ВКУС КРОВИ.

— Давай проведем эту ночь вместе? Она последняя как никак.. — выдал Лёва, как только дискотека подошла к концу и мы спускались с танцпола.

  Я, не уловив смысл вопроса, нахмурилась и косо глянула на него.

— Мы же ещё не взрослые... — тупо выговорила я.

— Я не про это! — прикрикнул в ужасе тот.

  От стыда мне хотелось провалиться под землю. Исчезнуть из этого мира раз и навсегда. В неловкости ситуации я поджала губы и увела взгляд в сторону.
  А тем временем мы двигались к лесу. Точнее уже по нему.

— Я имею ввиду посидеть где-нибудь у речки, поесть бутербродов, а ещё...! — он выдержал маленькую паузу. — Я на гитаре играть люблю. Хочешь.. сыграю?

  Я удивилась. Чтобы Хлопов занимался чем-то помимо его любимого футбола?!
  Усмехнувшись про себя, я ответила:

— Смеёшься? Конечно, хочу!

— Договорились. Я сейчас схожу за гитарой, пледом и едой, а ты стой тут! — выкинул из себя он и не по-человечески быстро убежал.

  Я нервно сглотнула ком, образовавшийся в горле и осмотрелась.

  «По-моему оставить меня посреди леса было не очень хорошей идеей с его стороны.» — мигом подумала я, оглядывая тёмные деревья рядом и местность.

  В глазах рябило. Я не могла рассмотреть почти ничего. Лунный свет будто бы даже сильно и не пытался пробиваться сквозь ветки и кроны деревьев. Поджав губы, я опустила взгляд в пол.
  Из-за темноты, я даже не могла увидеть свои белые кроссовки. Комары начали жужжать где-то слишком рядом. Сверчки забрали себе эту ночь, издавая свои мелодии будто на своём концерте.
  Во время танцев я двигалась, вспотев и не дрожжа от холода, но когда мы зашли сюда, меня начало знобить.
  Паника нарастала быстро. Я начала нервно втягивать воздух ноздрями и раскрывать глаза шире, пытаясь всё-таки разглядеть хоть что-то, но ничего не выходило.

  «Темно, хоть глаз выколи!»

  Я пошарила руками по карманам своих шорт и нашла пачку сигарет со спичками. Нет, курить я сейчас точно бы не стала, но вот хоть какое-то освещение мне бы не помешало.
  Я достала спички, чиркнула пару раз по коробку и зажгла. Прямо передо мной предстало лицо Анастасийки, освещаемое моей спичкой.
  Я шарахнулась в сторону, наступая ногой в крапиву и чуть ли не падая в ближайшую канаву, но подруга успела схватить меня за локоть, потянув на себя и ставя меня на место.

— Ты что тут забыла? Ты же должна быть в отряде. Валерка за тобой совсем чтоли не смотрит? — мой голос срывался на крик.

— Тише ты! Нас могут услышать! — выдала она, сжимая мою руку крепче, чтобы я выполнила её просьбу.

— Да, поняла я. — прошептала в ответ я, презрительно глядя в ее небесно-голубые глаза, тоже освещаемые спичкой, и прося отвечать на мои вопросы.

— Валерка меня до комнаты проводил, а я убежала. Увидела, что тебя Лёва куда-то повёл. Думала, у вас свидание, а потом заметила, как он из леса выбежал без тебя. Испугалась. Думала, вдруг он за доктором побежал и.. сама рванула к тебе со всех ног. — ответила она, нервно подергивая своё платьишко.

  Я удивленно притянула её к себе в объятия. Понимая ситуацию, что накрутила себе подружка.
  Я медленно вздохнула, втягивая ноздрями здешние запахи. Помимо травы, хвои и свежего воздуха здесь пахло... мужскими духами. И несло-то именно от Сергушиной. Видимо, это был парфюм Лагунова, потому что больше она бы ни с кем не водилась.
  Но я никогда не чуяла таких резких духов у него. Парадные?
  Вдруг я почуяла на своей шее что-то.. мокрое, склизкое и ужасно неприятное?

  «Настя плачет? Сильно перенервничала?»

  Я отодвинула её от себя, придерживая за плечи. И вскрикнула от увиденного ужаса, пиная её в живот и толкая куда подальше.
  Её глаза были залиты красным цветом. Алой кровью. А изо рта торчал тот самый маленький вампирский язык.

