Я попала в Мистик Фоллс
Глава 1
— Привет, бабуля, — весело произнесла я, распахивая входную дверь, холодный ночной воздух тут же ворвался в прихожую, заставляя меня непроизвольно содрогнуться.
Передо мной стояла Кэтрин Пирс — та самая бессмертная обольстительница, чьи карие глаза сейчас округлились от явного изумления. Она отпрянула назад так резко, словно перед ней внезапно материализовалась не я, а призрак её собственных грехов, готовый вцепиться в неё когтями.
— Нет, — произнесла я и вампирша скривилась, её взгляд скользнул за мою спину, будто она ожидала подвоха — засады, ловушки, чего угодно, что могло бы объяснить моё внезапное появление. — Если ты за Дженной, то её здесь нет. Поищи себе другую жертву, ладно? Пока.
Я резко захлопнула дверь прямо перед её лицом, но в последний момент сквозь дерево мне показалось, что услышала короткий, облегчённый вздох. Странно. Неужели Кэтрин, вечная манипуляторша, действительно испугалась меня?
— А нет, стой!
Дверь снова распахнулась с такой силой, что её петли жалобно заскрипели. Моя рука стремительно метнулась вперёд, цепко хватая Кэтрин за запястье. Её кожа была холодной, как мрамор, но под пальцами я почувствовала лёгкую дрожь — почти незаметную, но настоящую. Она дёрнулась, словно от прикосновения раскалённого железа, и отскочила на шаг, её взгляд внезапно стал диким, настороженным, будто перед ней стояла не девушка, а что-то куда более опасное.
— Не волнуйся, в этот раз бить не буду, — мои губы сами собой растянулись в ухмылке. — Пока ты не решишь мне навредить — с тобой всё будет в порядке.
Моё спокойствие, кажется, озадачило её куда сильнее, чем агрессия. Кэтрин замерла, её пальцы слегка сжались, будто она всё ещё готова была в любой момент исчезнуть в ночи, но любопытство перевешивало осторожность. Медленно, с преувеличенной театральностью, она приподняла бровь, а в её глазах вспыхнул тот самый знакомый по сериалу огонёк — смесь азарта и холодного расчёта.
— Возьми меня вместо жертвы.
Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их обдумать. В голове чётко всплыла картина: Кэтрин должна была привести Дженну к Клаусу для ритуала, где та должна была заменить Кэролайн. Именно поэтому я и отправила тётю куда подальше — подальше от этого безумия, от вампиров, от гибрида, который должен был вырвать её сердце.
— Ты больная? — голос Кэтрин звучал насмешливо, но в нём не было привычной язвительности. Скорее... недоумение. И что-то ещё. Интерес?
— Не волнуйся, мы договоримся, — я улыбнулась, но улыбка получилась скорее оскалом.
***
— Нет!
Клаус даже не повернул голову в мою сторону. Он стоял у окна, его пальцы сжимали бокал с бурбоном так крепко, что стекло вот-вот могло треснуть. Свет падал на его профиль, подчёркивая жёсткие линии скул, и в этот момент он выглядел не просто древним вампиром, а чем-то большим — мифом, воплотившимся в плоть, хищником, который даже не считал нужным скрывать своё превосходство.
— Да почему?! — я чуть не вскрикнула, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. — Тебе нужна жертва. И вот она я — готовая, добровольная, без лишних вопросов! Обрати меня, вырви сердце, проведи свой чёртов ритуал! Разве тебе не всё равно, чью жизнь забрать?!
Клаус вздохнул так тяжело, будто вобрал в себя весь воздух в комнате. Его плечи слегка поднялись, затем опустились, и он наконец повернулся ко мне. В его глазах читалось раздражение, но за ним — любопытство.
Кэтрин стояла в стороне, её поза была расслабленной, но взгляд — острым, цепким. Она наблюдала за нами с тем же выражением, с каким кошка следит за дерущимися мышами — с холодным, почти научным интересом.
Может, именно для этого я и попала в этот чёртов сериал? Чтобы заменить Дженну в ритуале?
Дженна... Она была, пожалуй, единственным персонажем, который точно не заслуживал своей смерти. Невинная, добрая, попавшая в этот ад лишь потому, что судьба решила сделать её родственницей Елены Гилберт. И теперь, оказавшись здесь, единственное, что я могла сделать — это оградить её.
