Отражение | Klaus Mikaelson

Мой Телеграм канал с роликом - https://t.me/mulifan801

@mulifan801 - ник

Мой ТТ с роликами https://www.tiktok.com/@darkblood801?is_from_webapp=1&sender_device=pc

darkblood801 - ник

Ролик - https://www.tiktok.com/@darkblood801/video/7532946627728805125

Ошибки, ошибочки!😑😑(Отмечайте в комментариях)

Глава 5

Я медленно потянулась в кровати, ещё утопая в остатках сладкого сна, как вдруг — чужая рука придавила мне шею. Воздух вырвался из лёгких с хриплым всхлипом. Стало трудно дышать.

Ещё не до конца проснувшись, я инстинктивно ткнула локтем в живот наглеца, навалившегося на меня.

— А-а-а!

Громкий стук тела об пол.

— Селеста... Не могла бы помягче? — раздался жалобный голос Елены.

Я приподняла веки, осматриваясь. Ах да... Вчера мы с Еленой заснули вместе. Точнее, мы этого не планировали — просто отрубились, вымотанные долгим разговором.

Елена поднялась с пола, кряхтя, и бросила на меня тот самый взгляд — слегка наклонив голову, с немым укором.

Она уже открыла рот, чтобы высказать всё, что думает о моих методах пробуждения, но тут зазвонил мой телефон, нарушая утреннюю тишину знакомой мелодией.

Я приподнялась на кровати, потянулась к телефону на тумбочке и, не глядя на экран, ответила на звонок.

— Слушаю? — спросила я, наблюдая, как Елена садится рядом, явно прислушиваясь.

Не долго думая, я нажала на громкую связь. Лучше сразу, чем потом пересказывать.

— Привет, Селеста, — пропел сладкий, как карамель, голос Ребекки. — Я жду тебя в школе. Мы будем с тобой веселиться. И, так уж и быть, можешь захватить свою сестричку. Она мне понравилась.

Понравилась?

Я показала Елене знак «молодец», подняв большой палец. Та только вопросительно приподняла бровь, не понимая намёка.

«Елена смогла понравиться Ребекке только после того, как Гилберт отключила человечность».

Хм. Если вдуматься, звучит как извращённый комплимент.

«Ты мне нравишься куда больше, теперь, когда ты буквально монстр!» — должно быть, именно так выглядит одобрение вампирши.

Хотя, если вспомнить, что до этого момента Елена благополучно угробила всякое доверие между ними, воткнув нож Ребекке в спину, то её внезапное возвышение в глазах Майклсон и правда выглядит забавно.

Я мысленно нахмурилась, перебирая хронологию событий. Стоп, разве это не должно произойти совсем скоро?

— Только не говори, что ты уже в школе, — произнесла я, глядя на часы. 6:00 утра. Кто вообще в такое время звонит?

— Нет, я у Сальваторе. Просто пока собираюсь, решила тебе позвонить, — в трубке раздался шорох одежды.

Мой взгляд автоматически переключился на Елену, которая как раз проверяла свой телефон и замерла с выражением «о боже, опять» на лице.

— А Кол где? — спросила я, уже представляя ответ.

— Он у Тайлера. Охраняет его, — спокойно ответила Ребекка, и снова раздалось шуршание.

Я приподняла бровь.

— То есть ты поселилась одна у двух мужчин, а Кол должен нянчиться с "ребёнком" Клауса?

В трубке раздался звонкий смех Ребекки. Елена недоуменно посмотрела на меня, явно не понимая подтекста.

— То как ты это говоришь, заставляет меня думать, что мама Тайлера — это Елена, — со смешком произнесла Ребекка.

— Да, вообще-то! — возмущённо парировала я, в то время как Елена вскинула брови, переводя взгляд между мной и телефоном. — Тайлер "создан" с помощью крови Клауса и крови Елены. Если уж на то пошло, они его создатели. Как ты думаешь, надо ли просить у Клауса алименты?

Елена фыркнула, а затем рассмеялась в голос, закрыв лицо руками.

— Если ты хочешь разорить моего брата, то просто попроси у него карту, — Ребекка снисходительно продолжила. — Поверь мне, и Клаус, и Элайджа тебе её отдадут без лишних вопросов.

— Оу, как заманчиво звучит, — совершенно серьёзно ответила я. — Я подумаю над твоим предложением.

В трубке раздался одобрительный смешок Ребекки, а Елена покачала головой, всё ещё хихикая:

— Боже, я даже не знаю, что страшнее — то, что вы обсуждаете разорение первородных, или то, что они действительно могут согласиться...

— И кстати, отвечая на твой вопрос о Сальваторе, — голос Ребекки приобрел игриво-предостерегающие нотки. — Я живу с ними, потому что жить с Колом — это... ужас. Пусть он там сам достаёт Тайлера своей компанией. И нет, извращенка, я не планирую ничего из того, о чём думаешь ты. У меня другая цель.

— Тайлер? — я выгнула бровь, обмениваясь понимающими взглядами с Еленой, которая начала подозрительно коситься на телефон.

— Тайлер, — твёрдо подтвердила блондинка, и в её голосе послышались стальные нотки.

— Оооо, да начнутся Голодные игры! — пафосно провозгласила я, подбрасывая воображаемую шляпу в воздух.

В трубке раздался звонкий смех Ребекки, а Елена издала недоумённый смешок:

— Что?

Я замерла.

— Ах, да. «Голодные игры» пока ещё не вышли.

— Какие ещё игры? — Елена смотрела на меня так, будто я начала говорить на японском.

— Неважно, — махнула я рукой, уже представляя, как Ребекка методично завоевывает Тайлера. — Главное, что у нас теперь есть шанс увидеть, как первородная вампирша соблазняет гибрида. Это будет эпично.

— Ты невозможна, — вздохнула Елена, но в уголках её губ дрогнула улыбка.

— Это комплимент?

— Это констатация факта.

Ребекка тем временем явно наслаждалась развитием беседы:

— О, мне нравится, как ты мыслишь, Селеста. Может, всё-таки придёшь пораньше? Поможешь с... подготовкой.

— Чёрт возьми, теперь я точно не могу отказаться, — рассмеялась я, уже представляя возмущённое лицо Кэролайн. — Елена, кажется, наш день только что стал гораздо интереснее.

Елена просто покачала головой, но в её глазах читалось любопытство.

«Ну вот, начинается... Кажется, я плохо влияю на Елену».

***

Я прислонилась к холодному металлу шкафчика, разглядывая кричаще-яркий плакат: «Ежегодный костер — возращение в школу!». Символично. Очень символично.

Елена стояла рядом, скрестив руки на груди. Ее карие глаза внимательно следили за проходящими мимо учениками, но мысли явно были далеко.

«Интересно, о чем она думает?» — ловила я себя на мысли.

На прошлом уроке в класс ввалилась Ребекка, устроив представление уровня «Я здесь, мир, смирись». Мы-то с Еленой знали о ее появлении, но вот остальные... Остальные выглядели так, будто им только что объявили, что уроки отменяют, но взамен придётся отдраить школу до блеска.

Но самое забавное — нет, пожалуй, самое грустное — было наблюдать, как Елена целый день демонстративно игнорировала Стефана. И Деймона заодно. Её пальцы будто намеренно промахивались мимо кнопки ответа на звонки, ноги сами уносили её в противоположную сторону, стоило Стефану появиться в поле зрения. Она вела себя так, будто они внезапно превратились в тех самых призраков, которых все предпочитают не замечать.

«Почему?» — крутилось у меня в голове.

— Ты не собираешься говорить с Стефаном? — наконец не выдержала я.

Для Елены, даже сериальной, такое поведение было слишком уж странным.

Она замерла, будто я не вопрос задала, а нож в спину воткнула. Губы её сжались в тонкую бледную линию, а в её обычно тёплых карих глазах теперь плавали усталые тени.

— Мне нужно время... — голос её дрогнул, будто каждое слово обжигало горло. — Я так устала. От этой бесконечной войны. От этих вечных выборов. От того, что любое моё решение... кого-то губит. И... когда я говорю «да» — для кого-то это всегда значит «нет».

Я лишь молча кивнула. Не настаивала. Не давила.

Может, мое присутствие в её жизни действительно дало свои плоды, и она решила, что братья Сальваторе — это уже слишком даже для её терпимости? Или, может, она просто устала от их вечных «Елена, ты в опасности!» и «Елена, мы должны поговорить!» — и всерьёз задумалась о том, чтобы положить этому конец?

Я бы ещё долго размышляла на эту тему, если бы меня не прервал телефонный звонок.

— О, господи, — вздохнула я, — как же я скучаю по тем временам, когда можно было просто вытащить сим-карту и наслаждаться тишиной.

Последний раз так было, когда я путешествовала с Клаусом и Элайджей. Ах, золотые деньки: вампирские интриги, исторические экскурсы от Элайджи и вечные саркастические комментарии Клауса...

— Слушаю, — мой голос звучал нарочито вежливо. Неизвестный номер всегда означал потенциальные проблемы.

— Привет, Селеста, — раздался игривый голос.

Я тут же узнала эту сладковатую интонацию, в которой пряталось ровно столько яда, что хватило бы на убийство целого города.

— Бабуля? — улыбнулась я.

Елена резко повернула голову, её брови поползли вверх.

«Да, дорогая, у меня теперь тоже есть своя личная Кэтрин Пирс на связи. Поздравляю, теперь мы все в одной лодке».

— Какими судьбами?

— О, просто решила предупредить свою любимую... внучку? — Кэтрин хихикнула. — Мы нашли Майкла. Прямо сейчас пытаемся его разбудить.

Я замерла.

— Ииии? — протянула я, стараясь сохранить безразличный тон. — Ждешь совета по уходу за кожей после многовекового сна?

— Хотела просто предостеречь, — продолжила она, проигнорировав мою колкость, и в её голосе внезапно появилась нотка... заботы? Странно. — Ты мне нравишься, но твоя дружба с Клаусом и Элайджей... — она сделала паузу, будто давая мне время осознать масштаб надвигающейся катастрофы. — Ты просто должна знать: ни я, ни Стефан с Деймоном не остановимся, пока Клаус не умрёт.

Я прикрыла микрофон рукой, заглушая голос Кэтрин, и наклонилась к Елене, понизив голос до шепота:

— Ты вообще что-нибудь знаешь про Майкла?

Елена медленно подняла бровь с таким выражением, будто я только что спросила, не хочет ли она сходить поужинать с дьяволом.

«Ну да, глупый вопрос», — мысленно признала я.

В этой реальности Стефан пока не превратился в бездушного потрошителя, а Елена вела себя не как классическая Елена — та, что скакала как блоха на сене, пытаясь вернуть Стефану человечность — а как девушка, которая случайно зашла не в ту дверь и теперь делала вид, будто так и было задумано.

Её общение со Стефаном сейчас сводилось к редким взглядам в школе, так что о планах по воскрешению древнего первородного — "отца года" — она вряд ли могла знать.

Но вот что действительно меня заинтересовало — как они вообще собираются заманить Клауса обратно? Ведь теперь всё пошло не по сценарию сериала. Я уже представляла, как Деймон, Стефан и Кэтрин сидят втроём, лихорадочно переписывая план на салфетке, пока Ребекка где-то на заднем фоне громит бар.

Ах, да. Ребекка. И тот секрет, связанный со смертью Эстер. Точно!

Я снова поднесла телефон к уху, сохраняя ледяное спокойствие в голосе:

— Ну, ты же меня знаешь, бабуля. Этот старый козёл сам должен меня бояться, — в трубке раздался странный смешок Кэтрин, в котором читалось что-то среднее между одобрением и уважением.

Не дав ей вставить слово, я продолжила:

— Ах да, кстати... Майкл — охотник на вампиров. Он не пьёт человеческую кровь, — я сделала драматическую паузу. — Он пьёт кровь вампиров. Приятного пробуждения... Чао.

Я резко оборвала звонок, оставив Кэтрин наедине с её недосказанными угрозами. Уголки губ предательски дёрнулись, когда перед внутренним взором всплыло её лицо — эти округлившиеся от внезапного прозрения глаза, нервно подрагивающие брови, застывшая гримаса на мгновение потерявшего надменность рта...

«Ох, Кэтрин, ты даже не представляешь, что тебя ждет...» — пронеслось у меня в голове.

Прислонив ещё тёплый от разговора телефон к губам, я прищурилась, изучая Елену. Она уже приняла свою фирменную позу — плечом к шкафчику, одна нога слегка согнута, бровь вопросительно приподнята.

— У меня к тебе вопросик, — начала я, постукивая телефоном по подбородку.

Елена лишь жестом показала, чтобы я продолжала.

— Если бы Клаус... — я тщательно подбирала слова, — не трогал ни тебя, ни твоих близких без веских причин — ну там, самооборона, ответные меры и всё такое... Ты бы всё равно хотела его убить?

Вопрос висел в воздухе, а я мысленно уже строила защитную речь:

«А Деймон-то что, плюшевый мишка? Этот психопат навредил тебе куда больше, чем Клаус! Он вредил твоим друзьям, манипулировал тобой, устраивал истерики хуже, чем Ребекка в плохой день. А Клаус? Ну убил тебя один раз. Но там же была весомая причина — 500 лет ожидания, проклятие, вечная война с отцом...»

Звучит как-то неубедительно, даже в мыслях.

«Но бедняга Клаус действительно заслужил медаль за терпение», — едва не фыркнула я про себя.

Елена ответила спокойно:

— Нет, — просто сказала она. И в её глазах не было ни капли лжи. — Если он не будет вредить мне и моим близким... Зачем пытаться убить того, кого убить невозможно?

В этот момент моё сердце сделало странный кульбит и зааплодировало — то ли от облегчения, то ли от гордости.

«Ну слава богу, хоть одна адекватная Елена во вселенной», — подумала я, сдерживая улыбку.

— О-о-о, — протянула я, делая круглые глаза, — кто-то тут неожиданно обрёл здравый смысл! Может, тебя подменили? — шутливо пощупала её лоб. — Нет, температуры нет...

Елена смахнула мою руку, но в уголке её рта дрогнула улыбка:

— Просто я устала от бессмысленных войн.

«Боже, неужели в этом безумном городке наконец-то появился ещё один человек, который понимает, что не все проблемы решаются колом и истерикой?»

— Значит, — я убрала телефон в карман и сложила руки, как продавец, предлагающий выгодную сделку, — если Клаус будет вести себя прилично... мы можем считать его «опасным, но терпимым», как, скажем, медведя в национальном парке?

— Если он не нападёт первым, — уточнила Елена.

— Отличный ответ, милая! — воскликнула я, с радостным азартом хватая сестричку за запястье. — Это надо отпраздновать. Пошли в «Мистик Гриль», закажем те самые бургеры с соусом, которые ты так стесняешься есть при Стефане.

Елена закатила глаза, но губы её дрогнули:

— У нас же школа! А вечером ещё и костёр...

