Статуи

Боль пришла не сразу. Сначала нёбо обожгло ядовитыми парами дыма. Затем вспыхнул подол светлого платья. Голые ступни нестерпимо заныли, и тогда девушка вскрикнула от неожиданности. Очнувшись, она инстинктивно поджала колени, пытаясь опереться пальцами на столб, к которому была привязана.

«Этого ведь не может быть на самом деле!»

Языки пламени уже вовсю ласкали сухой хворост, обнимали бледные стройные ноги, разъедали тонкую ткань. Разум отказывался принимать то, что происходило с телом. Дым проник в самую глубину лёгких, вызывая сильный кашель. Ступни соскользнули и вновь упали на горящие ветки. До ушей долетели улюлюкающие звуки толпы.

– Так тебе и надо, ведьма!

Глаза безумно метались, всматриваясь в лица. Большинство из них были искривлены суеверной злобой, однако на некоторых виднелись застывшие маски ужаса и сострадания. И лишь одно лицо было безмятежно. Мужчина в тёмных одеждах и с чётками в руках стоял и смотрел на несчастную, а его губы неторопливо шептали молитву. Девушка встретилась с его взглядом – прямо перед тем, как её ноги подкосились, и она упала на колени в самый огонь.

И тогда она закричала.

– Тише, Мири, тише… Всё хорошо. Дыши. Вот так.

Судорожно сжимая брата за руку, Мирелла затравленно смотрела по сторонам. Голова налилась чугуном, словно она проспала много часов в накуренной комнате.

– Этот сон, снова… Чёрт! И часто теперь так будет?!

Мирелла раздражённо скинула сбившееся одеяло и села на кровати, пряча голову в ладонях. Её мутило. Пушистые ворсинки тёмно-красного ковра кружились в сложном танце, уводя за собой; Мирелла покачнулась и чуть было не упала, но Джианни вовремя перехватил её и аккуратно повалил обратно на кровать.

– Думаю, тебе нужно ещё немного полежать. Я принесу воды.

Он слез с постели, зацепив взлохмаченной макушкой края отдёрнутого балдахина и, прямо как был босиком, скрылся в смежной комнате.

Из-за закрытой двери послышался голос их матери. Она быстро поднялась по лестнице и с возмущением заглянула в гостиную детей.

– Что у вас тут за шум с утра пораньше?

– Ничего страшного, мам, – невозмутимо ответил Джианни с порога сестриной комнаты. – Просто Мири приснился кошмар.

– Ты называл её так ещё в детском саду, – заметила мама, игнорируя остальные слова сына. – Вы уже взрослые, заканчивайте это ребячество. И поторапливайтесь. Сильвио слёг с простудой, так что сегодня поедете на такси.

Джианни ничего ей не ответил, впрочем, она в этом и не нуждалась: до ребят донёсся звук отдаляющихся шагов.

Мирелла выпила всю воду и, откинувшись на подушки, еле слышно застонала.

– Почему у тебя не бывает ничего подобного?

– Бывает, – спокойно ответил Джианни, забирая у неё стакан. – Но я, кажется, переношу это легче.

– Везунчик…

– Я просто не такая неженка, как ты.

Мирелла фыркнула, но всё-таки улыбнулась.

– Ладно, – сказала она, с неохотой приподнимаясь на локтях. – И впрямь нужно собираться. Боже… Ещё и солнце, как назло, сегодня шпарит.

– Неплохой выбор, – заметила мама, оглядывая дочь, словно манекен в дорогом магазине. – Только я совершенно не понимаю твою тягу к светлым вещам. Ты и так бледная, сплошное молоко, нет, чтобы выделиться чем-то ярким! Похожа на мышь.

Рука Миреллы застыла на полпути к чашке. Она подняла глаза.

– Мам, перестань, – сказал Джианни.

На лице женщины возникло подобие улыбки.

– Не обижайся, доченька, – сказала она, протягивая к Мирелле руку и касаясь её щеки. Девушка отвела голову в сторону, и мать вздохнула. – Я ведь хочу как лучше. Молодость не вечна. Любая девочка должна выглядеть соответствующе, чтобы успеть отхватить своего короля. Ну или хотя бы принца.

