Глава девятнадцатая. В небе
Драконы никогда не забывают и не прощают. Обидеть дракона равносильно смерти – это закон. И чем позже наступает кара, тем она страшнее.
«Книга мудрости Лакримара», раздел «Жизнь и смерть».
Считается утраченной.
Экземпляр Монастыря Духа,
закрытый сектор библиотеки, стеллаж 8, ряд 4.
Глава девятнадцатая.
В небе
Сначала казалось, члены Конклава просто переложили всю заботу о путешественниках на видного командующего. Но это было не так – вечером того же дня в небольшую квартирку из трех комнат в четвертом ярусе пришли Горация и Синоби, сменившие традиционные балахоны на просторные штаны и длинные туники.
- Яскил, сам того не желая, сильно помог тебе, Алиса, – все пятеро сидели вокруг небольшого стола и медленно потягивали обжигающую кливяницу – традиционный напиток крылатых.
- Это чем же? – Соня, хорошо запомнившая презрительные реплики мужчины, скривилась.
- Вы мне нравитесь тем, Соня, что очень далеки от политики, – серьезно заметила Горация. – Поймите, для Яскила это шанс стать конкордом, и он не хочет его упустить. Да, он отзывался о вас крайне неуважительно…
- Свинья! – вставила едкий комментарий Синоби.
- Прошу не перебивать. Итак, его реплики звучали резко, но в обычных повседневных вопросах он не всегда реагирует так остро. Скажем так, реальными противниками ему являются Суви, Мураил и я. Он страшно взвинчен, но я его не оправдываю. В некоторых вопросах Яскил не видит дальше своего носа, увы.
- А почему вы не назвали Лаграса и Синоби? – спросила Алиса.
- По одной и той же причине – возраст. Синоби слишком молода, чтобы взвешивать мнения старших, а Лаграс уже стар – он не сможет управлять Конклавом долго, какой смысл? Новый конкорд, кем бы он ни оказался, все равно будет в первую очередь прислушиваться именно к его мнению – как наиболее умудренного годами.
- Так чем же Яскил помог Алисе? – вернул разговор в первоначальное русло Гвендаль.
- Тем, что поручил вас заботам Льва, – Горация впервые за весь разговор улыбнулась, а Синоби почему-то покраснела.
- Не понимаю, – мотнула головой Соня. – Этот Лев, конечно, дышит благородством и доблестью, но он же отвечает за все сторожевые посты. У него на Алиску просто не останется времени.
- Поживите у нас подольше и поймете, в чем ошиблись, – Горация переглянулась с Синоби. – Сторожевые отряды – это, в общем, вся наша армия и для руководства ими Льву вовсе не надо перелетать с одного холма на другой круглые сутки. Самостоятельность и ответственность впитываются крылатыми с молоком матери – если что-то случится, на постах найдется, кому доложить об этом командиру.
- Так что вам действительно повезло, – снова вклинилась Синоби. – Лев, он – удивительный и добрый.
- Не увлекайся и позволь нашим гостям составить собственное мнение, – Горация поднялась и улыбнулась снова, теперь уже Алисе. – Вы пришли в смутное время, но так даже интереснее. Да встречи!
Сразу после ухода членов Конклава, она спохватилась, как много вопросов не успела задать: почему Яскил не любит Льва и что это за легенда, о которой упоминал Крус? И еще ей хотелось побольше узнать про богиню Аурелику.
Уже на следующий день Алиса поняла, что имела в виду Горация, говоря, что им повезло. Лев возник у порога их жилища вскоре после рассвета и, не заходя внутрь, пригласил следовать за собой. Уже составившей свое мнение девочке стало интересно, как воспринимают красивого командира сторожевых отрядов ее друзья. Соня в его присутствии позволяла себе немного расслабиться внутренне и не хваталась при малейшем шорохе за рукоять Риалина, а вот Гвендаль, наоборот, поглядывал на мужчину тоскливо, и иногда мелькавшая на его губах кислая усмешка подсказывала, что оборотень сделал сравнение между ними явно не в свою пользу.
Лев привел их к подножию Ока Запада и оглянулся, словно поджидая кого-то. После чего кивнул Алисе все с той же теплой улыбкой, к которой примешивалась так и не исчезнувшая настороженность в уголках глаз.
- Око Запада – не обычный холм. Скоро вы в этом убедитесь.