«На котором Вики Донован попытается тебя поджарить», — промелькнуло у меня в голове, но вслух я сказала иное:

— О, не переживай! Я попрошу Ребекку внушить учителям, будто мы сегодня героически спасали школу от нашествия... ну, скажем, особо агрессивных енотов. Или что там у вас водится. А то и вовсе заставим их думать, что мы, как примерные ученицы, скромно просидели в школе до конца учебного дня и тихонько ушли домой.

Елена выпучила глаза — сначала в шоке, потом с неподдельным интересом:

— Ты серьёзно собираешься использовать Ребекку для... подделки пропусков?

— Ну а что? — я невинно развела руками. — У неё талант! (Демонстрация её таланта была, когда она внушала Елене и Стефану, а затем Гилберт призналась, что влюблена в Деймона.) Пусть работает в полную силу.

Моя сестрёнка покачала головой, но уголки её губ предательски подрагивали:

— Я иногда забываю, какая ты на самом деле.

— Какая? — я изобразила шокированную невинность, прижимая руку к груди.

— Наглая. Неугомонная. Совершенно невозможная, — перечислила она, но в её глазах читалось странное восхищение.

Я шагнула ближе, снижая голос до конспиративного шёпота:

— Только не говори, что тебе это не нравится.

Елена замерла на секунду... а затем рассмеялась — по-настоящему, без оглядки на образ «идеальной девочки Гилберт». Этот звук был лучше любой победы.

Мы как раз проходили мимо мужского туалета, когда мой слух уловил голос Джереми. В опустевшем коридоре его слова раздавались особенно четко:

— «Нет, я не могу просто взять и...»

Я резко остановилась, приложив палец к губам, и жестом показала Елене прислушаться.

— «Но ты же понимаешь, это опасно!» — продолжал Джереми, явно разговаривая с... пустотой.

«Ага, значит, Анна решила навестить своего бывшего в школьном туалете. Романтика, ничего не скажешь».

Не раздумывая, я распахнула дверь и ворвалась внутрь.

— Добрый вечер, призрачная компания! — весело объявила я, оглядывая пустой туалет, где Джереми стоял у раковины, разговаривая с воздухом.

Елена застыла в дверях, а лицо нашего (ой, блин) брата исказилось смесью шока и раздражения.

— Не мог бы ты говорить со своей бывшей потише? Или хотя бы не в школе, где куча народу? — возмущенно прошипела я, захлопывая дверь туалета за собой.

— Ты знаешь об Анне? — прошептал Джереми, его глаза метались между мной и пустым пространством рядом с ним.

Я тяжело вздохнула, закатив глаза так сильно, что почти увидела собственный мозг. Елена же выглядела так, будто её мир только что перевернулся — её брови сошлись в одну сердито-озадаченную линию.

— Что это значит, Джер? — её голос дрожал от нарастающего возмущения. — При чём тут Анна?

Джереми нервно провёл рукой по волосам, явно понимая, что попал в ловушку собственных секретов.

— Я... вижу её призрак. И призрак Вики тоже, — наконец выдавил он, словно эти слова обжигали ему язык.

Елена отшатнулась, как будто её ударили.

— А я почему об этом не знала?! — её голос поднялся на октаву выше.

— Ты была слишком занята поисками Селесты! — оправдывался Джереми, разводя руками. — И вообще, после всего, что случилось, я не хотел тебя грузить ещё и этим...

Я почувствовала странный холод на плече. Знаете это ощущение, будто кто-то приложил что-то ледяное к плечу, потом убрал — но холод всё ещё живёт в коже? Вот именно это я и испытывала.

— Джереми, только не говори, что твоя подружка стоит у меня за спиной, — произнесла я ровным тоном, прерывая их перепалку.

Глаза Джереми округлились, его брови поползли вверх.

— Ты... ты её чувствуешь? — он произнес это с таким изумлением, будто я только что призналась, что умею летать (ну, возможно, так оно и есть).

— Возможно, — я скривилась. — Не могла бы она убрать от меня свои ледяные конечности? Судя по ощущениям, она сейчас пытается проверить, настоящие ли у меня волосы, и мне это не особо приятно.

Холод мгновенно исчез — будто кто-то выключил морозильную камеру у меня за спиной. Джереми перевел взгляд вправо, его лицо исказила смесь неловкости и раздражения. Видимо, Анна теперь маячила рядом с ним.

— Она говорит, что ты горячая и очень яркая, — Джереми произнес это с таким видом, будто признавался в чем-то постыдном. Его пальцы нервно перебирали край футболки.

— И прежде чем ты скажешь что-то в стиле «Ну да, я знаю, что горячая штучка»... — он выразительно закатил глаза. — Анна имеет в виду, что ты буквально излучаешь тепло. Она его чувствует, и это... странно, учитывая, что она призрак. Но... — он замолчал, подбирая слова, — рядом с тобой ей действительно лучше. Ты её... подпитываешь?

Я снова фыркнула, закатив глаза.

Ну конечно. Вот о чем они все говорили. "Аура", как же!

Елена уставилась на меня:

— Что это вообще значит?

— Это значит, — я саркастично вздохнула, — что в нашей семье все немного... особенные, — я постучала пальцем по виску. — Кол как-то обмолвился, что я словно батарейка. Но я наивно думала, что это метафора.

— Он имел в виду твой темперамент, — закатил глаза Джереми, но в уголках его губ дрогнула улыбка. — Я уверен, что ты и первородных бы свела в могилу.

Елена прыснула, но тут же кивнула, делая серьезное лицо:

— Подтверждаю.

— Ой, да ладно вам, — махнула я рукой, но внутренне расплылась от гордости. — Идемте все в «Мистик Гриль». Выпивка за мой счет! Ну... или за счет первородных. Впрочем, какая разница? Их деньги — наши деньги, верно?

Не дожидаясь ответа, я ловко подхватила Джереми и Елену под руки и потащила к выходу.

***

Мы устроились за угловым столиком, где свет неоновой вывески отбрасывал синеватые блики на наши лица. Я с аппетитом закидывала в рот хрустящую картошку фри, запивая её бурбоном, который обжигал горло приятным теплом. Джереми сидел напротив, развалившись на стуле, а Елена аккуратно ковыряла вилкой в тарелке, будто боялась, что еда внезапно оживёт.

— Кстати, эта версия тебя мне нравится намного больше, чем предыдущая, и пре-предыдущая, — неожиданно заявил Джереми, делая глоток колы (я, конечно, предложила ему что-то покрепче, но Елена тут же нахмурилась).

Я приподняла бровь, закидывая в рот очередную картофельную палочку.

— О чём ты?

— Ну, раньше ты вела себя относительно спокойно. Практически так же, как сейчас, только без этих вечных метаний туда-сюда и эгоцентричного поведения, — он пожал плечами. — Ты была более... сдержанной, что ли.

Я нахмурила брови. В своем прежнем мире я и правда была такой — невозмутимой, расчетливой, ледяной в своих решениях. Всегда на шаг впереди, всегда контролирующая каждый аспект происходящего.

Но здесь, в этом безумном мире, где никто не знал меня предыдущую, я наконец-то позволила себе быть собой — наглой, саркастичной и безумной в меру необходимости.

— А потом...

Джереми замолчал, и Елена тоже внезапно нахмурилась, словно вспомнила что-то неприятное.

— Продолжайте, — подтолкнула их я, чувствуя, как в животе завязывается неприятный узел.

— После аварии ты пару месяцев лежала в коме, — начала Елена, избегая моего взгляда. — Затем я познакомилась со Стефаном и Деймоном... а потом ты очнулась. Но ты стала...

Она замялась, подбирая слова.

— Скучной, — безжалостно закончил Джереми. — Помимо того, что ты напрочь нас забыла и вела себя так, будто тебя не существует, ты ещё и в Деймона влюбиться умудрилась.

Я подавилась бурбоном — едкая жидкость пошла не в то горло. Резко закашлялась, чувствуя, как слёзы выступают на глазах. Елена тут же похлопала меня по спине, но её лицо выражало скорее сочувствие, чем обеспокоенность.

— Повтори, — хрипло выдавила я, вытирая рот салфеткой.

— Ты влюбилась в Деймона, — сладко протянул Джереми, и его ухмылка была настолько шкодливой, что мне тут же захотелось швырнуть в него солонкой.

Я резко повернулась к Елене, и та кивнула, чуть улыбаясь. Но в её глазах читалась грусть.

— Это было совершенно не похоже на тебя, — тихо сказала она.

«Как раз наоборот», — подумала я.

В шестнадцать лет я, возможно, ещё могла вестись на голубые глаза Деймона и его идиотскую ухмылку. Но потом, стоило во втором сезоне появиться Элайдже, как я сразу поняла — Деймон не стоит и волосинки первородного.

«Матерь божья! Только не говорите, что та Селеста призналась Деймону... Если это так...»

Я резко встала, отчего стул громко скрипнул по полу.

— Нам нужно домой. Срочно. Я должна найти свой дневник!

В моем мире он у меня был!

Джереми жалобно взглянул на недоеденную картошку и почти полный стакан колы.

— Заберём с собой, — отрезала я, уже собирая еду в салфетки. — И Дженне немного закажем.

***

Я влетела в дом с такой скоростью, что даже Деймон мог бы позавидовать (ладно, шутка — но только чуть-чуть).

— Привет, Дженна! — бросила я на бегу, даже не останавливаясь.

— Что за... — начала она, но тут Джереми, запыхавшийся следом, сквозь смех выдавил:

— Не спрашивай. Это важно.

Я взлетела по лестнице, чуть не снося на повороте вазу с цветами, и ворвалась в свою комнату.

— Так, где же ты, дневник... — пробормотала я, окидывая взглядом пространство.

Если та Селеста была хоть немного похожа на меня, то...

Я резко присела на корточки и заглянула под кровать.

— Ага! Шкатулка!

Вытащив её, я услышала, как дверь открылась. По ногам в дверном проёме сразу узнала Елену.

Она скрестила руки на груди и приподняла бровь, глядя на меня с привычной смесью недоумения и усталой покорности судьбе.

— Ты вообще объяснишь, что происходит? — спросила она, но я уже подскочила на ноги, даже не запыхавшись.

О да, молодое тело — это вам не шутки. В своём мире я бы уже лежала пластом после такого забега.

— Объясню, когда найду доказательства, — ответила я, осматривая комнату.

Взгляд упал на лампу. В прошлом мире я всегда прятала ключи в самых неочевидных местах...

— Ха! — воскликнула я и метнулась к лампе.

Елена смотрела, как я переворачиваю её вверх дном и открываю батарейный отсек.

— Ты серьёзно? — она приподняла бровь.

— Абсолютно! — торжествующе достала я маленький ключик. — Вот где гениальность!

— Или паранойя, — пробормотала Елена, но в уголке её рта дрогнула улыбка.

Сердце бешено колотилось в груди, пока я медленно открывала крышку.

«Пожалуйста, пусть там не будет стихов Деймону... Пожалуйста, пусть там не будет стихов Деймону...»

Шкатулка открылась с лёгким щелчком, и передо мной предстал... дневник.

Я швырнула изящную коробочку на стол, и она звонко заскользила по полированной поверхности. С хлопком раскрыв потрёпанный блокнот, я начала лихорадочно листать страницы — пальцы слегка дрожали от нетерпения.

— Так, это не то... и это... Ого, рисунки, — пробормотала я, задерживаясь на изящных зарисовках старинного замка. Красиво... — Ага, вот!

Мои глаза пробежали по строчкам, и я застыла как вкопанная:

«Его голубые глаза завораживали... Я знаю, что это нелогично — чувствовать симпатию к человеку, которого практически не знаешь, но...»

Я скривилась, будто откусила лимон, и резко перевернула пару страниц.

«Я призналась ему. Сказала, что он мне нравится. На что получила ожидаемый отказ. Он сказал, что я слишком хороша для него. Хороша? О нет. Я вижу, как он смотрит на Елену. Он явно...»

— Фууу! — я скривилась так сильно, будто только что съела гору лимонов, и вытянула дневник перед собой, держа его двумя пальцами, как грязный носок. — Это нужно срочно сжечь. Прямо сейчас. На костре. Вместе с моим стыдом.

Елена залилась смехом, наблюдая, как я трясу дневником, словно он заражён.

— Что там такого ужасного?

— О, только представь, — я драматично закатила глаза, — «Его голубые глаза завораживают... Я знаю, что это нелогично, но...» — я передразнила ту Селесту фальшивым сюсюкающим голосом. — Боже, да я бы сама себе отказала!

Елена снова рассмеялась, но в её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание.

Мои мысленные страдания прервал звонок телефона. Я машинально подняла трубку, всё ещё представляя, как с наслаждением брошу этот дурацкий дневник в костёр.

— Привет, Леста, — раздался радостный голос Кола. — Скучала?

— Очень, — сухо ответила я, бросая убийственный взгляд на злополучный блокнот. — Ты что-то хотел или тоже соскучился?

— Просто я тут узнал о костре и решил к вам присоединиться. Ты же не против? — игриво протянул он, хотя мы оба знали, что моё разрешение для него — чистая формальность.

Прежде чем я успела ответить, в трубке раздался возмущённый голос Ребекки:

— Хватит, Кол! — затем шорох, и вот уже её чёткий тон. — Мы под вашим домом. Спускайтесь!

Щёлк. Линия оборвалась.

Я подошла к окну, резко дёрнув занавеску в сторону. Внизу, у тротуара, стояла чёрная машина — блестящая, дорогая и нарочито устрашающая. Ну конечно, первородные не могли позволить себе что-то менее пафосное.

— Елена, пошли. За нами приехала карета, — с театральным поклоном объявила я, швыряя ненавистный дневник в сумку.

Елена закатила глаза, но последовала за мной, попутно хватая куртку.

— Ты точно хочешь взять это... — она кивнула на мою сумку, — на костёр? При всех?

— О да, — я зловеще ухмыльнулась, спускаясь по лестнице. — Это будет мой перформанс под названием «Сожжение позора». Первородные оценят — у них богатый опыт в уничтожении всякого хлама.

Внизу нас уже ждала Дженна с подозрительно поднятой бровью.

— Вы куда-то собрались? — она скрестила руки на груди, явно ожидая объяснений.

— На школьный костёр! — радостно выпалил Джереми, выскакивая из кухни с пакетом еды. — Там будет... эээ... командообразующие мероприятия (выпивка).

Дженна посмотрела на его слишком оживлённое лицо, потом на мою подозрительно-невинную улыбку, и вздохнула:

— Ладно. Но если вас арестуют — звоните Элайдже, а не мне.

Я застыла у двери с таким выражением лица, словно мне только что предложили станцевать голышом на столе.

— Почему Элайдже?! — вырвалось у меня с неподдельным интересом.

