Глава 4. Часть 7.
После неприятного разговора со старшей сестрой, в котором было очень мало внятных слов, так как Слава была в стельку, Римма улизнула из-под носа мачехи и остальных гостей, что бы в кой-то веке развеяться и поболтать с тем, с кем ещё днём назначила встречу. Девушка быстро переоделась в более удобную одежду, состоящую из: плотных чёрных штанов-галифе, синего вязанного свитера с высоким горлом и чёрных классических кед. Она распустила волосы, прикрывая синяки на щеках, и схватив мобильный телефон с уголка прикроватной тумбочки, удалилась из собственной небольшой комнатки через окно. Приземлившись на ноги, девушка оглянулась по сторонам и уверенно зашагала к кованным воротам. Она провела пальцами по экрану телефона, набрала нужный номер и принялась писать СМС, одновременно оборачиваясь, чтобы ненароком не наткнуться на какого-нибудь гостя, который может быть решит высказать ей свои соболезнования или наоборот, полить её покойную мать грязью. За весь приём девушка наслушалась достаточно, чтобы написать книгу: тысяча и одно оскорбление в адрес покойно мамочки. Римма как никто другой любила свою мать, потому что кроме этой женщины никто не дарил ей любви. Брат был строг и иной раз вовсе не замечал, сестра откровенно ненавидела, а отец сначала был добр и мил, а после превратился в кусок льда, изумительно игнорирующий младшую дочь. Так девчонка и росла без друзей и какого-либо уважения по прихоти первых двух детей Дракулы и его жены в том числе. Те постоянно поливали ей с Анжелин грязью, порой совсем не стесняясь их присутствия при разговоре. За это Римма часто подумывала о побеге. Ей хотелось исчезнуть из этого мира, где каждый ненавидит её, называя то выродком, то причиной разрушения крепкой семьи, то мелким ублюдком, выползшим из чрева низкопробной женщины. Однако каждое утро она просыпалась во всё той же постели, во всё том же доме с теми же людьми.
Римма довольно быстро добралась до террасы у маленького озерца и на дощатом пирсе увидела тёмную фигуру, удобно присевшую на край. Девушка спрятала телефон в карман, поправила волосы и обтянула свитер, убрав бесформенные некрасивые складки, сходящие на то, как если бы она была очень полной и свитер был бы в обтяжку. Брюнетка вздохнула и быстро зашагала по пирсу, шаркая резиновыми подошвами кед. Когда она волновалась всегда становилась очень неуклюжей и её походка напоминала топот слона в посудной лавке. Девчонка подошла к худощавому парню, свесившему ноги к воде и застыла, опустив взгляд ледяно-голубых глаз на его спину и плечи. Толстовка спадала с одного его плеча, открывая светлую кожу, шлейку борцовки и маленькую родинку на его спине. По неясным причинам Римма любила родинки, шрамы и веснушки. Наверняка эта любовь родилась оттого, что у неё не было не родимых пятен, не веснушек; были шрамы, но они были настолько отвратительными, что каждый раз приходилось прятать тело за закрытыми купальниками, будучи на пляже. Римма еле видно улыбнулась, заметив, как блестят его чёрные волосы в свете неполной луны. Они блестели серебром, точно так же, как блестели и её собственные. Через секунду Римма присела рядом с младшим Кросс и улыбнулась ему во все тридцать два. Парень ответил ей тем же. Девушка смотрела в его светлые глаза, окаймлённые негустыми чёрными ресницами, мельком поглядывала на густые чёрные брови, которые довольно выгибались. Изначально она не замечала его, игнорировала. Но с каждым разом приглядываясь, понимала, что есть в нём что-то такое, что её несомненно цепляет. То ли это милая родинка на шее, то ли его худощавость, которая так ей нравилась в парнях, то ли его простой и забавный характер.
- Как всё прошло? – спросил Талер, скрестив свои пальцы между собой. Он покачивал длинными ногами, мыски его кед почти доставали до воды. Луна играла серебряными лучами на глади, поблёскивая в тёмной воде. Римма сидела напротив, милая и красивая, голубоглазая брюнетка, вся сияющая зловещим серебром в этом ночном свете. Талер видел её синяк, ещё не сошедшие, видел царапины и ссадины на руках.
- Всем нет до меня дела, - она пожала плечами и надула губы, но сделала это с таким видом, будто сказанное было совершенно обыденным. – Моя мачеха увлечена приёмом в свою честь, сестра напилась и начала читать мне морали о том, что инцест это не хорошо и что моя мать – мразь, брат озверел что-то. Всё как обычно. А у тебя как прошло?
- Я просто вылез через окно, - Талер посмеялся. – У нас с Ритой давно проработан план побега из дома, так что труда не составило.
- Вы друг другу доверяете? – её голос звучал с еле уловимой насмешкой, но Талер, кажется не заметил этого и Римма даже немного обрадовалась.
- Последнее время не очень-то, - он пожал плечами, опуская глаза на свои руки: худые, с длинными костлявыми пальцами, из-под рукава кофты выбивался бинт. Римма горько сглотнула, увидев клочок белой материи. – Римма связалась с твоим братом, врёт маме, Монике...Всем. Но тем не менее, она узнала, что ты укусила меня и была очень зла.
- Мне кажется... – голос девушка зазвучал надломлено и Талер вздрогнул. У него возникло навязчивое желание обнять её и успокоить, дабы слегка писклявый, но приятный голос зазвучал как обычно. Как ему нравилось. – Рита просто не понимает серьезность всего того, во что она вляпалась. Связываться с моим братом по сути идея ужасная...
- Ты его уже разлюбила? – Талер вздёрнул бровями. Раньше она только и делала, что твердила, какой Макс Карс шикарный, теперь же говорила всё с точностью, да наоборот.
- Ну...Я просто поняла, что это глупо. Да и... Ещё эта история в школе. Ему определенно нравиться твоя сестра. В глубине души я знала, что вся эта игра закончится ничем, но глупо продолжала надеяться на что-то. Он не был таким раньше, на самом-то деле. Я отлично помню, когда мы проводили время вдвоём: разговаривали, обсуждали что-то, он учил меня играть на фортепиано. Это были те мимолётный моменты, когда я действительно считала его своим старшим братом: добрым и понимающим, заботливым... А потом... Я не знаю, что такое с ним произошло. После того, как пропал отец, Макс превратился в сурового и холодного. Обычно его компанией были Мирослава и Кай, я же была посыльной к Анжелин и шестёркой, которая докладывала ему обо всех событиях в совете. А дальше становилось только хуже. Пропала Агата Мирония, развалился клан Фрау, а потом убили Мирославу. Я пыталась как-то его поддержать, по своему, но в какой-то степени мама всё портила. Она была слишком ослеплена идеей наших с ним идеальных отношений, что ничего не увидела. Я бы хотела спросить у Макса, что он чувствовал, когда убивал её... Что она говорила и говорила ли она вообще...
Римма сгорбилась и Талер заметил блеск слёз на её щеках. Парень сглотнут и молча протянул к ней руку, крепко ухватив за худенькое плечо. Он потянул её к себе и прижал её голову к своей груди, запустив руку в гладкие прямые волосы, напоминающие цветом вороново крыло. Римма всхлипнула и сжала его кофту, опираясь на парня.
- Поплачь, - произнёс он, поглаживая её по волосам и чувствуя лёгкий холод, исходящий от её тела. На самом деле он ничего и не знал о дампирах, имел отдалённое представление, но толком ничего не знал. Талер хотел расспросить её об этом, но сейчас был уж точно не самый подходящий момент. Девушка плакала навзрыд, прижавшись к его груди и сжимая ткань его кофты. Свитер на ней был очень мягкий, волосы слегка электризовались от его ворса. Это почему-то забавляло брюнета. – Расскажи мне ещё что-то. Выговорись, Римма!
- Сегодня практический каждый опустил мою мать, смешал её с грязью и плюнул мне в лицо. Все считают, что она была ошибкой Дракулы, а я просто недоразумение. Выродок. Я слышала, что многие сочли бы нужным убить меня. Мол, полукровка семье Дракулы ни к чему у них и так хватает наследников. Кто-то даже высказывал Аннабель претензии, по поводу того, что та не скинула меня с обрыва ещё в младенчестве. А потом этот поганый Лео со своей подружкой посмеялись надо мной! Их смешит моя потеря... Им всем смешно оттого, что я осталась совершенно одна. Разве это правильно? Справедливо? Я сделала так много для всех их, а в итоге, когда я потеряла единственного любящего меня человека – стала всеобщим посмешищем. Если люди жестоки по своей природе, то вампиры приобретают это качество в усиленном виде и их жестокость, что-то на грани морального насилия. Талер, что мне с этим всем делать? Как мне жить с ними...