В этот момент последние проблески настороженности из его глаз исчезли, а улыбка стала шире – навстречу им спешила Синоби.
- Простите, – девушка явно запыхалась и тяжело дышала. – Я немного опоздала.
- Есть на свете красавицы, ожидание которых уже наслаждение, – Алису чуть толкнула в бок впечатленная изысканным комплиментом Соня, а Гвендаль отчего-то перестал хмуриться и даже повеселел.
Синоби отперла ключом из висевшей у нее на шее связки дверь, и они последовали за ней по темному, как и во всех холмах, коридору. Процессию замыкал Лев, напевавший себе под нос незамысловатый мотив. Пройдя совсем немного, Синоби остановилась, пропуская троих друзей с неизменным Раги вперед. Алиса ахнула, Гвендаль застыл как вкопанный, а Соня присвистнула – внутри Ока Запада, самого высокого холма в Городе Птиц, располагался еще один холм.
Окружал этот совсем небольшой, покрытый странной травой голубоватого цвета холм явно искусственно сооруженный канал, заполненный водой до самых краев.
- Нравится? – девочка не заметила, как подошел Лев, а Синоби, пока они разглядывали чудо, успела исчезнуть. – Это не единственный такой уровень в Око Запада – есть еще один, более глубоко – там хоронят конкордов и членов Конклава. А здесь наши дети учатся летать – эта трава, синевица, очень мягкая, поэтому, падая, они даже не плачут. А если упадут в канал – тоже не беда.
- Ваш город напоминает игрушки, которые я видела на ярмарке, – ответила Алиса. – Когда внутри одной деревянной фигурки прячется другая, в ней – третья и так далее. Мне кажется, сколько бы я здесь не пробыла, все равно не сумею раскрыть все секреты.
- Ты можешь жить здесь столько, сколько пожелаешь, – тепло улыбнулся мужчина. –Но поговорим после – пора!
Девочка волновалась, что ее нога, которую она с трудом передвигала, помешает ей во время занятий, но Лев успокоил ее, сказав, что перелом в некотором роде даже поможет ей двигаться не вперед, а вверх.
Учитель Алисе достался просто замечательный и главное - терпеливый. Взобравшись с девочкой на вершину холма, он долго разговаривал с ней о самом полете, о страхах, его сопровождающих, и о борьбе с ними.
- Верь в себя и в свои крылья, – просто объяснял Лев. – Они у тебя очень красивые, словно серебряные. У нас таких не бывает, это эльфийская кровь.
В доказательство он продемонстрировал ей свои крылья, красноватые с перламутровым отливом.
- Для начала ты просто будешь стоять и махать ими, пока не сумеешь оторваться от земли. Все эти годы ты никак не укрепляла их, поэтому пройдет немало дней, прежде чем ты сможешь совершить первый настоящий полет. Но ты знаешь – дорогу осилит идущий, а небо покорит стремящийся. Начинай.
Соня и Гвендаль, понимая, что сейчас от них все равно не будет никакого толку, сидели на берегу канала и изредка обменивались фразами, наблюдая за старательно исполняющей все указания Льва Алисой и кружащим над холмом Раги.
- Кажется, мы тут основательно застряли, – без тени сожаления признала девушка.
- Ты волнуешься из-за этого? Я так понял, что с твоей службой в ночном дозоре покончено? – Гвендаль с затаенным волнением вгляделся в ее лицо, заставив девушку покраснеть. – Не заметно, чтобы ты торопилась вернуться в казармы
- С чего это ты взял? – Соня нарочно отвернулась, пытаясь скрыть пылающие щеки. – Ты сам не слишком рвешься назад в Лакримар.
- Меня там ждут только подземелья.
- Дезертирство это и есть бегство.
- Только это бегство и предательство одновременно.
- Я не предавала свою гильдию! Если хочешь знать, мне… - она осеклась.
- Хочу, - серьезно кивнул Гвендаль. – Хочу знать, почему ты опекаешь Алису и не слишком торопишься возвращаться. Ведь есть же…
- Пока мы сидим тут, – закрыла тему Соня. – Вот окажемся снова в Лакримаре – и поглядим. Сам увидишь – меня примут как должно.
У Алисы заболела спина, что не замедлило сказаться на ноге, которая заныла и словно онемела. Но она не смела сказать ни слова, боясь, что Лев сочтет ее слишком слабой и откажется продолжать обучение. Однако Лев не зря давно был командиром сторожевых отрядов – признаки усталости он заметил мгновенно и положил девочке руку на плечо.