Ну, и ещё пару раз сказать "ласковых слов" Деймону и Стефану.
И да, один раз ударить Елену по голове.
Или наоборот? Неважно...
Клаус прищурился, его взгляд скользнул по мне — медленно, оценивающе, будто он видел не просто девушку перед собой, а разгадывал сложный пазл.
Серьёзна ли я?
Перед глазами всплыли события предшествующие нашей первой встрече.
Flashback
Что может быть хуже, чем проснуться в мире, где каждый второй персонаж либо тебя убьёт, либо предаст, либо использует в своих целях?
Абсолютно ничего.
Хотя, если бы вы спросили шестнадцатилетнюю меня, я бы, наверное, закатила глаза и сказала что-то вроде: «Ну наконец-то что-то интересное!»
Но сейчас мне было не до романтики.
Я заснула в своей уютной квартире, в мягкой кровати, под мерный шум дождя за окном, уверенная, что утром проснусь, заварю кофе и отправлюсь на работу — в свой мир, свою реальность.
Но вместо этого...
Я очнулась в незнакомой комнате.
Потолок был белым, слишком белым, почти стерильным. Лёгкие занавески колыхались от сквозняка, а за окном ярко светило солнце — слишком ярко для ноября.
Первые несколько минут я просто лежала, уставившись в потолок, пытаясь понять, не сплю ли я.
А потом в дверь вошла она.
Елена. Мать её, Гилберт.
Главная героиня «Дневников вампира» — с её идеально уложенными волосами, трогательным выражением лица и этим вечным взглядом «я так страдаю, но я сильная».
Она назвала меня моим именем — Селеста — и сказала, что нам пора в школу.
— Извини, что? — мой голос прозвучал хрипло, будто я не говорила несколько дней. — Я школу закончила сто лет назад.
Елена нахмурилась, её брови сдвинулись в той самой характерной гримасе, которую я помнила по сериалу.
— Селеста, ты в порядке?
Я попыталась заснуть снова.
Это сон. Просто странный, слишком реалистичный, но сон.
Но даже через час, после того как Дженна и Елена вломились ко мне с обеспокоенными лицами, трясли меня за плечи и что-то кричали, я не проснулась.
Какого чёрта?!
Игнорируя их тревожные взгляды, я влетела в первую попавшуюся дверь и оказалась в ванной.
Зеркало показало мне моё отражение — рыжие волосы, карие глаза, бледная фарфоровая кожа.
Та же самая я.
Только...
Я резко повернула кран, и ледяная вода хлынула в раковину.
— Это сон. Это сон. Это сон.
Я облила лицо, схватила полотенце, протёрла кожу до красноты.
Ударила кулаком по зеркалу.
Боль.
Острая, настоящая.
— Я НЕ СПЛЮ!
Мои пальцы сжали край раковины так сильно, что костяшки побелели.
Я включила душ и залезла под ледяные струи, не снимая одежды. Вода тут же пропитала футболку, штаны, волосы, заставляя меня дрожать, но я даже не думала выходить.
Где-то за дверью раздавались голоса — взволнованные, испуганные.
— Селеста! Открой! Что с тобой?!
Я не отвечала.
Через час я всё же вышла.
Дженна и Елена стояли в дверном проёме, их лица были бледными, глаза — огромными от ужаса.
— Боже мой... — прошептала Дженна, и в её голосе была такая неподдельная боль, что мне стало стыдно.
Они закутали меня в плед, усадили на кровать, говорили что-то успокаивающее.
Но я их почти не слышала.
Что ж. В школу я в тот день так и не пошла.
Проведя целый день взаперти в своей новой-старой комнате, перебирая в голове обрывки услышанных разговоров и собственные воспоминания, я наконец сложила пазл своей новой реальности. Комната, которая должна была казаться чужой, уже начала приобретать знакомые черты — потертый плед на кресле, который я машинально накидывала на плечи, когда замерзала, фотографии на тумбочке, где я улыбалась рядом с людьми, которых вроде бы знала всю жизнь.
Я — Селеста Гилберт.
Не просто случайная девушка, а двойняшка Елены Гилберт.
Этот факт казался мне особенно абсурдным, учитывая, что после смерти наших (их? её?) родителей опеку над нами и Джереми взяла Дженна Соммерс.
