Часть 5
На следующее утро Дазай проснулся раньше Чуи, лишь за окном забрезжил рассвет. Случайно во сне перевернувшись на спину, он застонал от боли. Спина и так горела огнём, а от соприкосновения с поверхностью постели, болевые ощущения усилились в несколько раз.
Осторожно встав с кровати, чтобы не разбудить Накахару, Осаму подошёл к зеркалу в спальне и, повернувшись боком, оглядел себя с ног до головы. На шее красовались несколько синих полос, а на спине — двадцать два бордовых рубца от плётки, которые Дазай пересчитал. На некоторых полосах на спине кожа лопнула и уже покрылась коричневой коркой, одна из полос выглядела особенно страшно. Корка на ней лопнула в нескольких местах и из новых ран сочилась кровь.
Дазай ненавидел боль, но он позволил сделать вчера Чуе это с собой добровольно. Он готов выдержать ещё и не такое, если это необходимо, для того, чтобы Чуя его простил. Дазай любил доминировать, но Чуя тоже, и Осаму вполне мог позволить это любовнику и разрешить себе иногда быть рядом с ним слабым. Ведь ни с кем другим Дазай бы ничего подобного не допустил, даже с Огаем. Уже лет с шестнадцати Осаму не позволял боссу диктовать себе условий. Он приходил к нему тогда, когда считал это нужным или возможным для себя, или когда ему самому хотелось секса. И босс не давил, он сам воспитал из Дазая того, кем он был сейчас и знал, что перегибать палку не стоит. И если Осаму не хотел секса, босс никогда сильно не настаивал. Дазай чувствовал, что Мори его, если не боится, то, совершенно точно, опасается.
С тех пор как у них с Чуей начались отношения, Осаму постоянно боялся того, что он узнает правду и не захочет его больше видеть. Конечно, Дазай понимал, что сам виноват, ему давно нужно было прекратить всё это с Мори, в конце концов, босс не смог бы его принудить к сексу силой теперь. Но он действительно опасался, что Огай сочтёт Чую помехой и решит избавиться от него, да и вряд ли, расстанься Осаму с боссом, он смог бы остаться в мафии в то время, до того, как решил шантажировать Мори. А куда он мог пойти, если бы ему пришлось уйти из организации, Осаму не представлял, да и вряд ли бы Чуя понял его уход, счёл бы его предателем и возненавидел.
Дазай совершил немало преступлений, и его не разыскивала полиция, лишь благодаря Мори Огаю, который, используя свои связи, «подчищал» за Осаму время от времени, если какие-то из его кровавых делишек всплывали. Поэтому он тянул с разрывом этих ненавистных для него отношений с боссом. Уйди он из мафии, то лишился бы защиты, и скорее всего, все его преступления открылись бы. Осаму был уверен, что Мори об этом бы позаботился. За более чем сто пятьдесят убийств и около тысячи иных, менее тяжких преступлений, несомненно, Дазай вскоре оказался бы в тюрьме, и это было бы в лучшем случае.
Дазай давно готовил план, как расстаться с боссом так, чтобы ни ему, ни Чуе ничего не угрожало. Всю информацию об организации вместе с доказательной базой, он загрузил в облако и запланировал время отправки в прокуратуру Токио на понедельник на десять утра. Почему в Токио? Потому что Токио — это столица Японии и там у Огая нет власти. Если информация о Портовой Мафии попадёт к главному прокурору Токио, Огай ничего уже не сможет сделать. Если Осаму не зайдёт до десяти утра понедельника в облако и не отменит отправку информации, с организацией, скорее всего, будет покончено. Но отменять он её не собирался, лишь поменять дату отправки. И так ему придётся делать постоянно: время от времени переносить дату, для того, чтобы обезопасить себя и Накахару. Но продолжаться вечность это не может, рано или поздно, придётся принять непростое решение и в корне изменить ситуацию.
— Ты проснулся? — послышался с кровати сонный голос Чуи.
— Да, — ответил Осаму, разворачиваясь лицом к возлюбленному и подходя к постели. — А ты почему не спишь?
— Выспался. — Чуя сел на кровати и потянулся. — Болит? — спросил он, обводя один из рубцов по краю, лишь слегка касаясь пальцем кожи, которая не была повреждена.
— Ты же знаешь.
Чуя кивнул.
— Знаю. — Накахара обошёл Осаму со всех сторон, оглядывая результат своих действий, затем цокнул языком и спросил: — Ты помнишь о сюрпризе, о котором я вчера говорил?
