Судьбоносная встреча
— Прошу вас, мисс, — вежливо сказал официант, слегка склонившись и отведя в сторону тяжелую бархатную занавесь. Он жестом пригласил Лорайн Эстреа и её помощницу Илану следовать за ним.
ВИП-комната ресторана «Соларис» была оформлена со вкусом — мягкое, рассеянное освещение, хрустальные светильники, тёплый оттенок дерева в обивке стен и стол из черного мрамора. Тихо звучала фортепианная музыка, откуда-то издалека. Здесь всё было создано для того, чтобы мир замер — даже время.
Когда Лорайн вошла, её шаги были лёгкими и уверенными, как всегда, но сердце — оно уже било тревогу. Она чувствовала что-то странное, будто нити реальности начинали натягиваться. Комната ещё не успела полностью раскрыться её взгляду, как она увидела его.
Он сидел у стола — высокий, сдержанно элегантный, в тёмно-синем костюме, с лёгкой улыбкой, которая касалась только одного уголка губ. Светлые волосы были чуть небрежно зачесаны назад, и прядь непокорно падала на лоб. Карие глаза — глубокие, тёплые. И родинка над левой бровью.
То самое место. Туда она поцеловала в последний раз, когда клала тело Люциана в землю.
Мир дрогнул.
Илана что-то говорила ей сбоку, но слова терялись в гуле крови в ушах. Она не слышала. Не дышала. Не верила.
Он поднялся, улыбнулся шире — точно так же, как он когда-то это делал на рассвете, в заброшенных домах, среди тишины трав и ожидания.
— Добрый день, мисс Эстреа, — проговорил он, протягивая ей руку. — Я Эйден Равелл, генеральный директор Нексоратек Индустрис. Рад наконец познакомиться с вами лично.
Имя, как удар колоколом, отозвалось в её груди. Эйден Равелл.
Лорайн потянулась, чтобы пожать руку, но на миг остановилась. Её пальцы дрожали. В горле стоял ком. И тогда она посмотрела в его глаза — и всё вокруг исчезло. Это были его глаза. Это был его взгляд, тот, что говорил больше слов, тот, что обволакивал её тишиной и согревал душу.
— Мисс Эстреа? — тихо сказала Илана, слегка касаясь её плеча.
Реальность вернулась. Лорайн моргнула, словно выходя из транса, с трудом сглотнула и улыбнулась — натянуто, но достаточно, чтобы не вызвать подозрения.
— Простите... — прошептала она. — Я... тоже рада знакомству, мистер Равелл.
Она пожала его руку. Его пальцы были тёплыми, уверенными. Слишком знакомыми. В её коже вспыхнул ток — не боль, не страх. Память.
Он галантно отодвинул для неё стул, и она села, держа спину прямой. Но внутри неё всё рушилось, трещало, кричало.
— Вы хотели личной встречи, чтобы обсудить наше возможное сотрудничество? — с лёгкой, почти весёлой интонацией начал Эйден, садясь напротив.
— Да. Именно так, — ответила Лорайн, глядя прямо на него, словно хотела заглянуть глубже, увидеть больше, вспомнит ли он? — Я предпочитаю слышать аргументы лично, а не читать отчёты. И... — она чуть наклонила голову, — ...мне интересна ваша мотивация.
Эйден кивнул, сразу перейдя к делу:
— Конечно. Во-первых, ваша клиника — одна из лучших не только в Кассарис, но и на всей территории Меолинии. Вы лечите то, что другие считают приговором. Репутация мисс Эстреа давно стала легендой. Во-вторых, наша компания специализируется на молекулярной биотехнологии и разработке экспресс-диагностических систем. Мы хотели бы построить в вашей клинике исследовательское крыло, оснащённое по последнему слову. Это поможет выдавать анализы и диагностику не за дни, а за часы. Мы берём на себя всё финансирование. Цель проста: лечить больше, терять меньше.
Он говорил спокойно, ясно. Смотрел прямо в глаза. И каждое его слово казалось правильным.
Но она не слышала ни слова.
Все её чувства были обращены не к речи, а к нему. К изгибу его губ. К жестам рук. К интонации. Всё это было чересчур знакомо. До боли. До дрожи.