«Окей», — прошептала я, сжимая виски пальцами. Это было слишком похоже на плохую шутку.
Очень давно я знала эту историю до мельчайших подробностей — в шестнадцать я пересмотрела «Дневники вампира» трижды, знала наизусть диалоги и могла предсказать повороты сюжета.
Только вот в оригинальном сюжете... У Елены не было сестры.
Тем более — двойняшки. Тем более — рыжей, как пламя, с глазами цвета тёмного шоколада и фарфоровой кожей!
— Как мы вообще можем быть двойняшками, если мы абсолютно не похожи? — вырвалось у меня, когда я в очередной раз сравнила наше с Еленой отражение в зеркале.
Она — классическая брюнетка с большими грустными глазами. Она двойник.
Я — рыжая бестия с квадратным подбородком и взглядом, который Деймон однажды назвал «вызывающе-дерзким».
Я прекрасно помнила внешность Джона Гилберта и Изабель Флеминг. Даже с учётом генетических сюрпризов, у них просто не могло получиться такой дочери!
Не могло!
Хотя... Ладно, с учётом рецессивных генов, которые Джон и Изабель могли мне передать, я все же могла родится рыжей. Но и то маловероятно. Шанс был 1 к 100.
Я трижды переспрашивала Елену, действительно ли мы сёстры, и каждый раз её ответ звучал всё более раздражённо:
— Да, Селеста, мы двойняшки. Нет, ты не приёмная. Да, у нас одни родители.
Даже после того, как мы узнали, что Миранда и Джейсон Гилберты — не наши биологические родители, этот факт оставался незыблемым.
«Вот это поворот», — думала я, глядя, как Дженна нервно теребит край рецепта в больнице.
Они решили, что у меня «запоздалый шок после всех событий» — видимо, удобное объяснение для любого странного поведения в этом городе. Врач с симпатичными морщинками вокруг глаз поставил диагноз «временная амнезия» и объяснил Дженне, что мой мозг «заблокировал часть воспоминаний, чтобы защитить психику».
Ха! Как бы он объяснил то, что я знаю будущее этого безумного сериала?
Или я действительно сошла с ума, и всё это — галлюцинация перегруженного сознания?
Нет.
Слишком уж... осязаемым был этот мир. Запах кофе, который варила Дженна по утрам. Боль, когда я случайно ударялась мизинцем о ножку кровати. Холодное прикосновение Елены, когда она будила меня по утрам.
Я пыталась намекнуть на будущие события — Клауса, Первородных, ритуалы...
Но слова застревали в горле, будто невидимая сила сжимала мои голосовые связки. Я пробовала написать — рука отказывалась выводить буквы.
Мир словно ставил блок на любые спойлеры.
Хотя, когда я осторожно спросила Елену про «ритуал и того Клауса», она лишь тяжело вздохнула и отвернулась.
— Ага. Значит, мы во втором сезоне, — тихо пробормотала я, наблюдая, как её плечи напряглись.
Просто замечательно.
Судя по обрывкам разговоров, пока я "приходила в себя", Елена успела познакомиться и с Роуз, и с Тревором, и даже... с Элайджей.
Теперь передо мной стоял выбор: либо вступить в эту опасную игру, либо попытаться держаться подальше от вампирских разборок.
Но... Чёрт возьми, я не могла пропустить ту самую сцену с монетками!
Мне отчаянно хотелось увидеть её вживую — наблюдать, как Элайджа, этот воплощённый идеал викторианской эпохи, играет с судьбой, будто с шахматной партией.
Да, я не раз заявляла, что «Дневники вампира» — далеко не мой любимый сериал.
Что я с гораздо большей радостью оказалась бы в «Волчонке» с его тёплой атмосферой, в «Касле» с его детективными загадками или даже в «Менталисте», где хотя бы герои вели себя как разумные взрослые люди.
Потому что, хоть убей, как можно любить сериал, где все персонажи принимают идиотские решения, а главная героиня вечно ходит с выражением «меня только что толкнули под поезд»?
Но где-то глубоко внутри всё ещё жила та шестнадцатилетняя девочка, которая тайком смотрела серии по ночам и сохраняла скриншоты с Элайджей в секретной папке.