- Я тебе сочувствую, - парень сглотнул, смачивая слюной пересохшее горло. – Искренне сочувствую. Я представить не могу, что ты чувствуешь, но я стараюсь, Римма, изо всех сил стараюсь тебя понять и поддержать. И мне совсем не смешно. Ты потеряла родную мать, которая подарила тебе жизнь, пусть такую, но... Всё-таки. Если бы не она, тебя бы не было. И если бы не она, вряд ли бы ты выросла такой сильной! Ты не сломалась от слов, которых тебе сегодня наговорили. Пережила столько побоев от сестры. Пережила все выходки брата. Ты можешь просить у меня совета, но... Уверена, что он тебе нужен? Всё-таки ты прожила на свете триста лет. И все это время ты жила с ними, ты знаешь их, знаешь, на что они способны. Тебе не нужно спрашивать у меня, что тебе делать. Ты и сама знаешь, Римма. Живи дальше. На оскорблениях от каких-то там мерзкий вампиров твоя жизнь не закончится. У тебя в запасе вечность, проведи её не в агонии и не в самоуничтожении.
- Спасибо, - она приподнялась и посмотрела слегка покрасневшими от слёз глазами на парня, который сидел рядом. Талер застыл, его руки слегка затряслись от волнения. Он чувствовал её дыхание на коже, прохладу её тела и её встревоженный и благодарный взгляд.
- Что ты! Я же просто... – Талер не успел договорить свою оправдывающую реплику. Римма схватила его за ворот майки, подтянулась и накрыла его губы своими, увлекая в поцелуй, смешавшись в себе тепло и холод их тел. Талер не усидел и упал на спину, Римма навалилась на него, засияв серебром в этой тихой ночи. Девушка обвила его шею руками и углубила поцелуй, пробираясь языком в горячий рот парня, исследуя им всяческие уголки. Изначально парень был шокирован и первые несколько секунд не понимал, что произошло, однако стоило её прохладным пальцам запутаться в его волосах и касаться шеи, как его руки автоматически оказались на её ровной спине, сминая мягкий свитер и изредка касаясь холодной кожи, на которой чувствовали неприятные бугорки.
Римма скользнула под его майку, слегка приподымая её. Она очертила еле видимый рисунок пресса, обвела пальцами линию выступающий ребёр и «V» образных костей, на которых был не плотно застёгнут массивный чёрный ремень его джинсов. Талер запустил руки под мягкий свитер и позволил себе добраться до плотной ткани бюстгальтера. Очертил кончиками пальцев линию маленькой девчачьей груди, плоского живота и пробежался пальцами по выступающему позвоночнику. С каждым прикосновением он ощущал неровности на её коже и всё не мог понять, что это такое.
Римма вдруг присела на его живот и убрала с лица волосы, тяжело вздыхая. Девушка опустила его майку и убрала от парня руки, после быстро спрыгивая с него и усаживаясь на доски пирса. Талер раскинул руками и поднялся со спины, присев рядом с девушкой и смущённо взглянув на неё. Карс отвела глаза в сторону и обняла себя за колени, надув губы.
- Извини, - произнесла она чуть позже с нотками обиды в голосе. – Просто я... Я не знаю.
- Ты думаешь о брате? – Талер отвёл глаза в сторону, что бы не показывать ей накипающую злость.
- Нет, - она отозвалась быстро и брюнет почувствовал на себе её взгляд. Спокойный и мягкий. – Я думаю, что... Я боюсь, что могу навредить тебе. К сожалению мама меня мало учила, а брат... Это мой брат. С ним всё ясно. Я боюсь, что в какой-то момент укушу тебя и... и не смогу остановиться, Талер! Твоя сестра порвёт меня, если я...
- Моя сестра занята твоим братом и его другом, сомневаюсь, что ей есть дело. - весьма недовольно буркнул брюнет, поворачиваясь к девушке. – Вся её игра в хорошую сестричку просто для виду, что бы подавать признаки того, что она ещё с нами. И да, Римма, моя шея всегда к твоим услугам.
- Ты же понимаешь какой ты идиот? – она засмеялась и посмотрела на него искрящимися голубыми глазами. – Разрешать мне пить твою кровь в любое время...
- Может быть я идиот, - он улыбнулся уголками рта, пододвигаясь к брюнетке и всматриваясь в её бледное лицо. – Но я уверен, что могу разделить свой идиотизм с тобой. Для начала хотя бы через кровь.
- А если я соглашусь с твоим давнишним предложением? – девушка улыбнулась и её тоненькие чёрные брови приподнялись в выжидании. Талер застыл и затаил дыхание, всматриваясь в голубые глаза. Парень на какое-то момент даже открыл рот от удивления. В горле пересохло и руки начали слабеть.
- Я, конечно, не думал, что ты тогда согласишься, всё-таки это было так спонтанно... – он по-детски заулыбался и полез чесать затылок от растерянности. Римма захихикала и разогнув ноги, протянула к нему руки, на которых до локтей сползли мягкие рукава зелёного свитера. – Но и сейчас я тоже не думал, что ты согласишься!
- Да, Талер Кросс, я стану твоей девушкой! – Римма резко подскочила и протянула парню руку, как бы предлагая ему помощь. Талер поднялся самостоятельно, а после накрыл её холодную ладонь своей горячей рукой. Римма вздрогнула и заулыбалась, легко погладив тыльную сторону ладони. – Я час ночи, восьмого сентября, я, Римма Карс, официально заявляю, что готова принять твоё предложение и встречаться с тобой, как все нормальные люди!
- Мой идиотизм всё-таки тебе передался, - Талер улыбнулся и согнулся, отчего их лица были в сантиметре друг от друга. Римма засмеялась и обхватила его шею кольцом из рук. Мягкие рукава щекотали щёки, прохлада от её тела будоражила. Кросс улыбнулся и подавшись вперёд - нежно поцеловал её в приоткрытые бледно-розовые губы. Римма ответила сразу и вскоре вытянулась, привстав на носочки и налегая на брюнета, который крепко обнимал её за талию и целовал так нежно, как не целовал её никто. Этот поцелуй горячим, жгучим, но нежным клеймом отпечатался в её памяти. Её бросало в дрожь от аккуратных тёплых прикосновений, от нежного чувственного поцелуя и горячих вздохов парня.
Луна неполным диском освещала маленькое озерцо, озаряя его зловещим, но прекрасным серебром. Их тёмные волосы блестели, тёмные силуэты очерчивал лунный свет, создавая изумительную картину. Чувственную, красивую картину, написанную исключительно талантливым художником.
***
Поместье Карс. 02:30.
Не помню, как я оказалась в комнате Карса, но проснулась я в его постели, легко укрытая мягким тёмным пледом. Сначала меня поразила темнота в комнате, а после и мутное состояние, от которого закружилась голова и к горлу подступил отвратительный ком. Я присела и схватившись за голову, болезненно простонала, осознавая, что кто-то напился. После разговора с Деметрой я вернулась к ребятам и Сара утащила меня в бурный танец из разнообразного алкоголя, выставленного на приёме. Кажется, я пила даже с Мирославой Карс, которая поклялась меня прикончить пару часов назад. А дальше – не помню ничего. Благо, проснулась я в своём платье, помятенькая, но не голая.
В глаза больно ударил свет, а по ушам ударил скрип двери и хлопов по выключателю. Сморщившись и снова болезненно замычав, я прикрыла глаза рукой и из тени посмотрела на вошедшего. Макс, вероятно, только вышел из душа. Его чёрные волосы были убраны назад и только мелкие тоненькие антрацитовые пряди спадали на бледный лоб, спуская на кожу маленькие блестящие капельки. Белая рубашка была расстёгнута и прилипла к мокрому телу, очерчивая рельеф его тела полупрозрачными складками. По его груди и животу, где чёрной вязью тянулась печать, стекали струи воды, что блестели на свету. Он был босым, и выглядел не столько сексуально, сколько мило. Его лицо было спокойным, голубые глаза не казались жестокими и холодным, а наоборот, были ясные, добрые и блестящие. Парень помахал мне и улыбнулся уголками рта. Я кивнула и рухнула обратно на подушку. Волосы распластались по постели хаотичными спутанными локонами, платье неудобно впивалось в тело, а ноги ныли от туфель, которых к счастью на мне не было. Макс, шлёпая босыми ногами по полу, вскоре оказался рядом с кроватью и упал рядом со мной. От него вкусно пахло мятой, смешанной с чем-то ещё, менее острым и приятным. Его мокрые волосы упали на подушку, практически сливаясь с тёмной наволочкой. В его комнате всё было тёмным, даже постельное бельё: наволочки бордовые, простынь чёрная, а одеяло на несколько тоном темнее подушек. Я же была прикрыта почти чёрным мягким пледом с каким-то рисунком. Скосив взгляд в сторону парня, я увидела, как локон моих волос крутится в его пальцах, завиваясь вокруг них. В этот момент хотелось смотреть на него не открывая глаз. Он был таким милым и казалось бы открытым и расслабленным. Не было той лени, жестокости или строгости.
- Что случилось? – вздыхая, спросила я, отводя от него глаза и улыбаясь уголками рук, чувствуя лёгкое потягивание: он нежно дёргал меня за прядку волос.
