ВКУС КРОВИ.

  Танцпол взрывался танцующими и потными телами мужчин и девушек. Музыка потоком била из колонок. Свет мерцал разными цветами, переливаясь красками на лицах и действиях людей.
  Я сидела на большом табурете у барной стойки, заказывая себе напиток. Руки немного тряслись от проделанной сегодня работы и в ожидании встречи со своим парнем.

— Ваш безалкогольный мохито, мисс. — с небольшим стуком бариста поставил передо мной стакан с ранее сказанным содержимым внутри него.

  Я кокетливо улыбнулась и быстро стянула улыбку на нет, когда тот отвернулся. Мой взгляд припал к его длинным вьющимся волосам, куче татуировок на руках и спине. Я обвела взглядом его мускулистую спину, что была голой, ведь он был без футболки, в одном лишь чёрном фартуке с вышитым на нём названием бара.
  Я сделала маленький глоток и взглянула к себе на руку, на часы. На циферблате золотых часов, что сейчас считались для комсомола большим буржуйством, отражалось пол третьего.

  «Опаздывает. Уже на тридцать минут. Не пунктуальный. Ну, что ж, посмотрим на его очередные оправдания.» — подумала про себя я, разворачиваясь на табуретке и останавливая свой взгляд на дверном проёме, где вот-вот должен был появиться мой парень.

  Я сделала ещё один маленький глоток, втягивая носом разгоряченный воздух из-за танцев. Прикрыв глаза, я почувствовала запах пота, каких-то ужасно дешманских женских духов, дорогого мужского парфюма и запах когда-то застывшей и до сих пор не оттёртой крови где-то на кафеле.
  Меня немного смутило. Я сжалась, надеясь, что не вывалю всё содержимое из своего желудка прямо здесь. Хороший нюх у меня пробился как раз три года назад, в Буревестнике, той самой ужасно страшной, разлучной и одновременно радостной ночью.
  Дверь, впускающая сюда VIP-клиентов наконец-то отворилась и я заметила в дверном проёме знакомые очертания.
  Это был мой парень Лев Давыдов — СССР'ская знаменитость, звезда всех, на этот период времени, модных журналов и актёр советского кино. Мы познакомились на одном из кастингов два года назад. Искали моделей для очередного модного показа и я пошла добровольцем.
  Его, как известную модель, сразу взяли, а меня же не торопились и он, сжалившись, протолкнул меня вперёд. Лёва мне тогда сильно понравился. Я стала работать в модельном агентстве мечты, а он находился рядом. Всё так быстро закрутилось, что я даже не поняла как мы начали общаться и влюбляться в друг друга.
  Я тогда, сама ещё того не понимая, полюбила его за схожую внешность, характер и имя с моим Львёнком Хлоповым из Буревестника.
  И сегодня я назначила встречу для того, чтобы расстаться. Пускай он думает, что эти два года были впустую, пускай пускает про меня ужаснейшие слухи, но я не смогу и так дальше быть с ним, понимая, что люблю совсем другого человека из прошлого.
  Давыдов вышел из тени и большими, размеренными и резкими шагами близился ко мне. И вот наконец подошёл, обняв меня и мимолётно поцеловал в губы.

— Извини, что опоздал. Работы было куча и.. сама понимаешь, сюда не так легко добраться. — он голосом выделил слово «сюда», кидая намёк на закрытый стриптиз-бар для звёзд. Даже не спрашивайте как я попала сюда в свои шестнадцать!

Я подняла правую руку, этим жестком заставляя его закрыть свой поганый рот и наконец-то дать мне время для объяснения данной ситуации.

— И так, о чём ты хотела поговорить, дорогая? — противно выдавил из себя он, садясь на противоположную ко мне табуретку.

  Я не торопилась отвечать. Молчала, вглядываясь в его ядровые карие глаза, не длинные кудрявые шатенистые волосы, веснушки, что когда-то казались для меня очень милыми, ровный ряд сверкающе белых зубов. Он был одет в коричневое пальто до колен, его любимую белую рубашку, расстегнутую на две пуговки, что было видно ключицы и даже немного грудь, а бедра его облегали кожаные латексные штаны из новой коллекции нашего общего агентства.
  Я всё ещё молчала, сама не понимая и не зная почему. Ведь моя речь и текст уже давно были подготовлены к этому разговору.