— Настя, что они с тобой сделали?! — крик вырвался из моего рта.

  Вдруг с неё начала слезать кожа, старея и набирая года ещё даже не прожитые ею. Она вытягивалась в высь. Происходили ужасные мутации.
  Волосы... нет, парик спал на мокрую и сырую землю вместе с её красивым платьем. И через одно мгновение в нескольких метрах от меня уже стояла не Настя Сергушина, Валерина девушка, а Буравцев Максим.

— Как тебе моё перевоплощение? Я думал, что оно тебя должно впечатлить. — своим обыкновенным голосом произнес он.

  Я была уверена, что мои волосы уже не были коричневого цвета, а стали седыми от ужаса. Я не знала его намерений и насколько он был зол за то, что я натравила на него Бабу Нюру. Ситуация становилась безвыходной. Бежать, сломя голову, я не торопилась. Да, и куда? Я не помню и не знаю местности. Заблужусь, останусь в этих дебрях навсегда. И это ещё лучший исход!
  А если он позовёт подмогу из пиявцев? Тогда мне точно не жить. Лучше уж попытаться справиться с ним одним. Если это возможно.
  Он стоял в нескольких метрах от меня. Глаза горели, а вены вздувались на его теле. Он хотел крови, но по каким-то непонятным причинам оставался на своём месте, не кидался кусать меня.

  «Чего ты хочешь от меня?» — пронеслось эхом в моей голове и отдалось трезвоном в ушах.

  Как вдруг он с огромной скоростью прыгнул на меня. Придавил всем своим весом к земле. Спичка, вот-вот только зажженная мною выпала и упала, затушившись о ближайшую лужу. И только тогда я ощутила размеры его вампирской силы. И я не могла и двинуться, не могла выбраться, но и не могла сдаться.
  Набрав в легкие как можно больше воздуха, я крикнула, что было сил:

— ЛЁВА-А-А! — звала на помощь я.

  Его имя эхом отдалось даже по самым сокровенным уголкам леса. Мне показалось, что даже сами жители этих дебрей услышали мой зов на помощь.
  И в эту же секунду я услышала шелест листвы и листьев. Как кто-то с нечеловеческой скоростью бежал в нашу сторону. Я молилась, чтоб это был Львенок и никто из пиявцев.

«Пускай это будет Лёва... Пускай это будет Лёва...» — лишь повторяла про себя я.

— ПРОЧЬ. — басистым голосом прорычал Лёвин голос рядом. — ЭТО МОЁ!

  Он за шиворот схватил Буравцева, поднял надо мной и со всей силы размахнувшись, кинул его тело в дерево. Казалось, что я даже услышала хруст его костей. Но ему ничего не стало и не станет. Он ведь уже мёртвый.
  Я мгновенно поднялась с сырой земли и была наготове бежать. Максим, еле оклемавшись, тоже поднялся. Кинул свой обычный, человечный и пустой взгляд на меня, а затем кинулся и убежал прочь в сторону Буревестника.
  Я сразу же кинулась в объятия к Хлопову. Он спас мою жизнь! Сколько он старался это сделать, но каждый раз всё выходило из рук вон плохо, а в этот раз..? Чтобы я делала, если бы не он? Наверняка вожатый загрыз бы меня, разорвал в клочья и выпил всю мою кровь, что сейчас течет по моим венам.
  Я встряхнула голову, желая выбить эти страшные мысли из неё.
Лёва прошипел сквозь зубы, пытаясь перебить своё желание крови, желание укусить меня и я уже хотела было отпустить его из объятий, шагнуть назад, но тот лишь сжал меня крепче, никуда не отпуская.
Так мы и стояли. Лес, пульсирующий в висках страх за свою жизнь, радость за то, как вовремя подоспел Лёва, объятия и...

— Вампиры умеют перевоплощаться в других людей? — выдавила из себя я, неуверенно отодвигаясь от Львёнка и пытаясь вглядеться в его глаза, окутанные ночной тьмой.

— Только те, что полностью служат своему хозяину и не подавляют жажду крови. — он развернулся и отошел на пару метров от меня, поднимая корзинку за которой бегал.

— Хозяин - Серп? — продолжала беспробудно расспрашивать я.

