2
Дамиан наклонился, и его шелковый халат распахнулся, открывая тело, словно высеченное из мрамора — холодное, безупречное, с едва заметными переливами под тусклым светом люстры. Каждая линия его торса говорила о многовековой дисциплине и силе, скрытой под аристократической бледностью.
Селин задержала взгляд на его паху, где виднелось черное белье, и сглотнула. И тут Дамиан рассмеялся. Громко, звонко, неожиданно по-человечески. Он прикрывал рот длинными пальцами, но плечи тряслись от смеха, а в его глазах, обычно ледяных, вспыхнули искорки настоящего веселья.
— Ты рассматриваешь меня? — прохрипел он между приступами смеха.
Селин фыркнула в ответ — истерически, нервно, но смех вырвался наружу.
Но вскоре страх вернулся.
— Пожалуйста, не убивайте меня, — ее голос дрожал. — Мне только 21, совсем недавно исполнилось. Я хочу жить. Клянусь, никто не узнает! Хотите, я дам вам крови? Только не убивайте.
Дамиан внезапно присел перед ней, опустившись на корточки так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Его черные волосы скользнули по плечам, касаясь ее колен.
— Ты действительно думаешь, что я тебя убью? — он взял ее руку, которая дрожала, как пойманная птичка.
Медленно, не отрывая взгляда от ее глаз, он потянул ее запястье к своим губам. Селин почувствовала холод его кожи, шероховатость языка, скользнувшего по вене, и остроту клыков, едва коснувшихся пульсирующей точки.
Она зажмурилась, вся напрягшись, готовая к боли.
Но вместо укуса — нежный поцелуй.
Легкий, почти ласковый.
Селин открыла глаза, уставившись на запястье — нет крови, нет ранки, только едва заметный след от прикосновения.
Дамиан встал, провел пальцем по ее подбородку, заставив вздрогнуть.
— Приведи себя в порядок. Жду в гостиной.
— А где она? — Селин озиралась, все еще дрожа.
Вампир уже стоял в дверях, его силуэт вырисовывался на фоне слабого света коридора.
— У двери стоит дворецкий. Он тебя проводит.
И, бросив последний взгляд — смесь любопытства и раздражения — он исчез за дверью.
Селин стояла перед зеркалом в спальне, нервно поправляя растрепавшиеся волосы. Её отражение в зеркале выглядело измученным: тушь слегка размазалась, каштановые волосы потеряли объём, а розовая прядь торчала, как антенна.
«В кино героиня сейчас открыла бы шкаф и ахнула от роскошных платьев», — подумала она, проверяя один гардероб за другим. Но вместо дизайнерских нарядов она обнаружила лишь:
Пустые вешалки с ароматом лаванды и аккуратно сложенные мужские рубашки.
Грустно вздохнув, она подтянула лямки бюстгальтера повыше, слегка приподнимая грудь. «Хоть какая-то уверенность», — подумала она, делая последний вздох перед выходом.
Дверь открылась беззвучно, и на пороге появился дворецкий — мужчина около шестидесяти лет, сохранивший военную выправку. Его седые виски идеально гармонировали с тёмно-синим костюмом, а в глазах читалась вековая мудрость слуги, видевшего многое.
Коридор напоминал музей:
Портреты 18-го века в золочёных рамах, Витрина с коллекцией старинных ключей,
*Начищенный до блеска паркет, скрипящий под ногами.
Столовая встретила их тёплым светом канделябров. Дамиан сидел во главе стола, всё в том же бордовом халате, уткнувшись в последнюю модель смартфона. Его пальцы быстро стучали по экрану.
«Странно», — подумала Селин. «Ожидала, что вампиры пользуются перьями и чернилами. Или телеграфом».
Он поднял глаза и жестом указал на место справа от себя.
— Ешь. Потом обсудим, — произнёс он.
За столом уже сидели:
*Дворецкий, теперь занявший место у буфета, и женщина лет пятидесяти пяти в сером костюме-двойке — хозяйственная, с тёплым взглядом.
Они переглядывались так естественно, что Селин сразу поняла — супруги.
Дамиан ел с театральной грацией. Разрезал стейк на идеальные кубики, дегустировал вино, закатывая глаза от удовольствия. Вытирал губы льняной салфеткой после каждого глотка.