Дженна, невозмутимо наливая себе кофе, лишь подняла взгляд:

— У него больше связей, чем у меня, — ответила она таким тоном, будто говорила: «Удалите мой номер и забудьте, что я вообще существую».

Я медленно кивнула, соглашаясь.

— Что правда, то правда...

За моей спиной Джереми фыркнул:

— Ну хоть не Клаусу.

— Спасибо, утешил, — я бросила на него убийственный взгляд.

Пятнадцать минут спустя.

— ТЫ И ДЕЙМОН?! — голос Кола раскатился по поляне, заставив пару первокурсников испуганно отпрянуть. Он буквально задохнулся от смеха, хватаясь за живот. — Не могу... Это же... — он всхлипнул, — худшее, что я слышал за последние сто лет!

Я мрачно наблюдала, как он катается по скамейке, в то время как Ребекка с любопытством листала мой дневник, время от времени зачитывая особенно "трогательные" моменты вслух.

— «Его улыбка как солнечный луч в моем мрачном мире...» — она притворно умилилась, подмигивая мне. — Какая поэзия! Должна показать это Элайдже, он оценит твой литературный талант.

— Не смей! — я попыталась выхватить дневник, но Кол ловко перехватил его, продолжая хихикать.

Елена сидела между ними, будто на невольной выставке моего позора. Ее губы дрожали от сдерживаемого смеха.

— Ну, если честно, — я скрестила руки, — это была не совсем я. А тот вариант Селесты, который ничего не помнил... — мой голос предательски дрогнул.

«Черт, неужели эта дурацкая вселенная решила, что раз мне нравился Деймон как персонаж, значит здесь я должна была влюбиться в него по-настоящему?!»

Кол, наконец перестав задыхаться от смеха, шлепнул меня по плечу:

— Твоя сестренка ненормальная, — прошептал он Елене, делая вид, что это большой секрет.

Я собиралась ответить колкостью, но вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Стефан стоял поодаль, смотря на меня с таким жалобным выражением, будто его только что пнул его собственный ужин (белочка).

— Я должен рассказать Элайдже и Нику! — загорелся Кол, глаза его сверкали от предвкушения хаоса. — Просто чтобы увидеть их лица!

Я тяжело вздохнула, поднимаясь с места.

— Пока посидите без меня, — вздохнула я, поднимаясь. — Похоже, меня ждет еще одно испытание сегодня.

Стефан отошел подальше, бросая осторожные взгляды на свидетелей (как будто эти вечно подслушивающие вампиры не могли услышать наш разговор даже из другого штата). Я последовала за ним, в голове беспокойно крутились противоречивые мысли — от «ему действительно нужна помощь» до «ну вот, опять эти Сальваторе со своими вечными драмами».

— Что? — спросила я резче, чем планировала.

Стефан покачал головой, нервно проводя рукой по волосам. Он выглядел так, будто репетировал эту речь перед зеркалом, но все равно забыл половину.

— Мне нужна твоя помощь, Селеста.

— С чем конкретно? — прищурилась я.

— С Еленой, — выдавил из себя Сальваторе, замялся и начал ходить кругами, как лев в клетке перед кормлением. — Мы с ней... немного отдалились.

— Немного? — я фыркнула.

Он проигнорировал мой выпад (как обычно).

— Елена сказала, что ей нужно время, и не подпускает меня к себе. Деймона она тоже игнорирует, — он сделал паузу, собираясь с мыслями. — И я подумал... что мы могли бы устроить что-то вроде двойного свидания. «Братья Сальваторе и сёстры Гилберт». Ты бы помирилась с Деймоном, а я бы поговорил с Еленой.

Я медленно подняла бровь.

«И зачем мне мириться с... СТОП. Неужели он знает, что та Селеста признавалась ему?»

Конечно, он знает. Сводник хренов.

— Короче, — резюмировала я, — ты хочешь устроить что-то вроде двойного свидания, сказав Елене, что делаешь это ради нас с Деймоном. А потом в какой-то момент мы с Деймоном исчезнем, оставив тебя с Еленой наедине, чтобы вы "поговорили"? Я правильно поняла?

Стефан кивнул, смотря на меня с надеждой.

— Ладно, — вздохнула я. — Думаю, можно попробовать.

В конце концов, «Стелена» — это тоже разрушение канона. Почему бы не поучаствовать в этом безумии?

— Но! — я резко подняла палец, заставив его вздрогнуть. — С жестким условием.

Он напрягся, и я почти физически ощутила, как в его голове проносятся худшие сценарии.

— Если Елена скажет «нет» — ты отступаешь. Навсегда. Никаких «но я изменился» или «дай еще один шанс», — я скрестила руки на груди. — Договорились?

Он задумался, и в его глазах внезапно мелькнула тень сожаления.

— Договорились, — наконец сказал он, и в его голосе прозвучала решимость.

Я повернулась обратно к компании, где Кол уже вовсю размахивал моим дневником, читая вслух самые "интересные" моменты под хохот Ребекки и Елены.

«Главное — чтобы Деймон не начал шутить про тройные свидания...»

***

Ну что сказать...

Вики Донован вчера не появилась.

Никакого огненного шоу с горящей машиной, никакого героического спасения. Ничего. Только обычные посиделки в компании первородных и грандиозное сожжение моего дневника на костре.

Хотя «грандиозное» — это громко сказано. Кол устроил целый спектакль, зачитывая самые душераздирающие отрывки перед тем, как бросить тетрадь в огонь.

Конечно, я могу и ошибаться. Может быть, Вики действительно появилась, но... стеснялась подойти? Или, может быть, Анна была права в оригинале: «Вокруг Вики — тьма». И мой свет — тот самый, который греет Анну — отпугнул Вики, и она не смогла навредить Елене? Ведь я была рядом с ней весь вечер.

Хм. Надо спросить Бонни — не проводили ли они с Мэттом обряд экзорцизма втихаря. Может, они уже избавились от этого призрака, а я тут строю теории.

Я разложила на кровати два платья — не таких откровенных, как могла бы надеть (потому что Деймон и без того достаточно самоуверен), но вполне соблазнительно обтягивающих фигуру. Одно — кроваво-красное, второе — черное, как его чувство юмора.

«Если выбрать красное — будет слишком очевидно, что я хочу его выбесить. Чёрное... ну, это классика. Хотя, учитывая, что он сам вечно в чёрном, может подумать, что я пытаюсь ему подражать...»

Я задумчиво прикусила губу, уставившись в стену. Мысли мои снова уплыли не туда.

Ладно, допустим, этот свет действительно отпугивает некоторых призраков. Но что это вообще за свет такой? Почему, когда я очнулась в этом безумном мире, передо мной не высветилось что-то вроде:

✦ ✧ ✦ ✧ ✦ ✧ ✦ ✧✦ ✧ ✦ ✧ ✦ ✧ ✦

✦ ✧ ✦ ✧ ✦ ✧ ✦ ✧✦ ✧ ✦ ✧ ✦ ✧ ✦

Ладно, пошутили и хватит.

Я поднесла чёрное платье к себе, оценивая отражение в зеркале. Строго. Элегантно. Слишком элегантно для Деймона — он наверняка тут же начнёт ёрничать про «траур по его последней жертве».

Поменяла на красное.

Ага. Вот это уже теплее.

Я задумчиво прикусила губу, представляя, как его глаза сузятся от раздражения, когда он увидит этот откровенно-провокационный оттенок.

«Доведу его до нервного тика. Или до чего-то ещё...»

Сбросила платья обратно на кровать и присела за столик, роясь в косметичке.

Так... Какая помада? Коралловая — игриво, но безобидно. Алая — «я здесь не просто так, дорогой».

Мои размышления прервал телефонный звонок.

Я бросила взгляд на экран.

«Клаус».

Да, я не стала придумывать ему клички вроде «Безумный Гибрид» или «Великий Страдалец». Зачем? Он и так знает, кто он.

Но дело было не в имени.

Видеозвонок.

Охренеть. Это ископаемое умеет пользоваться благами цивилизации!

Я машинально глянула в зеркало — причёска в порядке, макияж на месте, лицо не выдаёт лёгкой паники. Всё в норме.

Поставила телефон, прислонив к зеркалу, нажала «принять» и тут же открыла помаду, делая вид, будто совершенно случайно как раз занимаюсь губами. Что в действительности так и было.

— Ну как там поживает наша девочка? — игриво поинтересовался Клаус, растягивая слова, будто проверяя, как я отреагирую на это «наша».

Я намеренно медлила с ответом, открывая вторую помаду и внимательно сравнивая оттенки.

— Если ты про Елену... — я провела тыльной стороной ладони по щеке, проверяя, не размазался ли тональный крем. — Она жива-здорова. Собирается на свидание.

Алый цвет действительно был ярче — более дерзкий, более... провокационный. Идеально для моих планов.

Клаус фыркнул, затем издал короткий, многозначительный хмык.

— Я тебя имею в виду.

Его голос стал низким, почти вкрадчивым, а ухмылка растянулась так широко, что я невольно оторвалась от помад и подняла на него взгляд.

Он выглядел слишком довольным. Слишком. Как будто знал, что я сижу на бомбе, а у него в руках — пульт от неё.

— Селеста? — раздался спокойный голос Элайджи. Камера дернулась, когда Клаус развернул телефон, и вот они уже оба в кадре: один — с выражением «я знаю что-то, чего не знаешь ты», второй — с мягкой, слегка игривой улыбкой.

Элайджа, идеальный как всегда, оценивающе меня оглядел.

— Великолепно выглядишь, — произнёс он, и его темные глаза потеплели. В отличие от брата, он всегда умел делать комплименты так, чтобы они звучали искренне, а не как начало хорошо спланированной манипуляции.

— Спасибо, — я нарочито кокетливо прикоснулась к своим волосам. — А то кажется, Клаус проглотил язык от моей красоты.

Клаус закатил глаза с театральным раздражением, но я-то знала — он просто играет. Всегда играет.

— О, не сомневайся, дорогая, мой язык на месте, — он демонстративно облизнул губы. — И, если захочешь, можешь в этом убедиться лично.

Элайджа вздохнул, будто устал от этого ещё до начала разговора.

— И куда ты собираешься? — продолжил допрос Клаус, его глаза сузились, словно пытаясь прочитать мои мысли через экран.

Я намеренно медлила с ответом, проводя алой помадой по губам, прежде чем ответить:

— На свидание, — затем подняла обе помады к камере. — Как думаешь, коралловая или алая?

В конце концов, Никлаус — художник. Кто, как не он, разбирается в красоте?

На экране воцарилась тишина. Оба первородных застыли, переваривая информацию. Я почти слышала, как шестеренки в их головах скрежетали от напряжения.

— И с кем это свидание? — голос Элайджи звучал спокойно, но я уловила в нём стальные нотки — те самые, что обычно предшествовали катастрофам.

Я нанесла ещё один слой помады, любуясь эффектом в зеркале.

— Ну, это не совсем свидание. Скорее... двойное свидание. Или встреча для важного разговора, замаскированная под свидание.

Клаус приподнял бровь, его лицо выражало чистейшее недоумение, смешанное с раздражением.

— Стефан попросил притвориться, будто мы с Деймоном безумно любим друг друга, ну или, хотя бы, хорошо общаемся, — продолжила я, растушёвывая помаду кончиком пальца, — чтобы потом «под шумок» сбежать, оставив его наедине с Еленой.

— И ты так наряжаешься для этого... липового свидания? — Клаус произнёс это с таким презрением, будто я собралась на встречу с чучелом, а не с Деймоном Сальваторе.

Я повернулась к экрану, встречаясь с их взглядами.

— Никлаус, милый, — сладко протянула я, — ни один мужчина не заставит меня так наряжаться ради него. Я делаю это для себя. Понятно?

Кажется, этот ответ их слегка успокоил. Потому что я вдруг заметила, как Клаус и Элайджа очень синхронно выдохнули, а напряжение в их плечах слегка спало. Старший первородный даже отвернулся, доставая телефон. Я хихикнула. Меня всегда смешило, как он в сериале его держал — будто это какая-то древняя реликвия, а не iPhone.

— Вы позвонили мне, только чтобы полюбоваться моим личиком или всё же по делу? — я умышленно сделала большие глаза, подчеркивая иронию вопроса, пока наносила последние штрихи макияжа.

Клаус бросил взгляд на Элайджу, и его губы растянулись в той самой ухмылке, что предвещала неприятности.

— Мы просто решили проведать нашу неугомонную... — он намеренно сделал паузу, — невесту.

Я фыркнула.

— О, теперь это твоя коронная шутка?

Его улыбка стала ещё шире — точь-в-точь как у кота, только что стащившего сливки со стола.

— Кто сказал, что это шутка?

В этот момент дверь скрипнула, и в комнату вошла Елена. В синем облегающем платье, с уложенными в мягкие волны волосами, она выглядела как живое воплощение Кэтрин — если бы та вдруг решила вести себя прилично.

В отличие от наивных планов Стефана, Елена сразу раскусила его замысел. Не зря же она так тщательно выбирала платье и продумывала каждый взгляд — теперь не только я буду доводить Сальваторе до нервного срыва. Услышав о задумке своего... возлюбленного (?), она не растерялась — лишь глубоко вздохнула, будто готовилась нырнуть в опасные воды. Похоже, это свидание определит всё в их запутанных отношениях.

— Селеста, нам пора... — её голос оборвался, когда она заметила, с кем я разговариваю. Но вместо смущения на лице сестры появилась лишь лёгкая усмешка. — Хотя, наверное, тебе стоит сменить помаду. А то Деймон опять начнёт беситься.

Я ехидно улыбнулась.

— Хотя, кому я это говорю. Из-за тебя он красный и не любит, — закатила глаза сестра.

Я одобрительно кивнула.

— Селеста, — вдруг раздался бархатный голос Элайджи из динамика. — Красный — хороший выбор.

И в этот момент я точно была уверена, что глаза Клауса и Елены блеснули совершенно одинаково — с ехидной искоркой.

Ну что ж... Похоже, сегодня будет интересный вечер.

Неизвестно где, у двух первородных...

Как только Селеста завершила звонок, Элайджа молниеносно достал телефон, снова набирая Кола.

— И кому ты так... — начал было Клаус, но Элайджа перебил его резким жестом, выставив вперёд указательный палец.

— Кол, нам нужна твоя помощь, — спокойно произнёс он, игнорируя недоумённый взгляд брата.

На том конце провода Кол заразительно рассмеялся.

— Вы узнали, что Лесте раньше нравился Деймон? — игриво поинтересовался он.

Майклсоны переглянулись.

— Что? — голос Клауса прозвучал раздражённо-ледяным, будто он пытался сохранить спокойствие, но каждая буква выдавала нарастающую ярость.

— Упс... — протянул Кол, и по одной только интонации стало ясно — ему ничуть не стыдно. — Но могу вас заверить, что это в прошлом. Если забыть, что наша Леста из другого мира, есть ещё одна деталь...

Пауза.

