Сделка с дьяволом
Телеграмм канал https://t.me/mulifan801 (там иногда выход спойлеры, ролики и еще размышления)
Тик ток ролик к главе https://www.tiktok.com/@darkblood801/video/7523215320954326328
Примечания:
Я изменила порядок некоторых действий из сериала, чтобы они лучше соответствовали моему сюжету. В итоге, после этой главы почти всё пойдет не по канону (уже началось).
В этой главе будет много внутренней рефлексии главной героини — ведь смех смехом, а раскрыть персонажа нужно. Но, естественно, такое будет не всегда — дальше она пойдет по головам.😂😂
Глава 2
Это была потрясающая, гениальная, до безумия рискованная идея. Тащиться вглубь мрачного леса, где каждое дерево отбрасывало зловещие тени, а ветви цеплялись за одежду, словно пытаясь удержать меня, лишь для того, чтобы спасти вечно саркастичного Деймона Сальваторе от клыков разъярённого оборотня. И вовсе не внезапная симпатия к этому высокомерному, циничному козлу руководила моими поступками. Всё гораздо прозаичнее — это был хладнокровный, выверенный до мелочей расчёт.
Как можно не просто переписать канон, но и выжать из этой ситуации максимум выгоды? Ответ лежал на поверхности — втереться в доверие к Клаусу, заняв место его верного компаньона Стефана. Но гибрид, с его вечными играми и причудами, никогда не променяет своего "любимого" Сальваторе на кого-то вроде меня. Поэтому... придётся сыграть по-крупному.
Почему Стефан вообще решился пойти к Клаусу? Воспоминание пронзило мой разум, как лезвие, и я мгновенно ухватилась за него. Укус. Тайлер укусит Деймона. Затем Стефан, с его вечными терзаниями и чувством вины, приползёт к Клаусу, умоляя спасти брата, и в обмен на кровь гибрида продаст ему свою душу, свободу, совесть и тело. Всё до безобразия просто.
Но если Деймона не укусят — Стефан не пойдёт к Клаусу. А значит, его место смогу занять я. Стефан останется в Мистик Фоллс, прикованный к Елене, и Деймон не сможет воспользоваться моментом, чтобы сблизиться с ней. Идеальный расклад.
Убью двух зайцев одним выстрелом: уберусь подальше от этого цирка, и разрушу предсказуемый ход событий.
Фантастический план.
— Чёрт возьми, Деймон, кричи громче, если тебя жрёт оборотень! — прошипела я сквозь зубы, продираясь сквозь густые заросли, где каждый лист, казалось, шептал мне, что я сошла с ума.
Серьёзно, как я должна найти это проклятое место? В сериале не было карты с красным крестиком, обозначающим точку, где Тайлер собирался устроить кровавую расправу. Вот и верь после этого голубому экрану.
Я шла ещё минут десять, спотыкаясь о корни и хрустя сухими ветками под ногами, пока не наткнулась на узкий, почти незаметный проход вниз между кустов. Пещера. Или... Подвал? Разве не здесь Тайлер хотел запереться, чтобы не навредить никому? Но, как всегда в этом городе, благие намерения обернулись катастрофой.
Так... значит, где-то рядом должен быть...
Шорох. Глухой рык. И затем — резкий, полный ярости крик.
Вот и наш милый волчонок. Нашла!
Не скрывая своего присутствия, я рванула на звук — ветер свистел в ушах, а земля под ногами казалась упругой, словно сама природа уступала моей скорости. Подоспела как раз в тот момент, когда Тайлер, с лицом, искажённым звериной яростью, уже заносил когти, готовый вцепиться в горло Деймону, а заодно, кажется, и в Мэтта с Кэролайн. Его глаза пылали диким, нечеловеческим светом, а мышцы напряглись, как стальные тросы, готовые разорвать плоть.
Локвуд прыгнул — но я не позволила.
Резко вскинув руку (чисто на рефлексе, конечно), я мысленно вцепилась в него и подняла в воздух, оставив болтаться в невидимых путах, словно марионетку на нитках. Его тело дёрнулось, но сопротивление было бесполезно — моя хватка не ослабла ни на йоту.
— Что за...? — Деймон замер, его глаза, обычно полные сарказма и холодного расчёта, теперь отражали чистое недоумение. Компания резко обернулась, и их взгляды упали на меня. — Селеста?
— Привет, дорогие. Ваша персональная спасительница явилась по первому зову, — язвительно протянула я, медленно опуская руку. Мне не нужны были жесты, чтобы удерживать Тайлера — он и так висел в воздухе, словно пригвождённый, его рёв ярости глухо разносился по лесу.
Вообще, я давно заметила, что могу распределять свою силу на десятки действий одновременно. Не знаю, как это работает — стоило мне только подумать, и всё получалось. Возможно, это ещё один «бонус» моего положения: силы — хоть отбавляй, смерть — где-то курит в сторонке.
Звучит как мечта, если бы не одно «но» — всё это казалось слишком... искусственным.
Как будто я играла роль в спектакле, где сценарий уже написан, а я лишь временно вышла за рамки предопределённого.
В мире, которого не должно существовать. В мире, где меня не должно быть.
— И с чего бы это вдруг? — насмешливо спросил Деймон, скрестив руки на груди. Его губы искривились в привычной усмешке, но в глазах читалась настороженность. — Ты же меня терпеть не можешь.
Ну, если уж начистоту, я терпеть не могу не только тебя. Я терпеть не могу весь этот цирк. Ладно, «терпеть не могу» — это слишком сильно. Вы просто безумно меня раздражаете. Наблюдая со стороны за вашими «подвигами», я наконец поняла, почему этот сериал называют подростковой мелодрамой. Сплошные слёзы, истерики и решения, от которых хочется стукнуть себя по голове.
А ведь Сальваторе давно уже не мальчики. Но их поступки кричали об обратном — и каждый раз, глядя на это, я чувствовала, как меня медленно переполняет раздражение.
Если Елене, Бонни, Кэролайн и Джереми я ещё могла простить глупые поступки — они, в конце концов, были всего лишь детьми, ещё не научившимися выживать в этом жестоком мире. Но Сальваторе и прочие вампиры прожили на земле уже больше века. И я откровенно не понимала, что ими двигало.
Разве что Майклсоны... Их я хоть как-то понимала. В отличие от предсказуемых Сальваторе, их действия хоть и были жестокими, но хотя бы подчинялись какой-то чудовищной логике. Изредка...
— Ну, раз ты так настаиваешь... — я злорадно ухмыльнулась и сделала вид, что ослабляю хватку. Тайлер дёрнулся в воздухе, его когти скребли по невидимым путам. Кэролайн и Мэтт испугались, с опасением глядя на него. — Может, просто дадим Тайлеру закончить начатое? Ты не умрёшь сразу — будешь пару дней корчиться в агонии, но, думаю, Елена пожалеет тебя. В конце концов, ты же герой, да?
— Сука, — прошипел Деймон, и в его глазах мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее страх. Но он сделал шаг назад.
— Деймон, она предлагает нам помощь, — проговорил Мэтт, крепче перехватывая ружьё. Его пальцы дрожали, но голос звучал твёрдо.
— Только не делай Тайлеру больно! — взволнованно воскликнула Кэролайн, её голос дрогнул.
Я непроизвольно закрыла глаза от их наивности.
— Мэтт прав, Деймон. Я, может, и сука. Но у этой суки заканчивается терпение. Так что если не хочешь, чтобы твои последние слова были «как же больно», советую свалить. Быстро. Всем, — холодно бросила я, снова поднимая Тайлера выше.
Кэролайн, Мэтт и Деймон переглянулись, явно не уверенные, что я действительно справлюсь.
— Я закину его в подвал Локвудов и запру. На утро его вытащите, — спокойно произнесла я, наблюдая за ними.
Оборотень бешено дёргался, его рёв разрывал тишину леса. Но вырваться было невозможно — ведь физически его ничего не держало.
На самом деле, я могла держать его так хоть до рассвета. Бегство Деймона и остальных было необязательно... но они этого не знали. У меня были дела поважнее, и тратить время на команду «Спаси и сохрани» я не собиралась. Проще было бы столкнуть их всех со скалы — и никаких проблем в будущем.
Но... я не убийца. Даже если Деймон заслуживал смерти (хотя Кэролайн и Мэтт — нет), я не хотела переступать эту черту.
Я не наивная дурочка, верящая в «добро и справедливость», и если потребуется, я готова пойти на крайние меры. Но... пока у меня был выбор, я хотела сохранить в себе хоть что-то человеческое — ту часть себя, которая ещё не запятнана кровью.
Деймон замер, его взгляд стал тяжёлым. Наверное, он представлял, как Елена будет смотреть на него с презрением, узнав, что он бросил меня одну в лесу с оборотнем. Кэролайн и Мэтт переглянулись, явно понимая, что в борьбе с оборотнем они бесполезны.
— Ну? Вас подтолкнуть? — спросила я, скрестив руки на груди.