— Дорогая? — переспросил он, поворачивая голову немного набок, так, что сережка-крест, висящая у него в ухе дрогнула от его действий.

  «Дорогая.» — эхом отозвалось во мне. — «Может... не стоит того делать?» — мельком подумала я, но сразу же вытряхнула эту мысль из своей головы. — «Раз задумала - делай.» — прозвучал в моей голове голос мамы Нюры.

  Да-да, именно мамы, по-другому или иному её назвать было ну совсем нельзя. Я сглотнула ком, образовавшийся в горле, вспомнила сколько нам было лет, когда мы только познакомились. Мне вот-вот должно было стукнуть четырнадцать, а ему шестнадцать. Сейчас же мне уже есть шестнадцать, а ему восемнадцать. Именно поэтому наши с ним отношения по мнению нашей фанатской базы, корреспондентов и остальных были «довольно интересными».

— Я тебя бросаю. — чётко отрезала я и начинала уже слезать с табурета, но он схватил меня за руку, разворачивая к себе и заставляя взглянуть ему в глаза.

— Ты, что, обнаглела? — толкнув меня на себя, выдал он, дергая мою руку и сжимая крепче, чтобы я не смогла уйти. — Мы же уже обсуждали эту тему и то...

Я пропустила его слова мимо ушей, сдавленная гневом и желанием заехать ему пару раз по «красивой» физиономии.
Люди, увидевшие шумиху, разом спохватились, но увидев, кто её создал, так же быстро, как пришли, так и ушли. Давыдов был огромным геморроем в жизни каждого человека — это я точно поняла, пока мы с ним встречались.

— Ты не помнишь откуда я тебя достал и куда пропихнул? — продолжал он, с яростью и с ещё большей силой сжимая рукав моего чёрного пальто.

— Я прекрасно помню куда ты хотел меня засунуть! — выкрикнула я сквозь музыку и шорохи, что не давали нормально общаться.

  В нашу сторону послышались шаги и он на секунду отвернулся, отвлеченный. Я выдернула свой локоть, мигом рванула на улицу. В глазах мерцало от слёз.

«Нет, я не сожалею о содеянном.» — пыталась убедить себя я, двигаясь в сторону какого-то продуктового магазина.

Я знала, что бросать Давыдова — это самая большая ошибка и проблема. У него есть приспешники везде, в любой области и работе, что я скорее всего не смогу больше жить в Куйбышеве, ведь он насолит мне огромных проблем.
Но не смотря на всё это, я его бросила. Что скажет фанбаза? Агентство? Меня осудят? Плевать.
Самое главное — я стану собой. Наконец-то перестану носить маску, делать вид, что меня всё устраивает, что я прекрасная, неимоверная, изящная девушка Льва Давыдова. Да, чтоб вы знали, он даже с родителями меня познакомил и хотел делать предложение мне в следующем году, когда мне будет семнадцать, а я поддакивала, боясь отказать и боясь последствий.
Второе самое главное — мама на моей стороне. Она поможет и поддержит. За три года «Баба» Нюра стала мне роднее всех. Обучала всему, чему можно и чему нельзя. И самое-самое.. Она верила в меня. Верила в мою мечту стать актрисой.
Если же мои биологические родители высмеивали меня и говорили сойти или спуститься с небес, когда я рассказывала им о своей самой заветной мечте — игре в советском кино, то мама Нюра на самом деле поддерживала меня, давала пару советов, как правильно играть, затем платила за мои курсы обучения, а потом и вовсе вымолила для меня роль в театре.
Только ей я была благодарна в этом и никакому Льву Давыдову.

«Что с Львёнком?» — спросите вы.

А вот откуда ж я знаю. Одному богу известно где он, с кем он, как он. После прощального костра...