- Думаю, на сегодня хватит. В качестве поощрения что бы ты хотела сегодня узнать еще?
- Я не знаю, – смутилась от его доброты девочка. – Правда, Крус говорил о легендах.
- Думаю, ты должна их услышать. Я отведу вас к Лаграсу – никто лучше него не разбирается в древнем учении.
Покои старейшего члена Конклава удивили их богатым убранством: на полу лежали расшитые блестящими нитями ковры, стены были увешаны светлыми, радостными картинами, а стоящая на низеньком столике в углу посуда так и притягивала взгляд изящной росписью красным по белому.
Обменявшись крепким рукопожатием с Лаграсом, Лев оставил их.
- Присаживайтесь, прошу, – хозяин деловито и быстро расставил вокруг стола четыре табуретки на коротких ножках. – Кливяницу скоро принесут. А пока скажите же мне, что именно вы хотите услышать от старика?
Вчерашний Лаграс на Конклаве и сегодняшний у себя дома являли между собой разительный контраст. Поэтому несколько секунд Алиса только растерянно моргала, прежде чем ответить на его вопрос.
- Надеюсь, мы не сильно вас потревожили? Мне бы хотелось услышать легенду о крылатой девочке и драконе и еще, если можно, расскажите об Аурелике.
- Можно, – улыбнулся Лаграс. – На то я и изучал легенды, чтобы рассказывать их другим.
- Но сначала, – девочка вспомнила о своем учителе, – скажите, почему Яскил так не любит Льва? Ведь он из-за этого поручил ему меня учить? Лев такой открытый человек.
- Ах, милая Алиса! – Лаграс воздел к небу руки. – Вы еще слишком мало пробыли у нас, чтобы постичь все тонкости здешней политики. Все дело в том, что Яскил мнителен и злопамятен. Лев – не просто самый очевидный претендент в члены Конклава, он еще и сын человека, которого Яскил никогда не любил и всегда боялся - Млиала.
- Неужели? – Алиса задохнулась от волнения. – У Льва только что умер отец, а он еще находит в себе силы заниматься со мной?
- У крылатых не принято скорбеть прилюдно, – пояснил старик. – Мы отпускаем умирающих с миром туда, где их уже не коснутся тревоги этого суетного существования. Но ты просила рассказать пару легенд... начну пожалуй.
- Легенда о девочке и драконе сравнительно молода, гораздо моложе преданий об Аурелике Прекрасной. По моим подсчетам ей всего пара сотен лет. Эта легенда гласит, что в прежние времена повелители драконов не были такой уж редкостью и пользовались всеобщим уважением. Но, как вы, наверное, знаете, далеко не с каждым драконом можно подружиться. Песчаные считаются самыми злыми, а Водяные, если они еще остались, самыми миролюбивыми. Так вот, далеко не сразу стало ясно, что на повелителей драконов началась самая настоящая охота. На драконов, несущих на себе людей, стали нападать другие драконы, в основном Песчаные, но стоило им выбить человека из седла или опалить его пламенем, как они тут же улетали, отказываясь продолжать бой.
- Но кому было выгодно уничтожение наездников? – удивился Гвендаль. – Я всегда считал, что они просто... м-м-м... перевелись.
- Хороший вопрос, юноша. Я много думал об этом... если находилось свободное время. Вывод напрашивается один – кто-то подговорил на это драконов и наверняка посулил немалую выгоду.
- Но кому мешали повелители? Они ведь даже гильдией не были… воины звали их, но… – недоумевающе пожала плечами Соня.
- Как я уже сказал, разгадки мне не открылось. Но я не досказал легенду. Кстати, почти полное исчезновение наездников пришлось на время Беатрисы, если вы знаете, кто это. Судя по обрывочным свидетельствам, она пыталась защитить оставшихся наездников, даже предоставила им убежище в Звездной Башне, но они всегда были очень свободолюбивы. Последний представитель их рода погиб в Пустоши, но, уходя из Города Птиц, оставил пророчество, что возрождение нашего мира и повелителей драконов в частности начнется с приходом крылатой девочки с драконом. Вот, собственно, и все.
- Мало походит на легенду, – буркнула Соня.
- Верно, – заулыбался Лаграс. – На самом деле истинную подоплеку знают очень немногие. Большинство просто довольствуется расхожей поговоркой «мир изменится, когда придет девочка с драконом» и так далее. Кстати, как вы-то узнали про эту легенду? Я теряюсь в догадках: Лев, Синоби, неужели сама Горация??
