Глава 4
Джонни сидел перед огромным телевизором и с наслаждением смотрел Крестного отца. Он обожал фильмы про гангстеров и восхищался эпохой, когда были живы Диллинджер, Багси Сигел, Аль Капоне и им подобные. Более того, он подражал им во всем: в поведении, в поступках. В глубине души он считал себя частью этой романтизированной преступной легенды, даже если его реальность была далеко не столь блистательной.
Поставив фильм на паузу, он бросил взгляд на своего собеседника, и потянувшись за стаканом виски. Лед в бокале глухо звякнул, когда он сделал небольшой глоток, растягивая удовольствие. В уголках его губ мелькнула самодовольная усмешка.
— Обожаю этот фильм. А ты? — спросил он, смакуя вкус алкоголя.
Коннор не ответил. В его взгляде кипела ярость — его племянница находилась в плену у Джонни, и это бесило его до глубины души. Челюсти были напряжены, губы сжаты в тонкую линию. Сзади него стоял Сэл, наблюдая за племянником с явным неудовольствием. Джонни это не нравилось, но он делал вид, что ничего не замечает, словно ситуация полностью находилась под его контролем.
— Ты не любитель кино, Коннор? — с насмешкой протянул Джонни. Он выдержал паузу, позволяя словам осесть, затем лениво растянул губы в улыбке. — Тогда я объясню так, чтобы даже ты понял.
Он усмехнулся, лениво закинул руку на подлокотник кресла и продолжил:
— Роберто Айяла — коррумпированный шеф полиции. Его ребенка похитили гангстеры, и чтобы вернуть своего сына, он вынужден играть по их правилам...
Джонни замолчал, наблюдая за лицом Тернера в ожидании реакции. Однако выражение Коннора оставалось бесстрастным. Ни единого проблеска эмоций. Это только сильнее злило Джонни. Он в раздражении сжал подлокотник кресла, но тут же расслабился, делая вид, что не раздражен.
— Знакомая ситуация, не так ли? — продолжил он, вращая в пальцах бокал. Его голос стал чуть ниже, будто он сам получал удовольствие от происходящего. — В обоих случаях замешан ребенок. Разумеется, мы можем поступить с твоей малышкой не по сценарию фильма, гораздо жестче... но этот вариант мы даже не рассматриваем, верно?
Он сделал театральный жест рукой, приглушенный свет от лампы отбрасывал резкие тени на его лицо. В комнате повисла пауза. Коннор не дрогнул, лишь слегка прищурился, словно изучая собеседника.
— Она будет в безопасности, Тернер. Мы просто будем звонить в одно укромное местечко каждый час и сообщать, что все в порядке. И знаешь, почему?
Джонни склонился вперед, его улыбка стала шире, голос — мягче, но от этого только опаснее. Он внимательно посмотрел на Коннора, словно наслаждаясь моментом власти.
— Потому что теперь ты принадлежишь мне.
Джонни медленно открыл стол, доставая из него газету с броским заголовком: «Конец эры Джонни? Завтра главный свидетель даст показания против босса семьи Блейк». Он развернул газету и протянул её Коннору, словно демонстрируя это в качестве доказательства.
— Видишь? — сказал Джонни, не отрывая взгляда от Коннора. — Это не должно случиться, понял? Мои люди не могут пробраться внутрь — охрана там, как в Белом Доме, но... что если мы применим секретное оружие? Например... тебя? Как тебе такая идея? Для парня вроде тебя это будет как легкая прогулка. — Он улыбнулся и пристально посмотрел в глаза Тернеру, его взгляд был настойчивым, словно хотел заставить его принять предложение, даже если оно пахло опасностью.
Коннор не ответил, но его лицо, как всегда, оставалось без эмоций. В глазах же читалась ярость, даже гнев, от которого на мгновение воздух стал плотным.