Мы сидели у меня в комнате. Я, Львёнок, Буравцев, Беклямишев, Валиев. Они отмылись от крови в душе, а плановую отправку домой отменили до завтрашнего утра. Ничего не помнящие и не понимающие ББВ просто тупо сидели и глазели на всех и всё, что было в комнате, даже не собираясь ложиться спать. Да, что там, после их поездки на речном трамвайчике у них сна не было ни в одном глазу. Для них лагерная смена осталась обычным туманов в мозгу, но Хлопов помнил всё. Почему, зачем и как? Я не знаю.
Он перетащил свою сумку с вещами к нам, желая остаться на эту ночь со мной. Я лежала, кутаясь в тёплое одеяло и глядя в окно, на звёзды и невероятную луну. Лёва тем временем лежал у меня в коленках, закрыв глаза.
Одной правой рукой я перебирала его русые волосы. Цвет волос, конечно, нельзя было увидеть в темноте, но я помнила его внешность наизусть. Где и какая родинка или шрам и отчего он появился.
Было до дрожжи в теле ужасно приятно ощущать то, что у нас появилось ещё пару часов, чтобы побыть вместе, но меня клонило в сильный и глубокий сон. Я взглянула на часы, что висели на стене и были совсем чуточку освещены лучом ночной луны. Я разглядела, что на них было написано два часа ночи. У нас оставались какие-то лихие пять часов и нас разлучит огромное расстояние.
Затем у меня с бабой Нюрой начнётся беготня. Всякие адвокаты, документы, удочерение, затем надо будет забрать мои вещи из старого дома и наконец-то со спокойной душой перебраться жить в Буревестник с новой мамой.
Но меня не сильно волновало это. Меня волновало лишь то, будем ли мы подпитывать наше с Лёвой общение.

«Да, конечно, будем!» — воскликнула про себя я.

Но не было это лишь обычным убеждением мне для самой себя? Что если Лёва в своём дворе найдёт девочку покраше и получше меня? Забудет обо мне? Променяет меня?
В терзаниях и сомнениях мои очи слепились и я быстро провалилась в тягучий сон. На утро я услышала шорохи в комнате и как по команде открыла глаза. ББВ уже вышли из комнаты, остался лишь Лёва. Он прощально махал мне рукой.
Я быстро поднялась на ноги, так же быстро подошла и с трепетом в сердце, дрожью в коленках, руках и во всём остальном заключила его в объятия и последний сладкий детский поцелуй.
Сколько мы ещё не увидимся и увидимся ли вообще? Одному богу известно.

Я выплыла из своих воспоминаний, войдя в продуктовый магазин. Мне ничего не надо было покупать, но маме надо было. Я запаслась хлебом, нужной для повседневной жизни едой, туалетной бумагой, мылом и всем остальным. Оплатила, взяла свои большие пакеты и вышла.
Я не видела Нюру уже пару недель и сегодня мне надо было обязательно приехать, увидится, поговорить, помочь с чем требуется.
Прошло уже много времени, а именно два года, как она потратила на меня множество денег, что откладывала себе на... похороны и после этого я чувствую большую вину и ношу на сердце, что я должна до конца жизни быть благодарной ей за всё, что она мне дала, за всё что не дали мне мои биологические родители.
Нет, конечно, мама не требовала с меня возврата денег и тому подобного, но я слишком полюбила её, чтобы не навещать, не дарить, не приезжать, не покупать ей ничего.
Прямо около магазина была остановка, где стоял пустой автобус. Я заглянула во внутрь и спросила водителя:

— До «Буревестника» довезете?

— Садись. Конечно, долетим. — усмехнулся усастый дядька, ведущий автобус.

Я забралась во внутрь, удобно усаживаясь на одном из сидений и укладывая пакеты на соседние места. Машина тронулась и мы поехали.
Ехать предстояло не мало, а мыслей накопилось много. Хватит, чтобы обдумать всё во время поездки.

«Ох, как мама обрадуется, когда увидит меня!» — подумала я, начиная расплываться в улыбке.

Но она быстро сошла на нет, когда я почуяла слишком знакомый запах в кабине автобуса. Пахло как от Сергушиной парадными духами «Лагунова», а точнее Максима Буравцева в ту самую ночь, которую мы хотели провести с Лёвой вместе.
И я вновь вдохнула запахи, но того парфюма уже не оказалось рядом или поблизости. Я приоткрыла окно, вдыхая свежий воздух и прикрывая глаза.
Духи ушли, а мысли о спасителе Лёве нет.