- Нет, – поспешила разрешить его сомнения Алиса. – Один из стражей, его зовут Крус.
- Хм, – старик подмигнул девочке. – Значит, этот шалопай все-таки запомнил кое-что из моих уроков. Так ты спрашивала об Аурелике? Портреты и вполовину не передают ее истинной красоты.
- Почему вы почитаете ее как богиню, если она была человеком? – выпалила девочка.
- Потому, что она была этого достойна, – просто ответил Лаграс. – И наше восхищение – лишь отражение того света, который она дарила людям. Да, она не была крылатой, но это отнюдь не принижает ее в наших глазах.
- Рассказывайте скорее!
- Охотно. Точно не известно, в каком из трех ближайших городов она родилась, а может быть и не там вовсе, но все началось в тот день, когда она встретила одного из крылатых – юношу по имени Вьёрд. Они полюбили друг друга – сразу и навсегда, как это случается. Но Вьёрду было необходимо вернуться сюда, его ждала служба. Конечно, он обещал ей вернуться, но тоска Аурелики оказалась слишком сильна. Тогда девушка отправилась следом за любимым. Вы шли через перевал Старого орла ранней осенью, а Аурелике посчастливилось меньше – они шла в конце зимы, когда свирепствуют ветры, а обвалы наиболее часты. Ее нашли у подножия наши сторожевые отряды – все тело девушки покрывал иней. Они принесли ее сюда полуживую, а искусные лекари сумели вернуть к жизни. Аурелика, обретя счастье с Вьёрдом, стала счастливым талисманом нашего народа. Она оказалась непревзойденной целительницей, никто лучше нее не умел вылечивать крылья. Ее почитали больше, чем почитают Лазариса в ваших краях. Многими из советов Аурелики мы пользуемся до сих пор. Она отказалась, когда ее хотели сделать конкордом. Она умела любить, умела быть счастливой – умела дарить свое тепло всем нуждающимся. Город Птиц будет помнить Аурелику, пока есть небо над нашими головами.
Все трое покинули комнату старика в молчании, которое долго не решались нарушить. День уже клонился к закату, но они не стали возвращаться в себе, а просто уселись у подножия одного из холмов второго яруса.
- Кажется, Лев действительно очень благородный человек, – задумчиво произнес Гвендаль. – Ведь он ни словом не обмолвился о том, что он – сын умершего конкорда.
- Надеюсь, что завтра его выберут в Конклав, а Яскил удавится с досады, – поддержала его Соня.
- Но Яскила могут выбрать конкордом, – напомнила им Алиса. – И он может отменить решение о моем обучении. И никто не сможет его оспорить.
- Будем верить в лучшее, – улыбнулся ей Гвендаль.
- Мне кажется, крылатые – справедливый народ. Уж если они почитают Аурелику, – было ясно, что вампирша не жалеет о том, что оказалась здесь.
- Да, – кивнула Алиса. – Сегодня вечером я попрошу Аурелику, чтобы все было хорошо.
Утром их разбудил необычный гул, который проникал в помещение даже за закрытую дверь. Наскоро накинув плащи, Алиса и ее друзья выскочили наружу и увидели, что все жители города собрались перед Оком Запада и ждут. Им ничего не оставалось, кроме как присоединиться к толпе.
По счастью, рядом оказался Бурил, который, заметив недоумение на их лицах, пояснил:
- Сейчас будет объявлен новый конкорд. А потом и новый член Конклава.
- Так выборы происходили ночью? – удивился Гвендаль.
- Да. Смотрите!!
Дверь, ведущая вглубь холма, отворилась и на первую ступень висячего моста, слегка щурясь от ослепительно сияющего утреннего солнца, ступила Горация в золотом одеянии конкорда.
Толпа разразилась приветственными криками.
- Я хочу сказать лишь одно, – начала женщина, и немедленно наступила полная тишина. – Я буду стараться оказаться достойной вашего доверия и памяти великого Млиала. Тем приятнее начать этот день с представления нового члена Конклава – Льва!!
На этот раз крики, как показалось Алисе, были даже громче. Командира сторожевых отрядов явно любили в Городе Птиц. К радости девочки примешивалась и небольшая доля разочарования – членство в Конклаве, по ее мнению, могло не оставить Льву времени на занятия с нею. Но она ошибалась.