– Успеть отхватить? – произнесла Мирелла тихо. – Ты это именно так видишь? Папу ты тоже «отхватила»?

Мать прищурилась.

– Не говори со мной таким тоном. Потом будешь вспоминать меня с благодарностью.

– Конечно, мама, – улыбнулась девушка и, поднеся ко рту руку, с силой вытерла тыльной стороной ладони пухлые губы. Красная помада, что была на них, размазалась по щекам некрасивыми разводами. – Так лучше?

– Отличный спектакль, молодец, – ответила мать подчёркнуто спокойно. – Так и иди, только не запачкай блузку. Такси уже ждёт вас на улице.

– Не принимай её слова…

– Всё в порядке.

Мирелла бросила последний взгляд в зеркальце, проверяя, не пропустила ли пятнышка, и отвернулась к окну автомобиля. Сегодня пары начинались рано, но ей нравилось смотреть, как вокруг просыпается город. Они проехали мимо большой кофейни: в её дверях столпились люди, желающие поскорее получить свою ежеутреннюю порцию кофеина. В голове пронеслась неприятная мысль о том, что сегодня вновь пришлось пропустить завтрак, но Мирелла быстро взяла себя в руки. Она привыкла есть мало и искренне считала, что полный желудок не прибавляет ей красоты.

«Ничего, – подумала она, прижимаясь краешком лба к холодному стеклу. – Скоро это всё закончится. Совсем скоро, нужно лишь немного потерпеть».

Она прикрыла глаза. В темноте мыслей вновь возникали образы из ночного кошмара, но Мирелла не стала их отгонять. Она попыталась сосредоточиться на лице священника, на его суровом взгляде, и хорошо знакомое чувство постепенно просыпалось внутри. Она знала, как звали этого человека, и имя это было ненавистно ей больше всего на свете.

В университете, как всегда, было шумно. Пробиваясь через толпу к гардеробу, Мирелла услышала несколько приветствий в свой адрес и ответила кому-то невпопад, проигнорировав все остальные. Она бросила взгляд на изящные ручные часики со светлым ремешком. Вопреки прогнозам мамы, они не опоздали: времени ещё было предостаточно.

Остановившись у главной лестницы и с раздражением одёрнув белую блузку, Мирелла сказала брату, чтобы дальше он шёл без неё. Джианни смерил её взглядом и только кивнул, затем поправил на плече лямку рюкзака и направился в сторону очереди, ожидавшей лифт.

Мирелла проворно взбежала по лестнице. Через несколько минут стук её каблуков уже отражался от стен узкого коридора. Большим достоинством этого закутка было то, что здесь не располагалось учебных аудиторий, а потому и людей практически не было. В воздухе витал запах чистоты недавно вымытых полов. Дойдя до самого конца, Мирелла без промедления и без стука дёрнула за ручку тёмно-коричневой двери с плохо различимой табличкой почти такого же цвета и зашла внутрь.

Эттори стоял, облокотившись о подоконник, и курил, созерцая один из ухоженных внутренних дворов, на который выходили окна его кабинета.

– Доброе утро, – поздоровался он, не оборачиваясь.

Вообще, курить в здании университета руководство строго запрещало, а молодой взбалмошный преподаватель со столь сильной склонностью к пагубной привычке и подавно был у него на особом, далеко не самом лестном счету. Эттори старался лишний раз не вступать в конфликты и действительно послушно похаживал в курилку. Но по утрам там всегда толпилось просто неимоверное количество народа, а потому свой ежедневный «завтрак» профессор Риччи выкуривал в родном кабинете.

Мирелла повернула в замке маленький ключик, после чего подошла к чёрному дивану с когда-то пухлым, но теперь совершенно продавившимся сидением и опустила на него сумку. Затем она обогнула стол и, приблизившись к окну, присела на подоконник. Эттори закрыл жалюзи, оставив совсем небольшие щёлочки. Кабинет опустился в полумрак.

– Привет, – сказала Мирелла.

Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели, делали её лицо забавно-полосатым. Белые завитки кучеряшек купались в свете и напоминали восхитительные кудри Крестителя с картины да Винчи. Эттори смотрел на её всё ещё немного сонные глаза, на умело скрытые пудрой круги, что только-только начинали проступать по известной ему причине. В ответ на его взгляд Мирелла протянула руку.

– Дай мне тоже.

Эттори приподнял брови и усмехнулся.

– Нет.

Мирелла продолжала выжидающе держать ладонь.

– Это вредно.

– Из твоих уст это не аргумент.

– Я уже пропащая душа, мне-то что, – попытался пошутить Эттори. Он сделал последнюю затяжку и потушил сигарету в пустой, но грязной пепельнице. – Ладно-ладно. Я понял. Вот, смотри, убрал.

Мирелла довольно улыбнулась и отодвинулась.

– Хорошо, что ты зашла. Мне как раз нужно тебе кое о чём рассказать.

Эттори закрыл окно, сел в кресло и развернулся, чтобы видеть девушку.

– У нас прибавление.

Мирелла прищурилась, насторожившись. Она не шибко жаловала всех, кто находился за пределами её ближайшего окружения. Даже к Фьоре она привыкала очень долго и так, как умела – задавая щекотливые вопросы, отпуская замечания и с наслаждением умелого манипулятора наблюдая за её стеснением и способностью выпутываться. Она с трудом умела считаться с чувствами других людей и, в общем-то, считала это вовсе не обязательным качеством. Но это было вовсе не проявлением высокомерия. Просто Мирелла, как истинная хищница, всегда и во всём стремилась быть осторожной и готовой к любому подвоху.

Только Эттори и Джианни знали это лучше всех.

– Кто? – спросила она.

– Уго Орсино.

Мирелла, казалось, ничуть не удивилась. Она сложила руки на груди и посмотрела куда-то мимо Эттори.

– Так и знала, что этот новый дружок Фабио обязательно сюда пролезет.

– Так ли уж знала?

– Ну конечно. Проще простого. Фабио говорил, что они живут вместе. Да и по Фьоре видно, как сильно она от него без ума.

Эттори с любопытством уставился на неё.

– С чего ты взяла?

– Слишком явная реакция.

– Да, но, насколько я видел, не всегда положительная.

– И с чего бы, как ты думаешь? От любви до ненависти и обратно. Они по-любому когда-то спали.

– Может быть, просто встречались.

Мирелла вновь прищурилась, усмехнувшись.

– В таком случае, ей бы следовало уже давно обо всём забыть.

Эттори прикрыл глаза и потёр пальцами переносицу.

– Ладно, это всё равно совершенно не важно… Я думал про него, но не рассчитывал, что это произойдёт так скоро. Хотя, конечно, ситуация давно требовала…

– Ты планируешь вызволить Симонетту из подвала?

– Да. В следующую субботу Уго поедет с нами. Если после он откажется…

– Не откажется.

– Думаешь?

– Уверена.

– Но если всё-таки да, то придётся разделить вас с Джианни.

Мирелла соскочила с подоконника.

– Ни в коем случае!

– Я придумаю, как сделать это максимально…

– Я сказала нет.

– Мирелла… – Эттори устало вздохнул и, потянувшись, привлёк девушку за талию поближе к себе. – Какой ещё выбор у нас есть?

Мирелла молчала. Она долго перебирала острыми ногтями его волосы и думала о чём-то своём. Затем сжала несколько прядей.

– Ауч!

Эттори поднял голову и почувствовал на щеке её беглый поцелуй, а затем едва ощутимое дыхание. Мирелла задержалась у его кожи, даже не думая отстраняться.

Она начинала свою маленькую игру.

Её холодные пальцы скользнули по его шее, поднимаясь выше. Она с коленями забралась в кресло, сев на ноги Эттори, и вновь медленно приблизилась к его лицу, словно дразня. Эттори следил за каждым её движением. Мирелла задела его губы кончиком языка и отстранилась.

Эттори потянулся за ней.

Разорвав поцелуй, Мирелла отбросила волосы в сторону, завела руки за спину и расстегнула маленькую пуговку у ворота блузки. Тонкая выглаженная ткань упала вниз, Эттори взял её и бросил на подоконник, продолжая изучать Миреллу глазами. Он чуть насмешливо улыбнулся, полностью подчиняясь её правилам.