И теперь эта девочка отчаянно требовала:
«Хоть раз! Хоть одним глазком!»
Но сейчас, глядя на своё отражение в зеркале ванной комнаты, я окончательно осознала:
Этот мир — не мой. Эта жизнь — не моя.
Эти воспоминания в моей голове — словно чужие фотографии в семейном альбоме.
Мне нужно было выбираться отсюда.
Но...
Я не могла сказать ни слова о своём настоящем прошлом. Не могла написать, нарисовать, даже намёком дать понять.
Мир издевательски блокировал любые попытки, будто я персонаж, нарушающий сценарий.
«Ладно, — подумала я. — Если не хочешь быть в центре событий — просто уезжай».
Я честно пыталась. Собирала вещи. Садилась в машину. Даже доезжала до городской черты...
Только чтобы снова остановиться возле того самого баннера с надписью «Добро пожаловать в Мистик Фоллс».
— Вот так сюрприз, — прошипела я, в третий раз натыкаясь на этот идиотский баннер. — Просто замечательно!
Я была заперта в Мистик Фоллс, как персонаж видеоигры, неспособный покинуть локацию до завершения квеста.
— И сколько мне тут торчать? До конца восьмого сезона? До «Наследия»? Десять лет? Двадцать?
Это не было той жизнью, которую я выбирала.
Я — взрослая женщина, у которой были планы, карьера, обязательства...
А теперь?
Теперь я, мать её, Селеста Гилберт — сестра двойника с огромной мишенью на спине.
И единственной моей надеждой оставалось то, что где-то в этом безумном мире существует способ вернуться домой...
Или, на худой конец, хороший виски. Хотя бы бутылка.
***
«Ну что ж, знакомство с Сальваторе явно не задалось», — язвительно подумала я, наблюдая, как Деймон, согнувшись, откашливается кровью.
Всё началось банально. После школы мы с «сестрой» (иногда приходится называть её так) заглянули в особняк Сальваторе. Елена моментально растворилась в объятиях Стефана, а я, воспользовавшись моментом, решила исследовать знаменитую алкогольную коллекцию Деймона. Вот тут-то и грянул настоящий пипец.
Деймон, как обычно, подкатил ко мне с той самой хищной ухмылкой, от которой у меня ещё в шестнадцать мурашки по коже бежали. Но сейчас, спустя годы, это выглядело не просто пошло — откровенно жалко. Я его, разумеется, проигнорировала. Потому что, хоть убейте, никогда не понимала романтизации токсичных отношений, где можно клясться в вечной любви одной, а на следующий день уже флиртовать с другой.
И, чёрт возьми, как в шестнадцать он мне вообще нравился? Да, возможно, Деймон ради Елены готов был мир спалить, но, откровенно говоря, он был омерзительным персонажем. И сейчас этот «обаятельный негодяй» нагло лез ко мне, игнорируя моё чёткое «Нет».
Ну, я и не сдержалась.
— Пошёл нахуй, Деймон, — сказала я спокойно, глядя ему прямо в глаза. Ну, признаюсь, не ограничилась этим — добавила ещё парочку "ласковых" эпитетов в адрес его морального облика и воспитания.
А он что сделал? Правильно. Потянулся ко мне, попытался схватить за шею — и полетел.
Отлетел со скоростью пули, врезался в шкаф с хрусталём и рухнул на пол, теперь сидя в луже собственной крови и хрипя.
Красота-то какая.
Стефан и Елена застыли с одинаковыми выражениями ужаса на лицах. А я...
А я предположила, что могу быть ведьмой.
Мои размышления прервал Деймон. Он поднялся с пола, его обычно безупречные волосы были растрепаны, а в глазах горела ярость. Без слов я поняла - сейчас будет демонстрация его знаменитого темперамента.
— Ты... ты... — он задыхался от злости, ища слова. Не найдя подходящих, схватил первую попавшуюся бутылку дорогого бургундского со стола и швырнул в меня со всей силы.
Все произошло слишком быстро. Стеклянный снаряд летел прямо в лицо. Я инстинктивно зажмурилась...
БАМ!
Осколки дождём рассыпались по полу. Я медленно открыла глаза.
Бутылка разбилась об меня, но...
— Ни царапины, — прошептала я, проводя пальцами по щеке, куда пришёлся удар. Кожа была идеально гладкой.