Джонни заметил, как сжались челюсти у Коннора, и, не скрывая удовлетворения, продолжил:
— Спорим, я знаю, что ты сейчас думаешь? Ты думаешь: «Не врет ли он? Может, эта девочка всё-таки мертва?» Знаешь что? Я принёс доказательство, упрямец. Так что не торопись делать выводы.
С этими словами Джонни внезапно протянул руку в стол и вытащил небольшую коробочку. Она выглядела удивительно знакомо, и Коннор сразу же почувствовал, как что-то в его груди сжалось, как если бы ему уже предстояло узнать нечто страшное. Джонни положил коробочку перед ним с холодным спокойствием.
Сэл сидел напротив, его лицо побледнело, а на лбу проступил пот. Он пытался скрыть тревогу, но взгляд его приковал этот момент. Он не мог не заметить, как Коннор напрягся, не отрывая глаз от коробки. Казалось, что в этот момент сама атмосфера стала плотной, полна тягучего напряжения, которое грозило вот-вот прорваться наружу.
Коннор протянул руку к коробочке. Его пальцы были напряжены, словно они сами пытались избежать контакта с этим предметом. Он осторожно развязал узелок, медленно, с каждым движением чувствуя, как его дыхание становится более глубоким, как если бы он пытался подготовиться к тому, что ему предстоит увидеть. Сердце стало биться быстрее, когда коробка открылась, и в ней лежал пучок волос. На мгновение Коннор застыл. Его взгляд зафиксировался на этих волосах. Гнев накрыл его как волна.
Его глаза бешено метнулись на Джонни. Он почувствовал, как внутри него что-то ломается. Он был на грани, и если бы сейчас не взял себя в руки, то мог бы без всяких угрызений наброситься на Джонни и не оставить от него и следа.
— Что? — Джонни усмехнулся, вытаскивая из коробки пучок волос. В его руках оказался еще и фото. Он показал его Коннору. На снимке была изображена Алиса, улыбаясь и держа в руках эту самую газету. Коннор, едва сдерживая пульсацию в висках, заметил, что дата на газете — сегодняшняя. В нем что-то успокоилось, хотя от напряжения все еще горели плечи и руки.
— А... ты думал, тут что-то ужасное? Типа отрезанной руки или что-то подобное? Нет-нет, просто сувенирчики на память, — Джонни не переставал улыбаться, как будто ничего страшного в этом не было. Коннор стиснул зубы, его пальцы едва не свернули в кулак.
Он замер на секунду, думая о том, что только что увидел, и не знал, что делать с этим доказательством, которое Джонни так беспечно держал в руках. Вся эта ситуация выглядела как игра, но для Коннора это было нечто гораздо более опасное.
Тернер снова перевел взгляд на фотографию, встал и с тяжелым вздохом посмотрел прямо в глаза Джонни. В его взгляде была не только угроза, но и скрытая решимость, словно за этим взглядом скрывалась не просто игра слов, а нечто большее, чем простая угроза. Он произнес с полной серьезностью: — Ты — покойник.
Его слова прозвучали, как приговор, оставив в комнате напряженное молчание, которое казалось бы давило воздух. После этих слов его взгляд снова упал на Сэла. Сэл чувствовал на себе это напряжение, как невидимую руку, сжимающую его горло. Он отвел взгляд. Было стыдно за поведение племянника, за его дерзость, за эту невообразимую жестокость, которая, казалось, вырывалась из каждого слова Джонни. Но в то же время, Сэл понимал, что не может вмешиваться.
Коннор просто ушел, будто не замечая того, что происходило в комнате, будто этот разговор не был его делом. Он знал, что ему нужно позаботиться о главном свидетеле против Джонни, но ощущение того, что он оставляет все это позади, оставляло неприятное послевкусие.
— Джонни, мне кажется... — начал говорить Сэл, пытаясь подобрать слова, словно он мог изменить ход событий, если только сказал бы правильную фразу. Но он знал, что не мог.