- Тебе стало нехорошо, - отозвался брюнет, задумчиво рассматривая мои волосы на своих пальцах. Он то крутил прядь, то легко поглаживал её, рассматривая еле заметный блеск. – Поскольку Слава отказалась принимать тебя в своих покоях, я привёл тебя к себе. Ты не возражала.
- Сколько сейчас времени? – приподымаясь на локтях и осматривая комнату, поинтересовалась я. Сейчас я впервые могла рассмотреть его комнату нормально. Неподалёку от кровати стояла классическая бордовая софа, на которой лежала большая стопка книг и пару подушек. За ней, меж двух стеллажей с книгами, стоял высокий столик с торшером и какими-то бумагами, хаотично по нему разбросанными. По другую сторону большой кровати стоял высокий чёрный шкаф с большим зеркалом в пол. У углу, около шкафа, стояло тёмно-бордовое кресло, на котором весьма композиционно были скомканы и брошены вещи. Подростковые замашки? Забавно.
- Где-то около двух ночи, - осведомил меня брюнет, отпустив прядь моих волос и устремив взгляд на светлый потолок – единственное, что было светлым в его комнате. – Тебе нужно было вернуться домой до двенадцати?
- Моника ничего не говорила, - я вздохнула и вернулась обратно на подушку, так же уставившись на потолок. – Выключи свет, пожалуйста...
- О! Так ты останешься со мной? – замурчал он, быстро подымаясь с постели и так же быстро погасив свет. Через несколько секунд он уже снова лежал рядом со мной и я почему-то была уверена, что он так же смотрит в потолок, раскинув руки.
- Да... – прохрипела я и повернулась к нему боком, одновременно проклиная своё платье, которое шуршало и противно впивалось в кожу. – Нам нужно поговорить.
- Я тоже так думаю, - он вздохнул и его подушка зашуршала, он повернулся ко мне лицом. – И для начала хотел бы извиниться за то, что произошло вчера. Это не очень-то правильно с моей стороны по отношению к тебе. Прости.
- Это... – я задержала дыхание, думая, что же мне сказать в оправдание. – То что мы переспали ещё ни о чём не говорит. И...
- И тебе нужно подумать и всё-такое? – он, кажется, посмеялся надо мной, но не со зла, а понимающе. Хотя, чему мне тут удивляться. Думаю, что количество женщин в его долгой жизни перевесило отметку в парочку тысяч. – Думай. Я не буду давить на тебя и требовать какого-то особого к себе отношения. Я готов быть тебе просто другом.
- Спасибо, - я улыбнулась и нашла в темноте его холодную руку, сжав его пальцы я облегчённо вздохнула. Я рассчитывала на более сложный разговор, полный строгих взглядов и реплик с его стороны, но оказалось всё куда легче... – Спасибо, что понял меня.
- Это я тебя сейчас понял, - он засмеялся. – А в полной мере – не сдвинулся ни на шаг.
- Что конкретно ты не можешь понять? – я повернулась на спину и пожалела об этом из-за своего платья.
- В данный момент не понимаю, как ты лежишь в этом платье, - он снова смеялся и я слышала приятную хрипоту в его голосе, будто он чуть-чуть простыл, гуляя на ветру или выпив ледяной воды. Я захихикала и с покалыванием в висках поднялась – села. Тяжело вздохнула и скинула с ног тёплый плед. После поднялась и пошатываясь, покачала головой, так убирая волосы за спину и повернулась к кровати. Я видела её тусклое очертание в свете луны, которая ярко светила в окно. Я запустила руки за спину и потянулась к молнии платья.
- Я вот тоже не понимаю, - тут-то я с ним была полностью согласна. – Будь добр, одолжи что-нибудь, типа... рубашки или футболки.
- А если нет? – одеяло под ним зашуршало и я увидела, как серебряные лучи лунного света очерчивают его тёмный силуэт, показавшейся на краю постели. Он улыбался и его голубые глаза ехидно блестели.
- Я пойду домой, - я покачала головой и усмехнулась, скривив брови. Карс закатил глаза и поднялся с постели, медленно ступая к шкафу с большим зеркалом. Я же усмехнулась, мысленно себя похвалила и расстегнула молнию на платье, чувствуя неведомое облегчение от того, что наконец-то от него освободилась. К слову под платьем у меня были лишь трусы, так как открытая спина выглядела бы не очень красиво с полосой застёжек лифчика. Я стояла смирно у кровати, придерживая платье руками. Макс повернулся ко мне, сжимая в руках вероятно первую вещь, которая ему попалась – клетчатая фланелевая рубашка, смахивающая на ту, которая висела на неё сегодня в школе. Парень, проходя мимо, кинул рубашку мне, а сам упал на постель, развалившись там, раскинув широко руки. Я повернулась к нему спиной и отпустила платье, дав тому волю упасть вниз. Почувствовал холод я быстро нырнула в приятную ткань рубашки и наскоро застегнула пуговицы, нащупывая их в темноте. После же закатала длинные рукава и подняла платье, аккуратно положив его на софу. Распустив волосы я, ковыля, подошла к кровати.
- Будем вместе спать? – смущённо, теребя подол рубашки, спросила я. Макс похлопал по свободному месту на кровати и подвинулся ближе к другому краю.
- Будешь отбирать одеяло – скину с кровати, - он присел и стянул с себя рубашку. Тусклый свет позволял мне рассмотреть его рельефную спину и крепкие руки. На спине до сих пор тонкими линиями выделялись царапины.
- Тебе же не нужно одеяло, - со смешком подметила я, залезая под то самое темное мягкое одеяло. – Тебе же даже спать не нужно.
- Мне нравится спать и иметь приличный кусок одеяла! Это что, противозаконно? – его голос звучал со всем тем же смехом и добротой, которой было слишком мало на том мерзком приёме.
- Значит и ты у меня одеяло не отбирай, - осведомила его я. – Может я смертная девчонка, выпившая лишнего, но скинуть тебя с кровати я смогу.
- Я не сомневался, - он улёгся рядом со мной и случайно прикоснулся ко мне своими холодными руками, отчего я даже вскрикнула, а после рассмеялась, переворачиваясь на бок, к парню лицом. – Но я буду сопротивляться.
- Я буду бить тебя ногами, - зевнув, пробурчала я и закрыла глаза, вздыхая и чувствуя, как сон одолевает меня. Жутко хотелось уснуть и расслабиться. Хотелось наконец-то отдохнуть. – Спокойной ночи.
- Спокойной... – тихо произнёс парень и я ощутила прикосновения его холодных пальцев на своей руке, лежащей на мягкой подушке. Я не стала убирать руку, наоборот, подалась сплела с ним пальцы. Стало спокойнее и лёгкое чувство тревоги, опьянения, смущения и смятения исчезли с этим прикосновением наших рук.
Спокойной ночи, Рита...
4:20.
«...Спотыкаясь о узловатые корни вековых деревьев, я бежала по глухому жуткому лесу. С тёмно-зелёных елей свисал мох, под ногами ломались гнилые ветки и стопа утопала в мягком тёмном мхе. В груди сердце колотилось запертой в клетке птицей, руки дрожали, а с каждым метром ноги становились всё слабее и слабее. Спину жгло необъяснимой болью, а по пальцам чёрной вязью ползли слова на латинском языке, ни одно из которых не было мне понятно. В них то ли перепутались символы, то ли таких слов вовсе не существовало. Я громко дышала и выставив перед собой руки, что бы не удариться лицом о колючие еловые ветки, пробежала через арку деревьев. В какой-то миг оказалась на просторной поляне, освещённой так ярко, что заболели глаза. Справившись с болью, я всё-таки осмелилась осмотреть поляну внимательнее. В самой её середине, подобно памятнику, стояла высокая темноволосая женщина. Её чёрные идеально прямые волосы спадали до поясницы и содрогались на ветру. Рукава чёрного плаща вздымались над бледными руками, по которым ползли такие же символы, как и на моих. Я сделала пару шагов и по неясным причинам оказалась в метре от женщины. Она повернулась ко мне, взмахнув подолом тяжёлого чёрного плаща. Когда я увидела её лицо – пересохло в горле. Она была очень красива. Длинношеяя, с узким аккуратным лицом, полным правильных черт: ровный чуть вздёрнутый вверх нос, пропорциональные глаза, горящие аметистовым огнём и аккуратные алые губы, застывшие на её бледном лице. По шее, выглядывающей из-под плаща, такой же вязью, как и на руках, плелись символы. Только вот, приглядевшись, я увидела, что на ней слова были ясные и совсем не походили на причудливые анаграммы.