Я подняла ладонь, рассматривая её с научным интересом.
— Охренеть, — вырвалось у меня. — Я же супермен.
Елена издала странный звук, нечто среднее между смешком и всхлипом. Стефан нервно провёл рукой по лицу. А Деймон... Деймон внезапно рассмеялся - искренне, почти с восхищением.
Фантастика!
Я пробовала порезать себя — нож тупел на глазах, не оставляя ни царапины. Я бросалась под машину — и все автомобили в радиусе десяти метров резко глохли, будто кто-то выдергивал у них провода. Я залезла на то самое место, с которого когда-то чуть не прыгнула (еще нет) Кэтрин, но... не смогла сделать шаг. Тело будто заморозилось, отказываясь подчиняться.
Ладно, можно было утопиться, но, как говорится, «говно не тонет» — и я всплывала на поверхность с такой скоростью, что даже захлебнуться не успевала.
Вывод напрашивался сам собой:
Я — грёбаная Мэри Сью.
Смешно? Очень. Прямо обхохочешься.
Казалось, этот мир намертво держал меня здесь, не позволяя сделать ни шага в сторону от проклятого сериала. Даже умереть спокойно не давал.
Но был и плюс: теперь ни Деймон, ни Стефан не смели ко мне прикасаться. Я могла говорить им всё, что думаю — и, конечно, большую часть "ласковых" слов доставалось Деймону.
Он всё ещё пытался отпускать язвительные комментарии, но теперь делал это, осторожно держась на расстоянии трёх метров. И да, скрип его зубов был прекрасной музыкой.
Стефан пока ещё не достиг той стадии, когда мне хотелось бы его придушить. Поэтому, с ним было легче.
Иногда я ловила себя на мысли, что... быть семнадцатилетней снова — приятно. Не думать о будущем, не нести ответственности за других, не играть в эту вечную игру взрослых.
Но с другой стороны...
Что, если однажды этот мир просто вышвырнет меня обратно? Представьте: я выйду замуж, заведу детей, обживусь — а потом бац, и я снова в своей реальности, с пустым банковским счётом и разбитым сердцем.
Нет уж, спасибо. Если уж возвращаться — то сейчас, пока не стало слишком поздно.
Если в шестнадцать я мечтала попасть в любимый сериал, чтобы тихо наблюдать за каноном со стороны, то сейчас всё было иначе. Возраст дал мне цинизм, наглость и желание ломать правила.
Канон? Кому он нужен?
Особенно когда само моё существование — сестры-двойняшки Елены — уже противоречило ему с самого начала.
Ладно, я отвлеклась.
Мои попытки "самоубийства" не остались незамеченными. Дженна, Джереми, Елена и компания «Спаси и сохрани» смотрели на меня так, будто я внезапно превратилась в Терминатора.
Кстати, а криптонит на меня действует? Надо будет проверить.
Ради спокойствия Дженны пришлось пару раз сходить к психологу. Скучно, но полезно...
Шутка.
После смерти моих родителей меня таскали по этим специалистам так часто, что нового я о себе уже не узнала.
Джереми смотрел на меня как на бомбу замедленного действия. А Елена...
Елена просто боялась. Как оказалось, за меня...
И вот, сейчас, Деймон с маниакальной ухмылкой затащил меня в кафе с Роуз и её приятелем.
Чёрт, как его зовут?
Да, когда-то я обожала «Дневники вампира». Но это не значило, что я обязана помнить каждую второстепенную роль и каждый незначительный диалог. Особенно когда попытки пересмотреть этот цирк абсурда раз за разом заканчивались на третьей серии — дальше моё терпение лопалось.
Серьёзно, как люди (и я) выдерживали этот бесконечный водоворот драм, измен и воскрешений? То Бонни умирает, то воскресает; Елена влюбляется в очередного вампира; Кэтрин сто раз за сезон меняет своё мнение; а Кэролайн бегает от одного парня к другому... Бред. Чистой воды бред. И я не собиралась заставлять себя снова это "пережёвывать".
Поэтому да, я могла забыть имя какого-то там приятеля Роуз. Я не была ходячей энциклопедией по сериалу — я была заложницей этого мира. И если он требовал от меня слепого следования сценарию, то пусть хотя бы терпел моё незнание мелочей.
