Глава 6: Осколки и Признания
Тишина в палате взорвалась стуком сердца Феликса в мониторе. Чанбин стоял в дверях, его широкие плечи ссутулились, а по лицу, обычно такому открытому и добродушному, катились слезы. Они оставляли мокрые дорожки на щеках, смешиваясь с немой болью в его глазах.
"Я знаю, Бан," его голос сломался, превратившись в хриплый шепот. "Знаю… что ты…" Он не мог выговорить слово. Оно висело в воздухе – тяжелое, нереальное. Вампир.
Банчан замер. Весь мир сузился до Чанбина, до этих слез, до этого предательского знания в его взгляде. Шок, холодный и парализующий, ударил по нему сильнее серебра. Он инстинктивно отшатнулся от Феликса, как от огня. Его маска врача, друга, человека – треснула вдребезги, обнажив древний ужас существа, пойманного с поличным. Губы, только что готовые прикоснуться к Феликсу, теперь беззвучно шевелились.
Феликс застыл на кровати, сердце бешено колотилось где-то в горле. Миг назад он был на грани – на грани поцелуя, на грани падения в бездну вместе с этим загадочным, опасным существом. Губы Банчана были так близко, холодные, но обещавшие нечто невыразимо пьянящее. Он чувствовал его дыхание, смешанное с запахом зимнего леса и… металла? Его собственный страх растворился в волне чего-то иного – острого, запретного влечения. "Ты сводишь меня с ума…" – слова Бана эхом отдавались в его сознании, подливая масла в огонь. Он готов был ответить, принять этот безумный поцелуй, этот прыжок в неизвестность. И вот – этот удар. Чанбин. Слезы. Правда, вырвавшаяся наружу. Феликс почувствовал, как ледяная волна страха смывает все, что было мгновение назад. Он был голым, уязвимым, пойманным между хищником и его разгневанным другом.
Банчан: Его разум метнулся. Отрицать? Смешно. Скрыться? Поздно. Напасть? Нет. Не на Чанбина. Никогда. Холодная ярость сменилась леденящим душу страхом – не за себя, а за них. За Чанбина, стоящего здесь с разбитым сердцем. За Феликса, который только что видел его… таким. За всех, кто мог пострадать из-за его проклятия.
"Чанбин…" Банчан сделал шаг вперед, рука непроизвольно потянулась, но замерла в воздухе. Он боялся прикоснуться. Боялся, что его холод выдаст его окончательно. "Как…?"
"Почему?" Чанбин перебил его, голос сорвался на крик, полный боли. "Почему не сказал? Все эти годы… Я делился с тобой кровью, Бан!" Он ткнул пальцем в свою мощную шею, где пульсировала жила. "Своей! Настоящей! А ты… ты пил эту… эту химозную дрянь и делал вид?! Я твой друг! Или был?" Слезы текли ручьем. "Ты мог… мог просто…" Он не договорил, сжав кулаки до хруста в костяшках. Мысль о том, что Бан мог в любой момент убить его, выпив его кровь, висела в воздухе, ужасная и невыносимая.
Банчан вздрогнул, как от удара. "Нет!" вырвалось у него с силой, которую он не ожидал. "Никогда. Ни тебя, Чанбин. Никогда." Он снова шагнул ближе, игнорируя инстинктивное отступление друга. "Ты – мой друг. Моя… семья. Я не мог рисковать. Рисковать тем, что ты… что вы все…" Он обвел рукой пространство, включая бледного Феликса. "…узнаете это. Узнаете меня. И испугаетесь. Или…" Он замолчал. Или решите, что меня нужно уничтожить.
"Мы не испугались бы!" Чанбин выкрикнул, но в его голосе все еще дрожала обида. "Мы бы помогли!"
Банчан горько усмехнулся. "Помочь? Чем? Приносить мне… доноров?" Он бросил взгляд на Феликса, и в его глазах мелькнула такая мука, что Феликс невольно вжался в подушку. "Или держать меня на цепи, как бешеную собаку?"
Тишина снова сгустилась, тяжелая и неловкая. Чанбин вытер лицо рукавом, пытаясь взять себя в руки. Его огромное тело слегка дрожало.
В этот момент в дверном проеме показались еще лица. Сынмин – бледный, с синяком на виске от недавнего падения, его глаза были широко раскрыты, полны ужасающего понимания. За ним – Чонин, растерянный, не понимающий, что происходит, но чувствующий напряжение. И Джисон с Минхо. Джисон выглядел так, будто вот-вот заплачет сам, Минхо же был каменным лицом, его острый взгляд сканировал сцену: плачущий Чанбин, Банчан с выражением обреченности на лице, Феликс, похожий на загнанного зверька.
"Что… что здесь происходит?" робко спросил Чонин.
Минхо тяжело вздохнул и вошел первым, оттесняя Сынмина.
"Происходит разбор полетов, щенки," его голос был усталым, но твердым. "И всем нам срочно нужен чертов чай. Крепкий. С коньяком, если найдется."
Неловкое шествие направилось в небольшую врачебную комнату отдыха. Минхо, взяв на себя командование, заставил всех сесть. Джисон нашел электрический чайник и пакетики с дешевым чаем. Чонин, все еще в шоке, рылся в шкафчиках в поисках «чего-нибудь покрепче» и нашел спрятанную кем-то пол-литровку дешевого бренди. Налил всем по глотку в пластиковые стаканчики, поверх чая.
Банчан сидел в углу, отгороженный от всех. Он не пил. Просто смотрел в стол, его пальцы бессознательно сжимали край стула, оставляя вмятины на пластике. Чанбин, напротив, выпил свой «чай» залпом, морщась. Слезы высохли, но глаза были красными и опухшими. Сынмин не сводил с Бана взгляда, полного смеси страха, ненависти и… странного любопытства. Джисон тихо плакал, уткнувшись в плечо Минхо. Чонин тупо смотрел на свой стаканчик. Феликс сидел рядом с Хёнджином, который пришел следом и теперь молча наблюдал, его творческая душа, казалось, фиксировала каждую деталь этого сюрреалистичного кошмара.
