Сумерки-Моя запретная любовь.

Аро был в ярости, когда узнал о желании Карлайла покинуть клан. Его уязвлённое эго требовало отмщения. Он мог бы приказать Джейн, и Каллен испытывал боль пока не склонил голову и не смирился с судьбой. Алек мог бы держать его в тишине и темноте целую вечность. Я лично мог бы сломать ему каждую косточку, но заставить остаться. Но вместо этого Аро решил отыграться на Каталее.

Невинной, юной вампирше. Я видел много ни в чём неповинных вампиров и лично их казнил, не чувствуя сожаления. Моя рука не дрогнула, когда я отрывал голову влюблённому, но предавшему нас, вампиру. Я смотрел в алые глаза, наполненные ужасом, и сердце моё не дрогнуло. Но Каталея была особенной. С первых дней она завораживала меня. Я чувствовал себя окрылённым и счастливым, кружа её в танце. Пьяным, срывая поцелуи с её губ. Я был живым.

Мне поручили доставить её в зал суда. Карлайл прятал её в келье, всё то время что вёл переговоры с Аро. Он думал мы не найдём её. Я был бы и рад не делать этого, но у Деметрия слишком хороший нюх. Он не мог не найти. Охотничий зуд заставлял его нестись вперёд, едва не завывая, как пёс на раненную дичь. Я шёл за ним тяжёлым шагом, и грохот стоял в моих ушах, будто отмеряя оставшееся время. Мои руки сжимались в кулаки. Аро ясно дал понять, что желает видеть девушку напуганной, раздавленной, покорной. Я должен был тащить её по коридорам замка и швырнуть к ступеням тронов, как оборванку. А возможно даже лишить головы. Такие жертвы ради какого-то сопротивляющегося жажде идиота!

Ненавистный вампир! Я убил бы его своими руками. Размозжил его череп о мрамор. Разорвал на куски и сжёг. Если бы мне только позволили. Если бы только её глаза не наполнились ужасом.

Я не понимал той любви, что испытывал к Каталее Карлайл. Хотя, трудно было не влюбиться в такую женщину, как она. Но она была его дочерью. Не просто обращённой, а кровью и плотью. Отцы не должны были любить своих дочерей. Не такой любовью.

Мы нашли её в келье. Тонкая, коленопреклонённая фигурка в тёмно-изумрудном платье. Я всю жизнь буду помнить, как жгло пальцы прикосновение к её коже. Этот взгляд, брошенный через плечо. Она всё поняла, стоило нам только появиться. Деметрий, ведомый инстинктами охотника, бросился к ней, но я не позволил схватить. Сам аккуратно поднял её и повёл. Она не сопротивлялась, не задавала вопросов. Я был уверен, что пожелай открутить ей голову, она бы даже не шелохнулась. И ненависть к Карлайлу сдавила моё горло. Она любила его так сильно, что была готова умереть. Меня снедала зависть. На его месте мог быть я. Меня она могла бы любить с такой силой. Не настолько ценный экспонат этот Каллен, чтобы Аро долго по нему убивался.

В зале суда Карлайл стоял расправив плечи, гордо вскинув голову. Непокорный, ненавистный вампир. Каталея дрогнула, но я удержал её, не позволив приблизиться к отцу. Прижал к себе так крепко, уткнувшись носом в чёрные волосы. Она дрожала в моих объятиях, испуганно глядя на отца. А я был не в силах её отпустить.

Я помню, как прошелестел тихий голос Маркуса и мне пришлось разжать руки, позволяя ей упорхнуть. Это было высшей степенью мучений — наблюдать как она прижалась к Карлайлу, ища защиты. Я должен быть на его месте! Я!

Я не вслушивался в слова Аро, с содроганиями ожидая лишь приказа. А его всё не было. Время тянулось бесконечно медленно. Я всё не мог отвести от неё глаз. Эмоции такие яркие отражались на её лице. В трепете чёрных ресниц, в блеске золота глаз, крепко сжатых губах и дрожащем подбородке. Я почти ненавидел её за те чувства, что она во мне пробуждала. Ненавистная, любимая женщина.

В конце концов их отпустили. Я даже был рад. Однажды мы ещё встретимся. В этом вся прелесть бесконечной жизни вампира. Время над нами не властно. Сотни лет на то, чтобы влюбить в себя женщину.

Сотни лет на счастье.