— Не начинай, Сэл, — грубо прервал его Джонни, его голос был резким, как нож. Он отмахнулся от него рукой, словно Сэл был ничем не более чем раздражающим насекомым. — Я прекрасно знаю, что ты хочешь... Ты всегда так. Вечно пытаешься умиротворить ситуацию, как будто все еще можно сделать правильным. Но не в этот раз.
Сэл немного вздрогнул от этих слов, но постарался сохранить внешнее спокойствие. Он знал, что каждый его шаг сейчас может стать роковым, каждое слово — могло разжечь пламя, которое они оба не смогут потушить. Но все же его совесть не могла смириться с происходящим.
— Это неправильно, — сказал Сэл, как бы указывая на Тернера. Его жест был настолько искренним, насколько это было возможно в такой ситуации. — Коннор оказал нам услугу. Ты ведь понимаешь, что это уже не просто дело, это не просто месть. Мы переходим грань. Мы становимся теми, кого мы ненавидели.
Джонни нахмурился, и его лицо стало жестким, как камень. Он вскочил с места, словно не выдержав больше этих слов, доставая пистолет из-под стола. Он тыкал его в лицо Сэлу, и пистолет, казалось, стал продолжением его руки, продолжением его ярости.
— Попробуй помешать мне, Сэл, — его слова были полны угрозы, и в этом было что-то угрожающе спокойное. Он не кричал, не злорадствовал. Это была угроза, которая заставляла дрожать.
Сэл не отступил, не показал слабость. Он сует руку в карман, доставая свой пистолет. Он медленно поднимал его, взгляд его был твердым, как всегда. Но его рука дрожала. Он знал, что должен был это сделать, но в какой-то момент он почувствовал, что это не просто выбор оружия. Это был момент, когда нужно было принять решение о жизни и смерти, момент, когда вся их жизнь, все их прошлое, все их отношения сводились к этому. Сэлу не нравился этот момент. Его палец поехал по спусковому крючку, но он не мог нажать.
— Играешь в пистолетики, щенок? — Сэл задал вопрос, который сам себе казался издевательским. Он просто пытался отвлечь себя от мысли, что он может нажать на спусковой крючок и выстрелить в Джонни. — Я давно должен был...
— Должен был что? — спросил Джонни, его взгляд стал острым, как клинок. Он стоял перед Сэлом, и в его голосе звучала смесь презрения и испытания. — Нажать на спусковой крючок? Ну, вперед, я разрешаю. Ты всегда был таким трусом, Сэл. Ты ведь не сможешь это сделать. Ты ведь даже после смерти моего отца не пойдешь против его воли. Ты струсишь. Ты всегда был слабым.
Тишина затянулась, но она была тяжела. Сэл продолжал держать оружие в руках, но теперь его рука заметно дрожала. Он чувствовал, как его нервы сдают, как его внутренний мир рушится под давлением слов Джонни. Он знал, что тот прав. Он не мог пойти против воли того, кто был его братом, его наставником, его опорой, даже если этот человек был мертв. Он не мог бы просто так прервать связь с прошлым.
Через несколько секунд Сэл медленно опустил пистолет, его лицо стало пустым и растерянным. Он положил оружие обратно в карман пиджака, и взгляд его опустился на пол. Он чувствовал себя так, как будто его земля уходила из-под ног. Он не был уверен в своем решении, не был уверен, что все будет хорошо, но не мог больше продолжать эту дуэль.
— Ты правильно сделал, что опустил оружие, молодец, — сказал Джонни, его голос был уже спокойным, как будто весь этот момент был просто испытанием, которое он с легкостью прошел. Он тоже опустил пистолет, но его жест был полон того же презрения, что и раньше. — Ты знаешь, что я прав, и ты также знаешь, что если Тернер не позаботится о судебном процессе, это будет последний день Сэла Блейка.
Джонни повернулся спиной к Сэлу и сел в кресло. Его мир был полон боли и гнева, и теперь его отношение к Сэлу было уже лишь отражением той беспощадной игры, которую он вел. Слова Сэла его не интересовали.
— А теперь убирайся, от тебя уже тошнит, — медленно произнес он, глаза его не поднимались от экрана.