«Боже... Всё-таки интересно как он? Кем стал? С кем встречается? Где учится? Жив ли он вообще? И встречу ли я его когда-нибудь ещё?» — думала и думала я.

Когда закончилась беготня с моими документами и мы наконец-то с моей уже законной мамой перебрались в Буревестник... Я только и ждала Лёву.
Ждала, что он объявится письмами, приедет сам или на новой смене кто-нибудь передаст мне большой и скучающий по мне «привет» от него самого.
Но ничего из этого не произошло. Ни одного письма, ни приезда. Вообще ничего. Скорее всего он забыл меня, как страшный сон с Буревестника. Действительно нашёл себе какую-то другую, покрасивее меня девушку, а может...
Может он не смог написать по каким-то непонятным причинам? Может он прямо сейчас сидит и рассматривает журналы со мной? Может ужасно тоскует, скучает?
Я пыталась не унывать, оправдать всего его поступки до единого, но... Что же было на самом деле? Как? Чем он занимается сейчас?
Помню, когда я только-только переехала с Буревестника в город, чтобы было удобнее сниматься и фоткаться для журналов... Мне звонила мама Нюра, говорила, что приезжал Лёва, но не за мной. Что он забрал Валентина Сергеевича, нашего доктора и они скрылись в неизвестном направлении, но не знаю, не помню правда ли это? Может этот телефонный звонок мне просто приснился? Но Валентин Сергеевич, которого мы с мамой и так считали мёртвым, вернулся, мы его выходили, а затем он и вправду исчез из Буревестника раз и навсегда.
   Я открыла глаза, когда автобус подлетел на очередной кочке. Во рту был ужасный сушняк, волосы встали дыбом, а на лице отпечатались очертания окна, о которое я опиралась во время сна. Спустя минут пять, после того как я оклемалась ото сна, водитель выдал:

— Мы на месте.

  Он продиктовал сумму, которую я быстро оплатила, а затем забрала три своих тяжеленных пакета с продуктами и удрала с автобуса. Мы остановились прямо у ворот старого пионерского лагеря «Буревестник».
  Пахло тем же самым, что и в ту самую смену. Да, и выглядело всё точно так же. Правда, обычно когда я приезжала, на воротах была цепь, которую в этот раз сорвали и она лежала в стороне, недалеко от моих ног.
  Я удивленно приподняла бровь.

  «В Буревестнике гости?» — мигом промелькнуло в моей голове.

  Я переложила все пакеты в одну руку. Да так, что её стянуло и она покраснела от тяжести, а другой рукой я толкнула ворота от себя и те со скрипом поддались, отворившись.
  Я шагнула вперед, сливаясь с вечерней темнотой, хвойными деревьями и умиротворением. В этот мой приезд лагерь выглядит словно заброшенный, будто его не реставрировали каждый май и будто сюда совершенно никто не ездил на смены летом. Он выглядел будто с той самой смены Буревестника здесь никто не ходил, не жил, ни ел, ни спал и вообще ничего.
  Я шла и шла погружаясь в темноту. От меня издавались небольшие шорохи. Гремели консервные банки в моих и так шуршащий пакетах и были слышны мои прихлопавшие шаги.
  Вскоре я дошла и до самого пищеблока, где обычно отиралась баба Нюра. В этот раз даже не гавкали её собачки, что меня ещё больше насторожило. Они смирно спали у крыльца нашей старой столовой и я спокойно и даже вальяжно прошла мимо них, поднимаясь по ступенькам и ступая в саму столовую. Она покрылась большим слоем пыли, тенёт и всего прочего. Я не привыкла жить в таком бардаке, поэтому меня временно смутило и я ускорила свой шаг, приближаясь всё ближе к кухне.
  Я тихо остановилась перед запертой передо мной дверью и тяжело вздохнула, пихая и открывая её своей правой ногой.
  На моё удивление прямо передо мной выстроилась мама со сковородкой в руках. Она замахнулась, была готова занести мне затрещина по лбу ей и я, затмив её в таком положении не испугалась, а лишь истерически захихикала.
  Она же, поняв, что это не воры, не бандиты, не грабители или кто-то другой облегченно выдохнула, кладя сковородку на ближайшую тумбу и принимая меня в свои объятия.