Лёва подошёл обратно, взяв меня под локоть и уверенно кивнув, мы двинулись дальше, к речке Рейке. Идти по лесу пришлось не долго. Он вот-вот и кончился. Мы вышли на небольшой пляж, где я закапывала свою пачку сигарет.
Темно уже не было. Всё освещал лунный свет. И как-то довольно странно, но комаров тут тоже не было.
Львёнок быстро расстелил на песке какой-то плед, разложил на нём еду и достал гитару, которую я даже в руках или за его спиной у него не обнаруживала.

«Ладно, может из-за темноты не заметила сразу.» — подумала я и присела к Лёве.

Он мигом среагировал, приобнял меня рукой и уткнулся своим носом мне в макушку головы.

— Жаль, что мы не можем искупаться вместе. — лишь в ответ проговорила я, прижимаясь ближе к парню.

— Давай.. не будем о грустном? — выслал тот, пытаясь снять мою грусть с меня.

— Нет, Лёва... по-моему мы и пришли сюда, чтобы погрустить. Мы же оба понимаем, что эта ночь последняя. Завтра вечером мы уже должны будем разъехаться, понимаешь? — я встала с Лёвы, садясь напротив и заглядывая в его еле освещаемые глаза. — Что будет с нами, Львёнок? Что будет, когда мы разъедемся?

Он нервно вздохнул и запустил руку в волосы, вороша их и на выдохе отвечая:

— Мы будем списываться письмами. Я буду приезжать в Буревестник, навещать тебя или ты меня. — взяв меня за одно плечо проговорил он.

В моей голове мгновенно щелкнуло.

— Откуда ты знаешь про Буревестник? Я же не рассказывала тебе о том, что меня удочерила Баба Нюра... Ты опять подслушивал?! — повышая тон голоса, говорила я.

— Да, извини! — выкрикнул в ответ Лёва. — Завтра мы всё равно разъедемся! И ты даже не вспомнишь о том, что я подслушивал! Это вообще не имеет никакого значения перед тем, что будет.

Я заметила, как воздух рядом с нами накалился. Повисло неловкое напряжение. Я шумно втянула воздух носом, кладя руки на голову от нарастающей головной боли и шума в ушах.

— Ты плохо себя... — недоговорив, он замолчал.

Я недопонимающе повернула голову в его сторону и заметила, что его глаза наполнились алым цветом, вены на шее и лице вздулись, как ы лесу у Буравцева, а сам он нервно задышал и не отрывал взгляда от моего носа.
Я провела рукой под носом и осмотрела что осталось на руке.

«Кровь?! Давление скачет...» — понеслось в моей голове.

И тогда до меня дошло, что Лёва вновь хочет моей крови. Бежать от него я бы точно не смогла, помню же, что он сделал с Максимом Буравцевым, которому я противостоять не смогла от слова совсем. Я, нервно проглотив очередной ком в горле, закатала рукав рубашки и вытянула свою руку Лёве.

— Пей. — приказала я.

И тот, словно околдованный, послушался меня и вытянул свой маленький вампирский язык. Он быстро впился мне в кожу и неприятными, покалывающими движениями я ощутила, как он забирает из моего тела мою кровь.
Голова быстро закружилась. В животе забурлило. Еда, съеденная за весь день не переварилась и подступила к горлу. Меня затошнило и я забоялась, что меня вырвет, но к счастью, я отключилась гораздо раньше, чем сработал мой желудок.
  Открыла глаза я уже через пару минут, когда Лёва легонько теребил струны на своей гитаре.

  «Я теперь его тушка? Или будет так же, что и с теми троими?» — вставая с помощью локтей, подумала я.

  Тот мгновенно убрал гитару с себя и уставился на меня.

— Ты... моя тушка. — выдал тот.

  Сердце пропустило один удар. Я успокаивала себя тем, что быть может, он не станет пользоваться этим случаем, подчинять меня себе и тому подобное.
  Нервно сглотнув и не отрывая от него взгляда, я грустно нахмурилась и вздохнула.
  Он протянул мне свою раскрытую ладошку. Я всучила туда свою ладонь и он сжал её. Крепко-крепко. Я подсела поближе, кладя свою голову к нему на плечо.
  Сразу ощутила его дыхание на себе, запах его шампуня. Было так комфортно просто сидеть и смотреть вдаль, вглубь речки. Звёзды уже вовсю светили и освещали нам друг друга.
  Мы не смели оторваться друг от друга, разорвать эти объятия и взглянуть на друг друга. Я старалась не думать о том, что он вампир, он пил мою кровь, я его тушка, я его подчинённая.
  Он так и не сыграл мне на гитаре. Мы так и не поели бутербродов. Мы так и не поговорили обо всём на свете этой ночью. Этой ночью мы просто сидели молча. Вдвоём. И ни меня, ни его это ни капли не расстроило.
  Утро наступило быстро. Мы собрали вещи. Плед, нетронутые бутерброды и гитару. И ушли с пляжа. Солнце всходило на горизонт, радостно пели птички, лишь одни мы уныло плелись по лесу к лагерю.