Лев стал заниматься с ней еще усерднее, даже Соня удивленно подметила, как сильно он устает. Для него, судя по всему, это было делом чести, поэтому он проводил с девочкой по четыре часа утром и столько же вечером. Измотанная не меньше него Алиса с трудом доползала до кровати и тут же засыпала со счастливой улыбкой на губах.
Небо успело стать совершенно желтым, а осень плавно перетекла в зиму, прежде чем это свершилось. В преддверии празднования Зимнего Пика все висячие мосты были украшены разноцветными лентами, а из снега, в изобилии покрывавшего холмы, ребятишки успели понаделать забавных фигурок. К удивлению Алисы, выросшей в теплом Лакримаре, зиму в Городе Птиц любили, и даже обильный снегопад не мог испортить предпраздничного настроения его обитателям.
В канун Пика ветер окончательно стих, а небо прояснилось. Нога девочки все еще отзывалась болью при ходьбе, но местные лекари уверили ее, что кость срослась нормально и неприятные ощущения скоро пройдут. Алиса стояла на холме четвертого яруса вместе с Львом, Синоби, Соней и Гвендалем и любовалась кружащим в небе Раги. Дракон за эти месяцы стал таким большим, что ему пришлось вырыть небольшую пещеру достаточных размеров. У самого уха девочка услышала тихий голос Льва:
- Присоединяйся к своему другу. Думаю, он будет рад.
Алиса тут же вспомнила нескончаемые разговоры о страхах, которые они вели все эти недели. И слова: «Верь своим крыльям» тоже вспомнила. Глядя в небо, девочка начала подниматься над землей.
Будучи осторожной, она не хотела подчиняться опьянению бескрайних просторов, раскинувшихся перед ней во всем своем великолепии. Арагил, видя ее опаску, спланировал и начал подниматься вместе с ней, ровно и даже безмятежно взмахивая крыльями. Алиса посмотрела на них, поняла, что ее собственные работают в том же ритме и в этот миг она ПОВЕРИЛА!
Они кружились в отливающем золотом небе, словно две звезды, нечаянно залетевшие слишком близко к земле и ищущие дорогу обратно на небосклон. Соня не замечала, что по ее лицу текут слезы радости, и даже глаза Гвендаля сверкали сильнее обычного. А Алиса, наслаждаясь своим первым настоящим полетом, поняла, что ее истинный дом находится именно здесь – в небесах!
* * *
Что такое совесть? Маленькая невидимая заноза, которая ноет в самый неподходящий момент. У многих совесть прячется на поверхности – подковырнул, выкинул, забыл. Плохо, если совесть забралась глубже под кожу, туда, где нервы, кость, сухожилия. Оттуда ее уже не достать простой иголкой, даже прокаленной в пламени. Она затаилась там, тихо-тихо, напоминая о себе изредка ноющей болью, от которой начинаешь чесаться, не зная покоя и сна.
Морган вышел на улицу, с удивлением обнаружив, что идет снег. Оказывается, зима успела перевалить за середину, пока он прятался, словно вор, в своей комнатушке. Вот и совесть проснулась, чувствуя неясное пока, но, тем не менее, неизбежное приближение весны. Вырезать бы эту занозу с корнем, выбросить и забыть – но есть опасность повредить тот жалкий обрубок, что остался вместо сердца.
Расследование, за которым он перестал следить еще месяц назад, топталось на месте. Все ночные бабочки, униженные допросами, были освобождены – ни одна не смогла даже намекнуть, где может находиться Лали. Магдалену не трогали, но держали по-прежнему взаперти. У гильдии заканчивались деньги, хотя самые отчаянные клиенты все равно наведывались – зов природы сильнее страха перед вершителями. Сейчас, как никогда, они вели очень похожий образ жизни – только вряд ли вампиршу мучила совесть.
В городе поговаривали, что пора выбирать нового главу воинов. Кроме Паладина, кандидатов вроде как и не было; если верить слухам, к весне его назначат главой просто так, безо всяких выборов – раз уж он фактически командует гильдией всю зиму. Можно копаться в анналах, но если предчувствие не лжет, это будет первый чужестранец в истории Лакримара, который получит такую власть.