Подул сильный ветер и её тяжёлый плащ взмыл ввысь, открывая её тело, что было покрыто чёрными массивными доспехами. Они были сделаны из неведомого материала, блестящего жутким металлическим блеском. По чёрному металлу тянулись белые символы, сплетённый в единое длинное слово, которое нельзя было прочитать, да и не видела я его чётко. Она согнулась ко мне и её фиолетовые глаза засияли, подобно глазам Мирославы или Аннабель. Алые от природы губы скривились в злой усмешке. Ноги подкосились и я попятилась назад, падая на пятую точку. Женщина слышно усмехнулась, а после её губы приоткрылись, как если бы она хотела что-то сказать. И она сказала:
- Ребёнок предан железу, но ни разу не прошёл испытание огнём, - её голос впился в уши иголками. Он будто врезался в меня, впился в подкорки мозга. Я уже слышала этот голос! Слышала когда-то очень-очень давно. Слышала его во сне и как отголосок где-то в голове. Я слышала неразборчивое бормотание, высказывания на потрясающем латыни, мычание и стоны. Я смотрела на неё, прикусив язык и пыталась вспомнить все случаи, когда я слышала этот голос. И почему-то мне было очень знакомо её лицо, эти аметистовые глаза и жуткая улыбка. Будто... Будто я видела её уголком глаз каждый раз, когда посматривала в сторону. Она была как призрак, который мутно проявлялся в памяти. – Чары слабеют, дитя! Огонь грядёт...
Я собиралась задать вопрос, но язык будто сковало цепями. Я могла лишь думать о том, кто эта женщина, причём тут огонь и железо, почему мне так страшно от её голоса...»
Я проснулась и подскочила, не сразу понимая, что нахожусь не у себя в комнате и сплю не в свой постели. Я закрыла лицо руками и попыталась восстановить дыхание. Страх ледяными лапами окутал меня и впивался иголочками в кожу, заставляя кровь стыть, а сердце трястись, как бешеное. В какой-то момент я почувствовала не ледяную, не горячую руку на своём бедре и заглотнув воздуха, взглянула в сторону. В комнате было достаточно светло. Солнце постепенно вставало над городом, забираясь первыми лучами в окна. Макс смотрел на меня испуганными глазами и кажется, тёмная жилка на его лбу содрогалась. Одеяло лежала на нём по пояс, открывая рельефный торс и чёрную поросль от пупка, что скрывалась под одеялом. Его сонный вид успокоил меня и я облегчённо вздохнула, опять падая на подушки, пододвигаясь ближе к нему. Его рука согнулась над моей головой и через пару секунд он снова накручивал мои спутанные кудри на пальцы.
- У тебя так сердце колотится, что оглохнуть можно, - его голос был хриплым и сонным. Голубые глаза чуть приоткрыты, чёрные ресницы дрожали. Волосы рассыпались по подушке и спутались, бледное лицо впервые за всё время выглядело расслабленным и спокойнее, чем когда-либо ещё. – Плохой сон?
- Если можно так это назвать, - я вздохнула и откинув руку на подушку, случайно коснулась его кожи пальцами и прикрыла глаза, не слышно вздыхая. Прохлада приятно впилась в пальцы малюсенькими иголочками, а его нежные потягивания моих волос заставляли дрожать. Но тут вдруг парень поднялся с постели, ловко скинув с нас обеих одеяло и направился к шкафу, светя накаченным задом. Что ж, назову это добрым утром. Я перевернулась на бок и подложив под голову руку, наблюдала за тем, на он натягивает на себя футболку, как та прилегает к мускулистому телу, как забавно он залазит в чёрные джинсы, припрыгивая на одной ноге. В этот момент я считала его максимум двадцатилетним пареньком, нежели пятисотлетним вампиром. Пусть был он ужасно бледный, но выглядел по современному красиво, с растрёпанными волосами, еле заметными посинениями под глазами, смахивая тем самым на не спящего сутками подростка. Да ещё и его не идеальная комната, закиданная книгами и одеждой.
- Вставай, - повернувшись ко мне, сказал парень, кивая головой в сторону двери. – Покажу кое-что.
- Склеп, где хранишь чучела всех красоток, которые стреляли у тебя рубашки? – я закатала большие рукава клетчатой рубашки и соскочила с постели, пробежалась босиком по паркету и оказавшись у двери, попрыгала на месте, пытаясь разогреться.
- Это покажу как-нибудь в другой раз, - он улыбнулся и кивнул, быстро оказался передо мной и открыл дверь, пропуская меня вперёд. – Надеюсь, ты не околеешь...
- Ты всю ночь тырил у меня тепло, как видишь, я ещё не покрылась инеем, - я усмехнулась ему и дала понять, что в курсе наших любезных объятий во сне, ибо нельзя спать и не чувствовать, как тебя обнимает «глыба льда». Макс ничего мне не ответил, а только усмехнулся, быстро шагаю по тёмному коридору. В доме было ужасно тихо, видимо, все ещё спали или делали вид, что спят. Это же вампиры. Парень шёл впереди, а я почти бежала позади, стараясь разогреться после вылазки из-под тёплого одеяла. Мы поднялись на третий этаж, прогулялись по широким тёмным коридорам поместья и в скорее настигли узкую лестницу, ведущую на крышу. Макс забрался по ней первым и ловко открыл люк наверх. В коридор пробрался свет от восходящего солнца. Когда парень взобрался на крышу, я последовала за ним, аккуратно ступая на неотшлифованные доски и содрогаясь от каждого скрипа старенькой лестницы. Видимо, ею очень давно не пользовались. Взобравшись вверх, я вылезла на черепичный участок большой крыши, в четырёх местах которой возвышались острые шпили. Макс сидел на гладком козырьке, упиравшись ногами в уголки черепицы. Восходящее солнце обдало его золотом и он не казался таким бледным. Его волосы заблестели, глаза казались ярче, становились похожими на небо, которое вдалеке опалило солнце. Такое же безгранично голубое и яркое. Я аккуратно ступила босыми ногами на гладкий козырёк и балансируя, добралась до парня и селя с ним рядом. Подняв глаза на небо, я застыла, уставившись на прекраснейший вид. Отсюда, с крыши поместья, было отлично видно восходящее солнце, крышу академии, многоэтажные дома в центре и верхушки елей и сосен в лесах вокруг города. Я совсем не чувствовала холода от восторга, от детской радости, которая наполнила меня. Последний раз я встречала рассвет с отцом, когда мы сидели в архиве гильдии и болтали обо всём. Это было чем-то настолько потрясающим, что этот момент, это воспоминание запомнилось мне до мельчащих подробностей. Помниться тогда у папы была сломана рука и его не допускали к работе, поэтому он сидел со мной и рассказывал всякие истории, обучал латыни и пересказывал сюжеты древних книг, цитируя некоторые моменты. А теперь... Всё было фактически так же. Я точно запомню этот момент навсегда. Его голубой блеск в глазах и улыбку уголками губ, растрепанный сонный вид и его взгляд на мне. Спокойный, добрый. Без льда в глазах, без странного желания то ли укусить меня, то ли ещё чего. Я улыбнулась ему в ответ и восторженно вздохнула, убирая волосы на одну сторону. Парень осмотрел меня, изучая глазами мою шею и плечи.
- Как же красиво... – прошептала я, рассматривая горизонт, изобилующий яркими красками восходящего сентябрьского солнца. – Так бы и смотрела не это всегда...
- Мне тебя огорчить или оставить приятные впечатления о моменте? – он усмехнулся, склонив голову и всё так же продолжая меня рассматривать своими ярко-голубыми глазами.
- Ты однозначно сказал бы, что «всегда» - это слишком долго и в конечном итоге мне надоест. Но заметь, сейчас ты сидишь тут со мной и тоже смотришь на восходящее солнце! – я улыбнулась и повернулась к нему, взглянув в его глаза, неотрывно на меня смотрящие.
- Кто сказал, что я смотрю на солнце? - он улыбнулся нежно и красиво, опустив руки на козырёк и сжав на нём пальцы.
- Можно спросить? – я пододвинулась ближе. Продолжая собирать волосы на одной стороне, часто их поглаживая и стягивая на один бок.
- Давай.
- Мирослава сказала, что помогала тебе с отцом. Что она имела ввиду? – парень моментально изменился в лице. В нём была и растерянность, и злость, и возмущение, и страх. Он приоткрыл рот, что бы что-то сказать, но потом закрыл и отвёл от меня глаза, нервно вздыхая.
- Я не думаю, что тебе стоит об этом знать... – он покряхтел и сжал руки в кулаки, отчего по запястью и предплечью потянулись синие вены. Он был голоден, однозначно. Карс выглядел и раздражённым и растерянным одновременно. Его глаза метались, а губы дрожали. У меня бешено застучало сердце: что он такого сделал?
- Я у тебя как что не спрошу, так мне ничего знать не следует, - я развела руками, фыркая. Макс поднял на меня глаза и на его лице заиграли желваки, суставы выделялись из-под кожи в сжатых кулаках. – Как я смогу уживаться с тобой, если ничего не буду знать.
- Чёрт, Слава... – он прикусил губу и зло выдохнул. – Обычно о таких секретах узнают, когда между людьми возникает нерушимое доверие. Об этом даже не знает Кай, Римма или моя мать. Как-то не правильно доверить это тебе.
- Ты либо сам мне скажешь, либо я узнаю самостоятельно, - я надула губы. – Под самостоятельностью имею ввиду, что я либо тебя достану каким-нибудь косвенным способом, либо начну пилить мозг Мирославе, правда это маловероятно, но я попробую.