Деймон сжал зубы, явно не решаясь дать мне ответ, но через секунду его лицо исказилось в гримасе, и он исчез в темноте, даже не оглянувшись, уводя с собой остальную компанию.
Я медленно выдохнула. Физически присутствие Деймона не давило на меня, но каждый взгляд в его сторону вызывал в горле спазм яростного желания — схватить этого бессмертного мерзавца за горло и не отпускать, пока... Нет, я слишком хорошо помнила, сколько боли он принесет в будущем. И в самые темные моменты ловила себя на мысли — как было бы спокойно, если бы его просто... не существовало. Ведь пока я здесь, я могла сделать это... Так ведь?
Какая бессовестная ложь
Я не хотела убить его из-за его будущих преступлений. Не из-за Елены, не из-за Кэролайн, не из-за всех тех, кого он пока еще не сломал.
Я хотела убить его, потому что он бесил меня.
Потому что его сарказм резал, как стекло. Потому что его самодовольная ухмылка заставляла кровь кипеть. Потому что он был невыносим вблизи — этот вечный подросток в теле взрослого мужчины, который издевался над миром просто потому что мог.
И самое мерзкое? Я когда-то обожала его.
Того Деймона — вымышленного, экранного, безопасного. Того, кто был всего лишь красивой картинкой, за которой я могла наблюдать, не чувствуя его дыхания на своей коже.
Но этот — настоящий? Этот Деймон заставлял меня понять одну простую истину:
Героев нужно любить на расстоянии.
Потому что вблизи они оказываются не рыцарями в сияющих доспехах, а обычными людьми — эгоистичными, жестокими, разочаровывающими.
С Элайджей всё сложилось иначе, и реальность совпала с ожиданиями, а вот Деймон...
Ладно, хватит философствовать. Надо запихать Тайлера обратно в клетку.
Я вернулась к подвалу, спустилась вниз по ступеням, силой открывая двери на пути. Затем, не церемонясь, швырнула Тайлера внутрь, запирая за ним решётку и придерживая её. Его рёв боли отозвался эхом, но я уже выходила из подвала, закрывая вторую дверь.
В процессе моей переноски Локвуда в безопасное место он смог «очнуться» (вернуть здравомыслие), но не смог вырваться. Моих сил хватило, чтобы сдерживать его на месте, но это не остановило его неминуемое изменение.
Я защёлкнула дверь на замок, который валялся в ногах.
Достаточно ли этого?
Я окинула взглядом окрестности. А если...
Я представила, как деревья с корнями вырываются из земли. Не прошло и секунды — оглушительный треск, и два огромных ствола рухнули перед дверью, перекрывая проход и саму дверь.
Теперь волчонок точно не выберется. Хотя и вампирам придётся изрядно попотеть, чтобы вызволить его.
Что ж... это уже не мои проблемы.
Первая часть плана была выполнена. Пора переходить ко второй.
***
Письмо Елене далось мне... на удивление легко. Да, некоторые моменты пришлось изменить — мир упрямо отказывался позволять мне записывать их на бумаге дословно, будто невидимая сила стирала слова, стоило мне попытаться раскрыть слишком много. Но, подобрав фразы, близкие по смыслу, я всё же составила приемлемое прощальное послание.
Возможно, я не вернусь сюда никогда. А возможно, если в этом мире у Елены всё же была сестра, то она вернётся вместо меня — или же я просто исчезну, как будто меня и не было. Без понятия. Версий была куча, и ни одну из них я не могла отбросить окончательно. Но одно я знала точно: после моего исчезновения Елена начнёт рыть землю в поисках сестры (Как непривычно — быть тем, кого ищут). Поэтому нужно было оставить «завещание», которое хотя бы намекнуло бы, что со мной всё в порядке. Надеюсь.
Довольно странно, правда? Я пытаюсь держать Елену подальше от всех этих поисков, но при этом сама собираюсь разнести сценарий в клочья. Но было одно НО. Елена — главная героиня этого мира, и я не знаю, как всё может измениться, если она умрёт. Поэтому кое-что я хотела оставить в рамках сценария.
Елена не должна попасться Клаусу на глаза раньше времени.
Утешало только одно — Сальваторе точно не дадут Елене отправиться за мной.
Я вздохнула, окинув взглядом комнату.
Всё! Вещи собраны. Письмо оставлено. Я готова.
Теперь оставалось лишь одно — найти Клауса и Элайджу.
И если всё пойдёт по плану... возможно, я наконец получу ответы на свои вопросы.
Или же окончательно разрушу всё, что меня окружает.
Что ж... рискнём.
***
Я выключила звук на телефоне, чувствуя, как его вибрация отзывается в моей ладони, словно назойливое жужжание осы. На экране снова вспыхнуло имя: «Елена». Восьмой звонок за последний час. Рядом — десятки пропущенных от Дженны и Джереми. Моя рука непроизвольно сжала аппарат так, что стекло затрещало под пальцами.
Знаете, что самое забавное? Я прекрасно знала, что Джон Гилберт совершил свой героический поступок — пожертвовал собой ради дочери. На его похороны я не пришла. Не потому что боялась или стыдилась — мне было просто наплевать. Он не был моим отцом, родственником или знакомым, и я не испытывала к нему никаких чувств.
Попав сюда, я часто думаю об этом. О тех самых "попаданцах", что влюбляются в вымышленных персонажей с первого взгляда, готовы грудью лезть на амбразуру ради людей, которых в их реальности даже не существовало. Как?
Я смотрела на Елену — на её искренние переживания, на то, как она действительно любит меня, как сестру (что, честно говоря, до сих пор кажется мне чем-то сюрреалистичным). И да, я ей симпатизирую. Возможно, даже больше, чем ожидала. Но если завтра встанет выбор — её жизнь или мой шанс вернуться домой — я без колебаний выберу второе.
Почему?
Потому что этот мир — не мой. Потому что её любовь, её переживания — это часть сценария, пусть теперь и с моим участием. Потому что, в конце концов, я не просила меня здесь запирать.
И да, я знаю, что если когда-нибудь вернусь в Мистик Фоллс, Елена может возненавидеть меня за сделку с Клаусом. За то, что я уехала, не оглядываясь. За то, что поставила свои интересы выше "семьи".
Но я не жалею.
Я не могу просто смириться с тем, что меня заперли здесь. Не могу притворяться, что всё в порядке, когда за каждым углом меня ждёт ощущение фальши. Этот мир — словно красивая картинка, но если присмотреться, видно, что краски ненастоящие.
Так что да, я попробую всё.
Пока есть хотя бы призрачный шанс — я буду искать выход. Буду дёргать за ниточки, ломать канон, рисковать. Даже если это глупо. Даже если в конце концов окажется, что пути назад нет.
Но тогда... Тогда, когда я удостоверюсь, что это невозможно — только тогда я позволю себе остановиться. Только тогда скажу: "Ладно, я остаюсь". И буду жить без сожалений, потому что хотя бы попыталась.
А пока... Пока я не готова притворяться, что мне здесь хорошо. Пока я не готова обманывать себя, будто эти люди — моя семья. Пока я не готова умирать ради тех, кого даже не выбирала любить.
Я не героиня романтической истории. Я — заложница чужого сюжета.
И пока у меня есть хоть капля сил — я буду бороться за выход.
Квартира Аларика встретила меня знакомым запахом старого дерева и пыльных книг. Я быстро проскользнула внутрь, оставив свой походный рюкзак на диване. Кожаные подушки слегка заскрипели под его весом.
— Ну и что это? — раздался насмешливый голос Кэтрин. Она сидела в кресле, грациозно развалившись, как кошка, с бокалом красного вина в руке. Ее пальцы медленно водили по краю бокала, оставляя едва заметные следы на стекле.
— Скоро вернусь, — бросила я, не удостаивая ее объяснениями. — Если хочешь смыться — сейчас твой шанс. Клаус вряд ли отпустит тебя. Особенно теперь.
Ее глаза сузились, в них мелькнуло что-то опасное. Бокал замер на мгновение, затем она сделала маленький глоток, оставив на стекле след от помады.
Телефон в кармане снова заходил ходуном. Я вытащила его и замерла, глядя на экран. «Елена (12 пропущенных)». Мои пальцы сами собой потянулись к кнопке выключения... но остановились. Нет, нельзя. Мне нужно как-то ориентироваться во времени.
Эти дни я мастерски отмазывалась от всех — «мигрень», «устала», «оставьте меня одну». Но если они уже хватились... Если Елена полезет в свой дневник... Найдет то письмо... Мои зубы сами собой стиснулись при этой мысли.
Я резко заблокировала телефон, представляя, как может развернуться ситуация. Клаус, переговоры, и вдруг — бац! — врывается Елена с криками. Клаус, конечно, не станет церемониться. Он просто возьмет и прикончит ее на месте. Вот будет зрелище!
А что потом? Что, если смерть главной героини не по сценарию просто... оборвет эту реальность? Или того хуже — запустит цепную реакцию, которая сотрет этот мир вместе со мной? Или мир просто застынет, как сломанная пластинка? Звучит как паранойя, но... В мире, где существуют первородные и до смешного красивые вампиры, кто сказал, что законы повествования не работают буквально?