Везде мерещились заговоры. Морган завернулся в теплый плащ и вышел на улицу – в небе едва просвечивало солнце, ветер гнал снежную пургу по улицам, подбрасывая горстями сверкающие белые хлопья и рассыпая снова и снова по пустынной мостовой. Зимой Лакримар, словно куколка бабочки, укрывался в кокон и ждал весны; фонтаны не работали, быстротечный Лурлин вел отчаянную борьбу с морозами, норовившими сковать его берега. На улицах даже дети показывались редко – зимой наступало самое время для усиленной учебы, в мастерских работали допоздна, а после сразу ложились спать.
А ну его все – и Лакримар, и воинов, и Магдалену, и маленькую ученицу магов? Сбежать отсюда, пуститься в странствия…кто знает, может быть ему самое место среди разбойничьего сброда в Нарбонне? Или перебраться на Драконий берег, а там…
Морган и сам не заметил, как добрался до улицы Сумеречных капель. Дом главы ночных бабочек охраняли два воина – бедняги замерзли стоять на вахте и грелись, как могли: в шутку хлопали друг друга по спинам, бегали взапуски вокруг скамеек и даже делали упражнения. Господин Никто наблюдал некоторое время, убеждаясь, что так просто в дом не проникнешь. Идти подземельями не хотелось вдвойне – и где уверенность, что вершители не заставили оборотней нести караул и там?
Он развернулся, радуясь, что сыскался предлог окончательно развязать этот узел… и тут память некстати подсказала, что не все потеряно.
- Какая встреча! – Морган буквально налетел на рослого воина, хлопая по плечу и улыбаясь во весь рот. – Вот уж не ждал встречи. Холодрыга, а?
- Кто это, Бретт? Ты его знаешь? – второй воин, постарше, подошел к ним, пока опешивший парень искал нужные слова.
- Д-да… вроде того. Что вам нужно?
Прямолинейность мальчишки заслуживала хорошей порки, но Морган сдержался.
- А что нужно всем на этой улице? – он осклабился. – Ну, кроме вас, парни, хотя, думаю, после вахты заслуженное вознаграждение…
- Что ты мелешь! – второй воин нахмурился. – Пришел к бабочке – так вали, не задерживайся. Может, останешься в живых.
Морган предпочел не отвечать на эту любезность и прошмыгнул внутрь.
Его никто не встретил – даже верный Нил. В коридоре, который прибирали последний раз много дней назад, стоял затхлый, спертый воздух. На подоконниках валялись дохлые, ссохшиеся мухи. Решив не оглядываться, Морган добрался до комнат Магдалены и постучал.
Никто не ответил.
Повторный стук отозвался приглушенным рычанием с другой стороны двери.
- Прочь! Пошли вон, сучье отродье!
Не может быть, чтобы это была Магдалена! Он рванул дверь на себя.
Глава гильдии ночных бабочек ползала по полу в лохмотьях, мало напоминая человека. У дальней стены, уронив голову на грудь, сидел прямо на полу Нил. На воротнике темнела полоска запекшейся крови.
- Во имя Безликих, ты убила его! Высушила до дна!
Присев, Морган понял, что ошибся. Нил еще дышал – похоже, Магдалена сумела остановиться в самый последний момент. Он с трудом поднял обмякшее тело.
- Я собирался сказать, что бросаю это все. Не знаю, кого подозревать – монахов, Аваллаха, эту бабочку, может быть, даже тебя. Я не понимаю, кому это все выгодно - может быть, ты знаешь?
Магдалена, тихо воя, каталась по полу, прижимая к груди обрывки некогда роскошного пеньюара.
- Он сам… он сам заставил меня… я же просила… просила не подходить. Он сам…
- Я отнесу его в Госпиталь, - держать на весу Нила становилось все тяжелее. – Чем я могу тебе помочь? Ты не выдержишь так еще один месяц…
- Позови… позови…
- Кого позвать? Магда, ну же! – он топнул ногой в надежде достучаться до нее. – Он умирает, я должен торопиться.
- Позови Халима.
- Главу погонщиков? – Морган уже ничему не удивлялся. – Хорошо, я это сделаю.
Он двинулся в сторону выхода, волоча Нила на плече.
- Прости, что не справился.
- Ты просто не хочешь… - она закашлялась, - …просто не хочешь признавать, что главный подозреваемый – она. Не хочешь! Трус!!
Морган плотно прикрыл дверь за собой, но ее крик еще долго отзывался в его голове мрачным, обреченным эхо.
Он похоронил прошлое десять лет назад, неужели оно все-таки вернулось?