- Любопытство, Кросс, очень плохая черта! – отметил Макс, покачав головой. Я закатила глаза в его привычной манере. – О Господи!
- Что я сделала такого, что ты вспомнил о Всевышнем? – я усмехнулась и наклонила голову в сторону, что бы внимательнее и ближе рассмотреть его лицо.
- Просто ты всем своим видом заставляешь меня проболтаться о тайне, за знание которой меня поджарят на костре, - он прикрыл глаза и тут мне стало ясно, что следующим будет именно рассказ о совершенном, иначе бы он не стал так поджигать мой интерес. – Дракула не пропал. Я вместе с Мирославой убил его.
- Чё?! – я вытаращила глаза и подавилась слюной. Закашлялась и громко вздыхала, сквозь слёзы смотря на парня, который наблюдал за мной и с потрясением, и с сожалением одновременно. – Ты убил собственного отца?
- Ну да, - он более менее спокойно пожал плечами. – Проткнул его мечом и похоронил у чёрта на рогах. Конечно, без Славы тут не обошлось, мой отец был очень сильным вампиром. Но поскольку Мирослава нейтрал, то с ней он совладать не смог. Начнёшь меня осуждать и читать морали о любви к родителям - я тебя стукну.
- Ну-у, учитывая твои рассказы об отце, у меня как-то нет желания говорить тебе о любви к родителям. Мать вас бросала, отец не уделял внимания, потом вовсе обзавёлся второй женой и новой дочерью. Но... – я перевела взгляд на показавшееся из-за горизонта полукруглое солнце, играющее лучами на верхушках деревьев и крышах православных церквей. – Не убивать же их за это.
- Думаешь – это была главная причина? – Макс сморщился. – Если бы это было мотивом убийства, я мог бы перебить всех близких и далёких родственников под одинаковым предлогом: они меня не любили. В нашем мире случаи любви исключительны. Аннабель любила Дракулу, Дракула любил власть. Агата любила своих дочерей, а те по своей глупости полюбили меня. Князь Фрау любил свою магию, но та свела его с ума. Великая Лореаль любила своих созданий, но они заперли её в междумирье. Но никто не кинулся убивать из-за того, что на их чувства не ответили взаимностью.
- Тогда из-за чего же ты убил собственного отца? Легендарного вампира и короля? Это же по сути государственная измена! –я внимательно на него смотрела, стараясь даже не моргать. Горло пересохло от волнения и нетерпения узнать правду. Не помню, чтобы раньше меня так сильно распирало от любопытства, видимо сейчас случай исключительный. Тайна исчезновения короля вампиров была так проста, что становится стыдно за бредовые теории охотников прошлого и настоящего.
- Я не хотел плясать под его дудку, - Макс сгорбился. – Он разрушал наш мир, спускал его в тартарары. Довёл Серафиму, отчего та ушла в самоволку, собрав маленький отряд зеленоглазых вампиров. Вечно пререкался с Фрау, отчего его нейтралы зло на нас глядели, а иногда порой отрывали тому-другому головы от неправильного взгляда в их адрес. Ещё и тёрки с Агатой, а с ней в принципе шутить было нельзя. Она была старшей из древних, но её не допустили к верховенству над вампирами, потому что она была женщиной, да и баловалась запретной магией. Ещё уход Аннабель сыграл свою роль. Когда ушла мать, Дракула не сразу заметил, он был слишком занят Анжелин и её продвижением в совет при короле. Но когда заметил – ошалел. Начал орать на всех, швырять в стены посуду и периодически бить Римму. Помнится, бил он её толстыми розгами по спине за каждую её ошибку. Я думаю, так он вымещал своё горе за то, что женщина, которая посвятила ему жизнь, променяв семью на любовь – ушла от него. Но после начался полный трындец. Он расторгнул соглашение с охотниками, напав на тогдашнюю главу гильдии, под невменяемым предлогом. Начал цапаться с ведьмами и оборотнями. Всё дошло до того, что он просто начал пить в неизмеримых количествах и забавляться с полукровками, при этом отстаивая свои права на трон в пьяном бреду. Анжелин была слишком глупа, что бы взяться за дело, а к остальным кланам доверия уже как такового не было. Тогда-то я и взял это дело в свои руки. Слава мне помогла провернуть убийство и выдать всё это за исчезновение, спереть всё на древних ведьм или типа того. Правда и после этого меня к власти не допустили, слишком молод.
- Знаешь, что я тебе на это скажу? – я слегка поморщилась и тяжело вздохнула, откидывая голову назад. – Охренеть можно от ваших законов! Серьёзно! Древнейшая вампирша не допускается, потому что родилась женщиной, кровный наследник слишком молод. Что за бредятина? Кто это всё придумал, чёрт побери?
- Я и сам не знаю, - он пожал плечами и усмехнулся. – Я-то думал начнёшь меня осуждать...
- За что? – я улыбнулась. – За то что пытался спасти свой народ? Думаю, так поступил бы любой человек, который видел всю картину целиком. Я не считаю это истинно правильным, но и не осуждаю. Он заслужил, но он всё-таки твой отец. Ты сделал то, что сделал. И никто не должен тебя за это осуждать. В особенности я –простая семнадцатилетняя смертная.
- Я думаю «простая» тут слово лишнее, - Макс откинул голову назад и вдохнул по глубже. Солнце поднялось и уже освещало весь город. – Школу ты сегодня прогуляешь.
- Подумаешь, - я пожала плечами. – Если я пропущу одну тему по алгебре – мой мир не рухнет.
- Слышала бы тебя наша учительница, - Макс сдерживал смех. – Ты бы выучила весь учебник на зубок, думаю.
- Сомневаюсь, что она бы заставила меня зубрить учебник, - я поглядела на брюнета, склонив голову. – У меня слишком одарённый сосед по парте, который вполне сможет подтянуть меня по алгебре.
- Я хреновый учитель, - честно признался Карс. – Но за одно занятие буду брать не меньше ста долларов.
- Ты теперь математическая проститутка? – я засмеялась, откидывая надоедливые спутанные кудри назад.
- Не хочешь высчитать со мной парочку логарифмов на заднем сиденье машины? – он забавно дёрнул бровями и в тот же миг мы рассмеялись во весь голос, явно потревожив весь дом и улицу. Я сквозь смех смотрела на него и поражалась тому, как же просто мы разговариваем. Без смущение, которое раньше окатывало меня, без его странных искорок в глазах, от которых и жутко, и приятно. Он впервые казался самым обычным и добрым парнем, способным отпускать не самые остроумные шуточки, аля комик с экрана телевизора. Это было просто и... это было потрясающе.
7:40.
После забавного времяпрепровождения со старшим сыном Дракулы на крыше грандиозного поместья, построенного с нотками викторианской лондонской эпохи, я повалялась в его постели, пока Карс занимался какими-то своими делами, листая книги и попутно рассказывая мне простецкие истории из хронологии Ночного мира. А уж когда лежать надоело, а парень замолчал, погрузившись то ли в сон, то ли в кипу бумаг на столе, я решила сбегать в душ, а после подумывать о возвращении домой.
Я бросила Максу пару слов о том, что собираюсь умыться и стянув со спинки кресла, стоящего в углу, серое полотенце, пошла по запомнившемуся мне маршруту в ванную комнату. Холод паркета впивался в ноги, а рубашка согревала только верхнюю часть моего тела. Её длинны хватало, что бы попу еле-еле прикрыть. Я задумчиво рассматривала панели на стенах и когда настигла двери в ванную комнату, толкнула её и застыла на пороге. Увиденное заставило меня приоткрыть рот. У раковины стояла абсолютного голая Мирослава Карс с зубной щёткой в руках и маленьким белым полотенчиком, завернутом на голове. По её бледному идеальному телу стекали струйки воды. У меня аж дыхание перехватило и в горле пересохло. Я не падка на девушек, но увидеть идеальную, даже для меня было чем-то эпическим. Я уставилась на неё, хотя Слава даже виду не подала, что знает о моём присутствии. По внушительной груди стекала вода, очерчивая линии бледных сосков, спускаясь на плоский живот, на котором явно проступали кубики пресса, а после капли стекали беглыми ручейками к впалому пупку и ниже к тазобедренным костям и далее, либо спадали на пол, либо окутывали тоненькой струёй упругие бёдра, либо затекали промеж ног. Она выплюнула зубную пасту и упёрлась ладонями в ободки раковины, подняв на меня медовые глаза. Она не поспешила хватать полотенце или прикрываться руками, а наоборот, прогнулась у раковины словно кошка и выставила грудь вперёд.
- Доброе утро, - промурчала Мирослава, облизывая губы кончиком острого языка. Она меня что ли соблазняет? Не скажу, что это не работает. Её поза, голос и идеальное тело вполне могли бы меня возбудить лишь из-за бурлящих в крови гормонов, не говоря уже о том, что в ней было помимо идеального тела ещё и привлекательное лицо, соединившее в себе всю холодную красоту Аннабель и Дракулы. – Как спалось? Не околела?