— Ясечка! Что ж ты без предупреждения? Стряслось ли чаво? — смешно выдала она.

Я послушно воткнулась ей в плечо, вдыхая родной запах. Она провела рукой по моим волосам, но долго я находиться в объятиях не могла, уж больно были тяжелы пакеты с продуктами. Мама разомкнула объятия и отошла в сторонку.
И только тогда мне открылся весь вид на столовую. Мои руки мгновенно онемели, а пакеты повалились на пол. Не знаю, что там стало с продуктами, но мне уже было совсем не до них.
Сердце застучалось как бешеное, пот выступил на лбу, а ноги стали ватными. Я думала, что это сон, что это не явь, но перед моими очами и вправду за нашим столом сидели до боли знакомые мне лица.
Валерка Лагунов — мой лагерный друг, знакомый и парень Насти Сергушиной. Он сильно повзрослел, вытянулся, похорошел, но очки с его лица так и никуда не делись. Он грустно улыбнулся мне и я перевела взгляд.
Валентин Сергеевич — наш доктор, что ушёл от нас с мамой Нюрой примерно два года назад, вальяжно развалился на одном из стульчиков и попивал мамин ароматный чай. Вот, кто-кто, к он не изменился от слова совсем. Мой взгляд снова метнулся дальше.
Игорь Саныч — тот самый вожатый с Буревестника, что крутил шашни с другой вожатой Вероникой Генриховной и помогал охотиться за вампирами Валерке. Он тоже похорошел, прям стал полным мужчиной, уже не был таким смазливым парнишей из Комсомола. Рядом с ним сидела незнакомая мне девушка с гульками на голове, симпатичная внешностью и голубыми глазами, что бросались в глаза даже из далека.
Моё сердце пропустило один удар. Затем второй. И я взглянула на того самого моего Львёнка Хлопова. Его уже нельзя было звать Львёнком или Лёвой, это был полноценный Лев.
Завидев меня, он мигом поднялся со стула и вскочил на ноги. Тогда я поняла, насколько сильно он изменился в росте. Стал гораздо привлекательнее, чем был. Нашел свой стиль в одежде — стал похож на ловца за вампирами. Хотя, кто знает к чему этот весь маскарад? Может, так и было на самом-то деле.
Онемение сошло на нет. К горлу подкатил ком, а к глазам волна слёз. Я со всех ног рванула к нему. Он раскрыл свои руки, ловя меня для объятий.
Я подбежала и спустя секунду уже повешалась у него на шее. Крепко-крепко сжимая его в объятиях, боясь отпустить, снова его потерять на такое большое количество времени.
А если?.. Если он не рад меня видеть? Если не хочет стоять сейчас как глупый, пока я сжимаю его в объятиях?
Но нет. Он обнял в ответ. Обнял так, что я подумала, что мои кости вот-вот и хрустнут.

«Значит рад. Значит скучал.» — мельком подумала я и расплылась в улыбке.

Я втянула носом его аромат. Пахло сыростью, слишком знакомыми мне духами, травой и табаком.

«Курит? Либо точно повзрослел, либо слишком близко стоял к Валентину Сергеевичу.» — усмехнулась про себя я.

Я не охотно ослабила хватку и он следом тоже. Я отпустила его, взглянула в его глазки, до боли знакомые и отошла за пакетами, попутно проговаривая:

— Боже, вы что здесь делаете? — хрипло выговорила я, поднимая три пакета и ставя их на кухонный гарнитур. — Три года не заявлялись и тут бац.

Я развернулась к ним лицом, опираясь о гарнитур и тяжело вздыхая. Старалась рассмотреть их всех до самого конца, запомнить каждую их деталь на одежде.

— Ищем стратилата. — выдал повзрослевшим голосом Валерка, проводя по своим волосам рукой и приглаживая их.

Сердце ёкнуло вновь. Как в ту ужасную, последнюю ночь в лагере. Я нервно сглотнула ком, успевший быстро оказаться в горле и переспросила.