— Она наотрез не переносит Деймона. Вообще. И на это свидание согласилась только ради Елены.

Элайджа медленно выдохнул, его плечи расслабились. Клаус же выглядел так, будто его заставили проглотить лимон, а потом сказали, что это было лекарство.

— Ты уверен? — прошипел Клаус, его пальцы сжались в кулаки.

— Абсолютно, — заверил Кол. — Она называет его идиотом и говорит, что предпочла бы целовать крысу, чем его.

Неожиданно уголки губ Клауса дрогнули.

— Вот как...

Элайджа покачал головой, но в его глазах читалось облегчение.

— Тогда нам не о чем беспокоиться.

— О, нет-нет, — тут же возразил Кол, его голос стал игривым. — Беспокоиться есть о чем. Потому что Леста планирует сегодня довести Деймона до белого каления. И, судя по ее наряду, у нее есть все шансы.

Клаус рассмеялся — низко, глубоко, как гром перед бурей.

Элайджа невозмутимо кивнул, но в уголке его рта дрогнула едва заметная улыбка:

— Кажется, тебе стоит... присмотреть за ситуацией.

Кол рассмеялся в трубку:

— Значит, план такой: наблюдаем, смеемся, вмешиваемся только если Деймон перейдет границы?

— Если? — Клаус язвительно поднял бровь. — Он же Деймон.

— Нет, — голос Элайджи стал резким. — Деймон не смеет даже пальцем её коснуться. Проследи, чтобы эта встреча закончилась быстро. Желательно — до того, как он откроет рот.

— О, с превеликим удовольствием, — довольно протянул Кол и завершил звонок.

Тишина повисла между братьями. Клаус бросил задумчивый взгляд на Элайджу и скрестил руки на груди, ехидно улыбаясь.

— Удивительно, Элайджа. Должно быть, солнце встало на западе, раз ты не сдерживаешь себя.

— Никлаус... — спокойно протянул Элайджа, убирая телефон во внутренний карман пиджака. Его пальцы на мгновение задержались на ткани, будто что-то его беспокоило. — Это немного... другое.

— Другое? — по лицу Клауса расползлась откровенно издевательская улыбка. — Ты только что попросил Кола испортить свидание Селесты. Ладно, не свидание, но всё же. А ещё после этого ты утверждаешь, что у тебя нет к ней никаких романтических чувств?

Элайджа замер. Его брови слегка нахмурились, а в глазах мелькнуло что-то неуловимое — раздражение? Смущение? Он резко поправил пиджак, будто тот вдруг стал ему тесен в области груди, и произнёс с холодной вежливостью:

— Ты прав, Никлаус. Это эгоистично.

Клаус замер, ожидая продолжения, но Элайджа уже развернулся к нему спиной, делая шаг вперед.

— Но если ты думаешь, что это меня остановит, — он бросил взгляд через плечо, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь, который Клаус видел лишь в редкие моменты, — то ты сильно ошибаешься.

Клаус рассмеялся, но в этот раз в его смехе не было насмешки — только чистое, неподдельное удовольствие.

***

Мы вчетвером сидели в помпезной столовой поместья Сальваторе, ужиная при свечах. Ну, как «ужинали» — Деймон разбрасывался едкими комментариями и рассказывал совершенно безумные истории из своих столетних похождений, Стефан периодически пытался его одёрнуть, а мы с Еленой...

Мы с Еленой вели себя как две нормальные девушки, попавшие в сумасшедший дом.

Я украдкой наблюдала за сестрой. По её взгляду было ясно — шансы Стефана сегодня примерно равны шансам снежка в аду. И честно говоря, я вообще не понимала, как так вышло.

Почему Елена вдруг сделала шаг назад в их отношениях?

Хотя... куда загадочнее было кое-что другое — почему Деймон, вместо того чтобы пялиться на Елену (которая сегодня выглядела просто божественно в этом синем платье), упорно рассматривал меня?

Его взгляд скользил по моему красному платью, останавливаясь на открытых плечах, потом на губах, снова возвращаясь к глазам. Он пытался выглядеть равнодушным, но я видела — его пальцы слегка сжимали стакан, когда я намеренно медленно отхлебывала вино.

Хотя насчёт Деймона я могу предположить...

Мужское либидо.

Та прошлая Селеста — скромная, застенчивая, одетая в невзрачные платья, похожие на мешки — была для него просто фоном. Бледной тенью рядом с сияющей Еленой. И когда эта невзрачная школьница осмелилась признаться ему в чувствах...

«Он отшил её. Конечно отшил».

Я представила его лицо в тот момент — снисходительную ухмылку, легкое недоумение в голубых глазах: «Ты серьёзно? Ты? Рядом с Еленой?».

Но потом... потом всё изменилось.

Эта же самая девочка вдруг стала дерзкой, наглой, самоуверенной. Обзавелась странными силами, начала одеваться так, что у него, похоже, отключилось мышление, и — самое главное — перестала обращать на него внимание.

Первая мысль Деймона: «Она изменилась ради меня».

Я чуть не рассмеялась вслух.

— Ты заметила что-то смешное? — резко спросил Деймон, его голос звучал как лезвие по стеклу.

Я медленно подняла взгляд, позволив губам растянуться в улыбке.

— О, Деймон... Если бы ты только знал.

Елена под столом ткнула меня коленом, но её глаза смеялись. Она всё понимала.

А Деймон... Деймон ненавидел эту игру. Ненавидел, что не может контролировать ситуацию. Ненавидел, что я не только не бегаю за ним, но ещё и предпочла ему Элайджу.

И, конечно, эта дурацкая шутка про «невесту первородных» просто добила его.

Теперь его оскорбление про «постель первородных» обрело новый смысл.

«Ты изменилась после получения сил» — да нет, дорогой, я просто перестала притворяться.

Ирония была восхитительной.

Та самая девчонка, которую он отверг, теперь даже не удостаивала его взглядом. А когда он попытался привлечь её внимание...

«Да, дорогой, это называется карма. Ты отверг скромную школьницу, а теперь получил женщину, которой на тебя наплевать. И самое забавное? Тебя это бесит и привлекает одновременно».

«Да, но как же его каноничная влюбленность в Елену?» — ехидно поинтересовался внутренний голос, словно зная, что этот вопрос выведет меня из равновесия.

А вот тут, дорогой мой, была настоящая проблемка.

Мир вокруг словно сошел с ума, и я больше не была уверена, что события пойдут по привычному сценарию.

Не то чтобы меня это сильно волновало — я ведь сама это спровоцировала. Но я всё же считала, что такие вещи, как любовь Стефана к Елене, её чувства к нему или страсть Деймона к ней (и наоборот) — это основа основ. То, что можно изменить, но крайне сложно искоренить. А тут — хоп! — и всё изменилось.

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как Деймон снова устремил на меня тот самый взгляд — смесь любопытства, досады и чего-то еще, что мне совсем не хотелось разбирать. Но прежде чем он успел открыть рот, дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Кол, сияя улыбкой, будто только что выиграл в лотерею.

— Хомяк-провокатор! — не удержалась я, чем вызвала у Кола еще более довольную гримасу.

— Вы не ждали, а я пришел! — весело объявил он, ловко втискивая между мной и Деймоном дополнительное кресло. Дерево скрипнуло под напором древней силы, когда он непринужденно плюхнулся на него.

Деймон сжал кулаки так, что костяшки побелели:

— Ты что тут забыл? — прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Кол, невозмутимый, как всегда, вытащил вилкой помидорку черри из моего салата:

— Пришел составить вам компанию. А то у вас тут вечерок грустный какой-то, — он смачно хрустнул овощем, бросая мне игривый взгляд.

Я перевела взгляд на Елену и заметила, как она странно облегченно выдохнула. Ирония судьбы — в сериале она его побаивалась, а сейчас, кажется, была готова расцеловать за спасение от нарастающего напряжения.

— У нас тут важный разговор, Кол, — вежливо, но твердо попытался вмешаться Стефан. — Не мог бы ты...

— Не-а, — перебил его Кол, выуживая вторую помидорку. Я закатила глаза и подвинула ему блюдо. «Ешь, не жалко. Главное — не начинай войну за последнюю оливку». — У меня приказ сверху. Оберегать нашу милую девочку.

Брови Сальваторе синхронно поползли вверх.

«Милую?» — явно говорили их взгляды.

Я мысленно поставила себе минус в карму — под это описание точно не подходила. Значит, речь о Елене?

Но Кол, словно наслаждаясь непониманием, продолжил с невозмутимым видом:

— Если что, я о жене Элайджи говорю. Селесте, — он сделал паузу для драматического эффекта. — Он у нас, знаете ли, страшный ревнивец.

Тишина. Громкая, звонкая, как удар хрустального бокала об каменный пол.

Елена приподняла бровь, ее взгляд скользнул ко мне, полный немого вопроса: «Что ты ещё успела натворить?»

«Моя шутка, что ли, теперь войдет в историю? Скоро и Финн будет звать меня "сестренкой", а Ребекка — "невесткой" . А как мне встречать Майкла или Эстер? Упасть на колени с криком: Мама, папа, я ваша дочь?!»

Я театрально закатила глаза, скрестив руки на груди, но уголки губ предательски дрогнули. Раз Кол начал этот фарс, остановить его было невозможно. Откинувшись на спинку кресла, я приготовилась наблюдать за продолжением шоу.

Деймон, между тем, выглядел так, будто готов был либо убить Кола, либо выпить весь бар. Возможно, и то, и другое одновременно.

— Жена? — прошипел он, впиваясь в меня взглядом. — Ты что, правда...

— О, не начинай, — вздохнула я, поднимая бокал. — Это долгая история, в которой, кстати, ты играешь роль того самого парня, кого никто не звал.

Кол фыркнул вином, едва не поперхнувшись. Даже Стефан не смог сдержать улыбки.

«Ну что ж, раз уж спектакль начался... — подумала я, ловя довольный взгляд Кола, — может, стоит сыграть свою роль на все сто?»

— Кол, дорогой, — сладко начала я, — а Элайджа точно просил тебя меня охранять? Или он сказал что-то вроде: «Кол, ради всех святых, делай что хочешь, но не устраивай бойню»?

Кол притворно-оскорбленно прижал руку к груди:

— Как ты могла! Я же всегда на страже твоего... — он сделал паузу, оглядев меня с ног до головы, — ну, всего этого.

Деймон фыркнул, откинувшись на спинку кресла:

— Ну конечно. Потому что она явно нуждается в защите, — его голос капал ядом. — Особенно с ее способностями и... — он бросил взгляд на мое декольте, — очарованием.

— Ох, Деймон, ты такой предсказуемый. Сначала игнорируешь девушку, потом, когда она становится интересной, начинаешь строить из себя обиженного, — я наклонилась к нему, понизив голос до шепота. — Могу порекомендовать тебе психолога. Или более узкого специалиста, который починит твое... разбитое эго.

Стефан закашлялся, прикрывая рот рукой, но я видела, как его плечи дрожат от смеха. Елена же смотрела на наше шоу, как на особенно увлекательный эпизод своей любимой мыльной оперы.

— Стефан, — голос Елены прозвучал как удар хлыста. Все замерли — даже Кол перестал жевать украденную помидорку, застыв с глупой улыбкой.

Я незаметно подвинула бокал с вином ближе.

«Ох, это будет эпично».

Стефан подался вперед, его глаза расширились — в них читалась надежда, страх и что-то еще... что-то очень человеческое.

— Елена...

— Ничего не получится, Стефан, — она произнесла это так твердо, что я невольно подняла бровь.

«Вот это поворот. В оригинале Стефан её отшивал в это время, а теперь она сама...»

Ее руки дрожали, но голос не дрогнул ни на йоту:

— Я люблю тебя, Стефан. Я даже все еще влюблена в тебя. Но... — она сделала паузу, и в этот момент свечи погасли сами собой, будто подчеркивая драматизм момента (ладно, признаюсь — это я потушила их телекинезом, не удержалась), — я больше не хочу быть с тобой.

Стефан побледнел так, что стал похож на привидение:

— Это из-за Деймона, да? — он бросил ядовитый взгляд на брата. — Я вижу, что между вами что-то...

Деймон нервно сжал бокал с бурбоном — стекло треснуло с тихим звоном.

«Ой-ой, кто-то не ожидал такого развития событий».

— Дело не в нем, Стефан! — Елена вскочила, ее платье шуршало, как разъяренная кошка. — Дело вообще не в вас! Дело во мне! (как банально)

Она сделала шаг назад, и в этот момент я увидела в ней ту самую Елену из первых сезонов — сильную, яростную, не сломленную.

— Я устала быть девушкой в беде. Устала притворяться, что готова терпеть все из-за любви к тебе, — ее голос дрогнул, но она продолжила. — Я хочу поставить на первое место себя. Свою семью. Хочу уйти, не оглядываясь.

Кол тихо свистнул. Я чокнулась с ним бокалами — в такой момент только и оставалось, что пить.

— А вы — братья, и должны быть вместе, — Елена обвела их взглядом. — А я... я больше не хочу быть камнем преткновения.

Деймон резко встал, опрокидывая кресло:

— Так ты делаешь это ради нас? — в его голосе звучало нечто, напоминающее обиду.

Я и Кол снова налили себе по бокалу.

«Да-да, продолжай, Елена, это чертовски интересно! Где мой попкорн?»

— Нет, — она покачала головой, и ее кудри заколыхались, отбрасывая тени на стену. — Я делаю это, потому что когда была без вас... мне это понравилось.

Тишина стала такой густой, что можно было резать ножом. Даже Деймон потерял дар речи.

— Я заключила сделку с Клаусом (ну, почти), — продолжила Елена, и я заметила, как Стефан вздрогнул при этом имени. — И ему не нужно трогать ни меня, ни моих близких. Но вы... вы не остановитесь. Вы начнете новую войну...

— Мы делаем это ради тебя! — взорвался Деймон.

— А я просила? — ее голос стал холодным, как лезвие. — Кто сказал, что это нужно делать ради меня? Если вы это делаете, то точно ради себя.

В комнате повисла гнетущая тишина. Елена перевела взгляд на меня, и я одобрительно кивнула.

«Молодец, сестренка. Наконец-то заговорила своим голосом».

— Вы оба все еще дороги мне, но... — она глубоко вдохнула, — я больше не могу игнорировать тот факт, что... я сама по себе тоже что-то значу.

Кол тихо присвистнул:

— Ну и развязка... — прошептал он мне на ухо, пока Сальваторе переваривали слова Елены. — Твоя сестричка... хороша.

Я ткнула его локтем в бок. Он притворно согнулся пополам, заливаясь хохотом.

Деймон вдруг тоже резко засмеялся — горько, почти истерично:

— Так вот оно как? Наша маленькая Елена выросла и решила, что может диктовать условия?

Елена не дрогнула:

— Нет, Деймон. Я просто наконец-то научилась говорить «нет». По-настоящему говорить.