Я резко встряхнулась. Нет, это не просто паранойя. Это инстинкт самосохранения. Одно дело — пытаться убить себя (ведь мир явно держит меня здесь не просто так, раз даже бессмертием одарил). Совсем другое — случайно уничтожить всю реальность.
Нет, наблюдать за крушением мира интересно только в кино. А когда ты находишься внутри этой чертовой истории — совсем другое дело.
Рюкзак тяжело опустился на плечо. Лес встретил меня запахом хвои и влажной земли. Где-то здесь должны быть они... Я помнила сцену из сериала — Клаус, только что обратившийся, Элайджа, убирающий последствия... Но где именно? Вот в чем проблема попадания в вымышленный мир — ты знаешь события, но не знаешь географии.
Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, оставляя на земле причудливые узоры. Я шла, прислушиваясь к каждому звуку. Где-то щебетали птицы, вдали шумел ручей. Но мне нужны были другие звуки.
Мои пальцы нервно барабанили по лямке рюкзака.
Может, крикнуть? Позвать Элайджу? Другого варианта всё равно нет.
— ЭЛАЙДЖА! — мой крик разорвал лесную тишину, заставив с ближайшего дерева слететь пару птиц. — Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ УБИРАЕШЬ ЗА СВОИМ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫМ БРАТЦЕМ! НО НЕ МОГ БЫ ТЫ ХОТЬ РАЗ ПОМОЧЬ НЕ ЕМУ, А МНЕ?!
Конечно, проще было бы сидеть в квартире Аларика и ждать. Но... я хотела предупредить Элайджу о плане Клауса заранее. Ещё немного подпортить сценарий.
Тишина. Только ветер шевелит листья. Я уже собралась крикнуть снова, когда...
— Селеста? — голос появился прямо за моей спиной, заставив мое сердце бешено колотиться.
Я резко развернулась, едва не потеряв равновесие. Элайджа стоял в двух шагах, безупречный, как всегда — ни пылинки на костюме, идеальная прическа. Его губы были слегка искривлены в приветственной улыбке.
— Черт возьми! — вырвалось у меня, рука рефлекторно прижалась к груди. — Нельзя ли появляться по-человечески?! (Надо будет потом проверить волосы на наличие седых — от таких сюрпризов они точно появляются.)
Его губы растянулись в довольной улыбке, обнажив белые зубы.
— Ты сама позвала меня, — он сделал паузу, медленно поправляя манжет. — Довольно... громко, надо сказать.
— Я не думала, что ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО появишься! — я скрестила руки, чувствуя, как тепло разливается по щекам. — Ты же обычно занят более важными делами — например, вытирать сопли Клаусу.
Элайджа покачал головой, но в его взгляде мелькнуло любопытство.
— Что ты тут забыла? — спросил он, изучая меня.
— Ищу вас, — честно ответила я, поправляя лямку рюкзака. — Клаус всё ещё в облике волка?
Элайджа кивнул, не сводя с меня глаз.
— Тогда веди меня к нему. Сейчас.
Я сделала шаг вперед, но его рука вдруг обхватила мое запястье. Прикосновение было мягким, легкими и казалось... нереальным.
— Подожди, — его голос стал тише, но в нем появилась сталь. — Я должен поинтересоваться. Связано ли твоё желание найти нас с тем, что... ты знаешь?
— Ну, частично. Я...
Я замерла.
Горло сжалось, не давая сказать ни слова о том, что я просто хочу покинуть город, найти другие варианты... сбежать или поговорить с Глорией. В отличие от Бонни, она достаточно старая ведьма — может, почувствует во мне что-то... неестественное.
— Я... не могу сказать, — прошептала я, чувствуя, как его пальцы слегка сжимаются.
Кажется, Элайджа принял мой ответ. Если вспомнить его разговор с Еленой после воссоединения Майклсонов, он тогда говорил (или будет говорить), что чувствует, как бьётся её сердце, и знает, когда она лжёт.
Видимо, сейчас он проделал тот же трюк со мной.
— Одно могу сказать точно — мне нужна ваша помощь. И... — я замялась, чувствуя, как мир снова ставит блок на мои слова. Чёрт!
Ладно, а если так?
— Клаус...
Я резко указала на него, затем ударила себя кулаком в грудь — так сильно, что даже крякнула. Потом зажмурилась и свесила голову, изображая смерть.
Или, в случае с Элайджей, вечный сон.
Да! Кажется, этот мир не настолько изобретателен.
Тишина.
Потом — неожиданный, глубокий смех. Элайджа откинул голову назад, и в этот момент он выглядел почти... человечным.
— Очаровательно, — с улыбкой проговорил он. Его глаза блестели от веселья.
— Эй! — я толкнула его в плечо, ощущая под пальцами дорогую ткань его пиджака. — Я серьезно! Клаус хочет... ну ты знаешь что!
Его смех стих так же быстро, как и начался. Лицо стало серьезным.
— Ты права. Надо быть начеку, — Элайджа повернулся, его профиль на мгновение осветился солнцем. — Я слышу как он остановился. Кажется, возвращается обратно. Пойдем. Но предупреждаю — он может быть не в лучшем настроении.
Я кивнула, поправляя рюкзак.
— Когда он вообще в лучшем настроении? — пробормотала себе под нос, следуя за первородным вглубь леса.
***
Мы подошли как раз в тот момент, когда Клаус, совершенно обнажённый, лежал на земле, прикрытый лишь высокой травой и папоротниками. Его бледная кожа контрастировала с изумрудной зеленью, а влажные от пота волосы прилипли ко лбу.
— Ох, матерь божья! — вырвалось у меня, и я поспешно прикрыла глаза ладонями, чувствуя, как жар разливается по щекам. Пальцы мои дрожали — то ли от неожиданности, то ли от осознания того, что я сейчас вижу самого Никлауса Майклсона в его... естественном состоянии.
Элайджа молниеносно исчез и так же быстро вернулся, держа в руках аккуратно сложенную одежду. Его движения были отточены веками — он явно не впервые выручал брата в подобных ситуациях (хотя, это сомнительно, ведь обращался Клаус впервые).
— Весьма невежливо пялиться на обнажённых мужчин без их разрешения, — раздался хриплый голос Клауса. Я сквозь пальцы увидела, как он медленно поднимается, отряхивая травинки с бедер.
— Да что я там не видела, — фыркнула я, всё же убирая руки с лица, но упорно глядя куда-то в сторону. Мои пальцы нервно теребили край футболки. — Откровенно говоря, я практически всех мужчин этого... цирка без рубашки видела. Так что...
Я уже видела их всех без рубашек... в сериале! В сериале! Предательская вселенная, ты выставляешь меня извращенкой или, того хуже, девушкой легкого поведения!
Клаус, уже натягивая черный свитер через голову, резко обернулся. Его глаза, ещё дикие от недавнего превращения, сверкнули игривым блеском.
— Не припоминаю, чтобы мы с тобой имели такое... тесное общение, — проговорил он, и в его голосе явственно слышались нотки веселья.
Я закатила глаза, чувствуя, как учащается пульс. Говорить на такие темы вслух? Да мне было жутко даже подумать! Нет, я, конечно, не святая — жизнь прожила не в монастыре. Имела опыт тесного общения с мужчинами... В своей жизни так точно. Но воспитание... Черт возьми! Хоть убей, не могла представить, чтобы обсуждать подобное открыто. Моя бабушка, услышь она такое, наверное, тут же восстала бы из могилы — только чтобы влепить мне подзатыльник!
— Думай что хочешь. Но как женщина скажу — тело у Элайджи гораздо лучше.
За моей спиной раздался странный звук — старший Майклсон подавился собственным смехом. Его пальцы, поправлявшие манжеты, дрогнули.
Клаус замер, переводя взгляд между мной и братом. Его пальцы медленно поправляли куртку.
— Значит, вы с ним... — начал он, и в голосе зазвучали неприятные нотки.
— Ага, конечно. Так же как и с тобой, — резко оборвала я, не дав ему закончить.
Ну не могу я сказать про сериал, не могу!
Клаус внезапно оказался передо мной, приблизившись с вампирской скоростью. Его дыхание пахло мятой и чем-то диким, звериным.
— И что ты тут забыла? — прошипел он, и я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
Я перевела взгляд на Элайджу, ища поддержки.
— Ты помнишь, что обещал до обращения? Что подумаешь, как поступить со мной дальше. Так вот, я хочу отправиться с тобой на поиски оборотней.
Телефон в моём кармане снова завибрировал, напоминая о нерешённых проблемах. Клаус сделал ещё шаг вперёд, заставляя меня отступить. Между нами оставалось не больше тридцати сантиметров.
— Ты слишком много знаешь, — прошептал он, и его глаза стали холодными, как лед.
— Да, знаю много. Практически всё, Клаус. Сказать не могу, но... — я бросила взгляд на Элайджу, который едва заметно кивнул, — можешь спросить у брата.
