Глава 18.
Каталея явилась спустя несколько суток, когда Эдвард весь извёлся. Отпуская её тогда на празднике, он не думал, что она на самом деле уйдёт. Не попрощавшись, не извинившись. Эдвард злился. А как же любовь к Карлайлу и все эти её сводящие с ума мысли?!
Но она пришла. Тихонько вошла в их квартиру под покровом ночи. На ней было простое платье и тёмная накидка. Волосы были собраны в толстую косу, а на лице была улыбка. Непривычная, странная, будто Лея была под дурманом.
— Где ты была? — нарочито спокойно произнёс вампир, глядя на сестру из тёмного угла, где притаился будто вор. Девушка улыбнулась чуть шире, показав ямочки. Она тихонько вошла, прикрыв за собой дверь и медленно выдохнула.
— Всё хорошо, Эдвард. Не беспокойся. Я пришла за вещами.
— Я спросил где ты была? — прорычал вампир, в мгновение ока оказавшись рядом с сестрой. Он двигался так быстро, что она не успела отклониться. Из их семьи он был самым быстрым, и это всегда восхищало Каталею. Однако сейчас его скорость была совсем не кстати, впрочем, как и настойчивость. Вампирша нахмурилась, когда длинные пальцы сомкнулись на её предплечьях. Эдвард встряхнул сестру, заглядывая в лицо. Его глаза потемнели, как если бы он был голоден. Каталея зашипела, дёрнулась.
— Пусти!
Но мужчина не отпустил. Пальцы сжались только крепче. Хотелось девушке или нет, но пришлось заговорить. За прошедшее время она, пожалуй, познала все грани упрямства брата. Знала, что драка ничего не решит, только оттянет время. А ей хотелось поскорее вернуться в уютную квартиру Феликса под крышей.
— Я больше не хочу страдать! — заорала Каталея в лицо Эдварда. — Я хочу любить и быть любимой! Мне надоело ждать у моря погоды! Он никогда не сможет себя преодолеть. Выберет правильную, тихую Эсми. А я что? Должна буду стоять рядышком и радостно в ладоши хлопать?!
Эдвард отпустил её от удивления. Каталея отшатнулась. Она тяжело дышала, как если бы долго бежала. Но стоило ей продышаться, как плечи опустились и в глазах расплескалась грусть. Она медленно отошла к окну, сгорбилась, упершись руками в потрескавшийся подоконник.
— Я так устала, Эд. Я так люблю его. Только сейчас окончательно это осознала. Он ведь тоже любит. Но никогда не рискнёт. А ещё эта Эсми, что б ей...жилось хорошо. А Феликс меня любит. Пока мы жили у Вольтури он всегда был рядом. Защищал меня, пытался заинтриговать. Он знал, что я люблю отца. Но он всё равно был рядом. И сейчас рядом. Он ждёт меня, Эдвард. Я знаю, он не сможет заменить Карлайла. Но он поможет забыть.
— И ты согласна на это?! — неверующе выдохнул Эдвард. — Просто так сдашься? Да мы прямо сейчас же можем вернуться домой, и я помогу тебе быть с ним. Это конечно странно для меня, но вы оба разрываете мой мозг своими любовными признаниями, и я готов вам помочь!
— Не трави мне душу, — вздохнула Лея. — Ничего не выйдет.
— Да откуда ты знаешь?! — рявкнул вампир. Он подошёл со спины и сжал узкие плечи. Каталея вырвалась и повернулась. Хотела закричать, но не смогла выдавить и слова. Они застыли практически прижавшись друг к другу. Воздух сгустился от невысказанных чувств и эмоций. Эдвард никогда не замечал в сестре девушку, но только не в эту ночь. Может быть месяц так осветил Лею, а может скорая разлука. Вампир потрясённо разглядывал свою спутницу, отмечая черты, которые раньше не замечал. Теперь он понимал почему её полюбил Карлайл.
Никто из них не смог бы сказать кто подался вперёд первым. Они целовались страстно, как могут только вампиры, кусая, посасывая губы, застывая в мгновениях. Бесконечность можно было провести лобызая друг друга, изучая, забываясь в тактильных ощущениях. Люди были не способны ощутить весь спектр эмоций. Прочувствовать. Лишь став вампирами люди осознавали насколько обделёнными были. Калеками.