Стефан медленно поднялся. Его глаза были странно пустыми, как у человека, только что потерявшего все:

— Если это твое решение... — его голос сорвался. — То я... я уважаю его.

Комната снова погрузилась в напряженную тишину. Даже Кол перестал смеяться, его ухмылка застыла на лице, когда он доедал украденную помидорку. Я поймала взгляд Елены — в ее карих глазах читалась молчаливая благодарность за поддержку.

Спектакль завершён. Ура! И никого даже убивать не пришлось.

«Деймон, тебе крупно повезло», — ехидно заметил внутренний голос.

— Всё, хватит сидеть! — резко выдохнула я, вскакивая с кресла так стремительно, что оно с грохотом опрокинулось назад.

Моей руке понадобилась доля секунды, чтобы вцепиться в рукав Кола — как раз в момент, когда он запихивал в рот вторую помидорку — и обхватить тонкое запястье Елены.

— Эй! — возмутился Кол, помидорный сок чуть не брызнул из уголков его губ. — Я еще не доел!

Елена лишь вздохнула, но пальцы ее автоматически сомкнулись вокруг моих в ответном жесте доверия.

— Ладно уж, если наше свидание провалилось, то... — бросила я через плечо, уже таща их к выходу.

Кол, не сопротивляясь, только весело подмигнул ошарашенным Сальваторе. Елена же шла за мной с таким облегчением, будто я вытаскивала ее из зоны боевых действий.

— Стойте! — раздался за спиной голос Стефана.

— Нет уж, спасибо, — огрызнулась я, не оборачиваясь, — вам есть что переварить. Чао!

Дверь захлопнулась за нами с громким хлопком, и мы втроем вывалились под прохладный ночной ветер, который моментально охватил разгоряченные лица.

Ура! Да здравствует разрушение канона!

***

— ТАЙЛЕР! — мой голос прогремел на всю площадь, заставив вздрогнуть даже пару ворон на ближайшем дереве. — Правее вешай! Совсем правее! Мэтт! Нет, не так! Боже, да ты же как слон в посудной лавке!

Тайлер, балансируя на шаткой лестнице, скривился и попытался перевесить фонарик. Мэтт, стоящий рядом, закатил глаза, но молча поправил гирлянду, которую только что криво прицепил.

Мы готовились к «Ночи Иллюминации» — ну, как готовились. Я стояла посреди площади, размахивая руками, как дирижёр симфонии хаоса, командуя Тайлером, Мэттом и неожиданно присоединившимся Джереми.

Хотя насчёт Джереми я почти уверена — это из-за Анны. Я почувствовала знакомый холодок за спиной и едва сдержала вздох. Призрак-подружка явно крутилась где-то рядом, грееясь моим теплом, но пока не трогала меня — и на том спасибо.

«Всё больше и больше вопросов к моей ауре».

Кэролайн и Бонни стояли в сторонке, обсуждая, фонарик какого цвета вешать следующим.

— Девочки, — чётко заявила я ещё в начале, — сегодня все тяжёлые работы — на мальчиков. Вы только выбираете цвета.

Они вроде как согласились, а я... я использовала навыки, полученные в своём мире. А именно — умение орать так, чтобы слышали даже на другом конце города.

— МЭТТ! — рявкнула я так, что даже фонарики на соседней улице, кажется, дрогнули. — Левее! Ты что, слепой?! Совсем левее! Да не настолько!

Кэролайн и Бонни, стоящие в стороне с коробкой разноцветных фонарей, переглянулись.

— А я думала, что нет никого опаснее тебя в такие дни, — прошептала Бонни, кивая Кэролайн.

Блондинка только хихикнула, явно не расстроенная тем, что я командую её парнем.

— Ну, знаешь, — Кэролайн ухмыльнулась, — если это значит, что я могу просто стоять и смотреть, как они корячатся, я только за.

— Джереми, — уже мягким голосом обратилась я к младшему Гилберту, — покрась, пожалуйста, ту вывеску в голубой.

— О, вот как! — возмутился Тайлер, балансируя на лестнице. — К нему ты обращаешься нормально, а к нам только с криками?!

— Это потому что Джереми знает, что голубой — это не синий, Тайлер. Ты — дальтоник! — огрызнулась я.

Проходящий мимо с коробкой украшений мой брат только ухмыльнулся. Ему явно нравилось, как я шпыняю всех вокруг.

— Тайлер, фу! Не туда! — завопила я, увидев, как он тянется вешать фонарик. — О господи!

В отчаянии я мысленно подтолкнула фонарик в нужное место. Тайлер, не ожидая резкого движения, чуть не кувыркнулся с лестницы, но чудом удержался, схватившись за перекладину.

— Так будет легче, — равнодушно прокомментировала я в ответ на возмущенный взгляд Локвуда, пока фонарик послушно сам прикручивался к нужной ветке.

— Так может, ты сама это сделаешь? — проворчал гибрид, с недовольным видом слезая с лестницы.

— Конечно, прямо перед всеми! — воскликнула я с саркастичным энтузиазмом. — Устрою представление не хуже, чем Кэрри на выпускном!

Бонни и Кэролайн захихикали, явно получая нездоровое удовольствие от зрелища. Кэр даже прикрыла рот рукой, но плечи её предательски тряслись.

Но тут мой разнос «строительной бригады» прервал телефонный звонок.

«Клаус».

Я скосила взгляд в сторону Мэтта (на всякий случай), поднося телефон к уху.

— Слушаю? — устало протянула я, переводя взгляд на Тайлера, который снова норовил повесить не тот фонарь.

— БЕЛЫЙ! — хором рявкнули я и Кэролайн, когда его рука потянулась к красному.

Тайлер закатил глаза, но с покорностью мученика взял белый фонарь.

— У тебя гибрид-дальтоник, — без предисловий заявила я, слыша, как Клаус подавился смехом. — Может, потом научишь его чувству прекрасного?

— Меня нет всего ничего, а ты уже взяла руководство над моим гибридом, — игриво заметил он, и я представила, как он там, на другом конце провода, лениво развалился в кресле, довольный собой.

— Да, это мой талант. Командовать людьми, — призналась я, прищурившись и критически осматривая гирлянду шариков, которую Тайлер умудрился повесить криво.

Я, Кэролайн и Бонни синхронно одобрительно кивнули — то ли в поддержку моих слов, то ли в восхищении тем, как Тайлер ухитряется все испортить.

— О, я не сомневаюсь в твоих талантах, милая, — продолжил Клаус, и тут его голос внезапно изменился, став чуть более... напряженным? — Как прошло свидание?

— Отлично, — нарочито бодро ответила я. — Деймон весь вечер пускал на меня слюни. Потом пришел Кол и всех выбесил, перехватив пальму первенства. А затем Елена отшила обоих Сальваторе, заявив, что если они хотят сдохнуть от твоих рук — она тут ни при чем.

— Прямо так, да? — голос Клауса стал тише, опаснее, но в нем явно читалось любопытство.

— Да, прямо так, Клаус, — я переключилась в режим переговоров, отойдя подальше от любопытных ушей. — Ты не трогаешь ни Елену, ни Джереми, ни Дженну. Они не вмешиваются в войну, и даже как «невольных жертв» ты их не задеваешь. Уяснил?

На мгновение в трубке воцарилась тишина.

— Предположим... а что мне за это будет? — игриво протянул он.

Я застыла, отодвинув телефон от уха и сверяя имя на экране с голосом в трубке.

«Это точно Клаус? Или Кол вдруг научился имитировать его голос?»

— Ты что, детсадовец? — закатив глаза, процедила я в трубку. — Я перестану тебя бесить. Такой вариант устроит?

— Нет, это как-то слишком скучно, — он явно ухмылялся. — Да и как мне жить без твоих упреков, а?

— Молча. Радоваться.

Клаус снова рассмеялся — низким, бархатным смехом, от которого у меня по спине пробежали мурашки.

— Ладно, уговорила, — вдруг сдался он.

Я моргнула.

«Я его даже не уговаривала. Почему он вдруг согласился?»

— Они не трогают меня, я не трогаю их. Понятно? — внезапно голос Клауса стал холодным как сталь. — Но если вдруг кто-то решит, что может пойти против меня и остаться безнаказанным, то...

— Ясно, ясно. Смерть покажется ему блаженством, — перебила я, снова

закатывая глаза.

— Мы поняли друг друга, — он хмыкнул, и в его тоне снова появилось привычное саркастичное веселье.

— ТАЙЛЕР! — рявкнула я так, что бедный гибрид вздрогнул, едва не выронив фонарик с лестницы. — КРАСНЫЙ! БЕРИ КРАСНЫЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!

— Ладно, милая, кажется, ты занята, — усмехнулся Клаус. — Позвоню позже. До встречи.

Я машинально кивнула, забыв, что он не видит этого жеста, и сунула телефон в карман джинсов, переводя взгляд на Джереми. Мой брат стоял, согнувшись от смеха, и показывал мне большой палец вверх.

— Я обожаю тебя, сестра, — сквозь смех выдавил он.

Я так и не поняла, что именно вызвало у него такую реакцию. Может, мой тон с Клаусом? Или то, как я ору на Тайлера? Или...

— МЭТТ! ДА БЛЯТЬ! — мой крик разнесся по всей площади, когда я увидела, как он снова вешает фонарик не туда. — ТЫ ВООБЩЕ ГЛАЗАМИ ПРОВЕРЯЕШЬ, КУДА ВЕШАЕШЬ, ИЛИ ПРОСТО ТЫКАЕШЬ НАУГАД?!

Мэтт виновато поднял руки:

— Ну, вроде ровно...

— ВРОДЕ?!

Мэтт вздрогнул так сильно, что чуть не упал с лестницы, а Кэролайн и Бонни схватились за животы от смеха. Даже призрак Анны, невидимо витавший рядом, будто хихикнул в воздухе — я почувствовала знакомый холодок за спиной.

— Я... я просто... — Мэтт растерянно озирался, держа в руках злополучный фонарик.

— Просто ничего! — перебила я, размахивая руками. — Левее! Выше! Да не настолько! Боже, дай мне силы...

Тайлер, стоявший на соседней лестнице, злорадно ухмыльнулся:

— Что, Донован, не можешь отличить лево от права?

— Заткнись, Локвуд! — огрызнулся Мэтт. — Ты вон вообще красный от зеленого отличить не можешь!

Я вздохнула, потирая виски. Джереми, наблюдавший за этой перепалкой, вдруг серьезно сказал:

— Знаешь, а ведь когда первородные вернутся, они реально могут решить, что мы тут все идиоты.

— О, не переживай, — я зловеще улыбнулась. — Они уже давно в этом убедились.

***

Гостиная дома Гилбертов была освещена лишь мерцающим светом свечей — электричество сегодня работало с перебоями. Я сидела, зажатая между двумя призраками: справа Анна, слева — неожиданно появившаяся Лекси.

Какая ирония — из-за обряда Мэтта и попыток Бонни "исправить" ситуацию, между мирами рухнула какая-то важная преграда. Завеса? Стена? Мой мозг явно посчитал эту деталь недостаточно важной для запоминания.

«Вот бы знать, что в сериале второстепенные сюжетные детали обернутся реальными проблемами», — мысленно вздохнула я, ощущая прикосновение Лекси к своему плечу.

В комнате царила напряжённая тишина. Елена сидела, скрестив руки на груди. Дженна нервно пила вино — много вина. Джереми и Кэролайн перешёптывались в углу, или, точнее сказать, ссорились из-за Бонни. А Стефан... Стефан выглядел так, будто его внутренний вампирский термометр показывал «абсолютный ноль».

«Надеюсь, этот белкоед не собирается отключать человечность из-за разрыва с Еленой».

Деймон неизвестно где пропадал — опять. То ли в мусорке валялся, то ли в очередной бар заглянул «на пять минут», а потом потерял счет времени.

Аларик остался на площади, пытаясь контролировать ситуацию, что, впрочем, напоминало попытку заткнуть пробоину в лодке пальцем.

А Бонни. Бонни готовилась к ритуалу в доме ведьм.

А мы всё ждали бабулю.

То есть Кэтрин Пирс, если кто вдруг забыл. Она должна была притащить это проклятое ожерелье, которое отдала ей Елена. Ожерелье Ребекки, доставшееся ей от Эстер.

За время нашего знакомства, Лекси быстро устроила всем разнос. Она одобрила решение Елены расстаться со Стефаном с такой уверенностью, будто держала в руках нити всех наших судеб.

«Ему нужно двигаться вперед, — сказала она, — найти кого-то нового. Не тень прошлого, а человека, который не будет напоминать ему о потерях».

Говорила она это легко, почти небрежно, но в ее глазах читалось что-то большее — понимание, граничащее с грустью. Лекси знала, что значит быть привязанной к кому-то на века, знала, как больно отпускать. И, возможно, именно поэтому ее слова звучали так убедительно.

А еще она — живое напоминание о том, почему Деймон идиот.

За те несколько минут на экране, она сумела очаровать меня своей безбашенностью, дерзкой улыбкой и тем, как легко она смеялась над вечностью. И вот теперь она здесь, с нами в гостиной, устроившись рядом, как будто так и было всегда.

«Греюсь твоим теплом», — бросила она с ухмылкой, и я невольно улыбнулась в ответ.

Тем временем Джереми наконец представил Анну Дженне.

Тетя, выслушав, что его бывшая девушка — вампирша, а теперь и вовсе призрак, закатила глаза так выразительно, что слова были излишни. Ее взгляд ясно говорил:

«Боже, эти вампиры и их сверхъестественные драмы... Ладно, делайте что хотите, только оставайтесь живы».

Анна стояла чуть в стороне, слегка нервная, но с любопытством разглядывая дом, будто пытаясь запомнить каждую деталь. Как будто для нее это было не просто знакомство — а шаг в мир, который она когда-то потеряла.

Лекси же, в данный момент, не отрывала от меня взгляда, изучая с каким-то непонятным восторгом.

— Почему я раньше тебя не встретила? — пробормотала она, и в ее голосе звучало что-то между восхищением и досадой. А потом, с внезапной решимостью, добавила. — Знаешь, Стефану нужна кто-то вроде тебя.

Я фыркнула, но в глубине души поймала себя на мысли, что ее настойчивость не раздражает, а скорее забавляет. Потому что Лекси — это Лекси. Она говорит то, что думает, не прячет эмоций и живет так ярко, будто каждое мгновение может стать последним.

И, черт возьми, мне это нравится.

— У Селесты есть муж, и он очень ревнивый, — вдруг произнесла Елена, бросив на меня лукавый взгляд, в котором читалось что-то среднее между предвкушением и весельем.

Тишина в гостиной стала настолько плотной, что, казалось, даже призраки перестали дышать. Все замерли после слов Елены — Джереми с открытым ртом, Кэролайн с поднятыми бровями, а Стефан... Бедный Стефан выглядел так, будто его ударили колом в сердце.