— С-стратилата?

Я удивленно повернула голову в сторону мамы. Она стояла слева и поджимала свои старые губы, тяжело дыша.

— А.. Серп? Он же был стратилатом.. Я думала, это всё закончилось, как страшный сон ещё три года тому назад. — я нервно задышала, переводя взгляд на гостей, понимая, что кровь приливает к моему лицу и я краснею от стресса.

— Мы все так думали, пока в Куйбышеве не убили Настю и убили не обычно, а высосали всю её кровь. — выдал Игорь, что до этого не вымолвил ни слова, только рассматривал меня.

— Н-Настю? Сергушину? — мои же слова отразились в моей же голове эхом.

Хотелось схватиться за голову, сплозти по стене на пол и расплакаться.

«Нет-нет-нет! Это сон! Точно сон! Только не Настя... Не она...» — отрицала про себя я, пытаясь успокоиться и понять, что всё-таки здесь твориться.

— Её. — вновь ответил мне Игорь.

Я метнула взгляд в сторону Валерки. Тот скукожился от боли в груди и уставился в свою чайную чашку. Мне захотелось рвануть к нему, проплакаться вместе, обнять его, покачать, успокаивая, но я сдержанно осталась на месте.

— Хорошо, а... — я думала, как спросить потактичнее, но в итоге решила спросить как есть. — От мамы вам что надо? Она же не стратилат и уж точно не знает где его убежище.

— Я говорила им это. — лишь выплеснула Нюра, подходя ко мне и кладя мне на плечо руку.

— Мы хотим найти отца Павла, чтобы победить стратилата нам нужна плита, а он должен знать, где она. Ну, или по крайней мере, мы так думаем. — тоненьким голоском выдала девочка, которую я видела впервые.

Я снова сглотнула и нахмурила брови.

— Хорошо, а... — повторилась я. — Извини, конечно, за столь не тактичный вопрос... Ты кто вообще такая?

— Рита Шарова, одноклассница Валерки. — выдала она, явно не смущенная моим вопросом, но было понятно, что после него она настроилась и заострилась на меня агрессивно.

— Рита Шарова... — шёпотом произнесла я её имя, запоминая. Мало ли, пригодиться. —Понятно.

Мама засуетилась, подходя поближе и заглядывая мне в глаза:

— Так, что у тебя? Ты сама не своя. Налить тебе чаю? — тихонько спросила она.

Конечно, это был не самый удобный момент, чтобы спросить у меня это и вообще расспрашивать про мои проблемы, когда перед нами всеми висит угроза гораздо поважнее, но я всё равно ответила:

— Рассталась с Давыдовым наконец-то. Теперь волнуюсь, что меня с агентства выпрут.

Мама тяжело охнула, хотя сказать мне слова поддержки, но её быстренько перебили.

— С Давыдовым? С Лёвой? Агентство? Ты модель? Подожди... Бугрова.. Есения? — вдруг мигом завалила меня вопросами Рита, ошарашенная своим открытием.

— Да. Только не говори.. — хотела было продолжить я, но она и меня перебила, вскочив со стула и подбежав ко мне.

Она встала прямо напротив меня, начиная рассматривать с ног до головы, будто до этого ей не хватило. Шарова оглядела меня теперь совсем по-другому, будто я какая-то святая.

— Ты! Я тебя знаю! Господи... Как я тебя сразу не узнала! О, боже! — начала она охать и ахать.

Я поджала губы, переводя взгляд на остальных гостей, но каждый из них молчал, ничего не хотя высказывать на этот счёт. Я тяжело втянула носом воздух, не желая ничего говорить при виде очередной фанатки.
Нет, конечно, я не зазналась и тому подобное, просто... Я так устала от этого. Хотелось хотя бы пару дней просто пожить, чтобы меня никто не узнавал и тому подобное.

— И ты! Ты была в одном лагере со всеми ними?? В жизнь бы не поверила! — продолжала и продолжала она.

— Да-да, это я. Пожалуйста, давай сейчас о другом, но только не об этом. Я устала от этого.. — начала жаловаться я, закатывая глаза.