— Я бы предпочёл не вспоминать об этом, — ответил Осаму, неотрывно глядя в лазурные глаза. — И что это за сюрприз?
— Сейчас узнаешь, — с этими словами Чуя подошёл к шкафу, в котором стояла вчерашняя коробка и, порывшись в ней, кое-что оттуда извлёк и кинул Осаму.
— Серьёзно? — задал вопрос тот, взяв в руки и рассматривая странную конструкцию, состоящую из кожаных полос, сделанную в виде плавок, с анальной пробкой внутри, полукруглой металлической пластиной спереди, предназначенной для того, чтобы закрывать член. На кожаных ремнях где-то вверху, красовался железный замок. — Это что?
— А ты как думаешь?
— Я догадываюсь о предназначении этой штуки, но хочу услышать это от тебя.
— Пояс верности.
— Чу-у-уя, я конечно всё понимаю, — медленно проговорил Осаму. — И вчера я сказал, что готов позволить тебе всё, что угодно... Но всему ведь есть предел.
— Ты так считаешь? — поинтересовался Накахара.
Осаму кинул пояс верности Чуе (который тот легко поймал), со словами:
— Я этого не надену. Хорош издеваться, рыжик, по-моему у тебя слишком бурная фантазия. Найди ей другое применение.
— Ладно, — неожиданно легко согласился Чуя, убирая пояс верности обратно в коробку и подходя к Дазаю вплотную, обвивая его шею руками и наклоняя голову к себе, после чего лизнул Осаму языком в губы и отстранился, обходя любовника сзади.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Дазай.
— Как ты и сказал, пытаюсь найти другое применение своей бурной фантазии, — Осаму почувствовал прикосновение к ранам чего-то холодного, их слегка начало пощипывать. Дазай напрягся, а Чуя рассмеялся. — Это была шутка, Осаму. Иди сюда, нужно обработать твои раны.
Накахара сел на кровать, подобрав под себя ноги. В руках у него была мазь, которой он вчера уже намазывал спину Осаму.
— Ложись на живот, — скомандовал он, и Осаму лёг на постель рядом с Чуей. Тот продолжил смазывать мазью раны на спине Дазая, тот расслабился и просто получал удовольствие от прикосновений. Несмотря на то, что раны болели, лёгкие движения пальцев Чуи, которыми он наносил мазь на спину любовника, были приятны ему, охлаждающий эффект вязкой субстанции успокаивал и замораживал боль. Когда спина была полностью намазана, Чуя стянул с Осаму боксёры.
— Что ты опять задумал? — спросил тот любовника.
— Ничего, — коротко ответил Накахара и смазал мазью анальный проход Осаму сначала снаружи, а потом изнутри, проникая одним пальцем и обрабатывая все повреждения и трещины, которые, безусловно, остались, после грубого секса вчера. Когда с обработкой ран было покончено, Чуя лёг рядом с Дазаем и, заглянув ему в глаза, произнёс: — Осаму, насчёт пояса верности — это тоже была шутка.
— Правда? Я счастлив, — с сарказмом проговорил Дазай. — А то я уже начал переживать.
— Что не откроешь замок?
— Открою, ты же знаешь.
— Знаю. Поэтому нет смысла заставлять носить тебя нечто подобное. В это воскресенье я участвую в гонках, пойдёшь?
— Конечно, и даже сделаю ставку. Но нам пора собираться на работу.
— Полежи ещё. Мазь должна хорошо впитаться.
— Ладно.
— Ты ещё не придумал свой гениальный план?
— Как-то не до этого было.
— Понимаю, но нам нельзя расслабляться.
— Я знаю, Чуя. Лучше пойди разогрей завтрак.
— Хорошо, — Накахара кивнул, но прежде чем встать с кроватки и пойти на кухню, он наклонился к Осаму и поцеловал его в плечо, затем в шею, оставляя засос на ней.
— Шляпка, тебе синяков мало? — задал вопрос Осаму.
— Заткнись, если делаю, значит, мало.
— Извращенец, — простонал Дазай, ощутив, как Чуя оставляет у него на шее ещё один засос. — Откуда у тебя в голове берутся все эти идеи? Боже, я связался с маньяком!
— Ага, поэтому лучше тебе помалкивать. — Чуя чмокнул Осаму в губы и отправился на кухню разогревать завтрак.