Клаус медленно повернул голову, и в этом движении было что-то хищное.
— Ну, Элайджа, что скажешь? — его голос звучал как скрежет стали.
— Она действительно в курсе всего, — спокойно ответил Элайджа, поправляя запонку. — Даже знала, что ты не сбросил нашу семью в море. Потому я у тебя сначала об этом и спросил.
А вот оно что! Значит, Элайджа действительно понял мои намёки тогда.
Клаус замер, его взгляд стал оценивающим. Он медленно обходил меня по кругу, как хищник вокруг добычи.
— Это... может быть интересно, — наконец произнёс он, остановившись прямо передо мной. Его голова склонилась набок, и неосознанно я повторила это движение, словно зеркаля его.
Я видела, как в его глазах мелькают расчёты. Он взвешивал, насколько я могу быть полезной — мои способности, мои знания... Я была лакомым кусочком, да. Но доверия между нами не было ни капли.
В моём мире я никому не доверяла. И здесь мало что изменилось. Я слишком хорошо знала, что любой из них, притворившись другом, может в любой момент вонзить нож в спину.
Рука Клауса дёрнулась — на мгновение мне показалось, что он хочет коснуться меня. Но он сдержался, сделав шаг назад.
— Ладно, уговорили, — его губы растянулись в ухмылке, напоминающей довольного кота. Как будто его действительно кто-то уговаривал!
Когда Клаус развернулся, уходя, я машинально взяла Элайджу под локоть. Мы часто так делали, и это стало чем-то естественным. Но взгляд Клауса, брошенный через плечо, заставил меня понять — ему это категорически не нравится. Его пальцы сжались в кулаки, а в глазах вспыхнуло что-то тёмное, опасное.
Но он ничего не сказал. Просто продолжил идти, а мы последовали за ним — в неизвестность, в новую главу этой странной истории, где я всё больше переставала быть просто зрителем.
***
Возвращение в квартиру Аларика встретило нас тишиной. Я осторожно приоткрыла дверь, пропуская вперед Элайджу, мой взгляд сразу же метнулся к тому месту, где я оставила свой рюкзак. Он лежал нетронутым, но Кэтрин нигде не было видно.
На столе стоял недопитый бокал вина — по отпечатку губ на стекле было ясно, кто его оставил.
«Прекрасно! — мысленно похвалила я её. — Значит, она действительно сбежала. Молодец».
Отсутствие Стефана тоже радовало. Значит, Деймон не был укушен, Стефан не узнал у ведьм о Клаусе и не пришел сюда молить о спасении брата. Всё шло по плану... если только Клаус не решит из принципа прихватить с собой старого друга.
— Как жаль, как жаль, — Клаус растянул слова, обводя комнату театральным взглядом. Его пальцы медленно постукивали по спинке кресла, оставляя едва слышные постукивания. — Катерина уже покинула нас.
Но в его голосе не было ни капли искреннего удивления. Только плохо скрываемое удовлетворение. Он знал. Он рассчитывал на это.
— Как будто ты действительно удивлён её побегом, — пробормотала я, следя, как Клаус направляется в спальню Аларика, очевидно, за кинжалом, чтобы отправить Элайджу в сон.
Я плюхнулась на кожаном диване, закинув ногу на ногу, и многозначительно кивнула Элайдже, указывая подбородком в сторону исчезнувшего брата. Кожа дивана холодно прижалась к моим оголённым икрам.
— Ты права, я не удивлён, — голос Клауса раздался прямо из дверного проёма.
Мгновение — и он уже стоял перед Элайджей, кинжал в руке сверкал в лучах солнца. Лезвие описывало смертоносную дугу, направляясь прямо к сердцу старшего брата.
Но Элайджа успел перехватить его запястье. Одновременно я сделала лёгкий мысленный толчок, и кинжал выскользнул из пальцев Клауса, плавно подлетев ко мне.
— Я знал, что ты это сделаешь, — холодно произнёс Элайджа, не отводя взгляда от брата.
— Ну, технически говоря, он бы сдержал обещание, — с усмешкой заметила я, ловко вращая кинжал в воздухе перед собой. — Он же обещал воссоединить тебя с семьёй. И это была бы чистая правда.
Клаус бросил на меня злой взгляд, затем перевёл его на Элайджу, и вдруг его губы растянулись в той самой знаменитой ухмылке, от которой по спине пробегали мурашки.
— Значит, ты предвидела это?
Я лишь молча кивнула, не удостаивая ответом, затем ловко перехватила кинжал, ощущая, как рукоять идеально ложится в мою ладонь.
Элайджа невозмутимо поправил пиджак, будто его брат только что не пытался проткнуть ему сердце. Клаус с раздражением закатил глаза и устроился рядом со мной на диване, так близко, что я почувствовала исходящее от него тепло.
Эта их способность моментально переходить от убийственных намерений к мирному чаепитию всегда смущала меня.
— Вам бы сходить к психологу. Всем. Всей семьёй, — не удержалась я, слыша, как кожа дивана скрипит под его движением. — Поговорить о том, как тысячелетия повлияли на ваше общение. Это действительно помогает.
Элайджа устроился в кресле напротив, изучая брата. Я все еще держала кинжал, ощущая его холодную тяжесть.
— Либо ты разбудишь нашу семью, Никлаус, либо я сделаю все, чтобы помешать твоим планам, — голос Элайджи звучал, как сталь.
— Элайджа... — Клаус произнес это с такой интонацией, что я сразу поняла: сейчас начнется спектакль из манипуляций и полуправды. Он бросил на меня предупреждающий взгляд, но я лишь развела руками, показывая, что вмешиваться не буду. Тем более сейчас, когда события выходили за рамки известного мне сценария.
Пока братья выясняли отношения, я пододвинула к себе рюкзак и засунула внутрь кинжал.
— С глаз долой... — прошептала я, чувствуя, как холодный металл сквозь ткань давит мне на бедро.
Тихо поднявшись, я направилась в кухню. Холодильник Аларика встретил меня скромным содержимым: пара кусков вчерашней пиццы и несколько банок пива.
— Ну конечно, не еда богов, но хоть что-то, — пробормотала я, начиная напевать под нос случайную мелодию.
Поставив пиццу в микроволновку, я принялась рыться в шкафчиках в поисках кофе и кружки. Пакеты и банки с молотыми зёрнами нашлись сразу, причём в таком количестве, что стало ясно — перед нами явный кофеман.
— Что ещё делать Аларику, — размышляла я вслух, — когда по утрам он учит детей, а по вечерам убивает вампиров...
Мысль закрутилась по спирали: в будущем у него появится альтер-эго, которое начнёт убивать людей. Может, решить проблему заранее? Чтобы он не сошёл с ума, не стал убийцей, чтобы Эстер не превратила его в оружие против первородных, чтобы...
— Господи! — я подпрыгнула на месте, едва не выронив кружку, которую нашла в одном из шкафчиков. Клаус стоял вплотную ко мне, облокотившись на ту самую тумбу, к которой я тянулась. — У вас с Элайджей привычка подкрадываться к людям?!
Я бросая взгляд в гостиную, где старший Майклсон по-прежнему сидел в кресле, с интересом наблюдая за нами. Судя по его спокойной позе, они о чём-то договорились.
— Двигайся, — толкнула я Клауса в бок, пытаясь протиснуться к кофемашине. Мои пальцы уже нервно постукивали по металлическому корпусу прибора. Гибрид лишь хмыкнул, но сделал шаг в сторону, освобождая мне доступ. Его взгляд скользнул по моим рукам, следя за каждым движением. — Ну что, решили? Втроём поедем за стаей оборотней?
Скажи да. Скажи да. Если ты заговоришь про Стефана, я лично придушу тебя!
Мои пальцы дрожали, когда я аккуратно поставила керамическую кружку на съёмный поддон. Открыв боковую дверцу кофемашины, я извлекла пустой контейнер, ощущая лёгкий запах вчерашнего кофе. Жестяная банка со свежемолотыми зёрнами открылась с характерным пшш — Аларик явно не экономил на качестве.
— А ты, кажется, знала, что так и будет, — ухмыльнулся Клаус, наблюдая, как я тщательно засыпаю ароматный порошок внутрь. Его глаза сузились, когда я с особым усердием встряхнула контейнер, чтобы распределить кофе равномерно.
— Нет, не знала, просто предположила. Я может и знаю многое, но не всё, — резко ответила я, нажимая на кнопку со всей решимостью. Машина зашипела, и первый тёмный ручеёк начал наполнять кружку.
Аромат свежего кофе мгновенно заполнил кухню. Я закрыла глаза, вдыхая знакомый запах, и только теперь заметила, как сильно сжаты мои челюсти.
— Кофе? — спросила я, уже протягивая руку ко второй кружке. Мои ногти — слегка обкусанные, с потрескавшимся лаком — контрастировали с блестящей поверхностью посуды.
Клаус ухмыльнулся, но его глаза оставались холодными.
