Я закрою окно
И снова тьма. Тьма, которая длилась достаточно долго, чтобы сознание Инкре пережило шок и восстановилось. Но для самого Инкре восемь часов пролетели как секунда. И когда эта секунда прошла, художник начал приходить в себя.
Как всегда открыв глаза, художник зевнул и потянулся, лёжа на кровати. Казалось, он вообще не помнил, что произошло прошлой ночью. Так и было. Но когда он посмотрел в сторону, увиденное как ножом полоснуло кошёлку с воспоминаниями, нужное вывалилось из неё и ударило прямо в голову французу.
На полу и стене были размазаны чернильные лужи. У нас это страха не вызывает, но для Инкре это было ужасно. И он вспомнил. Вспомнил, что с ним сделал граф. Вспомнил боль, которую он испытал. И вспомнил отдалённые, глухие, увязающие в зыбучем песке покидающего тело сознания крики.
Художник почувствовал тошноту. Чернила приливали к горлу и яростно просились наружу. Зажав рот обеими руками, Инкре заставил себя сглотнуть. Тошнота потихоньку отступила, оставляя художника наедине с его мыслями.
Оглянувшись, француз увидел виновника боли в шее, которая до сих пор не утихла и отдавалась тупыми пульсирующими волнами во всё тело и особенно в голову. Вампир так и сидел, скрестив руки на краю кровати и положив на них голову. Простыня под его головой была всё ещё мокрая, когда Инкре дотронулся до неё.
Француз не винил графа ни в чём. Он понимал - вампир есть вампир. Никто не изменит его сущности. Даже сам Фалации не сможет измениться. Понимал он и то, что без крови, будь она даже чернильной, граф просто не выживет. Вокруг его рта и на руках не было следов другой крови, будь она животная или... Ну вы поняли. Значит, вчерашняя охота не удалась. Вот и оправдание готово.
Инкре ни в коем случае не "отмазывал" Фалации. Наоборот, он бы сам предложил ему выпить своей крови, если бы граф не набросился на него. Другое дело, что вампир вряд ли согласился бы на такое.
Тем временем художник решил разбудить партнёра по кровати. Положив одну руку на плечо графа, Инкре мягко потряс его.
- Chèr, проснись... Просыпайся, соня...
Но в ответ ему последовало лишь мычание. Морфей не отпускал сознание вампира, и Инкре понял, как трудно ему просыпаться. Но разбудить "мышонка" надо было, и художник решил прибегнуть к более "радикальным" мерам.
Пододвинувшись к графу поближе, Инкре наклонился над ним и начал почёсывать тому "за ушком". "За ушком" называлась та часть головы Фалации, которая находилась на сочленении шеи и затылка, по диагонали от "уха". Это особо чувствительное место у всех существ, и смертные, и вампиры не исключение.
Почувствовав такое блаженство, граф расслабился до невозможности и чуть ли не растёкся по кровати. Он продолжал спать, но план художника на этом не заканчивался. Прочесав где-то минуту-полторы, Инкре убрал руку. Почувствовав привычный холод, Фалации начал просыпаться. Промычав и слегка зажмурившись, вампир выпрямил руки и, выгнув спину, потянулся. После его глаза, наконец, открылись.
Ох, как долго граф извинялся перед художником. На коленях молил простить ему такое ужасное поведение, чуть ли не рыдал от такого огромного чувства вины. Ещё бы, его ангел едва не погиб от его собственных рук.
Инкре же оставалось лишь гладить своего, по его мнению, ни в чём не повинного мышонка по голове и успокаивать его тёплыми словами. Так пролетел примерно час. За такое долгое время художник почти успокоил Фалации, не прекращая гладить и шёпотом вести монолог.
- ...хорошо, Фал, всё хорошо. Я в порядке, правда. Ты ни в чём не виноват. Я тебя не виню, понимаешь? Это был несчастный случай. Давай просто забудем это как страшный сон, хорошо?...
- Почему...
- Что "почему"?..
- Почему ты так ко мне относишься...
Графа всё не отпускало. Если бы рядом был меч, он бы без раздумий заколол себя. Даже несмотря на то, что он бессмертен против железа.
- Я не понимаю... - прошептал взволнованный Инкре. Его очень беспокоил эмоциональный фон вампира. Тот резко вскочил на ноги и яростно посмотрел на мужчину.
- Почему ты так добр к тому, кто чуть не лишил тебя жизни?!
- Я... Я не...
Разъярённый на самого себя, Фалации схватил за воротник Инкре и посмотрел тому в глаза.
- Ты понимаешь, что я могу в любую секунду убить тебя?!
- Нет, не можешь. - холодно ответил француз. - У тебя рука не поднимется. Ты совсем немного ранил меня, и смотри, сколько времени мы уже сидим здесь.
Инкре как-то по-особому посмотрел на графа. Гнев того быстро сменялся отчаянием.
- Просто скажи... Почему ты здесь... Почему не убегаешь, не боишься меня... Почему ты так... Добр со мной...
Фалации умоляюще смотрел прямо в душу художника через два прекрасных зеркала. Он даже не заметил, как ладонь француза легла на его щёку. Эх, не так себе Инкре представлял этот момент.
- Потому что...
Глубокий вдох.
*Вы наполнены решимостью.
- Потому что я люблю тебя, Фалации.
Граф не успел даже понять, что он только что услышал, как Инкре прильнул к его "губам" и позволил свершиться поцелую. Они знакомы так немного. Даже двух месяцев не прошло. Наверное, это любовь с первого взгляда. Мало кто в неё верит, но чудо потому и чудо, что кажется невозможным, но происходит. Два представителя вечно враждующих рас любят друг друга. Да, вы не ослышались. Любовь Инкре была взаимна. Возможно, раньше Фалации не понимал, почему он так опекает художника, заботится о нём и даёт только самое лучшее. И почему он тогда решил поспать вместе с ним. Но сейчас думать об этом было бы преступлением.
Мысли обоих смешались в клубок и выкатились из разума. Осталось только чувство неземного удовлетворения и душевного спокойствия. Руки вампира непроизвольно обвили тело художника и прижали к хозяину. Время для влюблённой парочки текло так же незаметно, как плывут по лазурному небу в безветрие облака.
На самом деле прошло всего 15 секунд. По истечении этого короткого времени, которое для обоих длилось годами, влюблённые отстранилась друг от друга. Смотря в полуприкрытые глаза, окаймлённые радужным румянцем, граф так же положил руку на щёку любимого.
- Я тоже люблю тебя, ангел мой...
На этот раз поцелуй длился гораздо дольше.