И вот, я спокойно потягивала кофе, как вдруг... Повернула голову — и увидела его.
Элайджа Майклсон.
На мгновение сердце замерло.
Вот оно — то самое чувство, когда ты годами восхищаешься персонажем, потом забываешь его, а потом видишь его вживую.
Как тут остаться равнодушной?
Ладно, будь мне сейчас двадцать четыре, будь я всё ещё той самой уверенной в себе бизнес-леди с холодным взглядом и стальными нервами — может, и сдержалась бы.
Но сейчас мне было семнадцать.
Я была в мире, которого не должно существовать.
И если я хочу поговорить с Элайджей — чёрт возьми, я это сделаю.
Первородный держал в руках монетки, готовясь бросить их в окно.
Окей, я готова.
Я показала ему знак «ОК», затем медленно поднялась, взяла свою чашку кофе и отошла на десять метров в сторону.
И тут окно разлетелось в дребезги.
Красота.
Конечно, даже если бы я сидела прямо там, осколки меня бы не задели. Но наблюдать за этим со стороны было куда эффектнее.
Сделав последний глоток кофе, я поставила пустую чашку на стол и с довольной ухмылкой вышла на улицу — встречать гостя.
— Элайджа, привет! — радостно бросила я, подходя к Первородному.
Его брови резко взметнулись вверх. Естественно, он не знал меня.
— Мы знакомы? — спросил он тем самым бархатным голосом, от которого у меня мурашки пробежали по спине.
— Я — Селеста Гилберт, — протянула ему руку, — сестра Елены. Двойника.
Он переводил взгляд с моей руки на меня, будто не понимая, что с этим делать. То ли он не привык к рукопожатиям, то ли просто не знал, как реагировать на меня.
— Руку нужно пожать, — мягко напомнила я благородному вампиру.
Его губы дрогнули в улыбке, и он, наконец, обхватил мои пальцы — мягко, но с той самой цепкостью, которая выдавала в нём хищника.
— Приятно познакомиться, Селеста, — произнёс он так, что я на секунду застыла.
Нехотя высвободив руку из его хватки, я развернулась и направилась обратно к пострадавшим.
— Ладно, скоро увидимся, — бросила через плечо, бросая на Первородного последний взгляд.
Он долго смотрел мне вслед.
— Ты где была?! — прошипел Деймон, когда я вернулась.
— Ах, да. Я тут познакомилась с Элайджей, — ухмыльнулась я, наблюдая, как лицо Сальваторе искажается. — Такой очаровательный вампир, правда?
Я-то прекрасно знала, зачем Деймон меня с собой притащил. Использовать как живой щит, в случае ЧП. Ведь к этому моменту все, кто знал о сверхъестественном, уже были в курсе моей... неуязвимости.
— Кстати, повторю в пятый раз: ты — идиот, — бросила я, разворачиваясь к машине.
Серьёзно, как можно было поверить, что Элайджа действительно умер?
Меня всегда удивляла эта наивность Сальваторе.
Детский сад.
***
Знакомство с Кэтрин тоже выдалось... веселым.
Когда я увидела её, стоящую в полумраке пещеры с тем самым знакомым высокомерным прищуром, мне дико захотелось рассмеяться. Что я, конечно же, и сделала — коротко, почти издевательски.
Меня отправили за Лунным камнем вместо Джереми и Стефана. Потому что, как все уже поняли, убить меня было невозможно. Забавно, как быстро «команда» привыкла использовать мою неуязвимость в своих целях.
Но самое интересное — я не испытывала к Кэтрин той ярости, которой от меня явно ждали. Да, она была эгоистичной змеёй, мастером манипуляций и профессиональной предательницей... но я её понимала.
Представьте: 500 лет бегать, прятаться, выживать. Пережить предательства, смерть близких, вечный страх — и при этом не сломаться окончательно. Более того — находить в себе силы помогать другим, когда это выгодно.
Да, она использовала людей. Но разве не все мы так делаем в той или иной степени?
Кэтрин не притворялась хорошей. Не изображала святую. В своём цинизме она была... удивительно честной.
А вот Елена...
Она твердила о "правильном", но сама постоянно нарушала свои же принципы. В отличие от Кэтрин, она загоняла себя в рамки, отчаянно пытаясь доказать, что она — не она.
