Sanctuary [h.s.] russian translate

О, и я отвлекся

Потому что я должен сделать тебе идеальное утро

И я стараюсь изо всех сил

Доказать, что тебя ничто не достанет

***

Мое отражение смотрело на меня из зеркала, висевшего на стене ванной. Рыжие пряди волос каскадом спадали на плечи, идеально обрамляя лицо. Я осмотрела свою светлую кожу, осторожно приподняв ее, чтобы проверить на наличие каких-либо признаков старения. Их было несколько. Ничего разрушительного, но это была уже не та кожа, которая была у меня, когда я была подростком. Принимать это изменение было странно, хотя я знала, что в конце концов с этим смирюсь.

Я обнажила зубы в зеркале, не в улыбке, а так, как это сделал бы ребенок, включая сморщенный нос. На моем переднем зубе осталось пятно от розовой помады. Наклонившись ближе, я стерла его пальцем. Когда я надавила, зуб слегка пошевелился. Мои брови сошлись вместе, озадаченные незнакомым ощущением. Я шире открыла рот, обнажая зубы. Когда они разошлись, зуб выпал. Мои глаза расширились, когда я увидела, как он упал в раковину. За ним с хрустящим стуком о керамику последовал еще один зуб. Я ахнула, проводя языком по деснам, ощущая пустую лунку там, где когда-то были зубы. Еще один зуб поддался давлению моего языка, присоединившись к остальным в раковине. Я зажала рот рукой, отчаянно пытаясь остановить выпадение еще одного.

Солнечный свет хлынул в комнату, когда я открыла глаза. Мой язык прошелся по зубам, проверяя, все ли они на месте. Это был просто сон.

Мои напряженные мышцы на мгновение расслабились, пока тихий стон не нарушил тишину рядом со мной. Я повернулась и увидела спящего Гарри, страдальчески надутого, его брови озабоченно сошлись вместе.

- Н- Нет... Пожалуйста... - пробормотал он, умоляя во сне.

Я протянула руку, осторожно положив ее на его бицепс. Его глаза распахнулись, и он чуть не свалился с кровати. Я вздрогнула от его сильной реакции, потянув свою руку к себе.

- Нет! Отойди! - Предупредил он, все еще теряясь между реальностью и своими мечтами.

Я сажусь, озабоченно наклоняя голову, прежде чем заговорить мягким тоном. - Привет, это я. Это просто плохой сон.

Я наблюдала, как туман сна рассеивается с его глаз, полностью возвращая его в настоящее. - Просто плохой сон? - хихикнул он. - Это был он. Сайлас. Это всегда он.

Его тон стал спокойнее, но нотки боли остались. Он потер лицо обеими руками, пытаясь избавиться от дискомфорта и усталости.

- Это часто случается? Ты сказал, что твои сны были нормальными, - спрашиваю я, прежде чем прикрыть рот, когда у меня вырвался зевок.

- Да, дорогая, это то, что мы называем ложью, - ответил он с ноткой сарказма в голосе. - Я не собирался рассказывать какой-то незнакомке о том, что таилось у меня в голове. Но, полагаю, ты и сейчас не чужая. Просто странная, - поддразнил он, легкая усмешка тронула уголки его губ, хотя юмор не смог скрыть скрытую боль. - Он читал стихи... с чем можно сравнить твой сон?

- Ну, у меня начали выпадать зубы. Это было довольно ужасно. Думаю, я бы предпочла стихи, - попыталась я поднять настроение, но его реакция подсказала мне, что я потерпела неудачу.

Он прищелкнул языком, покачав головой, прежде чем переместиться так, чтобы его ноги коснулись деревянного пола. Повернувшись ко мне спиной, он начал говорить. - Я бы не был так уверен. Мой учитель был плодовитым поэтом. Он вырезал свои стихи на нашей плоти. Сказал, что превратит нас в искусство. - Его плечи слегка дрогнули, когда он издал тихий горький смешок. Абсурдность всего этого, казалось, была его единственной защитой от этого ужаса.

Я переместилась так, чтобы сесть на колени и видеть его лицо сбоку. Я внимательно слушала, желая убедиться, что расслышала каждое слово, которое он хотел сказать.