— Если ты так много знаешь, то не могла бы сразу сказать, где нам искать стаю оборотней? — его голос звучал тихо, но в нём явственно слышалась стальная нотка.
Я замерла с чашкой в руках. Вот она — загвоздка. Я помнила Рея, помнила бар... но точное место? В сериале эти детали либо не объясняли, либо я их попросту забыла.
— Не знаю... — честно призналась я, поворачиваясь к кофемашине, когда та издала завершающий сигнал. — Знаю только одно — нам нужно искать кого-то по имени Рей. А где он обитает и как выглядит... — я развела руками, нечаянно задев кружкой шкафчик.
Клаус резко прищурился. В следующее мгновение его рука сжала моё запястье — не больно, но достаточно ощутимо. Его пальцы были удивительно тёплыми для существа, считающегося нежитью.
— Она действительно не знает, Никлаус, — Элайджа появился рядом как из ниоткуда, его рука легла на плечо брата. — И есть некоторые детали, о которых она не может нам сказать.
Я поймала себя на мысли, что удивляюсь благородству Элайджи. Зная, что я могу стать его личным оракулом, он даже не пытается использовать это.
Не зря в шестнадцать лет я влюбилась именно в этого вампира. Ой не зря!
— Смотри, чтобы это не стало твоей ошибкой, Элайджа, — Клаус произнёс это спокойным, почти гипнотическим тоном, но его пальцы наконец разжали моё запястье. — У нас уже была одна знакомая Селеста, помнишь такую?
Я заметила, как плечи Элайджи напряглись, его пальцы впились в ткань куртки брата.
— Не повторяй тех же ошибок, брат, — продолжил Клаус, и в его голосе впервые прозвучало что-то, напоминающее искреннюю заботу.
Я фыркнула, наконец забирая свою кружку и отставляя вторую на тумбу. Горячий пар обжёг мне лицо, когда я отступила от братьев, поправляя рыжие волосы, выбившиеся из хвоста.
Ирония ситуации была в том, что зная вкусы Элайджи, он мог повторить ошибку с Катериной или Еленой, но точно не со мной. Ведь если проанализировать всех его пассий — от Татии до Хейли — становилось ясно: у этого джентльмена был явный тип. И рыжие в него не входили.
— Ладно, мальчики, — я сделала глоток кофе, ощущая, как обжигающая жидкость стекает по горлу. — Мне, конечно, приятно, что из-за меня ссорятся, — солёный привкус крови напомнил, что я случайно прикусила щёку, — но у нас есть дела. Как только я поем, мы отправляемся на поиски будущих гибридов.
Элайджа тихо вздохнул, убирая руку с плеча брата. Его взгляд скользнул по моей кружке, затем по рассыпанному кофе, и в его глазах мелькнуло что-то, что я не смогла расшифровать.
Клаус же стоял, скрестив руки, и смотрел на нас обоих с тем выражением, которое обычно предвещало неприятности.
Похоже, путешествие действительно обещало быть... насыщенным.
***
Елена
Елена сидела на краю кровати, сжимая в дрожащих пальцах письмо сестры. Бумага уже успела помяться от её бесконечных перечитываний, углы листа были влажными от слёз. Каждое слово врезалось в сознание с особой жестокостью, оставляя кровавые зазубрины на её израненном сердце.
После завершения ритуала она очнулась в доме ведьм с пульсирующей болью в висках. Затем последовали обрывки воспоминаний: бледное лицо Бонни, Деймон, сжимающий её руку так сильно, что остались синяки... А затем смерть Джона. Его письмо, переданное через Джереми, объясняло многое, но не давало ответов на главные вопросы.
Селеста же вела себя странно с самого начала. То исчезала на весь день, то запиралась в комнате, ссылаясь на плохое самочувствие. Елена думала, что сестра переживает из-за смерти отца. Хотя Селеста всегда делала вид, что равнодушна к Джону, возможно, на самом деле она была раздавлена его поступком. Тем, что он выбрал Елену. Снова.
— Она даже на похороны не пришла, — прошептала Елена, ощущая новую волну слёз.
Когда вернулась Дженна, её реакция оказалась неожиданной. Это было не просто горе — это глубокая, пронизывающая боль. Не то чтобы она так сильно любила Джона... Скорее, её потрясло, что этот человек, которого все считали эгоистом, пожертвовал собой. А её племянница, та самая Селеста, даже не почтила его память своим присутствием.
Комната сестры встретила Елену зловещей пустотой. Она замерла на пороге, внезапно осознав, что видела эту картину раньше — когда Селеста лежала в коме. Та же безупречная чистота, те же аккуратно расставленные вещи... и то же леденящее душу ощущение отсутствия.
— Нет! — её голос сорвался на крик. Пальцы судорожно сжали телефон. «Вызов Селеста» — пятый за последние полчаса. «Абонент временно недоступен».
Она сбежала вниз, спотыкаясь на ступеньках, её голос дрожал, когда она сообщала Джереми и Дженне о своём открытии. Их лица отразили тот же ужас. Трое телефонов одновременно стали набирать один и тот же номер. Безрезультатно.
В своей комнате Елена рылась в ящиках письменного стола, разбрасывая блокноты и ручки. Она должна была записать свои мысли, упорядочить хаос в голове... И тогда она нашла его. Конверт с её именем, написанным аккуратным каллиграфическим почерком Селесты.
Пальцы не слушались, когда она разрывала конверт. Строки ударили как нож:
«Дорогая Елена,
Если ты читаешь это письмо, значит, я уже покинула Мистик Фоллс. Не стану утомлять тебя объяснениями — странным образом, этот мир позволяет мне написать лишь ограниченные слова. Но вот что я могу сказать точно: рано или поздно твоя сестра вернётся. Возможно, она будет... немного другой. Не совсем той Селестой, которую ты знала последний месяц. Но в её груди всё равно будет биться то же сердце, что и прежде.
Или же... эти строки исчезнут, как исчезнут все ложные воспоминания, и тебе больше не придётся переживать за очередного пропавшего родственника. Не понимаешь? Но это самое чёткое объяснение, которое мне позволено дать.
Несмотря на всю странность моего поведения, мой внезапный побег, я обязана сказать тебе главное (то, что сама хотела бы услышать в твоем возрасте):
Ты должна жить для себя, Елена.
Не для Стефана, не для Деймона, не для призраков прошлого, что шепчут тебе изо дня в день. Ты — не тень Катерины, не пазл, который должен идеально вписаться в чужую историю. Ты — цельная. Сама по себе.
Да, они бессмертны. Да, они сильны. Да, их любовь обжигает, как пламя, — но разве это твоё пламя? Или ты просто боишься остаться одна в этом огромном, пугающем мире, где все вокруг тебя рано или поздно уйдут?
Ты — человек. И ты... хочешь остаться человеком.
Ты хочешь жить. Не просто существовать в вечной драме вампирских страстей, а чувствовать. Ты хочешь любить так, чтобы сердце билось чаще не от адреналина, а от счастья. Ты хочешь состариться в тех же годах, что и твои дети. Ты хочешь настоящего, а не бесконечного «пока смерть не разлучит нас», которое для них — всего лишь пауза.
Кэролайн уже говорила тебе об этом. И она права.
Но вот вопрос, который ты отчаянно избегаешь: чего действительно ТЫ хочешь?
Не «что безопаснее». Не «что логичнее». Не «за кого мне проще спрятаться».
Если это Деймон — пусть будет Деймон. Но только если ты выбираешь его осознанно, а не потому что он «никогда не оставит». (Оставит. Они все оставляют. Такова природа бессмертия — рано или поздно они теряют даже себя.)
Перестань смотреть на себя через призму чужой трагедии. Ты — не Катерина. Ты не обязана повторять её ошибки, носить её маски, вытирать её слёзы. Ты не должна цепляться за отношения только потому, что боишься пустоты.
Признай свои желания. Даже если они не вписываются в сказку о вампирах и вечной любви.
А потом — иди за ними. Без оглядки.
Вот и всё. Последнее наставление от твоей взрослой версии сестры.
Не пытайся искать меня. Не смей бросаться в погоню. Держись подальше от Клауса любой ценой.
Я заключила сделку с дьяволом в поисках ответов, и твоё благородное желание всех спасти не должно втягивать тебя в смертельную игру.
Не твоя Селеста.»
Слёзы застилали зрение, но Елена продолжала раз за разом перечитывать письмо, с каждым словом ощущая, как почва уходит из-под ног. Селеста знала. Знала, что уйдёт. Готовилась к этому. И ни словом не обмолвилась.
Елена не могла понять многое, но точно она могла понять одно: слушать Селесту она не будет — ведь та сама сказала, что Гилберт может делать всё, что захочет.
***
Елена стояла посреди гостиной поместья Сальваторе, её пальцы сжимали письмо Селесты так сильно, что бумага начала рваться по краям. Глаза, ещё красные от слёз, теперь горели холодным огнём возмущения.