Нет. Это невозможно. — кричал разум.
Но её душа знала: он он.
Люциан. Или... то, что от него осталось. То, что переродилось в этом новом человеке. Не помнящее, не знающее, но всё равно живое. Здесь. Перед ней.
Ты вернулся. — сказала она про себя. Но не вслух. Потому что он не знал. Потому что нельзя было рушить его мир только потому, что её мир рухнул много лет назад.
— Мисс Эстреа? — голос Иланы прозвучал сдержанно, но вопросительно.
Лорайн подняла глаза и заметила, что молчит слишком долго. Она слегка покачала головой и сосредоточилась, хоть это было мучительно трудно.
— Простите, — выдохнула она. — Это действительно интересное предложение, мистер Равелл. И... внезапно очень своевременное.
— Рад это слышать, — искренне улыбнулся Эйден. — Если вы захотите, я могу организовать экскурсию на наш главный кампус. Вы увидите всё своими глазами. И сможете принять решение в спокойной обстановке.
— Думаю, это будет разумно, — кивнула Лорайн, снова с трудом сосредотачиваясь.
В этот момент официант тихо постучал и внёс чай. Разговор пошёл дальше, о цифрах, логистике, планах. И Лорайн участвовала в нём, как могла. Внешне она была безупречна. Но внутри — была буря.
Когда встреча закончилась и все поднялись, чтобы попрощаться, он снова взял её руку в свою.
— Благодарю вас за время, мисс Эстреа. Я надеюсь, это только начало.
— Я тоже, — прошептала Лорайн. Голос дрогнул, как натянутая струна. Едва слышно. Слишком много чувств. Слишком долго молчала.
Эйден задержал её руку чуть дольше, чем нужно, и улыбнулся — тепло, почти застенчиво.
— Простите, если это прозвучит странно... — сказал он с лёгким смешком, почесав висок. — Но у меня такое ощущение... будто мы с вами уже встречались. Дежавю, знаете? Как будто я уже видел вас где-то.
Слова обрушились на неё, как волна. Она на мгновение застыла. Губы сжались, будто сдерживая то, что рвалось наружу. Сердце забилось сильнее. Так сильно, что, казалось, он мог это услышать.
Она отвела взгляд — в сторону, на чайник. А потом снова посмотрела на него. Прямо в глаза.
Её взгляд был тихим, ледяным и в то же время полным невыразимой тоски. Светло-голубые глаза встретились с его — карими, тёплыми, знакомыми до боли.
— Нет, — произнесла она, ровно, почти холодно. — Мы с вами не встречались раньше, мистер Равелл.
Она солгала.
***
Она захлопнула дверь квартиры с таким звуком, будто пыталась отгородиться от всего мира. Сумка с глухим стуком полетела в угол. Туфли — прочь, прямо на ходу. Пальто — вниз с плеч, небрежно, как шелуха от прожитого дня. Шляпа и очки отправились следом, пролетев по комнате и упав где-то на диван. Она больше не контролировала ни жестов, ни дыхания, ни мыслей.
По дороге в клинику Лорайн велела своей помощнице, Илане, ехать первой. Та послушно отправилась, не задавая вопросов, привыкшая к внезапным распоряжениям начальницы. Перед этим Лорайн убедилась, что на сегодня не запланировано ни одной важной операции — и только после этого приказала водителю разворачиваться. Она не могла остаться в клинике, не в таком состоянии. Не с таким сердцем.
Внутри машины её руки дрожали. Слишком сильно. Пальцы соскальзывали с экрана, когда она пыталась открыть телефон. В груди что-то сжималось, мешая дышать, как будто внутри неё поселился зверь — знакомый, забытый, но внезапно проснувшийся. Она сжимала губы, вглядываясь в своё отражение в стекло автомобиля.
Это был Люциан, — думала она, и от этой мысли дыхание сбивалось ещё сильнее. — Это он. Его взгляд. Его жесты. Даже то, как он держал руки, когда слушал... это был он. Не может быть иначе.
Она пыталась отвлечься, увести разум в сторону, заставить себя думать о пациентах, о медицинских отчётах, о стерильных инструментах и стерильной жизни. Но всё напрасно. Всё в ней снова кричало его имя.