— Рита. — грозным голосом приструнил её Валентин Сергеевич, приказывая той успокоится и обратно занять своё место. — Отстань от человека.

Я благодарно кивнула и облегченно выдохнула, когда та всё же послушалась его и уселась обратно. Я решила тоже не стоять столбом, а села на свободное место около Хлопова и мама мгновенно поставила передо мной кружку чая.
Хотелось поболтать со всеми о многом, не упустить ничего от слова совсем и я взглянула на Лагунова. Тот выглядел слишком бледно, а глаза его были совсем не голубыми, как раньше, а отдавали красным цветом. Я нахмурилась, отпила чай и начала:

— Валера, ты.. вампир?

— Да. И я до последнего думал, что я стратилат, но... как видишь нет. — ответил он, даже не глядя на меня.

Он был совсем поникшим. Глядел только в свою кружку, совсем полную чая. Он даже ни капли не выпил.

«Какого же ему сейчас? Надо перевести тему.» — согласовала сама с собой я и продолжила.

— Угу. И так, вы собираетесь к этому отцу Павлу с утра? — спросила я, разглядывая теперь Игоря и ожидая ответа именно от него.

— Нет, сейчас. Нам нельзя терять ни капли свободного времени. Где-то рядом с Буревестником бродит это исчадие ада, ему нельзя жить ни секунды. — вновь грозно произнёс Валентин Сергеевич и я испуганно перевела взгляд на него.

— Нет! Я протестую! Вы останетесь до утра! Мы столько не виделись! Я хочу остаться с вами на подольше! Мало ли что с вами может случиться идя по тёмному лесу ночью! — заверещала я, не желая терять их прямо сейчас.

— Я всё понимаю, что вы с Лёвой давние... — он призадумался ненадолго, но потом всё же продолжил. — знакомые, влюблённые... Я не знаю, но нам нельзя терять времени! Хочешь, я оставлю с тобой Лёву? — предлагал компромисс он же, но я была непробиваема.

— Ну, уж нет! Останетесь все! Остальные мне важны точно так же, как и Лёва. Одним Хлоповым вы не откупитесь! — я встала из-за стола, призывая доктора послушаться меня. — Я вас из лагеря до утра не выпущу, понятно?!

Он поднял на меня суровый и прожигающий взгляд, но мигом растаял, расплылся в улыбке и кивнул.

— Кто-кто, а Бугрова осталась Бугровой. Всё ещё та же непоколебимая маленькая пионерка с той самой смены Буревестника. — начал задобрять меня тот и я улыбнулась в ответ, краснея, смущенная его словами. — Ладно-ладно, останемся.

Я радостно присела на своё же место и перевела взгляд на маму.

— Найдутся койки для всех них? — спросила я.

— Ну, а как же? Весь лагерь пустует. — в ответ выдала Нюра, тоже успев растаять.

Я радостно взглянула на Лёву, который совсем, даже на секундочку, не смел отрывать от меня взгляда.
Вскоре почти все разошлись. Рита с Валеркой отправились за постельным в соседний корпус, Игорь и доктор вышли покурить, а мы с Хлоповым решили отправиться в единственную оживленную комнату в Буревестнике. (Ну, если не считать кухни.)
Это была просторная комнатушка пристроенная к столовой специально для мамы Нюры, но когда я переехала к ней, мы перетащили туда ещё одну койку, чтобы жить вместе. С тех пор как я уехала работать в Куйбышев, моя кровать пустовала, но мама не смела убирать её с комнаты, потому что ждала меня каждый божий день и ночь.
Когда мы вошли в неё, я закрыла за нами дверь, включила ночник и села на свою койку, а Лёва лишь приземлился рядышком. Мы немного молчали, боясь сказать что-то, пытались подобрать правильные слова для начала правильного разговора.
Мы оба сильно изменились и совершенно не знали, какие и кто мы для друг друга сейчас. И ещё пару минут просидев в безмолвной тишине, парень вдруг заговорил:

— Я ведь всё это время не забывал о тебе. Смотрел фильмы, в которых ты снималась. Читал, листал, рассматривал каждый журнал для которого ты фотографировалась. Ты росла у меня на глазах. Жаль, что я не смог доставить тебе того же. — он нервно и глубоко вздохнул, заглядывая в глубину и пучину моих глаз.