- Доброе, - я напряженно вздохнула, кивнула ей и подошла чуть ближе к раковине, намотав полотенце на руку. Девушка провела меня суженным, каким-то похотливым взглядом, отчего мне стало совсем не по себе. – Нет, не околела, если тебе на самом деле интересно.
- Да, интересно, - она кивнула и дёрнулась, отчего большая, но аккуратная грудь сотряслась и вскоре попала в тиски из сведённых вместе рук Славы. – Ты же спала в постели моего брата, хотя я думала, что ты давным-давно ушла домой.
- Так и не могу конкретно уяснить, что тебе не нравится в наших с ним отношениях, - я нахмурила брови, понимая, что как бы странно не начиналась эта беседа и как бы мы не старались говорить вежливо друг с другом, мы всё равно начнём грызться.
- Мне не нравишься ты, - она улыбнулась, но эта улыбка больше смахивала на призыв к драке. – А если хочешь ещё конкретнее, то мне не нравишься ты и то, что ты клеишься к моему брату.
- Знаешь, я начинаю подозревать, что у вас с Риммой намного больше общего, чем кажется, - процедила я сквозь зубы и шагнула к Славе, намекая на то, что бы она дала мне умыться, но та и с места не сдвинулась, всё продолжая светить голыми сиськами. Она вдруг огрубела в лице и нахмурилась, еле заметно сгибаясь ко мне. Я попятилась назад и огромными глазами на неё уставилась. Она заулыбалась в своём стиле, аля полная сука.
- Я не ревную, если ты об этом, - она гордо вздёрнула подбородок, так как ей и подобало. Её голос смягчился и тянулся приятными нотками, видимо, она с утра куда добрее, чем к вечеру. – Просто волнуюсь за него. Ему нужно мыслить ясно, а не думать о девчонках, вроде тебя.
- Если бы даже ничего не было между нами, он бы однозначно думал обо мне, алё! Я всё-таки важная смертная! – я наигранно сделала реверанс и хитро улыбнулась сестричке Карса. Та выгнулась назад и её грудь снова подскочила, отчего я дёрнулась. Слава засмеялась.
- Как же мало ты знаешь, - она сняла с головы полотенце и лиловые волосы упали на плечи влажными прядями. – Тешь себя этим, дорогуша. Только дверь покрепче запирай, а то мало ли я буду в плохом настроении и захочу свернуть шею надоедливой смертной букашке.
Она обошла меня и схватила со стиральной машины большое кранное полотенце, в которое после замоталась. Я смотрела на неё через плечо и сжимала зубы, сдерживая себя, что бы не накинуться на неё и не начать бить.
- Ух, ты вспотела... – она странно усмехнулась, а мне на секунду стало стыдно. Мне и правда стало жарко от её компании. Слава тихо хихикала, шлёпая босыми ногами по плитке, приближаясь к двери. – Тебе точно нравится мой брат, м?
Она смеялась и ушла из ванной, а я облегчённо прильнула к раковине и мысленно благодарила Высшие силы за то, что избавили меня от её компании. Если бы вся её сексуальность была материальной, её спокойно можно было превратить в прибыльный секс-шоп. От неё голова даже у девушек, прошу заметить, гетеросексуальных девушек, кружиться. Не представляю, что творится с парнями, когда она проходит мимо и что вообще сделал Кай, что ему побоку? Ладно, понимаю, ссоры, но всё-таки... Кому нужно продать душу, что бы чары Мирославы Карс обошли вас стороной? И желательно добавить в договор пункт: превратить её в дружелюбного человека, что, наверное, на грани фантастики.
После утренних процедур я смотрела на себя в зеркало и думала, что же мне делать. Залазить в платье и топать домой на каблуках, от которых до сих пор болят пятки – никак не хотелось. Можно было бы стрельнуть очередную вещицу у Макса, только вот идти в трусах тоже как-то не хотелось. Единственной моей надеждой была Мирослава, одежда которой может мне хотя бы как-то подойти. Я вздохнула, отпрянула от раковины и оставив полотенце на крючке, вышла из ванной. Помнится, комната младшей Карс была неподалёку от ванной, где-то у лестницы. Я завернула в тёмный коридор, идущий к лестнице от ванной и вскоре настигла двери, из-за которой доносился топот и шуршание. Я затормозила в шаге от двери и сжав руки в кулаки, размышляла на тему того, что я сейчас ей скажу и в какую сторону мне отбегать, если она вдруг решит швырнуть в меня чем-то тяжёлым. Я протянула руку к двери и не успела постучать, как та открылась и на пороге стояла высокая стройная девушка в чёрном матовом лифчике и тёмно-синих джинсах с высокой талией. Её лиловые волосы стояли дыбом, спадая мелкими сухими прядками на бледный лоб. Она была не накрашена. Её брови, как оказалось, были не такие уж и светлые. Скорее – она их красила, что бы весь её образ не выглядел совсем из ряда вон. В уголках брови были чёрные, как и корни её волос на затылке и по бокам. Она смотрела на меня широко распахнутыми карими глазами, попутно теребя маленькую серьгу с лазуритом в ухе. В этот момент она как никогда была похожа на своего брата, если бы не разница в возрасте, то я бы подумала, что они близнецы. Без макияжа её лицо было таким же бледным и полным размытых, но правильных красивых черт, как и лицо её брата. Слава окинула меня оценивающим взглядом, заострив внимание на моих босых ногах, а потом приоткрыла губы и заговорила:
- Чего тебе? Ещё не отошла? – её губы изогнулись в хитрой усмешке и я всеми силами старалась сдержать в себе прилив злости и смущения. Меня смущает девушка. Дожила! Слава ткнулась плечом в дверной косяк и сложила руки на груди, тем самым приподымая её повыше, отчего не без того большая грудь стала ещё больше и фактически вываливалась из лифчика.
- На самом деле просьба тебя шокирует, - я начала нервно жестикулировать и отводить от неё глаза, потому что одного взгляда на идеальную красотку хватало, что бы меня обдало волнами злости и смущения. Так-то я держалась.
- Если тебе нужно что-то вроде женских штучек-дрючек, ты не совсем по адресу, - она мельком указала пальцем вниз моего живота и я огромными глазами на неё уставилась. Слава рассмеялась, прогнувшись вперёд, отчего её волосы зашатались в духе кудрей моей мамы, когда так исполняет всякие интересные трюки, вроде наклон из кухни в прихожею под углом в девяносто градусов.
- Если бы я нуждалась в «штучках-дрючках» к тебе бы пошла в последнюю очередь, - на выдохе, пробурчала я и Мирослава застыла в прежней позе, спрятав улыбку за строгим выражением лица. – Мне бы не помешала обувь и какие-нибудь джинсы.
- Чего к Римме не пошла? – Слава небрежно взмахнула рукой и нахмурилась, скриви тёмные брови. – Или меня ты боишься меньше, чем её?
- Нет, просто мы с тобой примерно одинакового телосложения, а Римма доска, - я с сарказмом усмехалась, а девушка закатывала глаза, да так, что на месте радужки красовался белок, а всё остальное заплыло куда-то, по направлению к мозгу. – Если ты откажешь в услуге, я не буду настаивать.
- Если я откажу тебе в услуге, тебе придётся идти домой в трусах, - она покачала головой, открывая дверь шире и пропуская меня в свою комнату. Она была примерно такого же размера, как и комната Макса. У Славы всё было намного светлее и ярче. Стена, находящееся параллельно двуспальной кровати, была расписана абстракцией из акриловой краски и блестела в свете солнечных лучей, проникающих в комнату через два больших окна, не окаймлённых шторами. Штор в её комнате в принципе не было, окна были вокруг разукрашены непонятными рисунками и выглядели очень красиво, на белом потолке так же была большая абстракция, однако слегка потрескавшееся от времени. В комнате была небольшая люстра с тремя плафонами в форме колокольчиков, один из которых тускло светил, хотя в свете не было никакой надобности. У той же яркой стены стояло трюмо, заваленное косметикой, рядом с ним светлый пуф. Ближе к окну располагалась ширма, на которую было навешано куча вещей в том числе и вчерашнее бордовое платье. Около ширмы на полу стояли разные туфли, в основном на высоченном каблуке. С другой стороны комнаты была кровать с двумя прикроватными тумбочками и узкая дверь в какую-то другую комнату. Мирослава закрыла за мной дверь и размяла шею, она шагнула в середину помещения и взглянула на меня, откинув голову назад. В свете солнца, что врывалось в её комнату, девушка выглядела намного живее, чем была в близи. Её бледная кожа блестела желтизной, придавая ей более здоровый оттенок. Лиловые волосы искрились и становились светлее, практически розовые. Девушка оглянула комнату и как-то странно вздохнула. Окинув комнату ещё раз, спокойным взглядом, я увидела в углу, неподалёку от прикроватной тумбочки, сложенный мольберт, балки которого были покрыты старой краской. Над ним висел рисунок на пожелтевшей бумаге – это была тёмноволосая девушка, нарисованная по плечи, судя по всему на ней было чёрное готическое платье. Волос у неё были длинные и прямые, уходящие вниз, наверняка ниже лопаток.