Сэл не сказал ничего. Он просто повернулся и вышел из кабинета. Он шел по коридору, сделав несколько неуверенных шагов, словно не зная, куда идти. Мысли путались. Он не знал, что теперь будет дальше. Но он чувствовал, как тяжелые мысли охватывают его сознание.
Тернер тем временем продолжал искать информацию, которая могла бы помочь найти важного свидетеля. Появившись в местном отделении полиции, он с лёгкостью манипулировал полицейскими, внушая им нужные вопросы. Он попросил узнать, где держат свидетеля и что именно натворил Джонни. Тернер хотел понять, стоит ли его убивать, или он всё-таки может быть полезен в дальнейшем. Эта мысль терзала его, и он ощущал, как ответственность ложится тяжким грузом. Ведь одно неверное решение — и последствия могут быть непоправимыми.
Через час ему улыбнулась удача: ему удалось узнать, что на самом деле произошло. Оказалось, что главный свидетель — женщина, которую несколько месяцев назад изнасиловал Джонни. Она сумела найти в себе силы прийти в полицию и заявить о случившемся. И хотя её сердце было разбито, а душу терзали страх и стыд, она решилась на этот шаг, понимая, что только так она может найти справедливость. Когда Тернер узнал эту подробность, в нём что-то сжалось, но он быстро отогнал эти чувства. Он уже давно научился не позволять эмоциям вмешиваться в расчёты.
Сначала глава полиции боялся выдвигать обвинение против семьи Блейк, ведь эта могущественная группировка была одной из самых опасных и влиятельных в городе. К тому же Римлянин и Блейки — это две силы, с которыми не решался связываться никто из обычных людей, а уж тем более полицейские. Однако после смерти прежнего босса семьи Блейк ситуация изменилась. Новый лидер, ослабленный и неопытный, не был готов к давлению. И когда информация попала в газеты, скрывать её уже стало невозможно — по всему городу не говорили ни о чём другом. Словно вырвавшаяся из-под контроля лавина, правда, о семье Блейк и их преступлениях распространилась.
Тернер задумался о женщине, её безопасности. Если её охраняет мощный отряд защиты, то ей не угрожает опасность, подумал он. Но и это было не так просто. Несмотря на то, что он не хотел проливать кровь невинных полицейских, его мысли не могли не возвращаться к тому, что ему предстоит решить. Он понимал, что если бы пошел на такие крайние меры, то его терзали бы угрызения совести. Тернер не был готов к тому, чтобы стать тем, кого ненавидят. Он был человеком действия, но в этом деле он стремился оставаться в тени, контролируя всё вокруг.
Проведя в отеле несколько часов в размышлениях, он наконец-то сделал звонок Джонни, сообщив, что всё сделано. Этот звонок стал для него важным моментом. Он не только выполнил задачу, но и освободился от части давления, которое давило на его плечи. В то же время он набрал номер Сэла. Разговор с ним всегда оставался напряжённым и жарким. Тернер и Сэл спорили яростно, каждый за свою правду. Но, в конце концов, несмотря на весь этот накал, он повесил трубку, чувствуя странное удовлетворение. Он знал, что всё шло по его плану.
Словно вырвавшись из тисков напряжения, он ощущал, как решается эта игра, и хотя ему ещё предстоит принять решения, Тернер уже был уверен: все эти шаги были необходимы для того, чтобы всё оставалось под его контролем.
На следующий день в здании Федерального суда царила напряжённая атмосфера. Джонни Блейк сидел в зале, с едва скрываемым самодовольством на лице. Он был уверен, что победа на его стороне, ведь он поверил словам Коннора, что тот избавился от главного свидетеля по его делу. Взгляд его адвокатов был полон удовлетворения — Джонни щедро заплатил за их услуги, и теперь они наслаждались уверенным исходом процесса. В зале было спокойно, почти торжественно, пока не прозвучала команда о вызове главного свидетеля.