  «Интересно, нас уже потеряли?» — задумалась я.

— Не потеряли. — гнусно выдал Лёва Хлопов.

  Я удивленно вскинула бровь и взгляд на того. Он энергично шагал вперёд, даже не смотря в мою сторону, но сразу понял, что я не догнала в чём дело.

— Ты моя тушка. И твои мысли — мои мысли. — выдал он, глубоко вздыхая.

— И нельзя... — я не успела договорить, он сразу же перебил.

— Не лезть в твоё пространство? Нет. Я слышу мысли всех, кого кусал. Он сплетаются в унисон и это нельзя прекратить одним взмахом руки.

— А что для этого... надо? — на этот раз он дал мне закончить свою мысль.

— Быть стратилатом или приближённым к нему, но я... — на этот раз его перебила я.

— Но ты сдерживался всё это время ради меня, знаю. — я сократила расстояние между нами, чтобы мы шли поближе к друг другу.

  Утром всегда холодно, поэтому меня вновь сильно знобило, но Лёва ничем помочь не мог, ведь сам был одет в одну лишь рубашку. Мои ноги болели очень сильно, но я шла, не показывая своей боли парню, а то мало ли... захочет меня ещё на ручках понести, мне этого ещё не хватало!
  Но я прекрасно понимала, что он читает мои мысли и поэтому пыталась забить это чем-то другим. Мама, папа, удочерение, новый дом, Баба Нюра.
  Мы наконец-то закончили шагать по лесу и вышли к корпусам, а именно к моему, поэтому я быстро чмокнула Львёнка в щеку и ускакала в свою комнату.
  Переодевшись в пижаму, пошла и приняла душ, а затем вернулась и, без задних ног упав на кровать, заснула на несколько часов. Открыла глаза, когда уже было пол пятого.

  «Через двадцать минут прощальный концерт!» — проскочило у меня в голове.

  Я быстро соскочила, расчёсываясь и делая одну косу, шарясь в своей сумке с поиске парадной юбки, белой рубашки и колготок. Найдя всё, словно по списку, я нацепила это и убежала в вокальный зал.
  Странно, но никто не репетировал, а значит все уже были собраны на главной сцене и я поспешила туда, запинаясь и чуть ли не падая на грязные доски, которые непонятно откуда здесь взялись.
  Я, отдышавшись, прибежала к главной сцене, оглядывая занятые места. Приехало уже достаточно много родителей у здешних пионеров. Жаль, что мои никогда не приезжали в мои окончания смен и никогда не были так трепетны, как некоторые сегодня встреченные мною мамочки в этом зале.
  Я зашла за кулисы, где Генриховна уже всех выставила, как мы должны были выйти петь. Я со спокойной душой выдохнула и вытерла потный лоб, но снова напряглась, не заметив в нашей толпе Анастасийку Сергушину.

«Отошла может? Успеет. Не сбежит же с прощального концерта?» — успокаивала себя я.

Но выходило не особо хорошо. Страх съедал меня, при одной мысли о том: «а вдруг придётся солировать одной?!»
Я очень долго занималась вокалом и затем так же долго не бралась за микрофон от слова совсем. Я выглянула из-за зелёной кулисы на зрительные места и не обнаружила там много кого.

«Осталось пять минут до начала! Почему нас настолько мало?» — удивилась я и начала вспоминать, кого же тут нет. — «Анастасийка, Валерка, Игорь, Доктор, Беклямишев, Буравцев, Валиев, Хлопов и так далее... и так далее...»

