слышали крики, взрывы, шаги, возвращения и тишину. Тишина, пожалуй, пугала сильнее всего.
В пещере горел только центральный монитор. Окружающие экраны были погашены, а в воздухе стоял лёгкий озоновый запах от перегретых систем охлаждения. Брюс сидел неподвижно, подбородок чуть опирался на сцепленные руки. В глазах отражался свет интерфейса – бегущие строчки, графики, миниатюрные карты районов. Но один из них, а точнее, Грей-Пойнт, был важнее остальных.
Брюс снова просматривал те самые камеры. Камеры, где должен был быть Джейсон. Его там не было. Ни его силуэта. Ни мимолётного движения тени. Ни следа. Хотя по всем данным – он должен был там быть. И в том, насколько это выглядело правдоподобно, и заключалась самая пугающая аномалия. Брюс щёлкнул клавишами. Быстро. Перешёл к журналам активности. Ввод данных, проверка входов и выходов из сети видеонаблюдения.
—Ничего. — произнёс он глухо.
Появился лёгкий шум сдержанных и точных шагов.
— Полагаю, мастер Джейсон прочистил всё, мистер Уэйн. — голос Альфреда был негромкий, но от него веяло прохладным доверием – тем, в котором уже есть печаль.
— Нет. — ответил Брюс.
— Он не чистил. Он перешил.
Альфред подошёл ближе, в руках – чашка. Он поставил её на край стола. Брюс даже не глянул.
— Старые записи были склеены. Новые замещены архивами. Даже хэш-суммы подогнаны... — он замолчал.
— Это не стирание. Это...маскировка. Осознанная и очень точная.
Альфред опустил глаза, кивнул.
— Значит, он не хочет, чтобы Вы знали.
— Или хочет, чтобы я знал, что он не хочет. — Брюс наклонился ближе к экрану.
— Это демонстрация. Он оставил вход активным. Он мог бы выжечь весь след, но не стал.
— Это жест?
— Это заявление.
Брюс закрыл одну панель, открыл другую. По районам шли пустые маршруты. Как будто город обошла тень, но тень без тела.
— Ни одного прохода через камеры, ни одного сигнала с маяков, даже отпечатки сброшены на уровень нуля. Он вычеркнул себя с карты, Альфред. А ведь я знаю, что он там.
— Возможно, Вы знаете, потому что не хотите не знать. — мягко заметил дворецкий.
— Иногда мы ищем не доказательства, а подтверждения своей тревоги, мистер Уэйн.
Брюс вгляделся в один из скринов. Бар. "Прах и Лампа". Только сама хозяйка и та, мельком.
— Я учил его быть призраком. — тихо сказал Брюс, почти себе.
— Но забыл, что призраки...иногда исчезают не потому, что их ищут. А потому что хотят, чтобы их перестали искать.
Альфред, как всегда, не поспешил с ответом. Только подошёл ближе, поставил рядом ещё один монитор. На нём – прежняя запись, до "чистки". Миг, где Джейсон мелькает в кадре, чуть в тени.
— Мы оба знаем, мистер Уэйн. — сказал он негромко.
— Что он не исчез. Просто теперь он смотрит в другую сторону.
Брюс не двинулся. Только сказал, хрипловато.
— Он не хочет, чтобы я всё видел. Не хочет вмешательства. Но значит – это важно. Достаточно, чтобы пойти на риск, на маскировку, на...ложь.
Он опустил руки. Плечи медленно сгорбились. Брюс Уэйн не часто выглядел уставшим. Но сейчас – выглядел.
Альфред посмотрел на него спокойно. И вдруг, совсем по-домашнему, но не без жёсткости сказал.
— Он не лжёт Вам, сэр. Он прячется.
— От меня?
— От всего. Но особенно – от тех, кто знает, как он смотрит на неё.
Брюс долго молчал. Потом всё же взял чашку, сделал глоток. Горячее. Мягкое. Живое.
— Он не хочет, чтобы мы знали, насколько она для него важна.
Альфред кивнул.
— Так же, как и Вы не хотите, чтобы он знал, насколько важен для Вас.
Долгая пауза. Фонари за пределами пещеры погасли, оставив только экраны.
Брюс тихо, почти неразборчиво пробормотал.
— Он слишком хорош в этом. Даже я почти поверил в то, что он там не был. И поверил бы, если бы он не оставил вход активным намеренно...
— А если бы не почти?
— Тогда я бы подумал, что он...ушёл. Окончательно.
Альфред выпрямился.
— Но он здесь. Где-то. Просто теперь он держит нас на расстоянии. И, возможно, защищает.
Брюс кивнул. Медленно. Словно принимая нечто горькое.
Затаённый страх окутал тело липкими щупальцами. Страх, что тот, кого считал сыном – снова исчезнет. Что Лазарь оставил шрамы не только на теле. Что Джейсон опять уходит туда, откуда никто не способен его вытащить.