Джонни, с довольной улыбкой на лице, повернулся к тому, кто должен был войти. Однако его лицо мгновенно потемнело, когда в дверь шагнула та самая девушка — жертва его жестоких действий. В тот момент, когда она переступила порог и взглянула на него с чувством боли и страха, он понял, что стал жертвой собственной доверчивости. Тернер обманул его. Гнев разлился по его венам, как лавина. Он яростно посмотрел на Тони.
Тони, ощутив на себе этот гневный взгляд, немедленно понял, что ситуация вышла из-под контроля. Выйдя из зала суда, он пошёл в сторону, держа мобильный телефон в руке. Джонни чётко приказал ему, что делать, если Тернер их обманет — Тони должен был отдать команду своим подручным расправиться с Алисой. Он набрал номер, но в этот момент чья-то рука схватила его за локоть. Он обернулся и встретился с холодным взглядом Сэла. Тот помахал головой, словно моля его прекратить, и жестом показал, чтобы Тони положил телефон. Сэл сказал несколько слов, на которые Тони молча кивнул, соглашаясь. Он понимал, что в этой игре не всё так просто.
Через несколько часов, когда заседание закончилось, Джонни, совершенно ошарашенный, покидал здание суда. Его лицо было мрачным, глаза — полны ярости и разочарования. Как только он ступил на улицу, представители СМИ, как стая, сразу окружили его с камерами и микрофонами. Они спрашивали, что он думает о ходе процесса, о решении суда. Он даже не взглянул на них, отмахнувшись, словно они не существовали для него. Тонким жестом он отдал приказ охранникам расчистить путь. Они сразу выполнили его указания, и через мгновение Джонни оказался у своей машины. Он почувствовал облегчение, увидев приоткрытую дверь на заднем сиденье. Он быстро уселся внутрь, и, не дождавшись, чтобы водитель закрыл дверь, приказал:
— Проклятье! — вырвалось у него, когда его кулак с грохотом ударил по двери. — Водитель, увези меня отсюда ко всем чертям!
— Слушаюсь, сэр, — коротко ответил водитель, и машина плавно тронулась с места.
Джонни, сидя в машине, пытался успокоиться. Его мысли смешались в кашу. Он пытался собрать их в единое целое, но каждый раз, когда он пытался сфокусироваться, его сознание возвращалось к тому, что произошло в суде. Как же он мог ошибиться? Как он мог так довериться Тернеру? Он не мог допустить, чтобы всё закончилось таким образом.
«Ладно, нужно успокоиться, — думал он, нервно сжимая руку на кресле. — Надеюсь, этот дурак Тони всё же сделал то, что я ему велел. Если нет... я найду способ, чтобы эта малявка получила то, что ей причитается.» В его голове мелькали тёмные мысли, но они не приносили облегчения. Напротив, он ощущал, как тёмная волна злости зреет внутри, готовая вырваться наружу.
Он закрыл глаза, пытаясь восстановить хладнокровие, но тревога не отпускала его.
Продолжая размышлять, Джонни взглянул в окно. Внезапно его взгляд застыл — улицы, по которым они ехали, были незнакомы. Он пытался вспомнить, где они могли бы быть, но мозг отказывался выдать хотя бы намек на привычные маршруты. Ощущение тревоги нарастало, и внутренний голос подсказывал, что что-то здесь не так. Обычно они ехали по совсем другим дорогам, а сейчас — это что-то новое.
— Эй, болван! — громко выкрикнул он, не сдержавшись. — Это не та дорога! Куда, черт возьми, ты меня везешь?
Ответа не последовало, и Джонни почувствовал, как злость и паника сливаются в одно. Он снова посмотрел на водителя, не узнавая его, и, уже не думая, что говорит, крикнул:
— Ты что, оглох? Отвечай, когда тебя спрашиваю, ты...