Она выставила вперёд палец, уткнулась красным ноготком в нежную ямочку между ключицами Эттори и медленно прочертила линию до самого низа. Мужчина шумно выдохнул и, обхватив руками бёдра Миреллы, поднялся с кресла и развернулся к столу.

Из коридора послышался звук, оповещающий о начале занятия. Эттори бросил взгляд на дверь.

Мирелла выжидающе посмотрела на него.

– Только не говори, что…

– Конечно, нет!

Мирелла приподнялась на локтях и вновь поцеловала его. Её светлый кружевной лиф прижался к его груди. Эттори стянул с себя футболку и обхватил Миреллу за талию. Её кожа была горячей и невероятно хрупкой. Особенно в контрасте с массивным столом, на который она откинулась, утягивая Эттори за собой.

Он шептал что-то ей в губы, а она молчала. В её длинных волосах запуталась какая-то бумажка. Несколько карандашей скатились со стола и со стуком упали на пол.

В коридорах было пустынно тихо.

С самого утра Фабио хмурился и молчал. Проснувшись раньше Уго, он как ни в чём не бывало принял душ и навернул двойную порцию завтрака. Голова у него всё ещё болела, но уже не так сильно. Он не шутил на парах и весьма лаконично и даже с каким-то раздражением отвечал на вопросы Уго о своём самочувствии. Вот и теперь, во время обеда, подперев рукой щёку, Фабио уныло жевал сэндвич и смотрел в стол перед собой. Уго помешивал пластиковой палочкой кофе из автомата, то и дело кидая на друга обеспокоенные взгляды.

Наконец, Фабио не выдержал, бросил остаток сэндвича на тарелку и сказал:

– Прекрати.

– О чём ты? – Уго сделал вид, что ничего не понимает.

– Ты знаешь, о чём! – воскликнул Фабио и, покосившись на вовлечённых в разговор соседей по столику, снизил голос до полушёпота. – Прекрати делать такой вид, словно я умираю.

– Судя по словам Э… эээ… Ну, ты понял, – сказал Уго, тоже понижая голос, – у вас всё под контролем. Так что никаких волнений, подумаешь, друг теряет сознание и спит без продыху двое суток…

– Ты уже успел поговорить об этом с ним? – Фабио, казалось, был действительно удивлён.

 – Он ведь был вчера у нас дома. Ты не помнишь?

– Я очень плохо помню всё, что было в эти выходные, – протянул Фабио, снова утыкаясь подбородком в ладони. – Такое дурацкое состояние, если честно.

– Фьора тоже заходила.

– А она-то зачем?

– Она подвозила меня домой и захотела посмотреть, как ты.

– Вот это поворот! – воскликнул Фабио, оживляясь. – А что вы делали?

– Фильм смотрели. Фаб, да разве это важно? Мы … поговорили вчера, пока ты спал. Об очень многих вещах.

– О каких это?

– Обо всех.

Некоторое время Фабио молча смотрел на Уго, а затем вдруг улыбнулся.

– Ну наконец-то, – сказал он.

Весь его вид выражал облегчение. Уго даже на миг показалось, что если бы они не были в битком набитом кафетерии, Фабио тут же пустился бы в пляс, несмотря на слабость.

– Нет, правда, Уг, – продолжил он будто в подтверждение его мыслям. – Я очень рад!

– А я-то как рада видеть тебя, милый!

Фабио не успел обернуться на знакомый мелодичный голос, как на его щеке возник красный отпечаток от губной помады.

– А, это ты, ведьма белобрысая, – он с силой потёр щёку.

Мирелла с бутылочкой воды и яблоком в руках обогнула столик и наклонилась поближе к парням, что делили его вместе с ребятами.

– Мальчики, вы не могли бы уступить мне место, пожалуйста? Буду вам очень признательна, – сказала она, невинно заглядывая в глаза то одному, то другому.

Те тут же засуетились, убирая салфетки на свои подносы и освобождая стулья для Миреллы и Джианни, который маячил за её спиной. Они отошли от столика на несколько шагов и растерянно заозирались по сторонам: других свободных мест в зале больше не было.