"Так…" Минхо разбил тишину, отпив из своего стаканчика. "Секрет выплыл. Теперь что?"
Все взгляды устремились на Банчана. Он поднял глаза. В них не было привычной силы, только усталость и глубокая, древняя печаль.
"Теперь…" он начал, его голос был тихим, хриплым. "…вы решаете. Что делать с монстром в вашей середине."
"Перестань!" рявкнул Чанбин, стукнув кулаком по столу. Стаканчики подпрыгнули. "Ты не монстр! Ты… ты Бан! Тот, кто таскал меня пьяного домой! Кто помог Джисону записать первый демо! Кто…" Он снова сглотнул ком в горле. "Кто друг."
"Друг, который скрывал, что он вампир," холодно констатировал Сынмин. Его голос дрожал, но он держался. "Друг, который мог в любой момент…"
"Не мог," резко прервал его Минхо. "И не собирался. Иначе он не сидел бы здесь, запивая свою тоску этим дерьмовым бренди." Он посмотрел на Бана. "Правда?"
Банчан медленно кивнул. "Я не охочусь на людей. Не на… невинных." Его взгляд снова скользнул к Феликсу, и в нем была такая тоска, что Феликс почувствовал, как что-то сжимается у него внутри.
"Но ты хочешь," тихо сказал Джисон, вытирая слезы. "Хочешь… его." Он кивнул в сторону Феликса.
Феликс почувствовал, как все взгляды устремились на него. Жар ударил в лицо. Он хотел провалиться сквозь землю.
Банчан закрыл глаза. "Да." Признание вырвалось, как стон. "Хочу. Каждую секунду. Его кровь… она зовет. Как ничего до нее."
"И что ты будешь делать?" спросил Хёнджин. Его голос был спокоен, но глаза сверлили Бана. "С Феликсом? С нами?"
Банчан открыл глаза. В них бушевала буря.
"Я не знаю," прошептал он. Это была чистая правда. Его вековые устои, его контроль – все рухнуло. Он был голым, уязвимым, на перепутье. "Я не знаю."
Тишина снова воцарилась, но теперь она была другой. Напряженной, но лишенной открытой враждебности. Была растерянность, страх, но и… странное принятие. Особенно в глазах Чанбина и Джисона. Даже Сынмин смотрел уже не с ненавистью, а с осторожным пониманием.
Минхо допил свой «чай» и встал.
"Значит, так," он посмотрел на всех по очереди. "Правда вылезла. Теперь она наша общая проблема. И наша общая тайна." Его взгляд стал жестким. "Никто. Ни слова. Никогда. Иначе…" Он не стал продолжать, но все поняли. Иначе Банчан будет уничтожен. Или сбежит. Или сломается окончательно и сделает то, чего все боятся.
Он подошел к Банчану и положил руку ему на плечо. Банчан вздрогнул от прикосновения.
"А ты, старый упырь," Минхо наклонился, его шепот был слышен только Бану. "Держись. Ради них. И ради себя. Потому что если ты сорвешься…" Он не договорил, но смысл был ясен. Я остановлю тебя сам.
Минхо выпрямился и громко хлопнул в ладоши.
"Ладно, шоу окончено. Все по домам. Завтра будем думать, как жить с этим… знанием."
Люди начали расходиться – медленно, неохотно, бросая на Бана и Феликса последние взгляды. Чанбин задержался, его рука дрогнула, будто он хотел снова обнять Бана, но он лишь кивнул и вышел. Сынмин бросил на Бана долгий, непроницаемый взгляд и последовал за ним.
В комнате остались только Банчан, Феликс, Минхо и Джисон. Минхо подтолкнул Джисона к двери.
"Иди, музыкант. Проводи Чонина, он выглядит как в тумане."
Джисон кивнул и вышел, бросив на Бана взгляд, полный жалости и поддержки.
Минхо повернулся к оставшимся. Его взгляд перешел с Банчана на Феликса.
"Ну что, солнышко?" его голос был неожиданно мягким. "Все еще думаешь, что метель – это красиво?"
Феликс не ответил. Он смотрел на Банчана. Тот сидел, сгорбившись, его мощь и харизма испарились, оставив лишь тень уставшего, отчаявшегося существа. И в этом… в этом была своя жуткая притягательность.
Минхо тяжело вздохнул.
"Бан. Отведи его в палату. И… поговорите. Только ради всего святого, не кусайся." Он развернулся и вышел, оставив их вдвоем в тишине разрушенной комнаты отдыха, пахнущей чаем, бренди и слезами.
Банчан поднял глаза. Встретился взглядом с Феликсом. В его глазах не было больше хищника. Была только боль. И вопрос.
Феликс встал. Его ноги дрожали, но он сделал шаг вперед. Потом еще один. Он подошел к Банчану и остановился в сантиметре. Его рука дрогнула, но он поднял ее и коснулся ледяной щеки Банчана.
"Я не боюсь," прошептал Феликс. "Не сейчас."
Банчан закрыл глаза, прижавшись щекой к теплой ладони. Это прикосновение жгло сильнее святой воды.
"Ты должен," прошептал он в ответ, его голос был разбитым. "Должен бояться."
"Поздно," ответил Феликс. Его пальцы дрожали, но не отдергивались. "Я уже внутри метели."
Цитата (Минхо уходя):
"Запомни, Феликс: красота метели – в ее смертельной чистоте. Но замерзнуть в ней можно так же легко, как и восхититься."