Но его слова оборвались, когда водитель вдруг медленно повернулся. Джонни замер. Он не мог поверить своим глазам — перед ним был сам Коннор. Его лицо было жестким, а глаза сверкали зловещей уверенностью. Он хищно улыбался, как будто знал, что все произошло именно так, как должно было быть. Шок накрыл Джонни с головой, и его сердце сжалось от страха.
— Чем могу быть полезен, сэр? — сказал Коннор с насмешливой интонацией, которая только усилила напряжение в воздухе.
Джонни смертельно побледнел, а его дыхание участилось. Быстро, нервно он открыл бардачок, не думая, что делает. Руки дрожали, когда он выхватывал пистолет и направлял его прямо на Тернера. Его голова заполнилась паническими мыслями, но он все еще надеялся на свою силу, на оружие, которое могло бы все изменить.
— Только без глупостей, — ответил Коннор, не проявив ни малейшего страха. Его голос был холодным, как лёд, и он не удостоил Джонни ни одного взгляда, снова сосредоточив внимание на дороге. — Не делай себе еще хуже.
Джонни молчал, хотя внутри у него поднималась буря. Он почувствовал, как руки начинают сжимать пистолет сильнее, а дыхание становилось все более поверхностным. Отчаяние медленно проникало в его душу, но он не мог позволить себе сдаться. Он резко потянул дверь, надеясь вырваться, но она была заперта. Дверь не поддавалась, и этот факт заставил его сердце сжаться от безысходности. В его мозгу роились мысли, но все они сводились к одной: ему нужно вырваться. В отчаянной попытке он нацелил пистолет на дверцу и выстрелил. Однако, с ужасом осознав, что в патронах нет боевых снарядов, он почувствовал, как его руки ослабевают.
— Я все предусмотрел, Джонни, — спокойно сказал Коннор, его голос звучал почти равнодушно. — Заблокировал дверь, вынул патроны из твоего пистолета. Так что устраивайся поудобнее и наслаждайся поездкой.
Джонни ощутил, как холодная волна страха прокатилась по всему его телу. Он обхватил пистолет двумя руками, словно это могло как-то помочь. Его пальцы оставались скользкими от пота, а сердце невыносимо стучало в груди.
— Послушай, Коннор, выпусти меня, мы можем заключить сделку... — попытался он, но голос звучал неуверенно, даже жалобно.
Коннор повернул голову к нему и усмехнулся. В его глазах не было ни малейшего следа сострадания.
— Не-а... Мы уже пробовали, Джонни, забыл? — его слова прозвучали, как ядовитая насмешка. — К тому же, когда ты нарушил наш договор, я заключил еще один... С другой заинтересованной стороной.
— Какой еще заинтересованной стороной? — переспросил Джонни, не веря своим ушам. Его мозг отказывался воспринимать информацию, но каждый новый момент заставлял его чувствовать, как стены сужаются. — Ты о чем?
Коннор лишь тихо рассмеялся, сворачивая машину. Дорога перед ними становилась все более узкой и извилистой, а лес на горизонте казался тёмной пеленой, скрывающей то, что Джонни ещё не мог понять.
— Скоро все узнаешь, — сказал он, его голос становился все более уверенным. — Потому что, в отличие от тебя, я держу свои обещания.
Очень скоро машина остановилась, и тишина, которая наполнила пространство, казалась почти гнетущей. Коннор разблокировал дверь, и Джонни, заметно нервничая, уже собирался выпрыгнуть. Но, прежде чем он успел сделать шаг, неожиданно перед ним возникла фигура Сэла, который открыл дверь, словно зная, что будет дальше. Рядом стоял Тони.
— Кстати, об обещаниях... — произнес Тернер, его голос был ровным, но в нем скрывалась зловещая уверенность, как у человека, который уже давно решил, что будет делать. Он подошел к Джонни с шагом, от которого тот не смог бы отступить, даже если бы захотел. Легким движением Коннор вытащил Джонни из машины, схватив его за пиджак и подняв его с такой силой, что тот едва ли мог дышать.