— Она права, — твёрдо заявил Стефан, делая шаг вперёд. Его голос звучал мягко, но в нём слышалась непоколебимая уверенность. — Если Селеста говорит, что её не нужно искать, значит, у неё есть на то веские причины.
Деймон, прислонившись к каминной полке, лишь кивнул в подтверждение, потягивая свой бурбон. Лёд в бокале звенел, нарушая тяжёлую тишину.
— Она неуязвима, Елена, — добавил он, пристально глядя на неё через край бокала. — Клаус не сможет причинить ей вред, даже если захочет. Тем более когда рядом будет Элайджа, который, кажется, питает... особую слабость к рыжим.
Елена резко вдохнула, её грудь болезненно сжалась. Она видела, как Стефан протягивает к ней руку — этот привычный жест утешения, который раньше дарил ей чувство безопасности. Но сейчас она резко отпрянула, выставив ладони вперёд, как щит.
— Нет, Стефан, не трогай меня! — её голос прозвучал резко, почти грубо, эхом разносясь по высоким потолкам гостиной.
Лицо Стефана исказилось от боли, будто она ударила его ножом в самое сердце. Он отступил, его обычно тёплые зелёные глаза потемнели от обиды.
— Если бы на месте моей сестры был кто-то из вас, — продолжила Елена, сжимая письмо так, что её костяшки побелели, — вы бы ринулись друг за другом, не считаясь ни с чьим мнением. И я... я всегда помогала бы вам. Но сейчас... — она резко прикусила губу, чувствуя, как по щеке скатывается предательская слеза. — Я сама её найду.
Она резко развернулась к выходу, но не успела сделать и двух шагов, как Деймон молниеносно оказался перед ней. Его сильные руки сжали её плечи, приковывая к месту.
— Елена, не совершай глупостей, — прошипел он, и в его голосе впервые за вечер прозвучала настоящая тревога. — Твоя сестра сама сделала этот выбор. Сама решила уйти с Клаусом. Ты действительно думаешь, у неё не было на то причины?
Елена дёрнулась, вырываясь из его хватки. Деймон не стал удерживать её — его пальцы разжались, но в глазах читалось предупреждение.
— Может, ты подскажешь мне, что это за причина такая? — её голос дрожал от ярости. — Ты же, кажется, лучше всех знаешь мою сестру, да?!
Она отступила на шаг, её карие глаза метали молнии. В этот момент она выглядела точь-в-точь как Кэтрин — та же гордая осанка, тот же вызывающий взгляд.
— В любом случае, это не ваше дело. Моя сестра — это не ваше дело!
— Елена! — Стефан снова попытался приблизиться, но она резко отпрянула, её рука взметнулась в предостерегающем жесте.
— Мне нужно подумать, — прошептала она, и прежде чем братья успели что-то сказать, Елена уже выбегала из поместья, хлопнув тяжелой дубовой дверью так, что задрожали стёкла в окнах.
Ночной воздух обжёг её лёгкие. Она бежала по тёмной аллее, не разбирая дороги, пока не остановилась, опираясь о ствол старого дуба. Сердце бешено колотилось в груди, а мысли путались, как клубок змей.
Если друзья не хотят ей помогать... что ж, она найдёт того, кто никогда не был её другом. Но у кого есть свои счёты с Клаусом.
Елена достала телефон и набрала номер, который никогда не думала использовать.
***
Селеста
Если честно, я не думала, что всё получится настолько... весело.
Когда я вспоминала оригинальный сценарий, мне казалось несправедливым, что зрителям не показали путешествие Клауса и Стефана. В сериале лишь мельком упомянули, что они провели в дороге несколько месяцев, но ни одной сцены, ни одного намёка на их приключения. Ну и ладно! Какое мне дело? Я-то наивно полагала, что, как только мы выберемся из города, нас каким-то магическим образом перенесёт прямиком к финалу их совместного пути.
Но нет.
Вместо этого мы провели две недели в черном «Кадиллаке» Клауса, колеся по бескрайним дорогам Америки.
И знаете что?
Я чувствовала... удовлетворение.
Наконец-то я выбралась из клетки. Наконец-то я увидела мир.
Даже в своём мире я практически не знала ничего, кроме Нью-Йорка. Сначала школа, внеклассные занятия, редкие прогулки с бабушкой, затем учеба, работа — вот и вся моя жизнь.
Тем временем мой брат колесил по миру вместе с родителями. Париж, Токио, Рим — он видел всё. А я сидела дома, как добрая девочка, которая ведёт себя тихо, учится на отлично и ждёт, что однажды они заметят мои старания и возьмут с собой. Хотя бы на неделю.
Но этого так и не случилось. Разочарование ударило слишком сильно.
А перед переходом в среднюю школу умерла бабушка. И оставаться в Нью-Йорке стало невыносимо. Родители долго думали, что со мной делать: взять с собой (но их командировки редко были совместимы с учебой), оставить одну (слишком рискованно) или...
Третий вариант пришёл не сразу.
Меня отправили в школу-пансион.
Хорошую, надо сказать. Никаких казарменных порядков, отбирания телефонов или комендантского часа. У меня была своя комната, MacBook, деньги на карте и полная свобода — если, конечно, не считать запрета на алкоголь, драки и прочие очевидные вещи.
Именно там я впервые увидела «Дневники вампира».
Девочка, брошенная семьёй, нашла новый мир — и погрузилась в него с головой.
А теперь...
Теперь я путешествую с самими Клаусом и Элайджей Майклсонами.
Кто бы мог подумать, да?
Наше путешествие оказалось менее кровавым, чем я ожидала. Элайджа играл роль обаятельного переговорщика, Клаус — угрожающего психопата (ну, тут он просто был самим собой), а я... я была их секретным оружием.
— Если что-то пойдет не так, просто подними их в воздух и потряси, как банку с печеньем, — как-то раз пошутил Клаус.
Я старалась не привлекать внимания, не высовываться. Ведь мне не нужно было шептать заклинания или жестикулировать — никто даже не догадывался, что это моя работа.
Пока однажды Клаус не заявил, что из-за меня им стало слишком скучно.
— Ты со своим телекинезом не оставляешь нам даже шанса повеселиться, — сказал он с ухмылкой.
И в тот же вечер я... отпустила их. Прямиком к ковену ведьм. Чёрт побери!
Хорошо, что я всё же осталась неподалёку, наблюдая за ситуацией. И вовремя вмешалась, когда ведьмы всем скопом решили, что «вывернуть наизнанку» первородных это очень веселая идея.
Я не особо церемонилась: силой отшвырнула всех ведьм, заставляя их прилипнуть друг к другу, подняла вверх и встряхнула — как банку с печеньем (спасибо, Клаус).
— Что это было?! — прошипела одна из ведьм, ошарашенно глядя на своих товарищей, которые лежали рядом.
— «Благословение Майклсонов», — серьезно ответил Элайджа, не моргнув глазом.
Клаус тогда чуть не подавился от смеха.
С тех пор среди сверхъестественных тусовок поползли слухи, что Майклсонов нельзя трогать — то ли у них есть защита, то ли они сами научились каким-то новым трюкам.
Какой сюрприз. Теперь я — их тайная карта.
С тех пор я держалась в тени, вмешиваясь только в крайнем случае. Ведь, в конце концов, я уже получила своё — выбралась из Мистик Фоллс и скоро встречусь с Глорией.
Это не моя игра. Не мои правила.
Да и сценарий я уже изрядно поменяла: теперь Елена нежится в постели со Стефаном, вместо того чтобы сближаться с Деймоном.
Сейчас мы сидели в каком-то захудалом баре на окраине Техаса. Я — на высоком барном стуле, в коротком топе и джинсовых шортах (нет, не тех, что больше похожи на трусы, а вполне приличных). Массивные туфли на платформе. Волосы собраны в небрежный пучок, макияж — лёгкий, почти незаметный.
Ничего провокационного — ведь на улице 25 градусов, и не в паранджу же мне надеваться, да?! Но мужские взгляды всё равно цеплялись за меня. А некоторые и откровенно раздевали.
Бармен поставил передо мной второй бокал. Я кивнула в знак благодарности и скользнула взглядом к дальнему углу, где Элайджа и Клаус в углу вели «переговоры» с каким-то типом, который, судя по выражению лица, был больше заинтересован в старшем Майклсоне, чем в деловом сотрудничестве.
— Эй, красотка, угостить тебя напитком? — пьяный голос за спиной заставил меня обернуться.
Передо мной стоял здоровенный мужик в кожанке, с татуировками на шее и мутным взглядом. Типичный «прилипала».
Я знала, как это будет.
Если вежливо отказаться — он начнёт настаивать. Если послать — начнёт угрожать. А пьяным вообще плевать на границы, так что всё могло зайти слишком далеко.
Мне-то что? Мысль — и он в отключке.
Но, во-первых, он человек, а не сверхъестественная тварь. А во-вторых, вокруг слишком много свидетелей.
Я тяжело вздохнула и попробовала вежливость:
— Нет, спасибо.
Мужик не понял. Вместо этого его ухмылка стала ещё шире.