- А это мой собственный портрет пятидесятилетней давности, - осведомила меня Карс, явно поняв, что я рассматриваю рисунок. Её голос впервые звучал спокойно и безо всяких ядовитых ноток, от которых мгновенно хотелось ударить её. – Мне кажется, чёрные волосы мне совсем не идут.
- А по моему очень даже идут, - я кивнула ей и спрятала руки за спину, сомкнув пальцы в замок. Девушка удивлённо на меня глянула, приподняв брови. Я пожала плечами и отвела взгляд на вторую дверь, которая вела куда-то ещё. Слава кажется хотела что-то сказать, но потом передумала и шагнула к той самой двери. Девушка быстро открыла её и зашла в следующую комнату.
- Идём, - позвала она из полумрака второй комнатки. Я с опаской шагнула в темноту, как тут в глаза сразу же ударил свет от люминесцентной лампы. Привыкнув к неприлично яркому свету, я осмотрелась. Это была гардеробная. Комната приличных размеров, заставленная полками с обувью, вешалками с разнообразной одеждой и парочкой манекенов, на которых висели платья, цена которых, вероятнее всего, была поднебесной. Мирослава подошла к вешалке со штанами и провела по ним пальцами. – Меня тут четырнадцать лет не было, а Лизи всё прибирала и ухаживала. Это так мило!
- Или может – это её обязанность? – я приподняла брови, осматривая разную обувь. В основном это были туфли, туфли, туфли и туфли. Ни намёка на что-то более удобное. Или я ещё не всё рассмотрела.
- Лизи служит нашей семье ещё с незапамятных времён – это скорее её хобби, - Слава достала вешалку с узкими чёрными джинсами, выглядящими так, будто их погрызла собака. Рванье то ещё, но думаю, что это одна из немногих вещей, которая не будет смотреться на мне ужасно. У меня было совсем не такое идеальное тело, как у Карс. Не было красивых упругих бёдер, а еле подкаченные, местами даже не очень-то красивые, и задницы у меня такой не было. Были зачатки, конечно, но смотреть там особо было не на что. Другое дело она! Пропорциональная и идеальная во всём! Кроме характера, конечно.
- Сойдёт, - я кивнула в сторону джинсов и заметила на полках обычные классические кеды красного цвета, которые казались белой вороной среди разнообразных туфель на высоких каблуках. – И вот это.
- Бери, - спокойно сказала она, протягивая мне вешалку с джинсами. – Можешь даже не возвращать.
- Это так мило с твоей стороны, - бросила я, направляясь к кедам. Слава же сорвала с вешалки серую широкую футболку, которая явно была либо куплена в мужском отделе, либо некогда принадлежала парню. Девушка быстро скользнула в неё и после, показавшись мне со взъерошенными волосами, похлопала себя по бёдрам и посмотрела на меня глазами, в которых был невинный интерес и желание о чём-нибудь поговорить. Это меня шокировало, но виду я не подала.
- Знаешь, тебе бы не помешало посидеть на диете недельку, - осведомила меня Карс, пока я залазила в её джинсы. Я посмотрела на неё совсем не довольным взглядом и сделала такое выражение лица, будто бы спрашивала у неё: ты серьёзно? – Да-да. Есть лишнее.
- Ты решила меня раскритиковать что ли? Обходные тропы? Не действует на прямую, так ты травить будешь? – я застегнула молнию и присела обратно на пуф, запуская ноги в кеды.
- Так может я тебе помочь наоборот хочу, - она закатила глаза и цокнула. – Если уж до тебя не доходит то, что нужно отвалить от моего брата, то сделала хотя бы из себя девушку его типа, а то фактически никак не подходишь.
- К сведению – твой брат пусть и красавчик, но это же не значит, что он на все сто в моём вкусе.
- Характер у него ужасный, - она покачала головой, улыбаясь уголками бледных губ. – А ещё эта любовь ко всему чёрному...
- Чья бы корова мычала, о характере то, - я провела пальцами по волосам и поднялась с пуфа, попутно скручивая волосы на затылке и завязывая их кудрявой прядкой. В этот момент Слава как-то сморщенно и удивлённо на меня смотрела, рассматривая мои движения и выражение лица. – Что такое?
- Просто... – девушка приподняла руку с выставленным пальцем и замолчала, продолжая кривить брови. Я раскинула руками и спокойно глянула на неё. – Ничего. Забей.
- Ладно, - я пожала плечами, а после остановилась напротив неё и вздохнула. – Спасибо.
- Будешь должна, - быстро ответила она, лукаво ухмыляясь. – Но подумай о диете.
- Поверь, только наступят каникулы – диета мне не понадобиться, - я развела руками, а Слава посмеялась, явно смекая о чём идёт речь. Оно-то понятно, быть охотником – это не бумажки в офисе подписывать. Девушка легко похлопала меня по плечу, настолько по дружески, что мне начала казаться, что прежнюю Мирославу, которая трясла передо мной прелестями в ванной и обвиняла во всех проблемах, похитили инопланетяне, а это просто какая-то её менее мерзкая версия. Надеюсь, что НЛО продержат ту Славу у себя подольше.
***
Аннабель удобно пристроилась у дверного косяка за приоткрытой дверью на кухню. Женщина смотрела на своего сына и на слегка смугловатую, кудрявую гостью, которая, ой как, была похожа на свою мать и ни капли не напоминала Анне Габриеля Кросса. Она сложила руки на груди и убрав волосы назад, рассматривая заинтересованное лицо сына, который не сводил глаз с девушки, присевшей на тумбу с чашкой ароматного кофе в руках. Она улыбалась улыбкой, которая не принадлежала ни Алексе, ни Габриелю. Было в ней что-то странное, зловещее и до боли знакомое. Рита была воплощением красоты Алексы, но всё остальное было не от матери. Аннабель присмотрелась к ней в тот момент, когда девушка повернулась к ней полубоком её кудрявые волосы спали с затылка. Там-то орлиное зрение королевы вампиров заметило небольшое родимое пятно в форме ромба с ровным контуром, словно было нарисованное на коже юной Кросс. Миссис Дракула остолбенела, прикусив губу и если бы она дышла, то вероятнее бы задержала дыхание. Она впилась пальцами в дверной косяк и рассмотрела затылок и шею девушки ещё раз – ей не показалось, родимое пятно там было и не сильно выделялось на чуточку загорелой коже. Во всяком случае лицо у брюнетки было светлее, нежели всё остальное тело. Аннабель пришла в себя и наконец-то вздохнув – так она обычно успокаивалась – перевела взгляд голубых глаз на сына, что сидел за столом и не отрывая глаз наблюдал за тем, как смеется и говорит молоденькая девушка. Карс улыбнулась с толикой грусти и положила голову на приподнятое плечо, охватывая себя изящными тонкими руками. Шёлковая пижама приятно прилегала к телу, даря некий покой. Женщина ещё раз осмотрела сына, и заметила, насколько сильно сверкают его голубые глаза и как он смеётся, искренне смеётся, болтая с этой смертной. Кажется, Аннабель ещё никогда не видела его таким...Или её просто слишком долго не было рядом, что бы увидеть подобные эмоции у сына? Скорее всего так и есть. Она очень давно оставила его и исчезла из его жизни и из жизни дочери, которая считает любое проявление чувств от матери, как второсортный спектакль. Аннабель была достаточно стойкой женщиной, тем более после всего, что ей довелось пережить. Не сказать, что выходки младшей любимой дочери обижали её, нет, но они оставляли противный осадок где-то в душе и от этого было только хуже. Королева вампиров взглянула на сына, осмотрела его красивое лицо, точно такое же, как было у его отца и закрыла глаза, горько вздыхая. Она скучала по Дракуле – она любила его больше всего на свете. Ушла лишь потому, что не смогла терпеть другую женщину рядом с ним. И не набралась сил вернуться чуточку раньше, что бы застать его ещё живым. Все говорили, что Дракула бесследно исчез, но Аннабель была уверена в том, что его убили. И была уверена, что это был кто-то из вампиров. Она подозревала и князя Фрау, и его свиту, и Диметру де Ларс и многих других. Но так и не узнала, кто именно...
***
POV Макс.
