11 глава
Элла была настолько пылка, чувственна и эротична, настолько умела и искусна в исполнении плотских утех, что у меня возникла мысль, как будто её противный муж Эрнест совершенно её не удовлетворял. Я не понимал, почему она так неожиданно и беспричинно кинулась ко мне в постель, проявив сексуальную страсть, но мне это до безумство понравилось, и я подумал, что влюбился в неё.
Элла лежала рядом полностью обнаженная. Она была невероятно красива: идеальная округлая мягкая грудь, грациозная тонкая талия, пластичное тело, гладкая белая кожа, разрисованная констрастирующими венами, от неё веяло невообразимой сексуальной энергией, она была так непристойна и приманчива. Я любовался ею, трогал её, вожделел ею. Она смотрела на меня глубокими синими глазами и довольно улыбалась.
— Почему? — всё ещё гадая над её поступком, спросил я.
— Потому что ты мне очень понравился, — кокетливый ответ и снова улыбка, но уже другая — более нахальная...
— А твой муж...
— А твоя жена? — перебила Элла, задав риторический вопрос. Я усмехнулся и посмотрел в потолок, потому что неприлично долго смотрел на неё.
— Как часто ты убиваешь людей?
— Раз в несколько дней, бывает и чаще. Мы с мужем часто разъезжаем по городам, поэтому отыскать меня будет трудно. Ну а ты, мистер Далтон?
— Наверное, где-то раз в неделю или реже... Я пытаюсь исправляться и не заниматься убийством, но это крайне трудно.
Элла рассмеялась.
— А зачем?
— Это страшный грех.
— Ты веруешь?
— Да, я давно верую, Бог помог мне найти себя, помог найти гармонию с собой и поддерживает моё душевное состояние, — тихо проговорил я, а Элла в ответ на это ехидно усмехнулась.
— Кровожадный вампир, который верует в Бога... как иронично.
— Ты не веришь?
— Разумеется нет, это полная чушь, выдуманная людьми, — девушка поднялась с кровати, принявшись одеваться. — Забивать свою голову религией — только себе хуже. Я убивала столько лет, и ни разу не получила никакого наказания от бога. Это самовнушение, вздор.
Я наблюдал за тем, как аппетитная Элла натягивала помятое платье на своё тело, поправляла свои запутанные волосы и размазанную помаду. Она собиралась уходить, и это меня огорчило.
— Боюсь, я не согласен с тобой, — сказал я в ответ про Бога. Девушка вздохнула и пожала плечами.
— Ты не обязан соглашаться со мной, ты сам придёшь к выводу, что всё это чепуха.
— Сколько тебе лет?
— Ты знаешь, что неприлично спрашивать у девушек про возраст? — обернувшись, с упрёком произнесла Элла.
Я раскраснелся и отвёл взгляд.
— Прости...
Девушка, увидев моё стеснение, шутливо посмеялась, словно растрогавшись.
— На сколько лет я выгляжу, по твоему мнению? — сразу же она задала мне вопрос, который привёл в меня ещё большее смятение — ведь я не хотел обидеть Эллу неверным словом.
— Я думаю, тебе двадцать пять или около того, — немного подумав, ответил я, замечая на себе заинтересованные глаза девушки. — Но ты выглядишь просто потрясающе... извини, если я ошибся, я не...
— Мне сорок лет, Уилльям, — прервала она.
Я вылупил изумлённые глаза. Сорок лет? Сорок, чёрт его подери, лет, этой юной, прекрасной девушке?
Элла видела моё удивление и объяснилась:
— Трудно поверить, так ведь? Порой мне самой трудно вообразить, что я существую вампиром уже двадцать шесть лет со дня, когда обратилась. Моё тело перестало стареть с двадцати одного года — я осталась такой же юной, какой была в двадцать лет. В этом есть прелесть вампиризма — ты не стареешь, твоё тело всегда молодо и полно энергии, полно идей, эмоций и стремлений. Я нисколько не жалею, что я такая, какая я есть, и не превращаюсь в сушёную непривлекательную женщину с обвисшей фигурой.
— Ты бы и в сорок лет была красива, Элла...
— Может быть. Но я вампир, и мне это нравится.
Я с энтузиазмом приблизился к девушке, которая, стоя возле кровати, глядела на меня.
— То есть ты хочешь сказать, что мы никогда не будем стареть?
— Возможно. Мне это неведомо.