Селин же набросилась на еду, забыв о манерах: Вилка застревала в сочном мясе; картофельное пюре оставило след на щеке. Бокал с вином опустел за три глотка.
Она чувствовала на себе взгляды окружающих:
Дворецкий смотрел с отеческим укором. Женщина — с материнской жалостью.
Дамиан наблюдал за тем, как её кадык двигался при глотании.
Когда она потянулась за третьей булочкой, его пальцы так сильно сжали бокал, что хрусталь едва не треснул.
— Ты ешь, как в последний раз в жизни, — заметил он.
— А вдруг так и есть? — буркнула Селин, вытирая рот рукавом.
В углу тихо ахнула хозяйка. Дамиан замер, но затем неожиданно рассмеялся.
— В гостиной через двадцать минут, — сказал он, вставая. Его халат распахнулся, открывая тонкую талию и белье, которое Селин старалась не разглядывать.
«Черт, а он правда красив для мертвеца», — мелькнуло у неё в голове, пока она наблюдала, как он исчезает в темноте коридора, волосы в низком хвосте колышутся в такт шагам.
Александра отложила вилку и, посмотрев на Дамиана, мягко заговорила:
— А ты, милая, откуда? Чем занимаешься?
Селин отложила вилку с дрожащими руками. Голос предательски дрожал:
— Я учусь на юридическом.
Александра кивнула, а Робин продолжил сверлить её строгим взглядом.
— Родители? — спросила Александра.
Селин сжала салфетку в кулаке:
— Их нет. Вернее, есть, но я их не знаю. Мама родила меня в шестнадцать и сразу отдала. Так что для меня они умерли.
Она вдруг осознала, что говорит слишком много, и резко замолчала:
— Простите, я...
Александра мягко улыбнулась:
— У нас с Робином нет детей. Так что, видишь, у каждого своя история.
Дамиан, до этого молча наблюдавший, вдруг встал:
— Разговор за столом стал слишком мрачным.
Он подошел к старинному комоду из красного дерева и включил музыку.
Не классику. Не оперу.
Из динамиков полился апокалиптический рок — мощные гитары, драматичный вокал, что-то среднее между Nightwish и HIM.
Селин широко раскрыла глаза:
— Вы слушаете это?
Дамиан стоял у окна спиной к Селин, но в зеркале она могла видеть его лицо — задумчивое, почти меланхоличное.
— Вы отражаетесь в зеркале, — прошептала она, переводя взгляд то на него, то на Робина и Александру.
Дамиан не обернулся.
— Оставьте нас.
Дворецкие молча вышли из комнаты.
Когда дверь за ними закрылась, Дамиан наконец повернулся к Селин.
— Всё, что тебе рассказывали о вампирах в фильмах — неправда.
Он подошел ближе, его черный халат шелестел по полу.
— Мы действительно отражаемся в зеркалах. Можем выходить на солнце, но недолго — кожа покрывается сыпью, а если передержать — волдырями.
Селин смотрела на него, не мигая.
— Мы можем есть обычную еду — для удовольствия. Но кровь нам необходима. И нет, не обязательно человеческая.
Он остановился прямо перед ней.
— И да, кол в сердце убьёт не только вампира, но и любого другого. Мы не бессмертны — просто долговечны.
Селин медленно выдохнула.
— То есть вампиры — это не.
— Не магические существа? Нет. Мы — просто другая ветвь эволюции.
Он наклонился, и его холодное дыхание коснулось её щеки.
— Но это не значит, что мы безопасны.
Тишину разорвал ритмичный гитарный рифф из колонок. Селин вцепилась в подлокотники кресла, чувствуя, как адреналин снова пульсирует в висках.
— Значит, вы не превращаетесь в летучих мышей? — выпалила она первое, что пришло в голову.
Дамиан приподнял одну бровь.
— Нет. Это физиологически невозможно.
— А чеснок? Святая вода?
— Чеснок — отличная приправа. Святая вода — просто вода.
Он сделал паузу, затем добавил:
— Хотя распятия действительно раздражают. Чисто эстетически.
Селин нервно закусила губу.
— А как вас вообще создали? Укус? Проклятие?
Дамиан вдруг рассмеялся — резко, почти по-человечески.
— Мы не 'созданы'. Мы рождаемся. Обычными младенцами. Просто с особенностями.
Он лениво провел пальцем по краю бокала с вином.
— Хотя укус может передать некоторые способности. Временно.