Коннор ощутил на своей ладони холод металла кольца Блейк, которое туго сидело на пальце Джонни. Он не терял ни секунды. С невероятной вампирской силой он выдернул нож и одним точным движением отрезал палец, где оно находилось. Процесс был быстрым, но в нем была какая-то извращенная грация — все происходило так быстро, что у Джонни не было времени даже почувствовать страх до того, как боль пронзила его до глубины.
Джонни взревел от боли, его глаза налились слезами, но Коннор оставался невозмутимым. Он наклонился и поднял кольцо с земли. Его взгляд не дрогнул, когда он посмотрел на это металлическое изделие. Он повернулся к Сэлу и, не говоря ни слова, аккуратно вложил кольцо в его ладонь, как бы демонстрируя ему, что с ним всё в порядке, но в то же время, напоминая, что ещё есть долги.
— Не дай мне повода вернуться за этим кольцом, Сэл. Не поступай, как Джонни, — произнес Коннор, его голос был мягким, но в нём звучала угроза, которую Сэл понимал слишком хорошо. Но Коннор, обернувшись к Джонни, снова схватил его за пиджак, в его глазах уже было что-то другое — что-то, что заставляло Джонни осознавать всю безысходность своего положения.
— Скажи мне, где находится моя племянница и кто с ней!
Джонни едва мог произнести слова, его голос дрожал от боли и страха, но, в конце концов, он ответил, с трудом преодолевая внутренний барьер:
— Она в баре «У Дэна», а с ней трое моих людей...
Эти слова были вырваны из него. Как только Коннор услышал их, он отпустил Джонни и спокойно направился к машине, которую Тони привез сюда по его просьбе. В этом не было ничего случайного — всё было заранее продумано, и теперь оставалось лишь исполнить свою часть плана.
Коннор, садясь в машину, ощущал, как спокойствие начинает захватывать его. В этой тишине, среди этого жуткого ожидания, он вдруг почувствовал, что все будет сделано так, как ему нужно. И хоть ситуация была далека от идеала, всё было под контролем.
Но вдруг из темноты, как неожиданный всплеск, прозвучал голос Сэла:
— Эй, подожди! — его голос был не таким уверенным, как раньше, будто он понял, что ситуация вышла из его рук. — Передай своему брату, что мы с ним в расчете, хорошо? Не могу сказать, что твоя племянница в безопасности, но надеюсь, что с ней ничего плохого не случилось, так как Джонни им хорошо заплатил.
Коннор слегка повернулся в сторону Сэла, его лицо оставалось холодным, но в глазах мелькала тень усмешки, почти невидимой.
— Брат... Алиса... — проговорил Коннор, будто проговаривая не столько слова, сколько мысли, которые он сам давно сформировал в голове. Он улыбнулся, но эта улыбка была не доброй. Она была больше сродни холодному осознанию, что его миссия теперь имеет гораздо более личный оттенок. Он повернулся к Сэлу и добавил:
— Сэл, я это делаю не только ради брата. Я сам хотел спасти её, и, тем более, я должен был выполнить свой долг ещё перед одним человеком. Но мне пора. Дальше решайте, что делать с Джонни, — сказал он, садясь в машину и начиная движение. Через минуту машина скрылась в ночной туманной тени.
— Тони... — сказал Сэл, пристально следя за машиной, которая исчезала вдали. В его голосе была тень какого-то странного уважения, но и явное отвращение. — Это самый жуткий безумец, которого я когда-либо встречал. Его жестокость не знает границ.
Тони молча кивнул, его лицо оставалось холодным и непроницаемым. Вместо слов он взял Джонни под руку и, не сказав ни слова, потащил его в сторону леса. Джонни, словно во сне, пытался вырваться, но Тони с безразличием продолжал свой путь, не обращая внимания на сопротивление.
— Давай, пошевеливайся, — холодно произнес Тони, и голос его был лишён всякой жалости.