— Думаешь, мы бессмертны?
— Понятия не имею, — Элла пожала плечами и таинственно улыбнулась. — Если мы бессмертны, то это прекрасно, а если нет, то, по крайней мере, мы не стареем, и это уже хорошо. Мне не удалось разгадать эти тайны. Ну а что насчёт тебя, Уилльям? Сколько тебе лет? Предположу, что ты ещё молод, поскольку тебя очень удивил мой возраст.
— Мне двадцать два, и я стал вампиром, когда мне было двенадцать лет, — ответил я.
— Молод и безгрешен, как нетронутый цветок, — сказочно проговорила она, мечтательно выдохнув, а потом резко сменила лицо на более серьёзное. — Ты же понимаешь, что мой истинный возраст секрет? Для всех мне двадцать четыре года. Для тебя тоже. Ты меня услышал, мистер Далтон?
Я беспрекословно кивнул головой.
— Разумеется, миссис Брукс.
— Прелестно, а теперь — доброй ночи вам, Уилльям, и до скорой встречи.
Элла, кокетливо мне улыбнувшись, сию минуту скрылась за дверью, и я остался наедине со своими размышлениями.
Всю ночь я не спал: прокручивал в голове воспоминания о произошедшем дне и много, очень много думал об Элле Брукс. Сколько тайн она хранила в себе, и какое же сильное желание одолевало меня разгадать их. Мне хотелось знать историю о её жизни, историю о том, как она стала вампиром, историю о том, как она справлялась с хищными инстинктами, историю о том, почему она замужем за Эрнеста. Однако я понимал, что её не так просто раскрыть — уж слишком она загадочная и недоступная с виду.
Ни минуты не проспав ночью, на утро я уехал домой. Голова была переполнена мечтаниями об Элле. Кэролин дома не было, встретила меня лишь Уна.
— Добрый день, мистер Далтон, — поздоровалась она, стоя в сторонке, — как Ваше состояние?
— Всё отлично, Уна, спасибо, — я перевёл глаза на низенькую девушку, оглядев её с ног до головы. — Тебе известно, где моя жена?
— Она ушла недавно, простите, мистер Далтон, я не знаю, куда она ушла, но, полагаю, к мужчине, которого Вы застали в нашем доме недавно.
— Понятно... — я безнадёжно вздохнул и почесал свою бороду.
— И ещё, мистер Далтон: ранним утром приезжал какой-то мужчина, я впервые его видела, его имя Эрнест Брукс, если я не ошибаюсь; он хотел поговорить с Вами, но когда я сообщила, что Вас нет дома, он пообещал наведаться ещё раз на днях или позднее, — оповестила Уна, и её новость меня значительно напрягла.
Поблагодарив девушку, я пообедал человеческой едой и принялся за работу.
Я опасался, что Эрнест знает о нашей с Эллой ночи и желает наведаться с негативными намерениями, но на следующее утро он приехал, — без жены — чтобы ещё раз решить вопрос с наследством и уговорить меня на мирную сделку, после чего, услышав отказ, повторил о том, что у меня нет шансов в суде, и вышел из моего дома.
Я работал, а Элла Брукс одолевала мои мысли. Желание повторить с ней ту ночь, желание разузнать её получше прочно засела в моей голове. Каждый день я надеялся, что мимолётно встречу девушку на улице, искал глазами женственный эротичный силуэт, ожидал увидеть её хотя бы с Эрнестом, но, потеряв надежды, я подумал, что она больше не хочет меня видеть, и думал бы так дальше, пытаясь её забыть, если бы через неделю не получил от неё письмо, в котором она приглашала меня встретиться в отеле. Я воспламенился и, ни капли не раздумывая, встретился с ней этим вечером в номере.
Я вновь увидел Эллу: стройные очертания тела, обтянутые нарядным платьем, утончённое аристократичное лицо, акцентирующее внимание на её прекрасные, ровные, тёмно-алые губы, синие подкрашенные глаза и уверенный, властный взгляд. При этой встрече внутри меня что-то разгоралось, сердце хотело вырваться наружу, меня охватывало будоражащее тепло.
Когда я прошёл в номер, на меня накинулись горячие женские губы. Элла поприветствовала меня страстным поцелуем, и я ответил ей взаимностью, ощутив лихорадку в своих брюках.
— Где твой муж, Элла? — спросил я со сбитым от возбуждения дыханием.
— Опять где-то гуляет.