- Я до сих пор отчетливо помню, когда он это сделал, - продолжил он, его голос был едва громче шепота, как будто если говорить громче, воспоминания стали бы более реальными. - Он провел ночь с бритвой, набрасывая и перерисовывая сонет у меня на спине. Очевидно, чем больше я кричал, тем больше ошибок он допускал. И тем больше требовалось редактирования. - Его голос дрожал, боль от воспоминаний прорывалась сквозь маску, которую он пытался сохранить.

Глубокая боль сочувствия поселилась в моей груди, мое сердце разрывалось при мысли о том, что кто-то терпит такую жестокость. - Мне так жаль. Я не знала, - сказала я мрачно, мой голос был полон искреннего раскаяния.

- Теперь ты знаешь, - сказал он, делая глубокий, прерывистый вдох, прежде чем повернуться и посмотреть на меня, его глаза искали мои. - И ты будешь знать, что в следующий раз, когда я проснусь с криком, это будет не потому, что это "просто дурной сон".

Я кивнула, прикусывая внутреннюю сторону щеки, мой разум пытался осознать глубину его боли. На сердце было тяжело, отягощенное печалью, которая была не только моей. Я даже не могла начать понимать, что он чувствовал, но я знала, что нам нужно отвлечься.

Я выбралась из кровати, мои ноги с дрожью коснулись холодного деревянного пола. - Одевайся, - сказала я, слова прозвучали скорее как команда, чем предложение.

- Почему? Что случилось? - спросил он, все еще прикованный к своему месту на кровати, его глаза искали в моих ответах.

- Мы уходим, - коротко ответила я, направляясь к туалетному столику. Я выдвинула ящики, пальцы рылись в одежде с новообретенной настойчивостью.

- Куда? - он настаивал, неохотно вставая и потягиваясь.

- Вот увидишь, - сказала я, одарив его улыбкой, которая, как я надеялась, будет заразительной. 

Он прекратил допрос, бросив на меня подозрительный взгляд, и неохотно последовал моим указаниям. Мы оделись в тишине, утренний свет наполнил комнату теплым сиянием. Он снова надел те же рубашку и брюки, что были вчера, ткань слегка помялась. Я сохранила свой простой наряд, выбрав белый топ и синие джинсы, которые казались мне уютно знакомыми.

После того, как мы закончили приводить в порядок нашу гигиену и внешний вид, я быстро упаковала упаковку вишен, тонкое одеяло и немного печенья в свою сумку. Утренний воздух был свежим и манящим, когда я запирала квартиру за нами.

Мы шли по улице, мягкий ритм наших шагов смешивался с утренними звуками города. Мы держались тротуара, обмениваясь светскими разговорами, чтобы заполнить тишину между нами. Солнечный свет просачивался сквозь деревья, отбрасывая пятнистые тени на тротуар.

Я заметила, что мешки под его глазами были темнее, чем обычно, следы беспокойной ночи отпечатались на его чертах. Его глаза, хотя и всегда выразительные, сегодня казались более тяжелыми. Я, как обычно, заснула раньше него, оставив его одного бороться со своими демонами в темноте. Я задавалась вопросом, как долго он бодрствовал, запертый в тюрьме своего разума, прежде чем истощение окончательно овладело им.

Пока мы продолжали идти, я указывала на мелочи по пути, чтобы отвлечь его: собака, энергично виляющая хвостом, пожилая пара, держащаяся за руки, яркие цвета витрины цветочного магазина. Каждое мгновение, каждая маленькая радость были попыткой облегчить его бремя, хотя бы на мгновение. Наши беседы чередовались с обыденными темами и глубокими размышлениями, тяжесть утра постепенно спадала по мере того, как мы продвигались вперед.

- Зачем ты это делаешь? - спросил он, в его голосе слышалось любопытство.

- Что именно? - Я ответила, искренне сбитая с толку.

- Это, - он указал на нас, идущих бок о бок, - Пытаешься помочь мне.

Я пожала плечами, глядя вперед и собираясь с мыслями. - Это то, что я делаю, когда погружаюсь в свои мысли, - начала я, мой тон смягчился. - Веришь или нет, я привязалась к тебе. Мне не нравится видеть, как ты сопротивляешься.

Он посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица. На мгновение я задумалась, не переступила ли я черту, не усугубила ли каким-то образом мою попытку помочь. Между нами повисла тишина, заполненная только звуками просыпающегося города.