— Да ладно, не стесняйся! — он наклонился ближе, и от него пахло алкоголем и дешевым одеколоном.
Я скользнула взглядом мимо назойливого ухажёра, остановившись на фигурах, сидящих в дальнем углу зала. Элайджа уже приподнимался со стула, его благородное лицо выражало готовность вмешаться, но Клаус ловко перехватил его движение. Пригнувшись к уху брата, он что-то быстро прошептал — что-то, что заставило старшего Майклсона усмехнуться и снова опуститься на стул.
Сам же гибрид направился к нам неторопливой, хищной походкой.
— Милая, прости за задержку, — его бархатный голос прозвучал нарочито нежно, когда он обвил мою талию властной рукой, всем видом демонстрируя права «собственника».
Я едва сдержала смешок. Вся эта ситуация была настолько абсурдна, что я невольно огляделась по сторонам — не скрывается ли где-нибудь съёмочная группа? Может, это розыгрыш?
Мысль о том, что этот пьяный детина сейчас полезет в драку с тысячелетним вампиром-гибридом, была одновременно ужасающей и до смешного нелепой.
Мужчина замер, его налитые кровью глаза растерянно метались между мной и Клаусом. Гибрид же лишь приподнял бровь, его губы растянулись в вызывающей усмешке, когда он притянул меня ближе, демонстративно целуя в висок.
— Понял, я не дурак, — пробормотал несостоявшийся кавалер, внезапно протрезвевшим голосом, и поспешно ретировался, слегка пошатываясь.
Я выдохнула, пытаясь освободиться от цепких пальцев Клауса, но его рука лишь плотнее прижала меня к себе.
«Ладно, — мысленно сдалась я, — пусть играет свою роль».
Потянувшись за бокалом с маргаритой, я удобнее устроилась на стуле и бросила оценивающий взгляд на Элайджу, чья беседа с таинственным незнакомцем явно затягивалась.
— Ну, как переговоры? — поинтересовалась я, делая глоток прохладного коктейля.
— Сносно, — Клаус лениво махнул рукой бармену, заказывая виски. — Хотя создаётся впечатление, что наш собеседник питает к моему брату куда больше симпатии, чем ко мне.
— Он гей, — равнодушно констатировала я, наблюдая, как незнакомец то и дело «случайно» касается руки Элайджи.
— Так моего брата ещё никто не называл, — гибрид насмешливо фыркнул, наконец отпуская мою талию, чтобы принять заказанный напиток.
— Я говорила о вашем новом друге, — уточнила я, подмигивая. — Похоже, он готов задержаться здесь до рассвета, лишь бы продолжить флиртовать с Элайджей. И, честно говоря, я его понимаю. Может, уже стоит ввести в игру «страшного гибрида», чтобы спасти своего брата от столь... настойчивого внимания?
— Ни за что, — ухмылка Клауса стала ещё шире. — Когда ещё выпадет шанс увидеть, как благородный Элайджа Майклсон отбивается от настойчивого поклонника?
Я рассмеялась, поднимая бокал.
— За редкие зрелища!
Наши бокалы звонко встретились, а мы продолжили наблюдать за разворачивающимся «спектаклем» — теперь уже втроём, потому что Элайджа бросил в нашу сторону убийственный взгляд, ясно давая понять, что прекрасно осведомлён о нашей маленькой игре.
***
— ПОЧЕМУ К ВЕДЬМАМ ВСЕГДА ИДУ Я?! — моё возмущение эхом разнеслось по номеру отеля. Я с отвращением разглядывала свою одежду — джинсы в кровавых разводах, футболка с дырой от какого-то ритуального ножа. Да, они не могли причинить мне настоящего вреда, но это не мешало им пытаться — я до сих пор чувствовала, как по спине бегут мурашки от воспоминания о летящем в меня котелке с бог знает чем (но там точно была кровь).
«Они даже не смогли меня ранить, но это не значит, что выходить сухой из воды — приятно».
Эти ведьмы явно считали себя комедийным дуэтом: ритуальные жертвоприношения кроликов, молитвы какому-то забытому божеству и...
«Они действительно пытались призвать демона? Серьёзно?»
— Потому что я — гибрид, — Клаус лениво развалился на потрёпанном диване, его глаза с акульей ухмылкой скользили по моему виду. — Элайджа — вампир. А эти ведьмы чуют угрозу за версту. А ты... — он сделал театральную паузу, — ...милая, безобидная человеческая приманка.
Мы устроились в очередном придорожном мотеле, где по «удивительному совпадению» свободен оказался только один номер. Хорошо хоть диван был. Если эти двое решат поспать — пусть укладываются на двуспальную кровать вместе.
«Отличный шанс укрепить братские узы, если можно так выразиться».
— Ты сама просила обойтись без убийств, — в разговор вступил Элайджа, достав из моей сумки запасную одежду. Его пальцы аккуратно разгладили складки на футболке, будто он подавал мне вечернее платье для бала, а не простую хлопковую майку.
Я покосилась на свою вывернутую ногу — ничего серьёзного, но ходить было неприятно. В пылу уклонения (рефлексы, мать вашу) от разъярённых ведьм я неудачно оступилась...
— Я передумала, — сквозь зубы процедила я, хватая одежду из его рук. — Давайте убивать всех. Не думала, что найти одну-единственную стаю оборотней будет ТАК сложно!
Ковыляя в сторону ванной, я бросила последний взгляд на братьев. Эти двое вели себя так, будто всё происходящее — самое забавное шоу на свете.
Теперь я понимала, почему в сериале не показывали эти месяцы странствий.
«Или, может, это я сама создала этот хаос своими неумелыми действиями?»
Ведь Стефан в режиме «Потрошителя» наверняка просто перебил бы всех — как и говорил Деймон Елене: «Он оставляет следы».
Под струями горячей воды я наконец смогла расслабиться. Кровь смывалась, оставляя после себя лишь лёгкий розовый оттенок на белом кафеле. Завернув испорченную одежду в мусорный пакет (не хватало ещё, чтобы горничная вызвала полицию, увидев эти «улики»), я наспех вытерлась полотенцем.
Из-за двери донеслись голоса:
— Держу пари, она передумает насчёт убийств к утру, — это был Клаус.
— Ты ее недооцениваешь. Думаю, до обеда продержится, — ответил Элайджа.
Я фыркнула, натягивая чистую футболку. Может, это и была моя карма — вечно попадать в такие ситуации. Но если честно... даже зная, что меня ждёт, я бы снова отправилась в это путешествие.
«Ложка дёгтя в бочке мёда? Пфф. Оно того стоит».
За окном сгущались сумерки, окрашивая комнату в тёплые янтарные тона. Двое первородных расположились за массивным дубовым столом, которого, я была уверена, полчаса назад здесь не стояло. На столе — хрустальные бокалы, бутылка вина, которая явно стоила больше, чем неделя проживания в этом дырявом мотеле, и несколько изысканных блюд.
Откуда такой сервис в придорожной ночлежке, где половину номеров не обслуживают из-за сломанного водопровода?
Хотя... Глупый вопрос. Деньги творят чудеса. А уж если добавить к ним тысячелетний опыт манипуляций...
— Селеста, ужин, — Элайджа поднялся, с лёгкостью передвинув тяжёлый стул для меня. Его движения были отточены веками — благородство, вшитое в саму суть.
Я кивнула и опустилась на предложенное место.
— Спасибо, — пробормотала, принимаясь за еду.
Какое-то время мы ели в тишине, нарушаемой лишь лёгким звоном приборов. Затем я не выдержала:
— Что дальше? Куда едем?
Клаус сверкнул глазами, переглянулся с братом и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
— А дальше, милая наша ведьмочка, мы едем в Нью-Йорк.
Я чуть не подавилась жареным картофелем.
— Оборотни... в Нью-Йорке? — протянула я.
— Почти, — ухмыльнулся Клаус. — Они раньше там обитали. Нам просто нужно найти тех, кто...
— ...имел с ними тесный контакт, чтобы выбить из них информацию, — мрачно закончила я, откладывая вилку. Мои пальцы слегка дрожали.
И вот так, между делом, я узнала, что скоро увижу город, в котором родилась. Пусть и в другом мире, в другом времени... но всё же.
Я тяжело вздохнула, отодвигая тарелку.
Элайджа изучающе смотрел на меня:
— Всё хорошо? — задумчиво спросил он.
Клаус в такие моменты делал вид, что он глухой, слепой и вообще не присутствует в этой реальности. Удивительно, но он никогда не комментировал наши странные разговоры.
Как-то раз старший Майклсон спросил, почему я так спокойно отношусь к его тёмному прошлому. Ведь я знала о нём всё — даже то, чем он сам не гордился.
Почему это не пугало меня? Ведь одно дело — понимать, что он совершил много плохого, а совсем другое — знать, что именно он сделал. И я знала. Знала даже то, о чем он еще сам не догадывался.