— А ты что тут делаешь?
— А я и не уезжала отсюда.
Мы вновь слились в поцелуе, приближаясь к кровати.
— Я так ждал этой встречи...
— Ну вот я с вами, мистер Далтон..
Нас переполняли чувства страсти и влечения друг к другу. Я не способен был на слова и внятную речь, пребывая в столь диком возбуждении. Элла тоже хотела меня, я понял это, когда проник в её влажное лоно и видел её искривлённое в сладком удовольствии лицо, которое приобрело красноватый оттенок наслаждения. Мы ублажали друг друга около часа, а затем, с приятной усталостью после сексуальных игр, легли на помятую кровать.
Элла склонила голову на моё плечо и гладила мою кожу своими пальцами. Я чувствовал запах её каштановых волос и ласково перебирал их рукой. Мы были расслабленны и полностью удовлетворены. После секса в мою голову вернулись прежние мысли, что мучили меня всю неделю, и я начал разговор с интересующих вопросов.
— Расскажи о себе... как ты стала такой?
— Ты хочешь узнать историю моей жизни? — уточнила девушка, рисуя какие-то невидимые узоры пальчиком на моей груди.
— Да.
— Как же ты много хочешь; даже Эрнест не знает меня до конца, а ты желаешь, чтобы я поведала тебе свою историю? Я ведь даже не знаю, можно ли тебе доверять.
— Элла, мы же так похожи с тобой; я прежде никого не встречал, настоль близкую мне душевно и физически, как ты. Ты можешь доверять мне: я никогда не сделаю тебе плохо.
Элла, сделавшись серьёзной и призадумавшись, будто бы вспоминая увядшие моменты из памяти, начала свой рассказ.
— Я родом из Ганновера, из одной богатой семьи герцога Армина Шейна, которым являлся мой отец. К тому моменту меня звали Грета Шейн, а мою мать — Марил. На свет я появилась в ноябре 1827 года и росла здоровым ребёнком. Во мне воспитывали скромность и любовь к чистоте, с ранних лет учили заниматься домохозяйством и следить за порядком в доме, потому что рано или поздно меня должны были взять в жёны, а жена, как меня учила мать, обязана уметь делать три вещи: готовить, наводить чистоту в доме и воспитывать детей. Мы никогда не налегали на слуг дома, такое было воспитание. Мы жили в усадьбе около красивого леса, я несколько раз посещала его и обнаружила там прелестное озеро. Это место умиротворяло меня, я находила в нём покой и безмятежность. Один раз мать попросила собрать ягод для пирога в лесу, она давно научила меня этому, поэтому полностью положилась на меня, отправив одну. Я собрала полкорзины и, наткнувшись на своё безбурное озеро, решила отдохнуть, сев на траву. Мне было четырнадцать, когда меня обратили в вампира. Это произошло у излюбленного мною озера. Я никогда не видела, чтобы это место посещали люди, и поэтому была совершенно спокойна и никого не боялась. Услышав шелест листвы за моей спиной, я даже не обернулась, подумав, что это резвятся шустрые белки. Потом я увидела человеческую тень, что упала предо мной, и... было больно. Этот мужчина безжалостно укусил меня, изнасиловал моё юное тело и бросил умирать. Я поняла это, когда спустя некоторое время — мне неизвестно, сколько я пролежала — очнулась от адской боли по всему телу, а потом обнаружила, что некогда чистая зелёная трава, на которой я сидела, была замарана уже давно засохшей кровью, а меж моих ног тоже была кровь. Мне было так больно, что я не могла пошевелиться, не могла позвать на помощь. Но мне пришлось собрать все силы в кулак, чтобы встать и дойти до усадьбы. Меня с ужасом встретили родители и вызвали доктора. Мать плакала так, будто бы я умирала у неё на глазах. Наверняка тебе знакомо всё это, Уилльям. К сожалению, я так и не узнала, кто был этот вампир, что обратил меня, и специально ли он это сделал или совершенно случайно... Я больше никогда не встречалась с ним в своей жизни.
Девушка остановилась, чтобы перевести дыхание, а я, застывши, слушал её историю.
— Что было дальше? — в нетерпении поинтересовался я.