– Потрясающая! Непревзойдённая! – парировал Фабио, нарочито наигранно подмигивая Мирелле, но та проигнорировала его нападки и, пристроив на коленях сумочку, тут же повернулась в сторону Уго.

– Я так полагаю, добро пожаловать в семью?

Она изящно протянула ему руку ладонью вниз. Уго едва коснулся её пальцев и неловко пожал их.

– Эм… Ну типа да. Спасибо.

Её голос был ниже, чем он ожидал.

– Вот как? – спросила Мирелла, и не было никакой возможности разобраться, притворяется ли она или действительно удивлена. Её взгляд всегда был направлен прямо в глаза собеседника, как будто она не хотела упустить ни малейшей его реакции. – Значит, ты действительно всё решил окончательно?

– А, ты в этом смысле, – Уго отвернулся от неё к стаканчику с остывшим кофе. – Не знаю. Посмотрим.

– Эй, что значит «посмотрим», Уг? – Фабио озадаченно наклонился ближе. – Да не трусь ты, серьёзно. Не суди по мне, я хилый, а ты вон какой здоровяк. У тебя таких проблем не будет, зуб даю. Даже Джианни и тот держится прекрасно, а ты только взгляни на него!

– Ну спасибо, – усмехнулся тот, совершенно не обижаясь.

– Да я и не трушу!

– Конечно, нет, – сказала Мирелла. – Если не ты, то кто же ещё поддержит Фьору?

– А ей нужна поддержка? – спросил Фабио.

– Естественно, нужна. Она ведь такая увлечённая натура. Вот-вот потеряет голову из-за Амори.

Джианни бросил беглый взгляд на сестру, а затем вновь принялся за свой суп. Его обед выглядел самым здоровым из всех.

– Кто такой Амори? – нахмурившись, спросил Уго.

– Вампир. – Из уст Миреллы это слово прозвучало просто и обыденно. – Пятьсот лет назад он убил свою возлюбленную, а теперь не может себе этого простить. Как тебе, м? Он отказывается разговаривать с кем-либо, кроме Фьоры. Держу пари, она уже давно по уши влюблена в него.

Улыбнувшись как можно более доверительно, она не без удовольствия наблюдала, как кисти Уго сжимаются в кулаки. Он весь напрягся, но изо всех сил старался это скрыть.

– Хм, да… Интересно там у вас.

– Да не бери в голову, – обеспокоенно сказал Фабио. – Я не настолько близок с Фьорой, конечно, чтобы знать обо всём, что у неё на душе. Но не думаю, чтобы Эттори допустил...

– Джулию он тебе более чем допускает, – заметила Мирелла. Фабио замолчал, не зная, что на это ответить.

– В общем, я слышала, что вы были хорошими друзьями в прошлом, – Мирелла вновь обратила к Уго свою улыбку. – Так что, быть может, ты лучше всех сможешь присмотреть за ней. В конце концов, мы ведь переживаем друг за друга, просто некоторые, скажем так, не очень-то готовы делиться своими секретами.

– У тебя их как будто нет, добрая ты наша душа, – съязвил Фабио.

Мирелла засмеялась, задорно и легко.

– Есть, но то, что я не зову тебя на пижамные вечеринки, не означает, что я не могу довериться вообще никому.

Фабио прыснул.

– А я как раз задавался вопросом, одинаковые ли у вас с Джианни пижамки?

– А у вас? – спросила Мирелла, поднимаясь из-за столика и бросая Фабио так и не съеденное яблоко. Тот не успел среагировать, и яблоко стукнуло его по руке, упав на пол и закатившись под чей-то стул.

– Ай! Вот же ведьма, серьёзно, – проворчал Фабио, потирая левую кисть. – Эй, ты в порядке? – спросил он у Уго, когда брат с сестрой ушли.

Тот смотрел в сторону окна.

– Что? – наконец, спросил он. – Да… Да, я в норме. А что такое?

– Да нет, ничего, – Фабио с сочувствием поджал нижнюю губу. – Пойдём, последняя пара осталась.

– Ага… Пошли.