В объятиях ночи

Джисон, Минхо и Чанбин
Квартира Джисона была пропитана запахом пива, табака и невысказанных мыслей. Чанбин, сидя на полу, не мог прийти в себя. "Я до сих пор не могу поверить," — прошептал он, сжимая банку. — "Все эти годы… а он даже не сказал." Джисон сочувственно взглянул на него, пробормотав: "Он боялся."
"Чего? Что мы отвернемся?" — Чанбин резко поднял голову, глаза его блестели от боли. — "После всего? После всех этих лет?"
Минхо, прислонившись к окну с сигаретой, усмехнулся. "Не все так простодушны, как ты, Чанбин. Мир не любит тех, кто отличается. А уж тем более… тех, кто пьет кровь."
Чанбин сжал кулаки. "Но он же не убийца."
"Нет," — согласился Минхо, выпуская дым в потолок. — "Но он все равно вампир. И теперь, когда правда вылезла наружу, он не знает, как с этим жить."
Джисон потянулся за очередной банкой. "А Феликс…" — он замялся. — "Он… он влюблен?"
Минхо рассмеялся без веселья. "А кто его знает. Может, влюблен. А может, просто загипнотизирован. Бан не обычный человек, Джисон. Его природа… она манит. Особенно таких чистых душонок, как Феликс."
Чанбин нахмурился. "Ты говоришь, будто он его обманывает."
"Я говорю, что реальность сложнее, чем кажется," — Минхо потушил сигарету. — "Бан не хочет причинить ему вред. Но он и сам не знает, что с этим делать. Потому что рано или поздно… голод победит."
Тяжёлая тишина повисла в комнате.
Феликс и Банчан
Палата была погружена в полумрак. Феликс сидел на кровати, нервно теребя простыню. Банчан стоял у окна, его силуэт чётко вырисовывался на фоне ночного города. "Ты все еще боишься?" — спросил Банчан, не оборачиваясь.
"Нет," — вздохнул Феликс.
"Врешь."
"Немного," — признался Феликс. — "Но не так, как раньше."
Банчан медленно повернулся. Его глаза в темноте казались почти чёрными, но в них не было прежней хищной холодности, лишь усталость. "Ты должен бояться."
"Перестань говорить, что я должен," — Феликс встал, шагнув к нему. — "Я сам решаю, чего хочу."
Банчан замер. Феликс был так близко, что чувствовал его тёплое, живое дыхание. "А чего ты хочешь?" — прошептал Банчан хриплым голосом.
Феликс не ответил. Вместо этого он поднял руку, коснулся холодной щеки Банчана и медленно притянул его к себе. Их губы встретились.
Банчан застыл, поражённый. Феликс целовал его нежно, почти неуверенно, но с такой искренностью, что у Бана перехватило дыхание. Его руки дрогнули, прежде чем обнять Феликса, притянуть его ближе. Этот поцелуй не был голодным или жаждущим; он был человеческим, тёплым, пугающе настоящим.
Они разомкнулись, но Банчан не отпустил его. "Ты не понимаешь, во что ввязываешься," — прошептал он.
"А ты?" — Феликс улыбнулся, его губы всё ещё дрожали. — "Ты понимаешь?"
Банчан закрыл глаза. "Нет."
Феликс тихо рассмеялся. "Значит, мы оба идиоты."
Банчан притянул его снова, на этот раз поцелуй был глубже, отчаяннее. Он чувствовал, как сердце Феликса бьётся так быстро, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. И в этот момент он понял: он не хотел останавливаться.
Сынмин
Сынмин сидел в пустом кинотеатре, вглядываясь в экран, где разворачивалась очередная сцена из "Сумерек". "Бред," — пробормотал он, хрустя попкорном. Эдвард Каллен сверкал на экране, его вампирская семья выглядела слишком гламурно, слишком… нереально.
"Настоящие вампиры не сверкают," — Сынмин откинулся на сиденье. — "Они просто… холодные." Он вспомнил, как пальцы Банчана впились в его запястья, как его дыхание было ледяным, как в его глазах не было ничего человеческого.
Но в то же время…
Он вспомнил, как Банчан смотрел на Феликса. Не как хищник. А как человек, который боится потерять то, что только что нашёл.
Сынмин вздохнул, выключил телефон, на котором уже пятый раз горело сообщение от Чонина: "Где ты? Мы все переживаем!" Он не ответил. Некоторые вещи нужно переваривать в одиночку.
Цитата (Банчан Феликсу): — "Ты не просто еда. Ты… моя единственная слабость."