— А дальше я познавала все стороны вампирской жизни. Первой моей жертвой стал обычный голубь, затем собака, потом свинья. Я быстро осознала свою тягу к крови и не могла отказать себе ни одной ночи без убийства животного. Заметив, что при долгом отстутсвии крови ко мне возвращается болезненность, я пользовалась этим, чтобы мать не заставляла меня работать по дому. Однако я быстро срывалась, ведь кровь так манила к себе, так тянула... Конечно, мне было до жути интересно, насколько вкусна кровь человека, и совсем скоро прикончила одну из служанок; тогда я впервые познала, насколько приятной может быть трапеза. Через год моих родителей поразила чума, и они молниеносно скончались. Из любопытства я испробовала их кровь и тогда узнала, что кровь больного умершего человека просто тошнотворна. Несколько часов меня сильно мутило после этого. В пятнадцать лет меня выдали замуж за отвратительного человека. Я даже запомнила его имя: граф Вольфганг Рихтер. Жуткий аморал, извращенец и ублюдок. Если бы не он, навряд ли я была бы настолько испорченной и стервозной, зато он искоренил во мне детскую наивность и доверие к мужчинам. Меня, пятнадцатилетнюю девочку, выдали замуж за тридцатилетнего Вольфганга, с которым я прожила до двадцати лет. С первого дня моего совместного проживания с ним он любил трахать меня: грубо, жестоко и долго. Ещё он обожал заглядывать в мой рот и часто просил показать ему мои зубы, словно какой-то помешанный. Затем он перешёл к более изощренным играм, заставляя меня брать его половой орган в рот. Очень часто он оставлял на мне синяки и ссадины, которые быстро заживали и на следующее утро не были видны. Я полагала, что это связано с вампиризмом. Ты хочешь знать, почему я терпела всё это и просто не прикончила Вольфганга в два счета? Да потому, что я боялась, что он превзойдёт мою силу и станет ещё более жестоким. Я не могла убить его сразу, нужно было оттянуть время, и я придумала план, которому следовала. Я вела себя покорно и сильно полюбилась ему, что он стал мне доверять. Вскоре он захотел наследника и пытался зачать ребёнка, но у него не выходило. Это невероятно злило его, он избивал меня и угрожал, что найдёт себе другую жену, ту, кто сможет даровать ему дитя. В двадцать лет, во время очередного совокупления со мной, я укусила его достоинство, оттуда захлестала кровь, он заорал во всё горло, и я убила его, насытившись этим мерзким мужчиной. После этого я забрала у него большую сумму денег и отправилась на северо-запад, в Вестфалию. Там я вела разгульный образ жизни, постоянно кормясь попадавшими мне в руки молодыми мужчинами. Можно сказать, я стала заниматься проституцией, некоторым парням в действительности оказывая сексуальные услуги, а потом убивая их, либо, если мужчина был противен мне, я некоторое время изгалялась над ним, мучила его похотливое сознание и медленно, томительно выпивала кровь, чтобы он как следует ужаснулся. Так я прожила три года, и мне это наскучило. Я вернулась в Ганновер и, благодаря заработанным деньгам, приобрела маленькую усадьбу. Посещая балы, я знакомилась с мужчинами, которые, до беспамятства влюбляясь в меня, целовали мне ноги, я выходила за них замуж, приобретая деньги и богатство. Затем я убивала своих мужей, уезжала из города в другие части страны. В двадцать семь я завела ребёнка, а точнее — нашла сироту прямо на улице, взяла его домой и сказала, чтобы он считал меня своей матерью. Это был мальчик, и я дала ему имя Ганс. К слову, в двадцать семь я выглядела на двадцать лет, что не могло не радовать, но мне ни разу не удалось забеременеть ни от одного мужчины. Я захотела побыть матерью и воспитывала этого мальчика, пока в тринадцать лет он не скончался от чумы. Честно, я полюбила его как родного сына и долго не молга принять эту смерть. Мне уже стало тридцать шесть, а я всё никак не менялась... я решила изменить свою жизнь, поменять свою личность и уехала в Британию под именем Элла, в Лондоне встретилась с Эрнестом, который очаровал меня своим богатством, и вот мы четыре года живём вместе. Я не могу представить свою жизнь без крови и считаю вампиризм превосходством над обычными людьми. Мы не такие, Уилльям, не такие, как остальные, и мы должны пользоваться этой способностью, потому что не каждому человеку выпадает шанс обладать такими качествами. Ну, а ты, Уилльям, расскажешь мне свою историю? Я жажду её услышать.
Когда Элла закончила свой рассказ, я изложил ей свою историю жизни.