Джонни чувствовал, как его сердце учащённо бьётся. Всё это было настолько абсурдным и пугающим, что он не мог понять, как именно оказался в этой ситуации. С каждым шагом ощущение надвигающейся угрозы становилось всё сильнее. Он чувствовал, как земля под ногами становится тяжёлой, а воздух вокруг — вязким, как если бы всё вокруг него замедлилось. Он попытался ещё раз вырваться, но безуспешно. В голове роились вопросы, ответы на которые казались слишком далекими и неопределёнными.
— А что вообще происходит? — наконец вырвалось у него, и Джонни посмотрел на Сэла с отчаянием в глазах. — Коннор не стал бы... Пока девчонка... Что случилось с девчонкой?
Сэл молча шагал, не оглядываясь. И только Тони, заметив его взгляд, ответил:
— С ней ничего не могло случиться, Джонни, — сказал Тони, его голос был ровным, как всегда, но в нём звучала скрытая угроза. — Я убил столько людей, что можно бы и грузовик набить, но никогда не переступал черту, что касается детей. Я всегда держался от этого подальше. Так что спасибо Сэлу, что всё обошлось и на этот раз. Ты не достоин нашей защиты.
Джонни почувствовал, как слова Тони впиваются в него, как нож в грудь. Он всё ещё не мог поверить, что оказался здесь, в лесу, с этими двумя, готовыми забрать его жизнь. Всё казалось какой-то жестокой шуткой, игрой, в которой он был пешкой. Он не мог успокоиться.
— Сэл... — взмолился он, его голос дрожал от отчаяния. — Дядя Сэл, это всё из-за того разговора? Да ладно, ты же знаешь, что я тогда дурака валял...
Но Сэл уже не слушал. Он остановился и резко обернулся. В его глазах была не злость, а какая-то безжалостная решимость.
— Ты зашёл слишком далеко, Джонни, — сказал он, его голос был хриплым от усталости, но в нем не было ни сожаления, ни эмоций. — Нельзя убивать и насиловать простых людей, не трогать детей... Ты переступил все границы. И теперь я больше не могу тебя защищать. Мы не прогоняем тебя, Джонни, но мы не будем мириться с твоими поступками. Ты не станешь жить в какой-то глуши, потому что ты продолжишь своё пагубное дело. Ты должен понять: такие, как ты — не для этого мира.
Они подошли к пустынному месту. Лес был тихим, словно весь мир затаил дыхание. Джонни почувствовал, как его колени начинают подкашиваться. С ужасом он заметил вырытую яму, лежащие рядом лопаты и тусклую светлую полосу неба. Этот момент, этот взгляд, поглотил его. Всё, что оставалось, — это пустота, в которой он чувствовал приближение конца. Ощущение холодного, бесконечного ужаса охватило его. Он упал на колени, его тело трясло. Он был готов умолять, но слова застряли в горле.
— Пожалуйста, — выдохнул он, не в силах остановиться. — Пожалуйста, не убивайте меня. Я все осознаю... Я всё исправлю!
Но Сэл и Тони молча вытянули пистолеты. Время словно замедлилось. Тишина была настолько густой, что Джонни мог слышать, как бьётся его сердце. Он закрыл глаза, ожидая удара. Внезапно раздался выстрел, и мир поглотила тишина.
— О, небо, прости меня, — прервал молчание Сэл, глядя в небо. Его слова не были мольбой, а скорее искренним, но бессмысленным жестом в пустую бескрайность. Он был честен, но его раскаяние не касалось того, что только что произошло.
Между тем Коннор, мчался на своей машине. Он направлялся туда, где должен был спасти свою племянницу.
Через несколько дней, когда лес был исследован, был найден труп, и прессой была установлена личность: это был Джонни, глава семьи Блейк. Убийца оставался неизвестным, но все понимали, что это был не случай, а закономерный конец для таких, как он.
Сэл и Тони вернулись к привычной жизни, но после произошедшего они начали действовать с жёсткой моралью. Они стали убивать виновных, но не трогать невиновных, справедливо расплачиваясь с теми, кто заслуживал наказания, и, защищая тех, кто не был виноват.