- Мы на месте, - сказала я, улыбаясь и поворачиваясь к нему лицом.

Он посмотрел вперед, и его взгляд упал на знакомый вход в парк. Это было то же самое место, где мы встретились две недели назад.

- Парк? - спросил он, на его лице отразилось сомнение.

Я продолжила идти, ведя его ко входу. - В последний раз, когда мы встречались здесь, это было ночью. Я подумала, что раз ты теперь можешь быть на солнце, ты также должен уметь наслаждаться этим.

Он помолчал, обдумывая мои слова. Солнечный свет просачивался сквозь деревья, отбрасывая вокруг нас теплое золотистое сияние. После минутного раздумья он кивнул, и легкая улыбка тронула уголки его губ.

Парк был полон звуков щебетания птиц и шелеста листьев на легком ветерке. Семьи играли на траве, детский смех эхом разносился в воздухе. Аромат распускающихся цветов смешивался со свежим, землистым ароматом утренней росы.

Мы шли, пока я не заметила пустое место в траве, идеальное маленькое убежище под открытым небом. Я подвела нас к этому месту и, достав из сумки одеяло, расстелила его на траве. Гарри быстро разгладил складки на ткани, прежде чем сесть. Я присоединилась к нему, доставая коробку с вишнями и печеньем, которые я упаковала.

Мы сидели молча, наслаждаясь тишиной и покоем, наблюдая, как люди занимаются своими утренними делами. Я съела несколько вишен, наслаждаясь их сладостью, и заметила, что Гарри слегка щурится, его глаза чувствительны к яркому свету. В уголках его глаз образовались небольшие морщинки, но в нем было спокойствие, которое редко можно было увидеть.

Солнце ему очень шло, бросая теплый золотистый отсвет на его лицо. Это было почти так, как если бы он принадлежал свету, разительный контраст с тенями, которые так долго владели им. Видя его таким, я не могла не подумать, как жаль, что он столько лет был лишен этого простого удовольствия.

- Это мило, не так ли? - Тихо спросила я, нарушая тишину.

Он кивнул, на его губах заиграла безмятежная улыбка. - Да, это так, - ответил он, и в его голосе прозвучали нотки удивления. Он откинулся на одеяло, приподнявшись на локтях, и удовлетворенно вздохнул.

Мы продолжали наблюдать за миром вокруг нас, за тем, как утро превращается в симфонию жизни. Птицы весело щебетали на деревьях, дети гонялись друг за другом по траве, а легкий ветерок шелестел листьями, принося с собой свежий аромат лета. Это было похоже на момент вне времени, на редкий дар, который никто из нас не воспринимал как должное.

Я взглянула на Гарри, на солнечный свет, танцующий в его глазах, и почувствовала глубокое удовлетворение. Здесь, в этом парке, под открытым небом, тяжесть его ночных кошмаров казалась немного легче, темнота - немного менее пугающей.

Я присоединилась к нему в его расслабленной позе, но легла полностью на спину, закрыв глаза, чтобы полностью впитать солнечное тепло. Нежный гул природы и отдаленные звуки смеха наполнили воздух. Тихий шорох поблизости заставил меня открыть глаза. Я посмотрела на Гарри, который размахивал руками в воздухе, на его лице была смесь раздражения и веселья.

- Кусачие мухи, мошки - разве природа не должна быть красивой и безмятежной? Из Верхнего города она выглядит приятнее, - проворчал он с ноткой раздражения в голосе.

Я прикрыла глаза от солнца рукой и посмотрела на него, посмеиваясь. - Верхний город? Сама никогда не проводила там много времени.

- Я с радостью возьму тебя с собой, - ухмыльнулся он, его глаза озорно блеснули, - Если мы переживем этот пир жуков.

Я снова тихо рассмеялась, наслаждаясь легкостью момента. - Я бы с удовольствием.

Мы снова погрузились в уютную тишину, незначительное жужжание насекомых было омрачено спокойствием парка. В ворчании Гарри слышались игривые нотки, признак того, что он чувствовал себя более непринужденно. Солнце продолжало купать нас в своем тепле, и на какое-то время мне показалось, что ничто другое не имеет значения, кроме этого простого, разделенного момента спокойствия.