Я долго думала над ответом. Сказать, что это просто сценарий сериала? Что для меня он — нереальный персонаж, а значит, его грехи не кажутся мне по-настоящему важными?
Но я здесь. Я смотрю в глаза живому — ну, относительно живому — человеку. Как объяснить, что мне... всё равно?
— Видишь ли, — я начала осторожно, — я не сужу людей по их прошлому. Только по тому, кто они сейчас. Если, конечно, — мой голос стал тверже, — это не настоящие чудовища — те, кто насилуют, убивают детей или издеваются над беззащитными просто потому что могут. Хотя... для вампиров эти понятия несколько иные.
Элайджа скривился, будто вспоминая что-то.
— А если эти беззащитные хотят тебя убить? — начал он.
— Я не о тех, кто нападает первым. Я о тех, кто слабее вас в принципе. Относительно первородных, почти все в этом мире беззащитны. Но вы же не убиваете каждого встречного только потому что можете? — мой взгляд скользнул по его безупречному костюму. — Хотя, по меркам вашего мира... Вы все - хищники. И все хотят вас уничтожить. Это просто... природа вещей.
Тишина.
Я вдруг вспомнила момент из сериала, когда Клаус ударил Елену, чтобы вывести Стефана из себя.
— Вот если бы у меня не было неуязвимости, и ты бы поднял на меня руку... просто так, — моя ладонь невольно потянулась к горлу, вспоминая, как Деймон попытался схватить меня. Стефан, может быть, и успел бы его тогда остановить, но... А если бы не успел?
— Тебе кто-то навредил? — голос Элайджи стал ледяным.
Я встретилась с ним взглядом.
— Деймон пытался. Но пострадал сам, — усмехнулась я. — Дам дружеский совет — даже если я выведу тебя настолько, что ты захочешь меня придушить... не делай этого. Будет очень больно.
Элайджа рассмеялся — глубоко, искренне, кивнув в ответ.
— Ладно, — пообещал он, всё ещё смеясь. — Обязательно сдержусь, если вдруг у меня возникнет непреодолимое желание тебя убить.
С этого странного разговора что-то изменилось. Я не сказала ничего особенного, но он воспринял мои слова с неожиданной серьёзностью.
Но сейчас важнее было другое.
Нью-Йорк. Мы едем в Нью-Йорк.
Я отхлебнула вина, чувствуя, как алкоголь разливается тёплой волной по телу. Город, которого я никогда не знала в этом мире. Город, который, возможно, уже ждал меня.
— Все замечательно, — в ответ кивнула я, делай второй глоток вина.
Только вот ни Клаус, ни Элайджа мне не поверили.
***
Я стояла перед зеркалом в огромной ванной отеля, сжимая в дрожащих пальцах влажную салфетку, уже пропитавшуюся розоватой жидкостью. Капли крови на моей щеке засохли, образуя тонкие корочки, которые приходилось оттирать с легким нажимом.
В отражении за моей спиной маячила фигура Клауса — его мощный силуэт непринужденно облокотился о кристально чистую тумбу, длинные пальцы скрещены на груди, ноги в дорогих кожаных ботинках небрежно переплетены.
— Почему вас всех так ненавидят? — мой голос прозвучал резче, чем я планировала, когда очередное пятно крови упорно не поддавалось.
Клаус медленно приподнял голову, его глаза сверкнули. Губы изогнулись в той самой ухмылке, от которой по спине бежали мурашки.
— Наконец-то ты задала по-настоящему глупый вопрос, дорогая, — он провел языком по клыкам, будто вспоминая вкус недавней схватки.
Я с силой швырнула окровавленную салфетку в мусорную корзину. Она мягко шлепнулась поверх других, таких же алых.
На моей щеке осталось всего пара крошечных точек — тех самых, что попали на меня, когда Клаус... Когда я...
Дверь скрипнула. В проеме возник Элайджа, его безупречный черный костюм выглядел слишком "ярко" на фоне белоснежной ванны.
— Он напал, ты защищалась, — его бархатный голос звучал спокойно, но в темных глазах читалось понимание.
Я резко отвернулась к раковине, включая воду. Холодные струи смыли последние следы, но ощущение липкости осталось.
Мое первое убийство.
Мы все знали правду — мне не нужно было защищаться. Моя сила... Я сжала кулаки, вспоминая, как всего одна мысль, одно мгновение ярости — и ветка, словно выпущенная из катапульты, пронзила грудь вампира. Точное попадание в сердце. Я до сих пор слышала тот хруст.
— Зато теперь у нас есть информация, — Клаус щелкнул пальцами перед моим лицом, возвращая в реальность. Я даже не заметила как он в мгновение ока оказался так близко. — И, как ты предсказывала, нам нужно искать Рея.
— Я убила человека, — прошептала я, глядя на свое отражение. Глаза казались чужими — слишком широко раскрытыми, с расширенными зрачками.
— Вампира, — поправил Клаус, обмениваясь взглядом с Элайджей. Его пальцы сжали моё плечо.
— Я убила вампира, — поправила я, с силой выкручивая кран.
Эти слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец.
Я так гордилась тем, что останусь незапятнанной в этом мире. Какая наивность. Теперь правда была передо мной — я могла убивать. Даже если это был вампир, который первым бросился на меня.
«Но он все равно погиб бы — либо от руки Клауса, либо от рук Элайджи», — шептал мне внутренний голос.
Да-да, он бы не выжил. Слезами делу не поможешь — в этом мире все немного сволочи. Если уж падать в грех, то с улыбкой!
— Ладно, хватит самокопания, — резко развернулась к ним, скрестив руки. — Раз мы задержимся здесь, мне лучше с вами не контактировать ближайшие дни.
Братья переглянулись — одна и та же насмешливая искра в глазах, один и тот же едва заметный наклон головы. Словно они общались без слов уже столько веков, что выработали собственный язык.
Решив не церемониться, я выпалила:
— У меня завтра по плану начинаются месячные. А я в такие дни... — я сделала глубокий вдох, — ...превращаюсь в настоящую гарпию. Становлюсь злой, раздражительной и вообще невыносимой.
— Злее и раздражительнее, чем обычно? — Элайджа не смог сдержаться. Его губы дрогнули, когда пачка салфеток со свистом пролетела мимо его головы.
— Кажется, это означает «да», — Клаус усмехнулся, ловко перехватывая летящую в него статуэтку.
— Напоминаю, — мой голос зазвучал металлически, — если кто забыл. Тысячу лет назад, живя с Ребеккой, вы обязательно сталкивались с этим. Да, в ваше время не было тампонов и шоколада, но суть та же: кровь, судороги, головная боль и непреодолимое желание придушить всех в радиусе десяти метров.
Тишина стала такой плотной, что слышалось как жужжит лампа в ванной.
Я подняла бровь.
— Вопросы есть?
Два отрицательных покачивания головой.
— Тогда мой вопрос, — я сделала шаг вперед. — Вы чувствуете, когда у девушек... эти дни?
Клаус разразился таким смехом, что даже пошатнулся. Его плечи тряслись, а в глазах, казалось, стояли слезы (или это свет так падал?). Элайджа был сдержаннее — он лишь прикрыл рот рукой, но по дрожащим уголкам губ было ясно, что он едва сдерживается.
— Я серьезно! — возмутилась я. — Меня... долго мучил вопрос — как Стефан с его геном потрошителя ухитрялся не разорвать Елену в клочья в такие дни!
— Не знал, что ты еще способна меня удивить, — Клаус едва успел поймать снова летящую в него статуэтку какого-то уродливого ангела.
— Я взрослая женщина и имею право говорить о физиологии! — мои руки сами собой уперлись в бока. — Это же чисто практический вопрос! Что вас так веселит?!
Хотя, признаться, в шестнадцать я вряд ли решилась бы на такое. Но когда вампиры живут с тобой целыми днями, некоторые темы перестают быть табу.
Элайджа первым пришел в себя:
— В такие дни ваша кровь... непривлекательна, — наконец ответил Элайджа, слегка морщась. — Она ощущается как... испорченная. Возможно, поэтому Стефан не реагировал.
Я медленно кивнула. Логично. Никто не станет пить протухшее вино.
— Просто впервые за тысячу лет нам задают подобный вопрос, — Клаус откинулся назад, его взгляд скользил по мне с новым интересом.
— Потому что все, кто мог его задать, либо мертвы, либо сами вампиры, — я скрестила руки, чувствуя, как подступает знакомая ноющая боль.
Она мучила меня уже какое-то время, и я поняла, что, скорее всего, скоро начнутся веселые деньки. В этом мире, с молодым телом, цикл почему-то был более неустойчивым, и только так я могла понять, когда можно бить в колокол.
Клаус лишь хмыкнул, но в его взгляде читалось нечто новое — возможно, уважение?
Что ж, хоть один пункт из моего бесконечного списка «Вопросы к вампирам» можно считать закрытым. Я повернулась к окну, где первые лучи рассвета уже золотили горизонт. Скоро начнется новый день — болезненный, раздражительный, но хотя бы прояснивший некоторые важные детали вампирского быта.