***
Несмотря на то, что Накахара сказал Дазаю, чтобы он не вздумал скрывать синяки на шее, всё же Осаму нашёл у себя в гардеробе рубашку с высоким воротником и намотал небольшую полоску бинта на шею. Засосы она не очень скрывала, но следы от удушья ошейником под ней были не видны. Чуя ничего не заметил благодаря воротнику на рубахе и плащу, однако на работе, зайдя к Дазаю в кабинет через час, он увидел бинт. А тут ещё позвонил Огай и сказал Осаму зайти к нему.
— Это был босс? — спросил Накахара.
— Да, — ответил Осаму.
— Сними это, — Чуя указал взглядом на бинт на шее Дазая.
— Чуя... Зачем тебе это?
— Я так хочу. — Накахара сел на диван и закинул ногу на ногу.
— Я так привык к этим бинтам, позволь хоть эту маленькую полоску оставить.
— Нет.
Дазай размотал бинт и раздражённо спросил:
— Доволен?
— Да.
— Я могу идти? — произнёс он с нотками сарказма.
— Иди.
— Спасибо, — Осаму прошёл к выходу, захлопнув за собой дверь и оставив Чую в одиночестве.
Постучав в кабинет босса Портовой Мафии, Осаму вошёл внутрь, не дожидаясь приглашения войти.
— А, это ты, Дазай, — Мори бесстрастно взглянул на своего заместителя. — Проходи, присаживайся.
Осаму присел на диван, а Мори продолжил:
— Я думаю, что нам с тобой надо кое-что обсудить, — Огай окинул Осаму любопытным взглядом и удивлённо спросил: — Ты снял бинты?
— Да, — Дазай кивнул. — Вы это хотели обсудить со мной, босс?
Мори усмехнулся.
— Конечно нет. Я хотел обсудить с тобой сложившуюся ситуацию.
— Я вас слушаю, Мори-сан.
Огай встал из-за своего стола и прошёлся по кабинету.
— Дазай, давай поговорим, как взрослые люди.
— Давайте поговорим.
— Если ты хотел расстаться, нужно было просто сказать об этом. Я не стал бы тебя удерживать насильно.
— Да ладно, босс. Ведь вы это начали, когда подстроили всё так, чтобы Накахара о нас узнал. И не говорите, что я ошибаюсь. А сказать зачем вы это сделали? Как раз потому что не хотели меня отпускать. Вы надеялись, что мы с Чуей разругаемся и расстанемся.
Огай хмыкнул и подошёл к Осаму.
— Меня всегда поражали твой ум и проницательность, Дазай, — сказал он и окинув его взглядом заметил засосы у него на шее и следы от удушья, Мори даже сдвинул пальцами воротник на рубашке Осаму вниз, чтобы рассмотреть получше. — Это что? — спросил он. — Хотя можешь не отвечать. Выходит — ты любишь пожёстче? Не знал, я думал, что ты ненавидишь боль. Чуя у нас оказывается с садистскими наклонностями.
— Мори-сан, моя личная жизнь не должна вас больше волновать. И наши с Чуей наклонности тоже. Или вы позвали меня сюда поговорить об этом?
— Нет. Я бы хотел заключить перемирие с вами. Ты можешь жить, как тебе будет угодно, я ценю тебя, как стратега, твои мозги нужны организации, а Чуя — мощнейшее оружие Портовой Мафии. Без вас двоих организация, если и не потерпит крах, то её отбросит в развитии на несколько лет назад, она придёт в упадок, как при старом боссе. Я думаю, что ты всё это понимаешь, Дазай?
— Безусловно, — Осаму кивнул. — И что вы предлагаете, босс?
— Давай забудем обо всей этой ситуации. Ты можешь жить со своим Чуей, раз уж тебе так нравится садомазохизм, я не стану вас преследовать и мстить вам. Просто добросовестно выполняйте свою работу. Это всё, что от вас требуется. Согласен?
— Да, — коротко ответил Дазай, глядя в фиолетовые глаза босса и будто пытаясь прочесть по ним, правду он говорит или нет.
— Вот и договорились. Чуе сам скажешь. Надеюсь, что информация о Портовой Мафии нигде не всплывёт?
— Это зависит от вас, босс. Информация будет отправлена адресату автоматически, если со мной или Чуей, или с нами обоими что-то произойдёт.
— Я тебя понял, Дазай. Хочешь подстраховаться? Только не забудь отменить отправку, если вдруг тебя снова накроет приступ суицидального настроения.
— Конечно, босс. Я могу идти?
— Подожди. Скажи, Дазай, ты хранишь информацию в облаке?