И словно по мановению волшебной палочки, дверь с театральным скрипом распахнулась, впуская Кэтрин. Она замерла на пороге в своей фирменной позе — одна рука на бедре, другая игриво поправляла уже идеальные локоны.

— Муж? — ее бровь изящно поползла вверх. — И кто твой счастливчик, дорогая? Клаус? Элайджа?

Комната снова погрузилась в гробовую тишину. И я заметила, как Стефан непроизвольно напрягся рядом — старые привычки умирают с трудом, особенно когда перед тобой живое напоминание о всех твоих ошибках.

Я снова закатила глаза (где моя медаль?).

Дженна, до этого момента хранившая стоическое выражение лица, наконец выдавила из себя:

— Вы... с Еленой похожи как две капли воды.

Елена и Кэтрин фыркнули настолько синхронно, что Стефан, стоявший между ними, вздрогнул, будто его только что ударили током.

— А мы с тобой, кажется, еще официально не познакомились, — сладко пропела Кэтрин, подходя к Дженне с грацией хищницы, которая уже решила, что это ее новая лучшая подруга. — Я Кэтрин. Очень... дальняя родственница твоих племянниц.

Лекси не выдержала и фыркнула.

Дженна медленно моргнула, словно ее мозг пытался перезагрузиться после такого количества абсурда за пять минут.

Я не выдержала и встряла, скрестив руки на груди:

— Бабуля, хватит игр. Где ожерелье?

Кэтрин повернулась ко мне, приложив руку к груди с идеально наигранным возмущением:

— Какая ты нетерпеливая! — вздохнула она. — И после этого ты еще сомневаешься, от кого у тебя характер?

Джереми и Елена синхронно кивнули, словно подтверждая: да, родство налицо.

Кэтрин вытащила кулон из кармана, лениво покачивая его перед собой, будто решала, кому его вручить — мне, Елене или, может, просто бросить в толпу и посмотреть, кто первым вцепится в него зубами.

Но Кэролайн не стала ждать. В следующий миг она уже выхватила ожерелье, даже не удостоив Кэтрин ответом на ее игриво приподнятую бровь, и бросила на ходу:

— Я скоро! — прежде чем исчезнуть в вихре сверхъестественной скорости.

Мы все синхронно выдохнули — даже свечи в комнате словно замерцали спокойнее. Но Дженна, моя дорогая тётя, не собиралась так легко отпускать тему. Она скрестила руки на груди и уставилась на меня с тем самым взглядом, который заставил меня напрячься.

— Так что там за муж такой? — её голос звучал подозрительно сладко, а глаза сузились до щёлочек.

Я нервно заерзала на диване, чувствуя, как Лекси слева ехидно подталкивает меня локтем.

— Да шутка это такая, шутка, — отмахнулась я, делая вид, что внезапно очень заинтересовалась узором на ковре.

Елена фыркнула, скрестив руки на груди:

— Ага, такая шутка, что даже Кол хвастается, говоря, что ты его сестра.

Я резко наклонилась вперед.

— И когда он такое говорил?

Тишина в комнате стала настолько громкой, что можно было услышать, как у Стефана отвалилась челюсть. Он медленно поднял бровь, переводя взгляд с меня на Елену.

— Ну... мы с ним говорили пару раз, — неуверенно пробормотала Елена, и по тому, как она избегала прямого взгляда, можно было догадаться, что слово «говорили» было мягкой заменой для «обменивались страстными взглядами и, возможно, чем-то еще».

Потому что в другой ситуации её смущение не имело бы никакого смысла.

Дженна в отчаянии подняла руки к потолку:

— Я всё понимаю. Вампиры, оборотни, ведьмы, гибриды, призраки... Но почему мои племянницы ВСЕГДА связываются с ЭТИМ?!

Мы все замолчали, переглядываясь. Даже призраки выглядели слегка смущёнными. Кэтрин, стоявшая в стороне, вдруг сладко улыбнулась:

— Ну, знаешь, Дженна... — она сделала театральную паузу, — это, можно сказать, семейная традиция.

Дженна просто закрыла лицо руками, её плечи дрожали — то ли от смеха, то ли от рыданий. Джереми, воспользовавшись моментом, уже наливал ей бокал вина, явно считая, что сегодня алкоголь — единственное лекарство.

А мы сидели в гнетущей тишине, затаив дыхание в ожидании, закрытия завесы.

***

Наша странная процессия спускалась по узкому туннелю, освещенному лишь тусклым светом фонарей. Я шла впереди, за мной — Елена, Дженна и Джереми, а замыкали шествие Ребекка и Кол. Воздух был спертым, пропитанным запахом сырости и древних тайн.

— Скажите, пожалуйста, почему вы двое пошли с нами? — повернулась я к Дженне и Джереми, не скрывая недоумения.

Джереми фыркнул, а потом ухмыльнулся своей фирменной ухмылкой, от которой у меня всегда возникало желание либо обнять его, либо дать подзатыльник.

— Потому что с вами намного веселее, чем с другими, — он бросил взгляд на Елену. — И сейчас, наконец, когда она перестала метаться между вампирами Сальваторе, я решил проводить больше времени с семьёй.

— Ты говоришь это в компании двух других вампиров, — Ребекка подняла бровь, ее голос звучал как смесь насмешки и любопытства. — Тебя ничуть не смущает наше присутствие?

Джереми развел руками с невозмутимым видом:

— Ну, вообще-то нет. Помимо того, что вы помогали Клаусу, вы пока ничего нам плохого не сделали. Поэтому...

Он сделал паузу, словно предлагая нам самим решить, считать ли это доверием или глупостью.

— А я просто иду с вами, чтобы вы не влипли в неприятности без присмотра, — сухо добавила Дженна. — Так мне спокойнее.

— Итак, Деймон нашел записи о нас в этой пещере, и сейчас он где-то со Стефаном и охотником расшифровывает их? — вмешался Кол, его голос звучал непринужденно, но в глазах читалась настороженность.

— Да, судя по словам Кэролайн, так и есть, — подтвердила Елена. — Они ищут любую зацепку, чтобы убить Клауса.

— И ты почему-то решила помочь нам, — фыркнула Ребекка, изучая Елену с холодным любопытством.

— Я просто хочу обезопасить свою семью, — спокойно ответила та.

Первородная промолчала, но в ее взгляде промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее уважение.

Я резко замерла, будто мне вонзили тот самый проклятый кол в спину. По коже побежали ледяные мурашки — это чувство, когда понимаешь, что забыла выключить утюг, только в тысячу раз хуже. Потому что сгоревшая рубашка — это мелочи, а вот проснувшийся Майкл — катастрофа вселенского масштаба.

Моя рука сама собой вцепилась в рукав Ребекки с такой силой, что даже первородная слегка приподняла бровь.

— Точно, Майкл! — вырвалось у меня, и в тот же миг в голове пронеслось: «Чёрт, как я могла забыть?!»

Кол тут же насторожился, его глаза сузились:

— Что ты знаешь про Майкла?

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Деймон и Стефан его нашли... и разбудили. Теперь он где-то там, абсолютно свободный, — выдала я, намеренно опуская детали про Джереми (он и правда не знал, кого они искали) и про Кэтрин (потому что... ну, просто не хотела).

Ребекка и Кол переглянулись, и в их взглядах читалось нечто среднее между «опять проблемы» и «ну конечно, как же иначе».

— Но я сказала Элайдже и Клаусу, что если он появится — разберусь с ним, — пафосно заявила я, разворачиваясь и шагая дальше по туннелю. — Я знаю, что у него есть кол, способный убить первородного. Воткну его ему в сердце — и дело с концом.

Ребекка холодно усмехнулась:

— Ты так легко это говоришь, будто не понимаешь, что собираешься убить нашего отца.

— Прошу заметить, отец из него так себе, — пожала я плечами. — Чтобы вам не пришлось марать руки — я сделаю это сама.

Кол неожиданно рассмеялся — резко, почти истерично.

— О, я бы с удовольствием пару раз воткнул в него этот кол, — его ухмылка стала по-настоящему пугающей. — Зная, что мне за это ничего не будет.

А как Кол вообще относился к Майклу в сериале? Его там было так мало, что я даже не успела понять...

Тоннель внезапно расширился, открывая вход в просторную пещеру. Елена сделала шаг вперед в след за Джереми и Дженной, но Ребекка и Кол даже не попытались последовать за ней. Они знали, что у них не получится.

Кол театрально взмахнул рукой, изображая придворного, пропускающего даму вперед. Его ухмылка говорила: «Ну что, попробуй-ка отказаться от такого предложения».

Я шагнула — и буквально уперлась в невидимую стену.

Офигеть.

Моя ладонь прижалась к пустому пространству, ощущая под пальцами что-то вроде плотного, упругого барьера. Он слегка пружинил, будто живой.

Ребекка и Кол замерли. Их глаза округлились так, будто я внезапно превратилась в единорога.

— Так и знала, что я тоже нечисть, — пробормотала я, постукивая по невидимой преграде, — Ну хоть бы табличку повесили: «Вход только для смертных».

— Селеста? — Елена обернулась, ее брови поползли вверх.

— Я не могу зайти, — развела я руками, чувствуя, как нарастает раздражение. Вот так всегда — самое интересное начинается, а тебя не пускают на тусовку.

Джереми и Дженна синхронно повернулись ко мне, их лица отражали полное недоумение. Джереми даже приоткрыл рот, словно собирался сказать что-то умное, но передумал.

— Да-да, это явно не просто так, — махнула я рукой, отмахиваясь от их вопросов. — Но подумаем об этом потом. Вы делайте фото, а Ребекка с Колом будут вашими переводчиками. В отличие от нас, они поймут все. Или практически всё.

***

— Не может быть... — прошептала Ребекка, её пальцы дрожали, сжимая фотографию. Глаза, обычно такие холодные и уверенные, теперь метались, словно искали хоть какую-то ошибку или опровержение. Но его не было. Только правда, жестокая и неумолимая.

Мы с Колом переглянулись. В его взгляде читалось то же, что и у меня: «Вот дерьмо». Он нахмурился, сжав губы, а я почувствовала, как в груди защемило. Ребекка — сильная, но даже у неё есть предел.

— Ты знала, да? — её голос прозвучал резко, как удар хлыста. — И ты, Кол, тоже знал?!

Дженна, Джереми и Елена переглянулись, растерянные. Джереми приподнял бровь, явно не понимая, что происходит, а Елена нахмурилась, инстинктивно чувствуя напряжение.

А я... я даже не удивилась, что Кол в курсе. Он всегда был слишком проницательным, слишком наблюдательным. В отличие от своих братьев, он предпочитал знать, а не просто подчиняться.

— Так, Ребекка, хватит, — резко оборвала я, выхватывая телефон из рук Джереми (под его возмущённое «Эй!»). Быстро набрав номер Клауса по памяти, я сунула аппарат ей в руки.

— Жмёшь на зелёную кнопку, ждёшь, пока он ответит, и говоришь ему всё, что хочешь, — мой тон не оставлял места для возражений. — Потому что, как бы ты ни хотела услышать ответы от нас, мы их не дадим. Мы и сами не всё знаем.

Ребекка сжала телефон так, будто он был виноват во всех её бедах. Потом кивнула — коротко, резко — и вышла на улицу, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.

Отлично.

Я не психолог, не нянька и не жилетка для слёз. Ребекка и Клаус — семья. Пусть брат сам объяснит сестре, почему он убил их мать. В конце концов, она знала его лучше всех — даже если никогда в этом не признавалась.

— Так, продолжим, — Кол потянулся к следующей фотографии, его движения были нарочито спокойными, но я знала — внутри он уже прокручивал все возможные последствия.

— И что это сейчас было? — Джереми развёл руками, его брови почти скрылись под чёлкой.

— Мне тоже хотелось бы узнать, — Дженна скрестила руки на груди, её взгляд метался между мной и Колом, будто пытаясь прочитать между строк.

Мы снова переглянулись. Кол слегка приподнял плечо: «Твоя очередь».

— Клаус убил их мать, — сказала я ровно, не отрываясь от фотографий.

Джереми аж подпрыгнул:

— И ты так спокойно это говоришь?!

Елена нахмурилась.

Я вздохнула.

— Ну... Эстер... была хреновой матерью, — я бросила взгляд на Кола, и он ответил мне лёгкой усмешкой: «Говори, я не против». — Прости, Кол. Но для Клауса — точно. Она сама обратила их, а потом, увидев, во что они превратились, решила прикончить. Вместе с их "любящим" отцом. Прикиньте? Поэтому я и могу так спокойно говорить об этом.

— Ну, всё было немного не так, — вставил Кол, ухмыляясь.

Я приподняла бровь.

— Я краткую версию пересказываю. Разве не так?

— Примерно, — он кивнул, его глаза блеснули чем-то тёмным. — Так же близко, как мы к Японии, но суть ты передала правильно.

Я фыркнула. Ну конечно.

Кол внезапно замер, его пальцы застыли над одним из фото. Потом он резко схватил его, поднял, и его взгляд впился в меня.

— Поэтому ты привела нас в пещеры, да? — его голос звучал тихо, но в нём дрожала опасная нотка.

Я взглянула на фото. Да, тот самый рисунок. Белый дуб.

— Если ты имеешь в виду то самое дерево... — протянула я.

— Белый дуб жив! — он вскочил со стула, его лицо исказилось смесью ярости и... страха?

Три пары глаз уставились на нас в полном недоумении.

А я... я ехидно улыбнулась.

Потому что теперь ни белый дуб, ни правда об Эстер не имели значения.

Канон? В топку.

Ура!

***

После визита Ребекки мы втроем рухнули на мою кровать — блондинка все еще пылала от ярости, Елена хранила многозначительное молчание, а я пыталась отвлечь первородную от навязчивых мыслей о Клаусе.

Мы расположились на широком ложе: я посередине, Елена справа, Ребекка слева - она яростно вжалась лицом в подушку, будто пыталась задушить в себе вчерашнюю ярость. Ее гневную тираду в адрес Элайджи и Клауса, кажется, услышали даже вампиры на другом континенте. Хотя... я-то знала правду. За этой бурей ясно читалось другое — боль преданной дочери, растерянность сестры, которая вдруг осознала, что не знала своего брата до конца.

«Она простит его, — думала я, глядя на то, как Ребекка яростно комкает край одеяла. — Не сегодня, не завтра... но простит. Потому что в глубине души она всегда понимала Клауса лучше всех».

Елена лежала неподвижно, уставившись в потолок. В её глазах читалась усталость от всей этой вампирской возни. «Опять эти вечные разборки первородных», — казалось, говорил её взгляд. Но теперь, после разрыва с Сальваторе, в нём появилось что-то новое — твёрдость, которой раньше не было.

«Она наконец-то перестала быть той вечной девушкой в беде, — с удовлетворением отметила я про себя. — Теперь она сама решает, кому и когда помогать».