Куда они могли деться? Если только... Лагунов и Корзухин не придумали грандиозного плана, чтобы утопить их в святой воде. Кстати, об этом...
Я глянула влево, там где раньше стоял водный трамвайчик «ВЕРГИЛИЙ», но его там не оказалось. Немного дальше от этого места виднелись очертания корабля, который видимо только недавно отчалил от берега.
Паника вновь охватила меня, а на сцену уже вышла пара ведущих, что начинали и вели концерт. Сперва должны были рассказывать стихи, затем ещё какие-то показухи, а наше выступление было самым последним, поэтому я рванула со сцены прочь, направляясь к причалу.
Ноги несли меня так быстро, насколько могли. Я добежала прямо к воде, рассматривая речной трамвайчик вдалеке. Прищурившись и присмотревшись, я поняла, что прямо оттуда на меня глядит Хлопов с Буравцевым, чуть позади них стоит Вероника Генриховна и остальные. Они кого-то окружили и яростно ходили кругами вокруг него.
Я видела шляпу того окруженного человека вампирами и сразу догадалась, что это был Валентин Сергеевич.

«Зачем они втянули его в свою белиберду?!» — с горечью пронеслось у меня в голове, ведь я прекрасно понимала, что ему не выжить после ужаснейших событий этой ночи.

И я стояла, не в силах помочь. А что бы я вообще могла сделать? Прыгнуть в воду? Доплыть до них? Запрыгнуть на борт? А дальше что? Я не справлюсь против ни одного из них. Если я вмешаюсь — тоже умру, но что мне... оставаться на месте и бездействовать?! Там мой любимый человек? И помимо того, мне не понять, есть ли там мои друзья — Игорь, Настя, Валера?
Я стояла и стояла. Глядя и глядя. Думая и думая. Но ничего не предпринимая. Ни понятно сколько времени прошло, пока трамвайчик совсем не скрылся с моего поля зрения, но я оставалась на месте, понимая участь бедного доктора.

— Есения! — окликнул меня какой-то слишком знакомый мне голом сзади и я мигом обернулась, удивляясь.

Передо мной предстала моя крёстная Свистунова Наталья Борисовна в своей парадной одёжке. Я нервно вздохнула, засовывая руки за спину и скрепляя их там.

— Да, Наталья Борисовна? — выдала я, шмыгая носом.

— О, детка, прошу, не зови меня так. Я всё ещё и навсегда, твоя крёстная мама. — она подошла поближе, протянула ко мне свои руки, желая погладить меня по голове.

Но я сегодня и навсегда не была больше благосклонна к её милостям и подачкам. Я зло откинула её руки от себя и гневно взглянула на неё исподлобья.

— Ты мне больше не крёстная-мать. После твоих тогда сказанных слов ты мне больше и всегда только никто. — громко и резко выдала я.

— Малыш... ну, ты чего? Всё ведь хорошо... Идём ко мне. — она попыталась ещё раз, вытянув руки вперёд и приглашая меня в свои объятия вновь.

И я хлестанула по ним сильней. Раз с первого раза не доходит. Она вскрикнула от боли, а я лишь нагло прищурилась, складывая свои руки на груди и ожидая продолжения.

— Истеричка. — потирая больные места, ответила мне она. — Твой выход скоро. Пошли.

И она, не дожидаясь моего ответа, развернулась и быстро зашагала в сторону сцены. Я застыла на месте. Меня ждала публика, но и друзья были в беде, но я ведь точно не знала в какой? А вдруг им не нужна была моя помощь?
Я тяжело вздохнула, последний раз кидая взор в темноту, где пару минут назад рассекал воду «ВЕРГИЛИЙ» с вампирами внутри себя. Холод вновь знобил, и я, растирая плечи последовала за крёстной к сцене.
Я подошла, но мне не хватало моральной силы, чтобы подняться по лесенкам и взойти на сцену, уверенно и хорошо запеть. Я сразу поняла, что Анастасийку сегодня нельзя было ожидать на выступлении. Моё сердце колотилось в бешеном ритме. И вот хор уже выстроился как надо, а я всё ещё стояла около сцены, не поднимаясь. Вдруг кто-то толкнул меня вперёд и я, одумавшись, забралась на сцену и вышла в самую середину к двум пустующим микрофонам.
Я взяла себе тот, что был справа, а левый остался пустовать, так и не дождавшись свою хозяйку.

— Куда уходит детство,
В какие города?
И где найти нам средство
Чтоб вновь попасть туда? — начала я.

  От сильного звука доносящегося с колонок голова сразу начала ныть, а сердце так и не успокаивалось, волнуясь и переживая за друзей.

— Оно уйдёт неслышно,
Пока весь город спит,
И писем не напишет
И вряд ли позвонит. — продолжала я.