Селин наклонилась вперед.
— То есть вы могли бы...
— Нет, — его голос стал ледяным. — Я не собираюсь тебя превращать.
За окном прогремел гром. Дамиан взглянул на шторы, затем внезапно сменил тему:
— Ты действительно не хочешь найти своих родителей?
Селин сжала кулаки.
— Нет. Если бы они хотели меня видеть — давно бы нашлись.
Тень мелькнула в его глазах.
— Странно. Я прожил два века — и до сих пор ищу следы своей человеческой семьи.
Она остолбенела.
— Вы были человеком?
Дамиан отвернулся к окну.
— Мы все когда-то были людьми. Просто некоторые из нас мутировали.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Адриан. Его платиновый хвост растрепался, а на шее виднелись свежие следы от зубов.
— Братец, у нас проблемы. Большие, — произнес он.
За его спиной стоял темноволосый юноша с бледным лицом — тот самый, что был на фотографиях в телефоне.
— Он знает, — кивнул Адриан на парня. — Всё.
Дамиан закрыл глаза, словно молясь о терпении.
— Селин, познакомься. Это Маркус. Последняя глупость моего брата, — произнес он, представляя юношу.
Маркус нервно улыбнулся, обнажив совершенно обычные зубы.
Тишину нарушил нервный кашель Маркуса. Он потер шею, где отчетливо виднелись два свежих следа от клыков, и неуверенно улыбнулся.
— Эм, привет? — осторожно произнесла она.
Селин не могла оторвать взгляд от его шеи. Шрамы казались свежими, но сам парень казался абсолютно живым — румянец на щеках, учащенный пульс, видимый на сонной артерии, даже капелька пота на виске.
— Ты не умер? — вырвалось у нее.
Маркус рассмеялся — звонко, по-человечески.
— Нет, конечно! Адриан просто берет немного. Аккуратно.
Адриан гордо поднял подбородок, играя кольцом на пальце.
— Я умею контролировать себя. В отличие от некоторых, — он бросил взгляд на Дамиана.
Дамиан же не сводил глаз с шеи Маркуса. Его пальцы сжали подлокотник кресла так, что дерево затрещало.
— Ты кормишься от него и оставляешь в живых? — его голос звучал неестественно ровно.
— Ну да. Современные технологии, братец. Можно и без убийств обходиться.
Селин заметила, как зрачки Дамиана сузились, став почти кошачьими.
— Ты что, никогда не пробовал? — Адриан скрестил руки на груди. — О, конечно нет. Ты же предпочитаешь своих жертв одноразовыми.
Дамиан резко встал. Его тень, удлиненная светом люстры, легла на Маркуса.
— Ты не понимаешь, во что играешь.
Маркус невольно отступил на шаг.
— Эй, все нормально! У нас договоренность. Я донор, он мне платит. И... — он покраснел, — ну, это не только про кровь.
Селин широко раскрыла глаза.
Дамиан выглядел так, будто готов был разорвать брата на части.
— Ты нарушаешь Первое Правило. Никаких связей с людьми!
— Ой, да ладно! Ты просто завидуешь, что у меня есть.
В этот момент Александра ворвалась в комнату, в руках — окровавленное полотенце.
— Маркус, ты истекаешь кровью!
Все обернулись. На шее парня снова сочилась кровь — ярко-алая, слишком живая для вампирского укуса.
Адриан побледнел.
— Но я же контролировал.
Дамиан резко шагнул вперед.
— Вот что бывает, когда играешь в любовь с едой.
Комната наполнилась хаосом. Адриан ринулся к Маркусу, но Дамиан молниеносно перехватил его, прижав к стене. Их силуэты слились в яростной схватке: белые и черные волосы переплелись, клыки обнажились.
— Ты убиваешь его, идиот! — рычал Дамиан, прижимая брата к дубовым панелям. Под давлением стены треснула.
— Я контролирую ситуацию! — Адриан вырвался с неестественной для его хрупкой внешности силой. Его голубые глаза вспыхнули алым.
Селин застыла, прижавшись к креслу. Она видела:
Когти, выросшие у Адриана из-под изящных ногтей. Тени, которые неестественно извивались вокруг Дамиана, и кровь Маркуса, капающую на персидский ковер — каждая капля звенела, как колокольчик.
Александра пыталась зажать рану полотенцем, но ткань мгновенно пропитывалась алым.