— Почему ты мне не писал? Я ведь ждала.. Так ждала... — отчаянно проговорила я, сглатывая слюну, накопившуюся от молчания во рту.

— Я пытался! Правда, пытался... Но мои родители посчитали, что та смена в «Буревестнике» для меня была большой ошибкой, что она дурно повлияла на меня и на моё поведение, потому что я стал дёрганым. Мне стали сниться кошмары. И родители всячески запрещали мне писать тебе и приезжать тем более. — выдал он, поджимая губы.

— Я... не знаю, что и сказать. — лишь в ответ неразборчиво пробормотала я, но он даже не услышал, продолжая свой рассказ.

— Через год я нашел первый журнал с тобой на витрине магазина. Забежал, купил его на последние деньги. Пришёл домой, начал листать и читать. На одной из страниц была написана твоя биография и то, что ты состоишь в отношениях с Давыдовым. — он выдержал небольшую паузу. — Я так разозлился... Не на тебя, на него, что он забрал у меня мою девочку. Я словно сорвался с цепи, сел в автобус, приехал в ваше агентство, стал ломать двери и окна, но мне не открывали, а если бы открыли, то я бы нашёл этого... падлу крашенного, то разукрасил бы всеми красками ему физиономию.

— Но тебе не открыли... — шёпотом повторила за ним я.

— Из окна я увидел вашу новую фотосессию. Это окончательно разбило меня, но я не ушёл. Ждал тебя, чтобы напомнить о себе. Дать знать, что я всё ещё... кхм. — он замолчал. — Не дождался. Затем я стал выискивать про тебя всю информацию. Знал, во сколько, зачем, почему и куда ты ходишь. Я следил за тобой два года, но каждый раз мне не хватало набраться смелости и подойти.

Я значительно покраснела. Да, и в принципе я никогда не была белоснежкой, а он гномом, поэтому он не сильно заметил изменения на моём лице.

— Ох, Лёва! — пискнула я, хотя броситься в объятия, но он снова продолжал.

— Яся... Я всё ещё так же сильно нуждаюсь в твоём присутствии. Мне всё ещё важен твой смех и твоя улыбка. И я... до сих пор люблю тебя?

Моё сердце пропустило один удар. Затем второй. И третий. Я вообще... разучилась дышать. Застыла в незнании.

«Чего ответить?!» — сигнальным ударом в голове прозвучал свой же голос.

Если бы раньше я бы без раздумий ответила тем же и поцеловала его, то... Что сейчас? Да, безусловно и без разговоров, я люблю его, но... Мы уже другие. Не те маленькие пионеры, бездумно влюбленные в друг друга. Он уже не вампир, а я не его тушка.

— Лёва.. Я начала встречаться с Давыдовым... Потому что он напоминал мне тебя. Твои действия, твой смех, твой взгляд, твои глаза, твою улыбку. Только тебя. И рассталась я с ним только потому, что он — не ты. — на одном выдохе я выдала всё, что думала.

«Пожалуйста, ответь что-нибудь.» — мысленно потребовала его я.

Тот не стал отвечать. Просто приблизился и... поцеловал меня, но это не было тем детским поцелуем. Этот был трепетным, нужным, страстным и горючим вместе. Все эти чувства очень долго копились в нас и вот. Наконец-то они вышли наружу, заполнив нас обоих до краёв.
Вкусом его губ был сладкий мед. Я чувствовала его мягкое дыхание на себе и это было... Так приятно и так... ностальгически.
Спустя время мы снова вместе.

————————————————————————
Музыка, которую я хочу вам посоветовать для того, чтобы лучше погрузиться в атмосферу моего фанфика:
• крепче — krbk
• тримай — искажение
• с тобой — алиса трифонова
• клетка — quest pistols
• внеорбитные — юлианна каракулова
• love story — indila
• среди тысячи — sunthugga, delle
• немерено — лампабикт
• снова снов осколки — alekseev
После прочтения прошу поставить звёздочку и оставить краткий отзыв в комментариях.
Мой тгк: https://t.me/stokayyy