Лея порывисто дёрнула рукав светлой рубашки, отрывая его вместе с доброй половиной рубашки, обнажая кожу, переливающуюся на свету бликами бриллиантов. Тонкие пальцы заскользили по рукам, очерчивая мышцы и выпуклые вены. Эдвард потянул шнуровку на простом платье сестры. В отличие от неё он не был порывист в действиях. Раздевал партнёршу медленно и методично, будто пытался запомнить каждое мгновение. Отстранившись от припухших губ, он прижался к тонкой шее, зацеловывая венки, жадно облизывая пряно-пахнущую кожу. И злился, ощущая на ней аромат чужака.
Лея сжала каштановые волосы на затылке брата, глядя поверх его головы в тёмную стену. Ей чудилось что там, в кромешной темноте, стоял Карлайл. Высокий, укутанный в плащ, совсем как тогда, когда спас её от костра святой инквизиции. И глаза его точно также мерцали. Сурово, устало, маняще. Девушка будто очнулась от дурмана. Ощутила, как сильные руки брата легли на ягодицы, крепко их сжимая, а губы уже покрывали поцелуями грудь.
— Что мы творим, Эд? — хриплым, надсадным голосом зашептала Каталея. Но её голос подобно грому поразил вампира. Он застыл, прижавшись щекой к полной женской груди, по-прежнему сжимая мягкие, округлые ягодицы. Тело звенело от напряжение, но холодный разум постепенно возвращался и осознание происходящего лавиной накрыло сознание. Эдвард отстранился от девушки, будто обжёгшись. Он никогда не чувствовал себя таким пришибленным, когда и хотелось, и понимал, что именно это брать нельзя.
Вампир сжал руки в кулаки, а после завёл их за спину, крепко сцепив. Пальцы жгло от волшебного чувства бархатной тёплой кожи Леи. Мысли путались, но долг перед Карлайлом пригибал гранитной плитой. Каталея осторожно поправила на себе одежду, будто боясь спровоцировать, или же самой сорваться. Она отвела взгляд, сжалась, а после медленно выдохнула.
— Забудь об этом, Эдвард. И никогда не вспоминай. Мы ошиблись. Чуть не совершили непоправимое. Я не люблю тебя, так как Карлайла, и ты меня не любишь. Это всё ночь и буря эмоций. Наша злость. И ничего больше.
Эдвард промолчал, соглашаясь с ней. Он стоял спиной, пока Каталея собирала вещи. Стоял пока она быстро удалялась из их квартирки вниз по винтовой лестнице, а после дальше по мостовой в ночь, где её уже ждал Феликс. Молчаливый, взволнованный мужчина, прячущий свои эмоции за жёстким контролем и безукоризненными манерами.
Эдвард накрыл чуть подрагивающими руками лицо. Каталея оказалась гораздо сильнее из них двоих. Смогла остановить, вразумить. Но какая она была манящая, родная. Почти любимая. Вампир сгорбился. Нужно было возвращаться домой. Вот только как посмотреть в глаза Карлайла? Эдвард не сомневался, что тот ждёт. Считает дни и смотрит в окно. Как ему, Эдварду, вернуться без Каталеи?
***
Эсми с тоской и осознанием плачевности всей ситуации, наблюдала за Карлайлом сквозь щёлочку между дверью и наличником. Первые пару минут он ещё пытался работать с бумагами, но всё чаще отвлекался на окно. В конце концов он оттолкнулся от стола и сложив руки на груди, уставился на грязные улицы и спешащих по своим делам людей. В каждой мимо проходящей девушке он видел Каталею. Каждый раз порывался вскочить и броситься ей на встречу. Но девушка проходила мимо и осознание жестокой реальности наотмашь била вампира. Вновь и вновь. Не она.
Мужчина зажмурился, накрыл лицо дрожащими руками. Всего несколько месяцев как её нет, а кажется будто целую вечность. Пустота в груди ширилась, голодно выла и ничто не было способно её заглушить. Забота Эсми начала раздражать. Всё чаще он стал отмахиваться от общества сердобольной вампирши, преданно заглядывающей ему в глаза. Охота не приносила радости. Ему по-прежнему приходилось присматривать за новорождённой, но только не той, о которой были все мысли. Не будь он таким ответственным давно бы бросил Эсми и умчался следом за своими непутёвыми детьми. Но вбитые с детства правила тормозили. Всё что он мог — сидеть у окна, как какая-то девица, томно вздыхающая по жениху, ушедшему на фронт.