— Робин, настойку! Быстрее! — крикнула она.
Дворецкий уже нес серебряный флакон.
— Держи его, мальчик мой, держи, — бормотала она, вливая жидкость в горло Маркусу.
Селин вдруг рванулась вперед — неосознанно, как будто кто-то дернул ее за ниточки. Ее пальцы сами нашли точку на шее Маркуса и с профессиональной точностью пережали артерию.
— Как ты? — Адриан замер, уловив нечто в ее запахе.
Дамиан взревел.
— Всё. Хватит! — воскликнул он, щелкнув пальцами.
Лампа погасла.
В темноте Селин почувствовала:
*Холодные пальцы на своих висках.Запах старинного парфюма — бергамот и кожа, и тихий шепот: «Спи».
Ее веки сомкнулись сами собой.
Последнее, что она услышала, — обрывки фраз:
— «Она не просто...»
— «...память...»
— «...должен был проверить сразу...»
И тогда тьма поглотила ее — мягкая, как бархат, сладкая, как вино.
Сон окутал Селин, словно плотный туман. Перед её внутренним взором замелькали размытые образы, постепенно обретая форму.
Молодая Александра, лет тридцати, сидела в кабинете врача. Её пальцы судорожно сжимали платок, а седовласый доктор, качая головой, говорил:
— Я сожалею, миссис Вейл. Иногда природа бывает жестока.
Камера резко переключилась. Робин, ещё без седины, крепко обнимал рыдающую жену в их скромной гостиной. Его голос дрожал:
— Мы найдём другой смысл, дорогая. Я обещаю.
Темнота. Внезапно — берег реки. Александра в ночной сорочке, её босые ноги уже погружались в ледяную воду. Яркая вспышка платиновых волос — и Адриан, выглядевший точно так же, как сейчас, ловил её за плечи:
— Что за глупости, милая? Жизнь только начинается!
Картинка снова сменилась. Тот самый дом, но пятьдесят лет назад. Адриан вводил дрожащую Александру в парадную залу, где у камина стоял Дамиан.
— Братец, познакомься — наши новые слуги.
Последний кадр — Робин, целующий руку жене, когда они вдвоем накрывали стол для вампиров. В их глазах читалось не рабство, а благодарность.
Сон оборвался, когда чей-то голос прошептал:
— Очнись, пташка. Тебе ещё рано знать наши секреты.
Селин резко открыла глаза. Она снова лежала в той же спальне, но теперь за окном лил дождь. Дверь была приоткрыта, и доносились обрывки разговора:
— "...ты никогда не проявлял такой заботы к людям", — язвил Адриан.
— "Я спешил. Маркус истекал кровью", — ответил Дамиан, но в его голосе слышалась фальшь.
— "Врёшь. Ты что-то скрываешь. Я видел, как ты смотрел на неё, когда она..."
За дверью раздался легкий стук.
— Мисс? Вы проснулись? — спросил Робин. — Александра приготовила для вас горячий шоколад.
Селин хотела спросить, что произошло, где остальные вампиры, особенно Маркус, но Робин лишь холодно взглянул на нее и произнес:
— Не суйте нос, куда не следует, мисс. И не путайтесь под ногами.
Она сжалась под теплым меховым пледом, свернулась калачиком и уткнулась лицом в стену. От усталости ее глаза сами собой закрылись.
Проснулась Селин от нежного прикосновения. Кто-то осторожно гладил ее по голове, почти по-матерински.
— М-м? — она открыла глаза.
На краю кровати сидел Адриан, его платиновые волосы были растрёпаны, а тонкие пальцы крутили на себе ее голубую прядь.
— Ужасный цвет, — заявил он, морща нос. — У тебя прекрасные каштановые волосы. А эти детские прядки портят весь вид.
Селин настороженно наблюдала за ним. Но в отличие от Дамиана, Адриан смотрел на нее без капли угрозы — скорее с любопытством, как на новую игрушку.
Внезапно он дёрнул край ее футболки вверх, обнажив живот.
— Эй! — она попыталась вырваться, но он уже щёлкал пальцами по пирсингу в ее пупке.
— Всегда хотел себе такой, — вздохнул Адриан. — Но нет смысла — заживёт за ночь. Как и татуировки.
Он наклонился ближе, изучая ее кожу.
— Хотя у тебя их вообще нет, да?
Селин отрицательно замотала головой.