9:40
Я провёл её глазами, рассматривая пружинистую походку и бегло переходя на скачущие пышные кудри, которое по неясным причинам ужасно мне нравились. Никогда ранее не испытывал такой радости от вида кудрявых девчонок, порой их пышная шевелюра даже отталкивала. Но только не в её случае. Эти пружинистые чёрные локоны красиво блестели на солнце, искрились, вздымались от её ходьбы и лёгкого сентябрьского ветерка. И они ужасно хорошо шли ей. Я бы даже сказал, что кудри шли ей куда лучше, чем её матери. Я стоял у двери, подперев косяк и провожая взглядом девушку, пока та вовсе не скрылась за массивными воротами поместья. Когда она заходила за железную дверь, я подметил для себя, что эти чёрные джинсы сидят на ней отменно, а моя рубашка отлично сочетается как с джинсами, так и с Ритой в принципе. Почему-то мне было приятно, что она потихоньку тягает мои вещи. Я бы назвал это чем-то очень интимным или...типа того. Я шагнул на крыльцо и вздёрнул голову вверх, устремив взгляд в голубое небо, по которому лёгкими мазками растянулись облака. Ветер растрепал волосы и футболку, но я, как в прочем и всегда, не почувствовал ни холода, ни его ласкового прикосновения к себе. Я уже и забыл, каково это чувствовать солнце на коже или прикосновение ветра. Точнее, думал, что забыл. Стоило коснуться кожи «малявки» Кросс, так меня будто каждый раз било током. Её горячее дыхание опаляло, словно пустынный ветер. Я опустил глаза на снова отключенный фонтан и присел на перила, запустив руки в волосы и тяжело вздыхая. Не помню, когда мне было настолько сложно совладать и с голодом, и с желанием дотрагиваться до человека, даже не думая причинить ему вред. Желание впиться ей в шею каждый раз, когда я её видел мучило меня куда сильнее, чем остальные проблемы. А казалось бы, что может быть важнее всего, что я успел натворить. И убийство отца, и весьма щепетильная ситуация с Агатой, а потом ещё и внезапное исчезновение князя Фрау. Хотя, его объявление восставшим из мёртвых так же меня волновало, однако любая проблема фактически сходила на нет, только я слышал слегка ускоренное биение её сердца, слышал, как пульсирует кровь в её артериях.
Дверь из дома приоткрылась и на пороге показалась мама. Как обычно бывало утром: в своей шёлковой пижаме и домашних тапочках. Её красивые белые волосы – которые всегда мне нравились, нежели мои – были растрёпанны и ниспадали на плечи лёгкими волнами. Голубые глаза заблестели в свете солнца. Она сделала шаг и оказалась на крыльце, продолжая обнимать себя за плечи изящными тонкими руками. Её длинные пальцы впивались в ткань пижамы и я на секунду подумал о Мирославе. Каждый раз, когда я видел руки матери, невольно думал о сестре, чьи пальцы и кисти были столь же изящны, как и руки Аннабель. Несмотря на всё, что она сделала, я любил её, так же как и любил своего отца, который просто довёл меня до края. Конечно, отца я любил изощренной любовь, но лишь потому, что мне никогда не выпадало чести удостоиться его отцовского внимания.
- Всё хорошо? –её голос звучал надломано и на лице читалась грусть. Не сомневаюсь, что она снова размышляла о пропаже отца. С того времени прошло, наверное, лет восемьдесят, если не чуточку больше, а мама... Это мама.
Я кивнул:
- А у тебя?
Мама поёжилась, хотя холода она не чувствовала точно так же, как и я. Она опустила руки по швам и сделала шаг ко мне, встала передо мной и подняла голову, чтобы видеть моё лицо. Она любила смотреть на меня – это та вещь, которую я заметил в ней ещё в детстве, но никогда не признавался в том, что знаю об этом. Её рука потянулась к моему лицу и через секунду она убрала с моего лица опавшие чёрные пряди, секунду потерев их в пальцах. И это было её любим действием, когда мы оставались наедине и не собирались вгрызаться друг другу в глотки, в переносном смысле.
- Я немного переживаю из-за вчерашнего случая, - её голос исправился на более привычный мне тон. Строгий и мелодичный, внушающий ужас в сердца людей и приятное чувство ностальгии и тепла в меня. – Я думаю, эта девушка полна сюрпризов и всё, что мы пока что о ней знаем – лишь верхушка айсберга.
- Я тоже так думаю, - я пожал плечами в духе Кая. Никогда не любил так делать, но всё равно всё само собой получалось. Подул ветер и мамины волосы взлетели над её плечами, постепенно опустившись на её бледное вытянутое лицо, от взгляда на которое я неоднократно вспоминал о сестре, которая, к счастью, была где-то в поместье, а не казалась мне мёртвой. Я потянулся пальцами к её белым прядям и аккуратно сбросил волосы за её хрупкие плечи, чуть-чуть коснувшись её гладкой кожи. Моя мать наверняка была воплощением женской красоты, но, конечно, тоже самое я мог сказать о каждой женщине, которая являлась частью моей семьи.
- Ты не заметил в ней ничего странного? – мама слегка поморщилась и двинулась чуть ближе ко мне, облокотившись на мои бёдра руками. Её взгляд был строг и заинтересован, вероятно она ждала какого-нибудь информативного ответа. Но... Сказать ей, что я позволил себе впиться в шею девчонке, жизнь которой ценнее, чем моя или всего вампирского рода вместе взятого? Или сказать, что для меня она целиком и полностью странная.
- Знаешь, - я вздохнул, прикрыв глаза и стараясь придумать что-то внушительное, однако чувствовал её пристальный взгляд на себе и понимал, что рано или поздно она всё равно узнает. – В том, что она сосуд я уверен более чем. Я это понял намного раньше всех остальных... А что в ней ещё необычного...
- Не продолжай, - мама подарила мне сухую улыбку и отпрянула, встав ровно и обняв себя за плечи. Её шёлковая пижама трепеталась на ветру, а волосы вздымались над ровной спиной. – Ты же не просто так всё это делаешь, верно?
- Что именно? - я склонил голову, всматриваясь в изящный материнский профиль. Её нос был вздёрнут, а аквамариновые глаза холодно смотрели вдаль. Этот взгляд мне было знаком более чем. Она всегда так смотрела, когда нуждалась в подробных объяснениях. Но, прости, мамочка, этого ты не заслужила.
- Приглашение этой девушки на приём, что бы только раздраконить вампиров её присутствием. Убийство Анжелин – этого я от тебя не ожидала... – она на мгновение запнулась и мне показалось, что я заметил тень улыбки на её лице, но тут же она снова превратилась в камень. – Секреты с сестрой и множество заметок... Долгие поиски нейтралов. Зачем тебе всё этого?
- Ты считаешь ошеломительным убийство Анжелин? – я усмехнулся с долей издевательства над собственной матерью. Точно назревала перепалка в какой-то степени из-за меня, но ничего не могу с собой поделать. – Я думал – это была твоя заветная мечта последние триста лет.
Мама окинула меня мрачным взглядом и повернулась ко мне лицом, я снова обозревал её точёный анфас, изучая мелкие морщинки у её глаз, которых раньше никогда не замечал. Или я просто очень давно её не видел...
- Но я, как видишь, была выше того, что бы кидаться на неё, - она пошатнулась и её голос снова надломился. Она сама не верила в то, что говорила. К моему сожалению я слишком хорошо знал мою мать, что бы быстро понять, когда она лжёт. Но к счастью, она не так уж хорошо знала меня. – А ты прикончил её и следующим шагом ударил по малютке полукровке.
- Ты даже говоришь о ней с таким отвращением, - я тихо посмеялся, спрыгивая с перил и встав перед матерью во весь рост. Она задрала голову и посмотрела на меня сверкающими голубыми глазами, всем своим видом дав мне понять, что не намерена играться с этим. Ей никогда не нравилась тема второй жены Дракулы и его дочери, но мне как раз таки нравилось разговаривать с ней об этом. – Она заслужила. Если бы ты всё это время на развлекалась в другой части мира, знала бы, что эта женщина тут устроила.
- Она сделала что-то такое из-за чего заслужила смерти? – её светлая бровь взмыла вверх. Я наклонился чуть ниже, всматриваясь в глаза Аннабель. Они строго на меня смотрели и не уступал в своём холодном взгляде.
- Да, - с улыбкой краешком губ, сказал я. – Вышла замуж за моего отца.
Мама отшагнула назад и скрылась в доме, хлопнув входной дверью, я смотрел на дверь несколько секунд и самодовольно улыбался уголками губ. О да. Её это разозлило. Именно так должно начинаться наше утро, а уж точно не с того, что я... Не с того, что я всё утро смотрел на странную смертную, которая время от времени выносит мне мозг один своим странным взглядом. Но всё-таки вспыльчивость матери доставляла мне некое удовлетворение и туманило чувство голода, накипающее во мне с грандиозной силой. Я любил её, но ещё сильнее любил выводить её из себя. Сейчас она соберется с мыслями, перекинется парой слов м Лизи, попросит дружеского совета у прислуги, а потом соберется и либо заявиться в дом совета, либо займётся какой-нибудь исследовательской бумажной волокитой. Я слишком хорошо знал свою мать и за сто лет она не изменилась. Разве что её волосы стали чуточку белее...
Сноски:
Чакра - индийское метательное оружие. Чакра представляет собой плоское металлическое кольцо, отточенное по внешней кромке.
Igni et ferro(лат.) Огнём и железом.
Ignis(лат.) Огонь.
Брэм Стокер - автор романа «Дра́кула» — главный герой — вампир-аристократ граф Дракула.
Caldo(с итальянского)Горячий/тёплый.
Bellezza(с итальянского)Красотка.
Caro(итальяснк.) Милая.
Buono?(итальянск.) Хорошо?