Эсми поджала губы, отводя взгляд от вампира. Ей нравился этот сдержанный, всегда безукоризненно галантный мужчина. Она не встречала настолько начитанных и приятных собеседников. Что уж говорить, она была готова с головой нырнуть в этого мужчину, любить его беззаветно и предано. Вот только быстро поняла, что её общество тяготит создателя. С ним случились разительные перемены стоило только Каталее уехать. Будто вся жизнь и свет покинули вампира. Он мраморной статуей мог днями напролёт сидеть в кресле, сжимая в руках шарф любимой дочери. Запах давно выветрился с него, но вампир трепетно прижимал его к носу, закрывал глаза, будто так мог ощутить её рядом. Часто Эсми находила его в комнате Леи. Он лежал на её кровати, трогал книги или же прижимал к груди вещи. За этим было страшно наблюдать. Временами юной вампирше казалось, что её создатель сходит с ума.
И в тоже время она совершенно не понимала того, что связывало Карлайла и Каталею. Мысли, что всё чаще посещали голову казались дикими. Ненормальными. Ведь не мог такой мужчина любить свою дочь, как женщину! Не мог ведь?
— Эдвард, — услышала потрясённый вздох от вампира Эсми. Она встрепенулась, пробуждаясь от своих мыслей. Карлайл вскочил так быстро, что даже улучшенное зрение не сумело уловить его движение. Он выбежал из кабинета, казалось даже не заметив подсматривающую за ним женщину. — Эдвард! — раздался громкий восклик с первого этажа.
Эсми спешно спустилась следом, подготавливая себя к встрече не только с приятным молодым человеком, но и вечно недовольной Каталеей, что всегда смотрела на новорождённую свысока. Однако в прихожей был лишь Эдвард. Взъерошенный и мокрый, он был похож на недовольного ворона. В руках был чемодан, с плаща стекала вода. Недавно начавшийся дождь успел изрядно его вымочить, но вампир не ощущал холода или дискомфорта. Не смотря на поездку в солнечную Венецию выглядел он, как и всегда бледно, а под глазами казалось добавилось теней бессонных ночей. Карлайл порывисто обнял его, не боясь вымочить новую рубашку и жилет, сшитые по последней моде. Отстранившись, он заглянул за плечо «сына» и тут же нахмурился. Эдвард под его взглядом весь сгорбился, будто сбледнул ещё сильнее, крепко сжимая ручку чемодана едва не раскрошив её.
— Где Каталея? Где моя девочка? — Эсми поразилась дрожи, прозвучавшей в голосе Карлайла. То, с какой нежностью он выдохнул имя дочери — коробило. Отчасти ей стало обидно, что она никогда не слышала в свой адрес такой теплоты и трепета.
— Прости, Карлайл, — тихим, каким-то больным голосом ответил Эдвард. Его лицо искривилось в гримасе. Он слышал мысли отца, наполненные тоской и неверием, неподдельной болью, как и мысли Эсми, не менее тяжёлые и разъедающие душу — от облегчения, до злости за создателя. Чудесно его встречали родственнички. Эдвард только переступил порог «отчего дома», а уже вновь был готов бежать прочь. Иначе заработает мигрень.
— Она осталась в Италии... Сказала, что ей нужно время. Ещё немного. Но она обязательно вернётся, — зачастил Эдвард, с отчаянием понимая, что Карлайл его уже не слушает, погружаясь в своё горе. Вампир с ужасом наблюдал за тем как его создатель буквально блекнет на глазах, горбится, превращаясь в старика. Тяжело переставляя ноги он поднялся по лестнице и Эсми с Эдвардом услышали, как захлопнулась дверь в комнату Каталеи. Женщина зло выдохнула.
— Эта девица ни во что не ставит чувства отца! — зашипела вампирша. — Как дать бы ей.!
— Замолчи, Эсми, — тут же осадил её парень. — Не тебе об этом говорить.
Всё же чтобы не делала Каталея она оставалась его сестрой. Той, что когда-то выходила его, отстояла перед создателем. Эсми была хорошей женщиной, доброй и справедливой. Но в семью она вошла недавно. Не знала и не осознавала глубины всего происходящего. Не имела права судить.