Елена жаждала одобрения. Любви. Признания. Она была запутавшимся ребенком, которому никто не объяснил, как выживать в мире сверхъестественного.
И поэтому для Стефана — своего "рыцаря" — она отчаянно пыталась быть хорошей.
Не Кэтрин. Просто... хорошей.
Разница между ними была проста: Кэтрин принимала свою тёмную сторону, а Елена отчаянно её подавляла.
И сейчас Кэтрин изучала меня тем самым хищным взглядом, будто пыталась разгадать, что я за существо такое.
— Тебя... не пугает то, что я могу сделать? — наконец спросила она, томно облизывая губы.
Я рассмеялась.
— Ты же не сможешь.
Её глаза вспыхнули опасным огнём. О, это будет интересно.
— И прежде чем нападать на меня...
Я не успела договорить. Кэтрин, под восторженными взглядами зрителей — Стефана, Деймона и бледной как полотно Елены — уже ринулась ко мне, почти вцепившись в горло (что за привычка — хватать за горло?!)...
И отлетела.
Обожаю это.
Точно так же, как и Деймон, она теперь сидела на земле, вытирая кровь с губ и смотря на меня с настоящим страхом в глазах.
— Я же предупреждала, бабуля, — усмехнулась я, наслаждаясь моментом.
Если я была сестрой Елены, значит, и Петровой, и родственницей Пирс. Бабуля подходило Кэтрин идеально.
Кажется, мое "ласковое" прозвище понравилось Деймону — он фыркнул, даже не пытаясь сдержать смех. Стефан тоже как-то странно улыбнулся. А вот Елена... Елена выглядела так, будто готова была упасть в обморок.
Вообще, я заметила, что в реальности Елена бесила меня гораздо меньше, чем в сериале. Потому что теперь я видела — она искренне любила меня свою «сестру». И это... доставляло дискомфорт.
— Селеста! — Елена рванулась ко мне, но Стефан ловко удержал ее за руку, прекрасно понимая, что со мной ничего не случится.
— И где камень? Отдай мне его по-хорошему, пожалуйста, или... — потребовала я, оглядывая пещеру.
Не успела я договорить, как раздался странный шум, затем — глухой стук, и...
Лунный камень медленно поплыл по воздуху прямо ко мне.
Ох, мать. Я действительно ведьма?!
— Так ты реально ведьма?! — выпалил Деймон с неподдельным интересом.
— Да откуда мне знать?! — огрызнулась я.
Я поймала камень и резко швырнула его в сторону Сальваторе, даже не глядя, кто поймает. Затем медленно подошла к Кэтрин и присела перед ней на корточки.
Она действительно боялась. В её глазах читался животный ужас — тот самый, что она сама столько лет вызывала у других.
— Здесь ты будешь под защитой, когда Клаус придет, — прошептала я так тихо, что только она могла услышать.
Взгляд Кэтрин смягчился. Видимо, она поняла — я не издеваюсь. Я волнуюсь.
Затем я встала, отряхнула джинсы и молча вышла из пещеры. Дальнейшие разборки меня не интересовали.
Пусть сами разбираются со своими драмами. У меня были дела поважнее.
***
С Еленой мы неожиданно сблизились. Однажды я машинально назвала ее «ребенком» — потому что, честно говоря, для меня она им и была. Я смотрела на нее с высоты своего (настоящего) возраста и не воспринимала как взрослую.
И знаете что? Она заплакала.
Просто так. Без слов.
Потом призналась, что в детстве я часто называла ее так — будто сама не была ребенком. Тогда это ее бесило, а сейчас... заставило сердце сжаться.
После этого Елена отменила все свидания со Стефаном, объясняя это желанием проводить больше времени со мной. Я не возражала, Стефан понял, а вот Деймон скрипел зубами от раздражения.
Сестра (да, видимо, теперь мне придётся называть её так) буквально не отходила от меня ни на шаг. Как объяснила Дженна, до той злополучной аварии, после которой я месяц пролежала в коме, мы с Еленой были очень близки. И теперь она... боялась. Боялась, что я снова исчезну.
— Может, ты наденешь что-нибудь другое? — спросила я, закинув ногу на ногу и критически оглядывая Елену с ног до головы. Она крутилась перед зеркалом в очередном своём скучном бежевом платье собираясь на встречу с подружками.