Люциан.
Имя, которое она не произносила вслух столетие. Имя, которое берегла в самой глубине души, как хрупкий реликт прошлого. Он умер. Она сама лично его захоронила. Прошли годы, десятилетия, целая эпоха... И вот он стоит перед ней. Под другим именем, в новом теле. С чужой жизнью. Без памяти. Но с той же душой.
Телефон в её руках задрожал — не от входящих вызовов, а от её собственных пальцев. Она открыла поисковик и, не отрывая взгляда от экрана, ввела:
«Эйден Равелл, Нексоратек».
Поисковая строка быстро выдала информацию:
Эйден Равелл, 30 лет. Родился в Гельварде, Федеративная Республика Меолиния. Главный исполнительный директор индустрии "Нексоратек".
Лорайн застыла. Её глаза скользили по буквам, но она не воспринимала текст как информацию — она впитывала его как удар. Тридцать лет. Он родился через сто лет после того дня, когда она похоронила Люциана. Тридцать лет — будто вечность и в то же время всего мгновение.
Он... действительно переродился? — подумала она. — Судьба... была ли она милосердна? Или снова жестока?
В голове вихрь: воспоминания, надежды, страхи, которые она долго хоронила. Слишком долго. Она знала, что перерождение возможно. Вампиры знали многое о природе души — гораздо больше, чем обычные смертные. Но сама идея, что он мог родиться снова... стать кем-то другим... и оказаться так близко...
Она вошла в душ, не раздевшись. Ледяная вода хлынула сверху, пропитывая ткань одежды, стекая по телу, но она не чувствовала холода. Вампиры не ощущали температуры. Ни жара, ни льда. И всё же она включила воду на максимум — просто чтобы почувствовать хоть что-то. Хотя бы шум. Хотя бы вес капель на коже.
Всё в ней бурлило. Кровь — мёртвая, но горячая от эмоций. Мысли — спутанные, как прядь волос, которую нельзя распутать. Всё, что она строила столетиями — сдержанность, дисциплина, отчуждение — трещало по швам.
Она стиснула кулаки. Один, другой — и удар. По стене. По кафелю. По реальности. Плитка отозвалась глухим звуком, но боли не было. Только внутренний крик. Ещё один. И ещё. И вдруг — слёзы. Горячие, искренние, такие редкие для тех, кто слишком давно живёт.
Она рухнула на пол душа, не заботясь о воде, о мраморе, о чём бы то ни было. Прильнула лбом к прохладному кафелю, сжалась, словно пытаясь спрятать в себе собственное сердце, и наконец прошептала:
— Люциан... — голос дрожал, почти не слышен за шумом воды. — Неужели это ты?..
Рыдания сотрясали её плечи. Она закрыла лицо ладонями, сдавила так сильно, что перед глазами вспыхнули искры. Это была не просто тоска. Это было отчаяние. Боль, которую она так долго не позволяла себе чувствовать. Потеря, что казалась вечной, вдруг снова стала живой.
— Ты меня совсем не помнишь... — шептала она сквозь всхлипы. — Совсем не знаешь, кто я... кто ты. И если ты будешь рядом... если ты приблизишься ко мне — я боюсь. Боюсь, что всё повторится. Что ты снова окажешься в опасности... из-за меня.
Она стискивала пальцы, впиваясь ногтями в ладони, как будто пыталась выцарапать из себя эту беспомощность. Но она не уходила. Не отпускала. Это чувство — быть бессильной перед судьбой — разъедало её изнутри.
Она, Лорайн Эстреа, старейшая из вампиров Альтерамии, мастер медицины, хозяйка клиники «Эстреа», обладающая даром, которым восхищалась всё населения Земли , — сидела сейчас на холодном полу душевой, вся дрожащая, с мокрыми волосами, прижавшись к кафелю, как разбитая, потерянная женщина.
— Почему... почему ты вернулся?.. — прошептала она. — Что я должна делать? Оставить рядом? Или отпустить?
Воды стало меньше — бойлер начал остывать, но ей было всё равно. Ни холод, ни жара, ни время не имели сейчас значения. Только одна мысль звучала в её голове, как пульс:
Люциан жив. Но он — не Люциан.