Адриан вдруг показался ей странно... потерянным. Его обычно насмешливый взгляд стал рассеянным, пальцы нервно теребили край ее одежды.
— Как тот парень? — робко спросила она.
Адриан резко выпрямился, словно вспомнив что-то неприятное.
— Надеюсь, выкарабкается, — пробормотал он, глядя в окно. — Немного не рассчитал. Если он умрёт...
— А вы не можете превратить его? Сделать вампиром?
Блондин резко сжал ее запястье, заставив вскрикнуть.
— Запрещено обращать кого попало! — прошипел он, но тут же отпустил, увидев, как она сморщилась. — Ладно, хватит грустить!
Внезапно Адриан вскочил, рывком поднял ее с кровати и закрутил, оценивая наряд.
— Боже, ты прячешь такую фигуру в этих мешковатых тряпках? Непорядок!
Он распахнул дверцы массивного шкафа и начал швырять на кровать шелковые халаты Дамиана — черные, бордовые, темно-синие. Наконец вытащил роскошное изумрудное кимоно с золотой вышивкой в виде драконов.
— На! — бросил его Селин. — Душ! Переодевайся! Быстро!
Когда она вышла из ванной, затянув шелковый пояс, Адриан замер, впечатлённый.
— Зелёный — твой цвет, — констатировал он. — Подчёркивает глаза и оттеняет волосы.
Без предупреждения он схватил ее за запястье, закружил по комнате в импровизированном танце и усадил перед старинным трюмо с овальным зеркалом.
— Теперь волосы.
Его пальцы ловко работали, собирая пряди в элегантную прическу, открывающую шею. Специальными японскими палочками с нефритовыми наконечниками он закрепил укладку.
— Смотри, — прошептал он, поворачивая ее голову к зеркалу.
Отражение поразило Селин: она выглядела роскошно — как героиня старинного восточного романа.
Адриан склонился к ее обнаженной шее, нежно вдыхая аромат кожи.
— Удивительно, — пробормотал он так тихо, что она едва расслышала его слова.
Селин зажмурилась, ожидая... укуса? Но когда она открыла глаза, комната была пуста. Лишь аромат дорогих духов и смятая шелковая подушка на кровати напоминали о визите блондина.
На подзеркальнике лежала записка:
«Не выходи из комнаты после заката. — А.»
Лунный свет струился сквозь полупрозрачные шторы, когда дверь в спальню бесшумно приоткрылась. Дамиан вошел беззвучно, словно тень, его черный халат сливался с темнотой.
Он собирался лишь проверить, спит ли Селин, но замер на пороге, увидев изумрудное кимоно на ее плечах.
Его кимоно.
В памяти всплыли воспоминания о Японии 1897 года:
Бесконечные вишневые сады Киото, где лепестки падали под ноги, словно окровавленные снежинки. Старый мастер каллиграфии, учивший его выводить иероглифы тушью: «Терпение, чужестранец. Иероглиф, как и жизнь, требует правильного нажима».
Гейша в зеленом кимоно, чья песня о несбывшейся любви заставила его впервые за столетия почувствовать что-то.
Его пальцы невольно потянулись к шелку. Он провел кончиками по вышитому золотому дракону на подоле, где ткань слегка приподнялась, обнажая бледную ногу Селин с едва заметными синяками от вчерашних событий.
«Как она вообще нашла это?» — подумал он.
Мысль оборвалась, когда он заметил характерный беспорядок в комнате — шкаф был распахнут, другие его халаты были сброшены на пол.
— Адриан, — прошептал он, стиснув зубы.
Селин пошевелилась во сне, неосознанно потянувшись к теплу. Ее пальцы сжали шелк на груди, обнажив ключицу.
Дамиан замер.
Он мог бы разбудить ее и потребовать объяснений, сорвать кимоно как украденную вещь или просто уйти.
Но вместо этого он накрыл ее одеялом, аккуратно поправив складки у плеч.
— Спокойной ночи, дзибун, — прошептал он по-японски, хотя знал, что она не услышит.
("Спокойной ночи, дзибун" означает "Спи, пока не проснулась твоя истинная природа").
На пороге он обернулся в последний раз. Лунный свет играл на вышивке, делая драконов почти живыми.
«Завтра. Завтра я разберусь с этим», — подумал он.
Дверь закрылась так же тихо, как и открылась.