— Об этом не сложно догадаться, — ответил Осаму. — Но систему защиты и коды доступа к данным, хранящимся там, я разработал лично. Вам не удастся их взломать. Если кто-то попытается это сделать, информация автоматически будет отправлена адресату. К тому же есть одно устройство, управляемое искусственным интеллектом, доступ к которому возможен только при распознавании сетчатки глаза, живого глаза, к слову сказать. Искусственный интеллект также распознаёт мой голос и кодовую фразу, которая должна быть произнесена при входе на него, с определёнными паузами между словами. Если в нужное время я не воспользуюсь устройством, или будет произнесена не та кодовая фраза, или паузы между словами в ней будут больше или меньше запрограммированных, если устройство попытаются отключить или уничтожить, искусственный интеллект отправит информацию адресату автоматически. Вам, Мори-сан, не удастся получить доступ к облаку или устройству. Если попытаетесь, данные с облака попадут к адресату мгновенно. К тому же получить доступ к чему-то одному не достаточно, если даже теоретически предположить, что доступ к облаку будет получен кем-то не санкционировано, искусственный интеллект это сразу определит (так как там многоуровневая система защиты), и отправит данные получателю. Если, опять же, теоретически предположить, что доступ будет получен к устройству, отменить отправку данных с облака, с его помощью не выйдет, так как с устройства можно управлять лишь отправкой данных, но не её отменой.
— Что-то подобное я и предполагал, — задумчиво протянул Огай.
— Теперь я могу идти? — спросил Дазай.
Мори кивнул, и Осаму покинул его кабинет.
Вернувшись к себе, Осаму увидел Чую, который всё так же сидел на диване в его кабинете. Дазай рассказал ему о разговоре с боссом, и Чуя спросил:
— Ты ему веришь?
— Конечно нет. Но сейчас он говорил вполне искренне, ведь всё обстоит именно так, как он сказал. Пока что, Огай не станет ничего предпринимать, но нам нужно быть настороже.
— Это понятно. Иди сюда.
Осаму сел на диван рядом с Чуей.
— Я вчера погорячился, — проговорил Накахара, посмотрев в карие глаза и обнимая Осаму за шею. — Теперь долго сверху не смогу быть, пока не заживут твои раны. Но я хочу тебя и готов искупить свою вину.
— Правда? Не думал, что ты чувствуешь из-за этого какую-то вину, — произнёс Дазай, а Чуя вместо ответа накрыл губы Осаму поцелуем.
— Закрой дверь, — прошептал он, отстраняясь.
— Ты хочешь здесь?
— Да, здесь и сейчас.
— Хорошо. Как пожелает мой господин.
— Прикалываешься?
— Нет. Тебе ведь нравится доминировать? Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.
— Правда? Но ты ведь знаешь, что иногда я тоже могу позволить себе быть слабым в твоих руках.
— Знаю, — Осаму встал с дивана и, пройдя к двери, закрыл её на замок. Чуя тоже встал с дивана, снимая жилет, портупею и начал растёгивать пуговицы на рубашке.
— Оставь чокер и надень портупею, — попросил Дазай.
— Тебя это заводит? — поинтересовался Чуя.
Дазай кивнул, подходя к нему, и накрыл его губы своими, оглаживая спину любовника руками, проникая в его рот языком, сплетаясь с языком Накахары. А Чуя зарылся пальцами в каштановую шевелюру, так как дотрагиваться до спины Осаму было нельзя. Оторвавшись от столь желанных губ, Дазай помог Накахаре освободиться от одежды и снял свою.
Чуя надел портупею и наклонившись к своим брюкам, достал откуда-то из кармана баночку лубриканта, и вложил её в ладонь Дазая. Тот хмыкнул и подтолкнув его к дивану, дождался, когда Чуя встанет на колени и обопрётся руками о спинку. Открыв баночку, Дазай обильно смазал пальцы лубрикантом и целуя любовника в шею и плечи, оставляя засосы и спускаясь поцелуями ниже, срывая стоны с губ парня, ввёл указательный палец в его анальный проход. После чего, почти сразу же, добавил к нему средний, нащупывая простату, и задвигал пальцами. Чуя снова застонал, а Осаму продолжал двигать рукой, массируя простату и чувствуя, как Накахара начинает подрагивать от его действий. Дазай добавил ещё один палец, сорвав новый стон с губ возлюбленного, который двинул бёдрами и простонал его имя.
— Чу-уя, ты хочешь что-то сказать? — прошептал Дазай ему на ухо, продолжая двигать пальцами и массировать простату, ответом ему был новый стон, и Осаму надавил средним пальцем на простату сильнее, от чего Чуя снова застонал, уже дрожа всем телом.
— Осаму... — хрипло простонал он имя любовника.