  Хор сзади меня я не слышала, ведь утопала в своих словах и мыслях. Меня немного подтрясывало:

  «Все их взгляды устремлены на меня... Им не нравится?... Я пою не так, как надо?... Настя спела бы гораздо лучше?...» — накручивала и накручивала себя я.

— И зимой, и летом — небывалых ждать чудес...
Будет детство где-то, но не здесь.
И в сугробах белых, и по лужам у ручья
Будет кто-то бегать, но не я.

Куда уходит детство,
Куда ушло оно?
Наверно в край чудесный,
Где каждый день кино,
Где также ночью синей
Струится лунный свет,
Но нам с тобой отныне
Туда дороги нет.

Куда уходит детство?
В недальние края,
К ребятам по соседству,
Таким же, как и я.

Оно ушло неслышно,
Пока весь город спит,
И писем не напишет
И вряд ли позвонит.

  Слова быстро лились из моего рта, попадая прямо по нотам, поглощаемые микрофоном и отдающимся эхом. Я расслабилась, закончив петь.

  «Я смогла! Я смогла!» — думала я, получая громкие и красивые аплодисменты от довольно объемной и большой моей сегодняшней аудитории.

Мы поклонились и удалились со сцены. Я вышла из-за кулис, аккуратно спустившись по лесенкам и вновь бегом направляясь в сторону речного трамвайчика. Он уже причаливал обратно к берегу.
К моему ужасу, подходящему тошнотой в горле, я увидела тринадцать пионеров, выпачканных свежей кровью на рубашках, руках и лицах. Я охнула, делая шаг назад.
Вскоре «ВЕРГИЛИЙ» остановился и припарковался, если так можно сказать про него, у берега и с него стали сходить пионеры и некоторые вожатые, такие как Вероника Генриховна и Максим Буравцев. Они шли первыми, а за ними остальные. Начиная от старшего к младшему.
Они спускались медленно, не понимая того, что происходит вокруг и бросая на меня свои странные и непонимающие ничего взгляды, а я ждала одного лишь Львёнка. Только за него у меня болело, страшно ныло в грудной клетке.
И когда я наконец смогла рассмотреть его выпачканную физиономию, меня отпустило.

«Жив!» — эхом отразилось в моей голове.

Я подскочила со своего места и со всех ног, со всей мочи, что у меня была, бросилась к нему. Прыгнула на шею, крепко прижимая к себе. Он кутался в моих объятиях словно детёныш кенгуру в сумочке матери.
Я впервые в своей жизни, настолько была перепугана за него. Страх, когда я ещё стояла на сцене, сковывал мои рёбра, что дыхание перекрывало, что я думала, что не попадаю в ноты.
И в это же время я понимала, что с ним ничего не сможет случиться. Он ведь и так был не живой. От этого на сцене сводило скулы и хотелось прямо сейчас бросить микрофон на пол, сбежать и спрятаться, как будто я маленький ребёнок, испугавшийся страшного фильма, идущего по телевизору.
Я прижимала и прижимала Лёву к себе, не в силах отпустить, посмотреть в глаза, сказать пару слов, расспросить о случившимся.
Моя парадная форма — рубашка, юбка... Да, всё в большем принципе, уже пропитались чьей-то кровью, чьи следы были и на самом парне.
Он сам отодвинул меня от себя и я застыла в удивленном и одновременно радостном шоке. Хлопов, а точнее его личико, что было только совсем чуть-чуть освещено парадной гирляндой было живое. Не вампирское. Взгляд был живой, волосы были, на щеках его появился едва заметный румянец, а сердце стучалось.

— Мы его победили. — тихо прошептал он, взяв меня за плечи и разворачивая к себе спиной.

Прямо вдалеке передо мной светился большой огонь. Кто-то уже разжёг прощальный костёр, но... Мне раньше казалось или... Костёр был меньше? Они облили его бензином?
Нет, глупости какие. Он мог быть таким ярким только если...

«Жгли человека.» — подумала я, охнув от ужаса.

И кто это мог быть? Кто мог кинуться в такой большой костёр и сжечь себя заживо? Что за идиот?!

— Серп мёртв. — проговорил мне на ухо Лёва.

Сердце ёкнуло.

———————————————————————————
  После прочтения прошу оставить звёздочку и маленький комментарий по поводу написания, орфографии, самой главы.
  Мой телеграмм канал: https://t.me/stokayyy