Ребекка резко перевернулась на спину.

— Я до сих пор в ярости, — прошипела она, но в её голосе уже не было вчерашней беспощадности. Скорее... усталое недоумение. — Как он мог скрывать это столько веков?

Я перекатилась на бок, подперев голову рукой:

— Ты же знаешь ответ. Он боялся потерять тебя. Как и ты сейчас боишься признать, что понимаешь его.

Ребекка нахмурилась, но не стала отрицать. Её пальцы нервно барабанили по шелковистому покрывалу.

Когда вчера Майкл наведался в поместье Сальваторе, куда потом вернулась Ребекка, он принес с собой "замечательную" новость: Клаус убил их мать.

Вот так сюрприз!

Конечно, Ребекка сделала вид, будто новость её шокировала, хотя буквально пару часов назад сама яростно скандалила с братьями на эту же тему.

Деймон и Стефан не упустили возможности разлить эту историю, как дешевое вино на поминках. Они разыграли целое представление — «Клаус плохой, Майкл хороший, давайте все дружно убьем гибрида». Бла-бла-бла, как в плохом сериале. Хотя... технически это и был плохой сериал.

Честно? В другом мире, в той реальности, я бы согласилась. Там Клаус действительно был неприятным типом — манипулятором, садистом, вечным ребенком, играющим в жестокого короля. Деймон и Стефан в своих худших проявлениях не лучше. Даже Ребекка с Элайджей иногда перегибали палку. Я помнила все их поступки — Кэтрин, хладнокровно убившая Джереми и Кэролайн, Елену, отключавшую человечность... и последствия этого.

Но сейчас все было иначе. Моя нелюбовь к Клаусу уменьшилась на пятьдесят процентов только потому, что Дженна была жива. Еще десять процентов испарились после нашего совместного турне — когда я видела его не как карикатурного злодея, а как... человека. Ну, гибрида. Первородного. Но все же — более сложного, чем казалось.

Так и было с другими героями данного цирка.

Я лежала, уставившись в потолок, и мысленно перебирала всех участников этого бесконечного спектакля.

Елена... вот кто действительно удивил. Сама разорвала отношения с Сальваторе, но сохранила с ними общение. Надеюсь, теперь эти два вечно страдающих братца наконец-то перестанут душить друг друга из-за девушки и заживут своей жизнью. Ведь если разобраться, 90% их драк и ссор начинались именно из-за Елены.

Стефан начнёт сближаться с Кэролайн... или Ребеккой... или Кэтрин... или, чёрт возьми, с Валери, которая появится через пару сезонов. Да какая разница, в конце концов!

Деймон... пусть делает что хочет. Главное — чтобы держался от меня подальше.

И тут в голове мелькнуло воспоминание о тюрьме Августин. Деймон... Энзо. Черт возьми... Был же еще Энзо!

Энзо... Тот самый Энзо, который неизвестно сколько гнил в подвале Августин? Чей горький смех и усталая мудрость так контрастировали с его дьявольской внешностью? Зачем он мне?

«Хотя... Если уж я спасаю всех подряд — почему бы не спасти Энзо? И женить его на Бонни, чего уж там. А потом... И Кая заодно... Хотя нет, Кай — это уже слишком. Или... всё-таки нет?».

Мысленный образ Кая заставил меня улыбнуться.

Неуправляемый, опасный, обаятельный Кай. Тот, кто смеялся в лицо смерти и играл с магией, как ребенок с огнем.

«С ним точно не соскучишься», — пронеслось в голове.

Представление убежать куда-нибудь с ним — в мир, где нет первородных, охотников, вечных драм — было... заманчивым. Пусть он психопат. Пусть немного (ладно, сильно) не в себе. Но он живой. Настоящий. Без этих вековых масок, которые все здесь носят.

«Ах, мечты... Вы слишком безумны», — мысленно усмехнулась я.

Ребекка щёлкнула меня по носу с такой силой, что у меня слегка защекотало в переносице.

— Ты так и будешь игнорировать Клауса? — её голос звучал насмешливо, но в глубине голубых глаз читалось что-то серьёзное.

Я закатила глаза и уткнулась лицом в подушку, приглушённо пробормотав:

— Отстань, старушка, я в печали.

Рядом фыркнула Елена.

Если бы мне год назад сказали, что Елена Гилберт и Ребекка Майклсон будут вот так валяться на одной кровати и дружить, причём пока Елена ещё даже человек — я бы ржала так истерично, что в соседних штатах начались бы землетрясения.

Хотя, если подумать, у них и правда были все шансы подружиться в сериале. До того, как Елена вдруг решила, что быть как Кэтрин — это весело.

— Я думаю над тем, где твой отец может держать кол, — пробурчала я в подушку. — Если я пробью его сейчас, потом какой-нибудь нудный фанатик найдёт этот кол и устроит геноцид вампиров. Хотя... стоп, без кола я его и не прикончу...

— О чём ты? — Елена подняла бровь, её лицо выражало чистейшее недоумение.

Я лениво перевернулась на спину и вздохнула:

— Ну я же не смогу убить Майкла без кола. Он ведь первородный. А где он хранит этот кол — хрен его знает...

Ребекка, до этого молча поправляя причёску, резко махнула рукой:

— Нет, мы о другом!

Мой мозг лихорадочно проиграл последнюю фразу...

— О кровной связи? О том, что если умрёт первородный — каюк всем вампирам его линии?

И тут меня будто молнией ударило.

Мои глаза расширились.

Я резко села на кровати, уставившись на Елену и Ребекку. Их лица отражали ровно ту же степень шока, что и моё.

— Вы это слышали, да? — переспросила я, всё ещё не веря, что слова свободно вырвались из моих уст.

— Мы все хорошо слышали. О какой связи ты говоришь? — Ребекка смотрела на меня так, будто я только что объявила, что небо на самом деле зелёное.

Этот мир что, рехнулся?!

Серьёзно?! Фразы вроде «Клаус захочет тебя заколоть, Элайджа» или «Твои гибриды сдохнут, Клаус» блокировались на корню, а вот это вдруг прошло? Почему?! Может, защита дала сбой? Или я, наконец, прошла тест на возраст в этом безумном спектакле?

— Короче, поясняю, — я села, размахивая руками для драматизма. — Если первородный умрёт, то за ним погибнут все обращённые им вампиры. Это как домино. Ткнёшь одну — и за первой повалятся все остальные. Понятно?

— То есть... ты хочешь сказать, что если Клаус умрёт, то Тайлер тоже? — Елена приподняла брови.

— Да. Вполне возможно, что и Кэтрин, и все, кого она обратила. Кэролайн, Стефан, Деймон... Кто там ещё был.

Но в этом я не была уверена. Точно не помнила, из чьей именно кровной линии была Кэтрин — Клауса, Кола, Ребекки или Элайджи.

— Тогда нам надо им сказать! — Ребекка спрыгнула с кровати, её глаза горели решимостью. — Они точно не захотят убивать Ника, если узнают!

Я плюхнулась обратно на подушку и равнодушно махнула рукой:

— Ага, так они тебе и поверят. Скорее устроят тест-драйв на тебе, чтобы проверить.

Ребекка замерла у двери, осознавая глупость своей идеи.

— Селеста права, — тихо сказала Елена. — Деймон точно не поверит. А если он узнает, кто нам это рассказал...

И тут до меня дошло, почему мир пропустил эти слова.

Потому что информация была бесполезной. Без подтверждения в неё ни один вампир не поверит. Кроме Ребекки, Кола, Клауса и Элайджи, конечно.

Я тяжело вздохнула и достала телефон.

Семь пропущенных от Элайджи. Пять от Клауса.

Либо терпение Клауса лопнуло, либо он решил, что Элайдже я отвечу охотнее. (Что было правдой.)

— Вот что значит игнор в современном мире, — ехидно заметила Ребекка, заглядывая в мой экран. — Я удивлена, что они не звонят мне с вопросом: «Где Селеста?!»

— Может, хотят, чтобы ты остыла, — предположила я.

— Или уже трезвонят Колу, — продолжила за меня Ребекка.

— Елена, позвони Колу, спроси, не устроили ли ему допрос братья, — попросила я.

Елена фыркнула, но молча достала телефон и начала листать контакты.

Представляете? У нас в телефонах есть номера друг друга. Умереть не встать!

— Кол? — раздался голос Елены. Я даже не подняла головы, только прислушивалась. — Нет... Да... Возможно. Хорошо, я скажу ей. Пока.

— Ииии? — протянула я.

— Они звонили. Он успокоил их, сказав, что у нас девичник, и не надо мешать девочкам наслаждаться компанией друг друга.

Ребекка хихикнула, явно представляя, какие ещё комментарии он мог вставить.

Я тяжело вздохнула.

Их надо предупредить о Майкле. Потому что если всё пойдёт по плану... они его заколют, позвонят...

Стоп. А кто именно будет звонить? Клаус не поверит Деймону и Стефану. Значит, вся надежда на...

Я медленно перевела взгляд на Ребекку.

— Сальваторе не говорили тебе, что им нужна твоя помощь? — спросила я, подпирая подбородок рукой и наблюдая, как Ребекка застывает с выражением полного непонимания на лице.

— О чем ты? — первородная склонила голову набок, и в этом движении было что-то кошачье — грациозное и одновременно опасное. Ее брови поползли вверх, а губы сжались в тонкую ниточку.

Я вздохнула, перекатываясь на бок, чтобы удобнее было жестикулировать.

— Ну, им же надо как-то вернуть Клауса в Мистик Фоллс. А это значит... — я сделала паузу для драматизма, — что они могут сыграть на твоей злости к нему. Ты же знаешь, как Деймон любит манипулировать.

Ребекка задумалась, ее пальцы начали нервно барабанить по бедру.

— А ты не думаешь, что они просто ударят по самой слабой мишени? — ее голос звучал спокойно, но глаза метнулись к Елене.

Мы синхронно повернули головы в сторону брюнетки, которая тут же съежилась, словно пытаясь стать меньше.

— Нет... — Елена замялась, ее пальцы запутались в крае одеяла. — Они же не... Это же...

— Вампиры, которых ты отшила, — не выдержала я, завершая ее мысль. В голове тут же всплыли воспоминания: Стефан, бледный как мел, произносящий ту самую фразу про «ты не знаешь, какой я, когда не влюблен в тебя». Драматичный идиот.

Я мысленно представила, как он сейчас, скрестив руки на груди, говорит что-то вроде: «Не моя девушка — не моя проблема». Классика.

— Звони Клаусу. Передай, что без кола мне Майкла не убить. Значит... придётся играть по правилам Сальваторе, — резко выпалила я, тыкая пальцем в Ребекку.

— Почему сразу я?! — возмутилась блондинка, подпрыгнув на месте. Ее глаза вспыхнули от гнева, а нос сморщился, будто она учуяла что-то неприятное.

— Потому что он твой брат, — парировала я, закатывая глаза так, что они чуть не остались в потолке. — А Кол сейчас занят поисками Белого Дуба. Ему не до игр в «спаси меня, сестренка, от злого папочки».

Ребекка фыркнула, но рука уже потянулась к телефону.

— Ты невыносима, — пробормотала она, но в уголке ее рта дрогнула улыбка.

Третий гудок. Четвертый. Мои пальцы нервно выбивали ритм на собственном локте, пока Ребекка с театральным вздохом принимала «позу обиженной принцессы» — одна рука на бедре, другая с телефоном у уха, бровь язвительно приподнята.

Щелк.

— Ребекка, — сладко протянул Клаус, и я буквально видела его самодовольную ухмылку сквозь телефонную линию. — Ты наконец-то устала дуться и решила мирно поговорить?

Ребекка закатила глаза так грациозно, что, казалось, она уже давно получила медаль по этому виду "спорта". Затем она резко фыркнула в трубку.

— Нет, Ник, мы тут решаем более важные проблемы. Например, как убить нашего отца без кола, — её голос звучал резко, с оттенком давней обиды.

— Майкл в городе? — мгновенно изменился тон Клауса, в нём появилась стальная нотка.

— Да, — коротко бросила блондинка и перевела взгляд на меня, прищурившись. — Если ты вдруг спросишь про Селесту, то она здесь. Просто очень занята мыслями о том, где наш папочка спрятал свой кол. Потому что, какой бы сильной она ни была, убить его без кола она не сможет, Ник.

— Что ты хочешь? — Клаус резко перешел на серьезный тон, словно кто-то переключил его с «саркастичного гибрида» на «режим тысячелетнего стратега».

— Мы предполагаем, что Сальваторе каким-то образом попытаются вернуть тебя обратно в Мистик Фоллс, — Ребекка сжала трубку так, что пластик заскрипел. — И тебе лучше быть наготове.

Пауза.

— Передай телефон Селесте, — неожиданно приказал Клаус.

Я возмущённо подняла брови. Ну вот, специально же не хотела втягиваться в этот разговор...

Ребекка с ехидной ухмылкой сунула мне трубку в руки, а Елена наклонила голову, изучая меня с любопытством, будто пытаясь уловить малейшие изменения в моей реакции.

— Да? — прошептала я в трубку, бросив недовольный взгляд на Ребекку.

— Ты действительно не знаешь, где кол, или просто не можешь сказать? — спокойно, почти обманчиво мягко спросил Клаус.

Я закатила глаза, хотя знала, что он этого не видит.

— Не знаю. Майкл говорил, что кол в надёжном месте и это его страховка. Но где это «надёжное место» — я без понятия, — фыркнула я, раздражённо теребя край подушки.

Тишина в трубке затянулась, словно он обдумывал что-то. Затем:

— Хорошо, — наконец сказал Клаус, и в его голосе появилась какая-то странная нота. — Тогда я задам другой вопрос.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы он умер?

Мои пальцы непроизвольно сжали трубку.

— Что за дурацкий вопрос? — резко спросила я, нахмурившись.

— Я просто убеждаюсь, что мы... на одной стороне. Майкл — единственный, кто может меня уничтожить. Было бы глупо не использовать эту возможность, — его голос звучал ровно, но я уловила лёгкое напряжение, скользящее между слов.

Я перевела взгляд на Ребекку, потом на Елену. А затем зажмурилась на секунду, собираясь с мыслями, прежде чем рявкнуть в трубку:

— Передай трубочку умному брату, пожалуйста! — мой голос звучал настолько резко, что Елена даже вздрогнула. — Это я про Элайджу, если что. Потому что мое терпение сейчас лопнет, и я лично сдам тебя Майклу на серебряном блюде с голубой каёмочкой!

Как ни странно, Клаус не стал спорить. Через мгновение в трубке раздался ровный, бархатистый голос:

— Селеста?

— С твоим братом всё хорошо? — я всё ещё фукала от возмущения. — Он головой не ударялся? Может, перегрелся на солнце? Или его подменили?

Лёгкий смешок в трубке. Элайджа, чёрт возьми, смеялся. Как будто моё возмущение было забавным спектаклем.