— Я тебя слушаю, милый, — Дазай навалился всем телом на Накахару, обдавая его шею горячим дыханием и не давая ему двигаться. В то же время не прекращая работать внутри него пальцами и доводя своими движениями партнёра до безумия.
— Я хочу тебя. Возьми меня, — взмолился Чуя.
— Ты точно этого хочешь? — продолжал свою пытку Осаму, медленно двигая пальцами внутри любовника и время от времени то массируя простату, то надавливая на неё, иногда проворачивая пальцы внутри. Чуя уже даже не стонал, а тихо поскуливал, дрожа всем телом в руках Осаму.
— Да, — выдавил он.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, — попросил Дазай.
— Что ты хочешь услышать? — простонал Накахара, его дыхание стало прерывистым, а сердце бешено колотилось.
— Ты знаешь, Чу-уя.
— Я люблю тебя, — удалось вымолвить тому, и Осаму тут же исполнил его желание. Вытащив из него пальцы и смазав член лубрикантом, Осаму толкнулся в Чую, медленно вводя свой возбуждённый орган внутрь, удерживая руками парня за бёдра, раздвигая податливую плоть и заполняя любовника полностью без остатка, медленно проезжаясь членом по простате, от чего Накахара вскрикнул, когда ощутил, как тело прошивает приятным разрядом. Чувствуя полную заполненность внутри, Чуя лишь хотел более резких движений, которые словно обжигая, распаляли внутри него дикое, безудержное пламя. Накахара принялся двигать бёдрами навстречу Осаму, а тот, подаваясь назад, всё резче толкался в партнёра, от чего тот не в силах был сдерживать стонов и криков.
— Так тебе нравится, а Чу-уя? — прошептал на ухо возлюбленному Дазай, резко насаживая его на член, проникая внутрь с пошлыми хлюпами.
— Да-а-а-а, — стонал тот. — Резче.
И Осаму начал наращивать темп, толкаясь в любовника всё быстрее и резче, входя глубже. Чуя, двигая бёдрами навстречу Дазаю, с готовностью принимал в себя его член, насаживаясь на него полностью, часто дыша и издавая стоны, ощущая приближение разрядки. Крепко удерживая парня за ягодицы, Осаму вбивал его в спинку кожаного дивана, почти полностью выходя из него и вгоняя член до конца под звуки быстрых шлепков бёдер о бёдра, чувствуя собственное учащённое сердцебиение и дыхание и дрожь любовника, которая сотрясала всё его тело. Резко толкнувшись в Чую ещё несколько раз и не в силах более сдерживаться, Осаму, вскрикнув, излился в него, ощущая, как выгибается под ним разгорячённое тело возлюбленного, а его крики ласкают слух. Обессиленный Чуя распластался по спинке дивана, тяжело дыша, а Осаму на нём, пытаясь восстановить своё дыхание и сердцебиение, а так же унять дрожь в теле.
Спустя пару минут, когда дыхание и сердцебиение парней пришло в норму, Чуя прошептал:
— Так не честно.
— Как именно, милый? — задал вопрос любовнику Дазай.
— Ты вырвал у меня признание в любви, действуя жестокими методами, можно сказать, под пытками.
— Правда? — усмехнулся Осаму. — Не думал, что можно сравнивать любовные ласки с пытками.
— Можно. Это любовные пытки. Я бы сказал тебе, когда был бы готов.
— Значит, пришло время сказать это сейчас, — проговорил Осаму и чмокнул Чую в губы. — Я тебя больше не пытаю. Так скажи это сам, по своей воле.
Дазай сел на диван, а Чуя так и стоял в прежней позе. Взглянув в глаза цвета виски, он произнёс:
— Я люблю тебя, Осаму.
— И я тебя, Чуя, — Дазай потянулся к губам Чуи и нежно его поцеловал, после чего подошёл к столу и вытащив откуда-то из ящика пачку влажных салфеток, положил её на диван. Воспользовавшись несколькими, он привёл себя в порядок. И посмотрев на Чую, произнёс: — Ты кончил без помощи рук.
— Похоже и это охуительные ощущения. — Чуя взял несколько салфеток и вытерся ими, а так же убрал следы их с Осаму любовных утех с дивана.
Одевшись, Чуя сказал:
— Я пойду к себе, нужно поработать.
— Иди.
Чуя подошёл к Осаму и чмокнул его в губы, после чего вышел из кабинета.
А вечером, Накахара снова зашёл к Дазаю и они вместе отправились домой, по пути, заехав в магазин за продуктами.