Прах и Лампа.

ВАЖНО!
Данная глава содержит в себе сцены морального и физического насилия. Читайте с осторожностью.

Если ты предал - Он уже рядом.
Если пролил кровь - Он за тобой.
Не оборачивайся. Не молись.
Палач тебя не слушает.

Ведь Он - последствие.

Холодный, резкий ветер Готэма бился в стекла заброшенного склада на окраине Ист-Энда, заставляя их тревожно дребезжать. Внутри, в полумраке, освященном лишь редкими лучами уличных фонарей, пробивающимися сквозь грязь на окнах, разворачивалась своя, куда более зловещая драма. Средней руки барыга Тони, а по кличке Щегол - парнишка вороватый, суетливый, всегда потный, даже в мороз. Он думал, что сможет обойти договор, провернуть сделку в обход Него. Мелкая партия оружия. Пара ящиков. Пустяки. Только вот в Готэме пустяки часто кончаются в морге.
Тони дрожал, прижавшись к обшарпанной кирпичной стене. Перед ним, словно вырезанный из самой ночи, стоял Он. Красный Колпак.
Фигура была воплощением тени и угрозы. Широкие плечи, куртка колышущаяся от каждого едва заметного движения, и главное - шлем. Глянцево-красный, безликий, отражающий скудные отблески.
Самое главное то, что в этом шлеме не было ничего человечного. Не было ничего живого. Но Тони чувствовал, что его видят насквозь. Видят каждый лживый нерв, каждую предательскую мысль.
Ведь тот, кто перед ним - был не просто человеком.
Он был историей, которую передавали шёпотом.
Городской миф, выросший на страхе и крови.
Сначала - как сказка для запугивания глупых уличных мальчишек.
Потом - как предупреждение...кара для тех, кто решил пойти не тем путём.
- Значит, Щегол... - голос Красного Колпака был низким, обработанным модулятором, чтобы казаться безжизненным и металлическим. Он не повышал его, но каждое слово вибрировало в груди Тони, как удар колокола.
- Говорят, ты решил, что правила писаны не для тебя...Что новые связи принесут тебе больше, чем старые договоренности. Очень смело. Или...очень глупо.
Тони попытался выдавить из себя что-то, но горло пересохло.
- Я... я не понимаю, о чем ты, Колпак.
Тогда Красный Колпак сделал шаг вперед, и Тони инстинктивно отшатнулся, упираясь спиной в стену. Расстояние между ними было не более метра, но казалось, что человек-тень заполнил собой все пространство. Воздух вокруг стал плотнее, заряженнее.
- Не понимаешь? - в голосе проскользнула нотка ледяного веселья.
- Северные Доки. Думал, не увижу?
Он протянул руку, и Тони сжался, ожидая удара. Но Красный Колпак лишь ткнул пальцем в точку над его головой.
- Знаешь, сколько людей в этом городе мечтают оказаться на твоем месте? Сколько из них просыпается утром, чтобы обнаружить проснулись ли они вообще?
Тони издал сдавленный писк.
- Я... Я больше не буду! Я все исправлю! Пожалуйста!
- Исправишь? - Колпак медленно опустил руку.
- Я ведь не убиваю просто так. Я даже даю шанс. Один.  Но ты и его профукал.
Выдержав паузу, он с холодом продолжил.
- А если что-то треснуло - оно обязательно развалится. Только я не собираю мусор.
Колпак наклонил голову вбок, будто рассматривал насекомое. А Тони показалось, что красный шлем всматривался в самую суть его грешной души.

Тони задыхался. Он чувствовал едкий запах чего-то металлического - возможно, крови, возможно, озона от разряда электричества. Его мозг, привыкший к мелким подставам и уличным стычкам, будто бы не мог обработать этот уровень холодной, расчетливой жестокости.
- Однако, я не стану. - продолжил Красный Колпак.
И Тони почувствовал легкое облегчение.
- Спасибо! Это...этого больше не... - но не успел Тони договорить, как его перебили.
- Но память освежить не помешает.
Раздался глухой выстрел. Еле сдерживаемый крик. Нога Тони была прострелена.
Колпак снова сделал шаг вперед. Достаточно, чтобы барыга ощутил его дыхание сквозь щели шлема - прохладное, едва ощутимое, словно единственный признак жизни.
Раздался голос. Теперь же - полный серьезности.
- Это был урок. Пересдачи не будет.
Красный Колпак отошёл.
Растворяясь в тенях он лишь оставил за собой кровавый след, как если бы художник - мазок на холсте.
Тони дрожал и покрылся холодным потом.
Как оказалось, милосердие Красного Колпака было куда страшнее любой физической боли. Это было обещание постоянного, неусыпного контроля. Обещание ада, который отныне будет ждать за каждым углом.

Грей-Пойнт. На следующий день.

В баре "Прах и лампа" Лана протирала стойку, как обычно, когда показалась Тэсс.
- Еще один вечер в райском уголке Готэма. - хмыкнула девушка, потягиваясь.
- Ты сегодня какая-то задумчивая. Он что, сделал сальто назад на барной? - Тэсс облокотилась о барную стойку. Её короткие темные волосы спутались, а глаза, цвета крепкого кофе, сверкали любопытством.
Лана тихо рассмеялась, слегка вскинув бровь.
- А с чего ты решила, что я думаю о нём?
- Действительно, может потому что у тебя это на лице написано?
- Ничего такого не было. Сидел. Пил. Смотрел. - пожала плечами Лана, вытирая стаканы.
- Это называется "приходил". А когда женщина говорит, что "ничего такого не было" - это значит, что было всё, кроме акта. - хмыкнула Тэсс и подмигнула.
Лана закатила глаза.
- У тебя слишком бурное воображение для первой встречи.
- У меня - опыт. А у тебя - лицо, как у кошки, которая украла молоко и теперь делает вид, что просто мимо проходила.
- Кажется, опыт тебя подводит. - усмехнувшись бросила Лана.
Зная, что спорить с подругой, то же самое, как учить бегемота балету - Тэсс лишь фыркнула.
Бар ещё не заполнился, вечер только начинался. Слабое освещение, тихий джаз из колонок и запах крепкого рома создавали ощущение убежища, хоть и временного.
В этот момент телефон Тэсс пискнул. Она взглянула, и её лицо изменилось. С каждой секундой будто становилось более жёстким, собранным.
- У меня работа. - коротко бросила она, поднимаясь.
- Каждый раз. Такая срочная? - спросила Лана, но без давления.
Тэсс кивнула, надевая куртку. Их взгляды встретились.
- Будь осторожна. - сказала Лана.
- Ты тоже. - ответила Тэсс и исчезла в ночи.
Дверь за ней закрылась, оставив Лану в одиночестве с тишиной бара и множеством вопросов. "Работа", конечно. Но какая работа заставляет подругу срываться посреди ночи, не объясняя деталей? Лана вздохнула. Она знала, что у Тэсс свои секреты, и никогда не лезла в них. Доверие, всё же, - штука хрупкая.