— Селеста, все нормально, — его голос звучал успокаивающе, как чашка капучино после долгого дня. — Никлаус просто... в последнее время часто думает над своим поведением.

Я замерла, телефон чуть не выпал у меня из рук.

— Он... ЧТО?! — мой голос сорвался на октаву выше. — Он думает над своим поведением?!

Ребекка закашлялась, явно подавляя смех, а Елена прикрыла рот ладонью, но плечи ее тряслись.

— Да, — Элайджа слегка растянул слово, будто и сам не до конца верил в это. — Он... осознал, что некоторые его методы могли быть... излишне резкими.

— «Некоторые методы»? «Излишне резкими»? — я приложила ладонь к глазам, словно пытаясь скрыться от этого позора. — Элайджа, он не «излишне резко» выбирал цвет обоев! Он веками убивал, манипулировал и...

— Люди меняются, — в голосе Элайджи звучала улыбка. — Даже первородные вампиры. Особенно если им... указывают на их ошибки.

Я прикусила язык. Вот черт. Когда Элайджа говорит что-то таким тоном, даже моя саркастичная натура замолкает.

— Так, хорошо... Давайте уточним. Клаус — тот самый гибрид, который тысячу лет плевал на все правила и мнения окружающих — теперь задумывается о своём поведении? После моего ворчания?

Элайджа замолчал на мгновение, и в этой паузе я отчетливо услышала невысказанное. Его голос, когда он наконец заговорил, звучал... иначе.

— Ты оказала на него... неожиданное влияние, — признал он, и в этих словах явно читалось что-то сложное.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, когда Элайджа замолчал. Его голос, обычно такой уверенный и спокойный, прозвучал... странно. Почти как будто он действительно был ревнив?

Ребекка подняла бровь, её взгляд скользнул по мне с новым интересом. Я видела, как в её глазах мелькают вопросы: «Что ты такого сделала с моим братом?» и «Можно мне тоже этому научиться?»

— Ладно, оставим психоанализ твоего брата на потом, — я провела рукой по лицу, чувствуя, как нарастает напряжение. — Слушай, если Сальваторе заманят вас в город...

Мои пальцы непроизвольно сжали телефон.

— То действуйте, как считаете нужным. Но вы должны понимать — кол у Майкла. И если мы упустим шанс сейчас, второй может не представиться.

Глубокая тишина на другом конце. Потом — едва уловимый вздох.

— Ты предлагаешь сыграть в их игру, — медленно проговорил Элайджа.

— Я предлагаю перехитрить всех сразу, — поправила я. — Пусть Сальваторе думают, что контролируют ситуацию. Пусть Майкл уверен в своей победе. А мы...

Ребекка внезапно ухмыльнулась.

— Сделаем ход конём, — закончила она за меня.

Елена, до этого момента молчавшая, резко подняла голову:

— Ты говоришь так, как будто Селеста — всего лишь пешка на доске.

Я встретила её взгляд.

— Я не пешка. Я ферзь.

Телефон в моей руке вдруг ожил:

— Ладно, действуем по плану — прозвучал голос Элайджи. — И, Селеста?

— Да?

— Береги Ребекку.

Щёлк. Я опустила телефон, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Ребекка фыркнула:

— Как будто это я та, кому нужна защита.

— Он не о физической опасности, — тихо сказала Елена.

Я вздохнула, спустилась с кровати и потянулась за сумкой.

— Поехали. Нам нужно успеть до их прибытия.

— Куда? — нахмурилась Ребекка.

Я ухмыльнулась:

— Делать то, в чём Сальваторе считают себя лучше нас.

— И это?

— Готовить ловушку.

Ребекка засмеялась.

— Ох, мне это нравится.

Елена лишь покачала головой, но в её глазах читалось решительное «Я в деле».

Отлично. Цирк начинался. И в этот раз все козыри были в наших руках.

***

Я распахнула дверь кабинета Локвудов ровно в тот момент, когда Тайлер бесславно валялся у стены, а Деймон и Бонни устроили очередной словесный поединок.

«Какая взрывная парочка», — мелькнуло у меня в голове, пока я наблюдала, как между ними буквально летят искры. Правда, не страсти, а чистейшей ненависти — но кто придирается к мелочам?

— Не хочу прерывать ваш... трогательный момент, — мои пальцы барабанили по дверному косяку, — но мне нужен этот кол. Сейчас. И лучше по-хорошему.

Я ткнула пальцем в сторону Деймона — если мне не изменяет память, именно в его кармане было спрятано оружие.

Сальваторе медленно отступил, бросая на Бонни взгляд, полный немого обвинения.

— Бон-Бон, — сладко протянул он, не сводя с меня глаз, — ты не могла бы направить свои милые ведьмовские штучки на нашу незваную гостью? Мне как-то не хочется отдавать единственное оружие против Клауса в её руки.

Бонни сжала губы, ее пальцы судорожно сжались в кулаки.

— Я пытаюсь, — сквозь зубы ответила она, шепча заклинание под нос.

Рядом с моей головой внезапно вспыхнула занавеска. Я даже бровью не повела.

— И это всё? — медленно приподняла я бровь, ощущая странное покалывание на коже.

Бонни замерла, ее глаза расширились.

— На нее не действует магия, — прошептала она, бросая на Деймона взгляд, полный немого вопроса.

Ах да... В моей голове щёлкнуло. Та самая деталь, которую я заметила, спасая Клауса и Элайджу от ведьм. Но потом благополучно об этом забыла.

Интересно, распространяется ли этот «иммунитет» на вампирское внушение?

Я никогда не пила вербену — зачем? Вампирам всё равно не получить моей крови. Правда, внушение... Вдруг кто-то уже пробовал? Но нет, я бы почувствовала.

— Слушайте, давайте не будем устраивать сцену, — я лениво подняла руку, делая вид, что собираюсь применить силу, но специально не активируя ее. — Вы отдадите мне кол спокойно, или я получу его одним взмахом руки.

Я театрально взмахнула пальцами, притворяясь, что сосредотачиваюсь.

— Ах, да. Мне даже не обязательно махать рукой. Достаточно просто... подумать.

На последних словах Деймон резко взмыл в воздух, застыв, как марионетка на невидимых нитях. Он яростно зашевелился, пытаясь вырваться, но это было бесполезно — моя хватка была железной.

— Бонни, — я повернулась к ней, приподняв бровь. — Надеюсь, ты не будешь пытаться применить против меня грубую силу? Раз уж магия на меня не действует.

Как и грубая сила, вообще-то.

Беннет сжала кулаки, ее глаза метались между мной и беспомощно зависшим Деймоном. Но через секунду она опустила плечи — понимая, что ничего не сможет сделать.

— Отлично, — прошептала я.

Мысленная команда — и в гробовой тишине кабинета раздался оглушительный хруст. Шея Деймона дёрнулась с противной, механической резкостью и его тело рухнуло на пол с глухим стуком.

В тот же миг деревянный кол сам вырвался из кармана его кожанки, описав в воздухе идеальную дугу, и приземлился мне в ладонь.

Я неловко поймала его, ощущая шероховатость дерева под пальцами.

— Почему ты помогаешь Клаусу? — Бонни выдохнула этот вопрос, словно последний аргумент.

Я задержалась в дверном проёме, ощущая вес кола в руке.

— А почему нет? — мой ответ прозвучал как эхо её собственного вопроса.

Переступив порог, я оставила за спиной молчание, нарушаемое только прерывистым дыханием Бонни.

Действительно, разве для всего должна быть причина?

Я шла по темному коридору, сжимая в руке кол, который мог бы перевернуть все с ног на голову. Мысли крутились в голове, как бешеные вихри.

Если бы я хотела просто разрушить канон... Я могла бы убить Клауса прямо сейчас. Один точный удар — и вуаля: с вероятностью в 20% за ним потянутся в небытие Кэтрин, Сальваторе, Тайлер и Кэролайн. Легко. Просто. Эффективно. Но...

Но я не сделаю этого...

Не из страха перед последствиями. Не от бессилия. И даже не потому, что не хочу причинять Элайдже боль...

А просто потому, что так хочу я. Потому что в этот миг только мой выбор имеет значение.

Я хотела нарушить этот идиотский сценарий, но по-своему. Не слепо, не хаотично, а так, как я решу.

Сейчас, когда я поняла, что назад дороги нет, я наконец-то могу делать то, что я считаю правильным. Сохранять тех, кого хочу. Менять то, что ненавижу.

Будь у меня возможность — я бы и Лекси спасла, и Анну. Но... Как говорится, поздно.

Я выскользнул из дома Локвудов на улицу, крепко сжимая кол в руке. Ночь встретила меня прохладным ветерком, игравшим с прядями волос.

Кэтрин, к счастью, сейчас развлекалась с Ребеккой и Еленой — то ли за игрой в покер, то ли за обсуждением, кто из них лучше выглядит в черном. Неважно. Главное — она не влезет в эту драму.

«Освободила Майкла? Молодец. Теперь можешь идти куда подальше», — примерно так я и представила её дальнейшую судьбу.

В тени старых деревьев Элайджа стоял, как изысканная статуя — руки в карманах, взгляд спокойный, но острый. Он наблюдал за спектаклем у входа, где Майкл с пафосом угрожал уничтожить всех гибридов, если Клаус не выйдет "поговорить". Типично. Их папочка всегда любил драматичные выходки.

— Элайджа, — пропела я сладким голосом, буквально впрыгивая в его объятия. Он ловко подхватил меня, даже не шелохнувшись, а его губы растянулись в той самой утонченной улыбке, от которой у обычных девушек подкашивались ноги.

— Кол у тебя? — мягко спросил он, проводя пальцами по моей руке. Его прикосновение было теплым, несмотря на вековую холодность вампира.

— Естественно, — кокетливо кивнула я, демонстративно крутанув оружием. — Мило попросила Деймона отдать его. Он, удивительно, согласился.

Элайджа закатил глаза, но ухмыльнулся.

— Я ничуть не удивлен.

Конечно не удивлен. Он-то прекрасно знал, как я «убедительно» прошу. Особенно когда мне лень тратить время на споры.

— Так, сейчас моя сцена или чуть подождать? — бросила я взгляд на вход, где Майкл все еще размахивал руками, словно плохой актер в дешевой постановке.

Элайджа вздохнул, но кивнул.

— Думаю, пора.

— Отлично! — щелкнув пальцами, я выскользнула из его объятий и шагнула вперед, размахивая колом, как дирижерской палочкой.

— Папочка! — громко позвала я, улыбаясь во весь рот. — Ты так заигрался в угрозы, что забыл спросить... а где, собственно, твоя «страховка»?

Майкл резко повернулся, его глаза сузились до опасных щелочек, когда он увидел кол в моих руках. На секунду в воздухе повисло напряженное молчание.

— Откуда... — начал он, но я резко прервала его:

— Я очень вежливо попросила этот кол у Деймона. Представляешь — он даже не сопротивлялся! — мои пальцы ловко перевернули деревянное оружие, демонстрируя его во всей красе.

Клаус, все еще стоявший на пороге, хмыкнул. Но даже в полумраке я заметила, как в его глазах вспыхнул тот самый опасный блеск — смесь восхищения и кровожадного азарта.

— У тебя два варианта, — голос мой звучал холодно и четко, пока я подбрасывала кол в воздух, — либо ты сдаешься и умираешь быстро, либо нападаешь на меня... и умираешь медленно.

Майкл злобно усмехнулся, его взгляд скользнул к Клаусу.

— Вот это твоя «помощь»? Девчонка? — он выплюнул слово с таким презрением, что у меня непроизвольно задрожали пальцы — не от страха, а от желании вонзить кол ему в глотку.

Клаус медленно улыбнулся, и в его взгляде читалось что-то новое — не насмешка, а почти... гордость?

— О, отец... Она далеко не просто девчонка.

В этот момент за моей спиной возникла мощная тень — Элайджа встал вплотную, его присутствие ощущалось как защитный барьер. Глаза Майкла округлились, когда он узнал своего старшего сына.

— Здравствуй, отец, — спокойно, почти вежливо произнес Элайджа.

Я почувствовала, как напряжение в воздухе достигло предела. Майкл медленно озирался — перед ним стояли его бессмертные сыновья, а я, смертная, сжимала в руках единственное оружие, способное его уничтожить.

В его взгляде мелькнуло осознание — игра проиграна. Но гордость не позволяла сдаться.

— Как мило, — прошипел Майкл, обнажая клыки. — Практически вся семья собралась... Ну или то, что от нее осталось...

Элайджа невозмутимо поправил манжеты:

— Мы просто хотели убедиться, что ты... получишь должный прием, отец.

Клаус медленно спускался по ступеням, его шаги были нарочито неспешными. Я видела, как его пальцы слегка подрагивали — не от страха, нет. От возбуждения.

— Ты всегда недооценивал женщин, отец, — Клаус улыбнулся, и в этой улыбке было что-то поистине пугающее. — Особенно эту.

Майкл резко развернулся ко мне, его движения были по-прежнему молниеносными, несмотря на возраст. Но я была готова.

— Последний шанс, — я повернула кол и направила острие в его сторону. — Сдаться или...

Майкл рассмеялся — резко, неприятно.

— И что, девочка? Ты собираешься убить меня? Ты даже не знаешь, как правильно держать...

Его речь резко оборвалась, когда я молниеносно подняла в воздух оружие. Острый конец кола уже впивался в его грудь. Майкл замер, парализованный моей силой.

Чёрт побери, да я и правда ходячее клише Мэри Сью!

— Угадай с трех раз, — прошептала я.

В его глазах мелькнуло нечто новое — страх. Подлинный, животный страх.

Элайджа вздохнул:

— Мы могли бы сделать это цивилизованно...

— Но где в этом веселье? — Клаус подошел ближе, его глаза горели. — Прощай, отец.

Майкл открыл рот — возможно для последней угрозы, возможно для просьбы о пощаде. Мы так и не узнали.

Клаус молниеносно перехватил кол, висящий в воздухе, и вонзил его в сердце Майкла с такой силой, что тот отлетел на несколько метров. Тело мгновенно вспыхнуло, объятое ослепительным пламенем.

Тишина.

Клаус замер, глядя на горящее тело отца. В его глазах мелькнуло что-то неуловимое — не торжество, а скорее... пустота. Я перевела взгляд на Элайджу, но он уже отошёл в сторону, поправляя манжеты.

Мне вдруг захотелось разрядить обстановку.

— Ну что... — я вздохнула, ломая неловкое молчание. — Кто хочет выпить? Хотя бы для приличия.

Клаус рассмеялся — искренне, почти по-человечески. Элайджа покачал головой, но в уголках его губ дрогнула улыбка.

— Ну и чудо же ты, — усмехнулся Клаус, неспешно подходя к нам.

Я пожала плечами:

— Просто у меня сегодня хороший день.

Майкл мертв, теперь можно и отдохнуть.