Сегодня вечером, если мне не изменяла память, Аларик должен был попытаться заколоть Элайджу. Я, конечно, предупрежу его заранее, но дальше — как карта ляжет.
— А почему не это? — Елена удивлённо подняла брови, ловя мой взгляд через отражение. Её пальцы нервно теребили пояс — тот самый, что делал и без того скромный наряд ещё более «девичьим» и невинным.
Честно говоря, из тех обрывочных воспоминаний, что подкинула мне эта вселенная, я поняла одну вещь: для Елены я всегда была скорее старшей сестрой, чем двойняшкой. Я читала ей книжки перед сном, объясняла уроки, забирала с вечеринок, когда та напивалась в стельку. Даже в этом фальшивом прошлом я оказалась достаточно умной для своих лет.
Неудивительно, что Елена так привязалась к тому образу сестры, который ей навязали.
— Потому что это платье кричит: «Посмотрите, я хорошая девочка, я должна нравиться всем!» — я скривилась, будто пробуя на вкус что-то кислое.
На самом деле, я не понимала — зачем Елена, с её-то внешностью, загоняла себя в такие рамки? Если память не подводила, став вампиром, она наконец начала одеваться так, как хотела: смелее, сексуальнее, искреннее. Как будто только бессмертие дало ей право быть собой (или возраст?).
Ирония? Да. Ведь именно обращения в вампира она боялась больше всего.
Я же, очнувшись в этом мире, сразу отбросила все условности. Алые губы, подчёркнутые скулы, платья, облегающие фигуру так, что даже Деймон порой терял дар речи. Неудивительно, что в школе и на улицах я ловила восхищённые взгляды — я была чертовски хороша, и знала это.
Если в свои настоящие 15 — 17 лет я прятала яркую внешность под мешковатыми свитерами, то сейчас... Сейчас мне было плевать. Подростковые комплексы испарились, как утренний туман. Я смотрела на лучшую версию себя — ту, которой могла бы стать, если бы не боялась выделяться.
— Елена, — я резко встала и подошла к шкафу, вываливая на кровать свои наряды. Не то чтобы они были слишком откровенными — просто зелёные, алые, чёрные, цвета спелой сливы... Цвета, которые живые. — Чего ты на самом деле хочешь?
Я взяла своё любимое красное платье — то самое, в котором однажды довела Деймона до белого каления. С тех пор при виде алого у него нервно дёргается глаз (и давайте сделаем вид, что причина действительно в платье, а не в моих волосах). Приложила ткань к Елене, оценивая взглядом. Идеально.
— Ты уверена? — она покраснела до корней волос.
«Господи, да по сериалу и не скажешь, что она такая закомплексованная».
— Елена, — я тяжело вздохнула, поворачивая её лицом к зеркалу. — Я спрашиваю непро платья. Я спрашиваю про тебя, — мои пальцы сжали её плечи. — Ты прекрасна. Но почему-то прячешься. Я вижу, как ты смотришь на мои вещи, но тут же надеваешь что-то «приличное». Ты действительно этого хочешь? — я провела рукой по её прямым волосам. — Тебе идут локоны. Но ты их не делаешь. Почему?
Елена резко обернулась, нахмурившись.
— Ты так боишься стать похожей на Кэтрин, что заковала себя в броню «приличий», — я не дала ей заговорить. — Так что давай, сядь и подумай — чего ты хочешь. И речь не только об одежде, — я сунула ей платье в руки. — Но его надень. Оно откровенное? Да. Но ты будешь в нём сногсшибательна.
Елена задумчиво сжала ткань в пальцах, её взгляд метнулся к зеркалу, затем ко мне.
«Интересно... если я заставлю её посмотреть на свои тёмные стороны под другим углом — смогу ли я изменить всё?»
***
— Привет, Элайджа, — сладко протянула я, без церемоний бросаясь к нему в объятия. Первородный застыл как вкопанный, его руки нерешительно замерли в воздухе — похоже, за десять веков существования никто так откровенно не домогался до благородного вампира. Но мне было плевать на приличия. Прижавшись губами к его уху, я прошептала: — Не забудь... Тебя хотят заколоть.
Его пальцы рефлекторно сжали мои плечи — не то чтобы оттолкнуть, скорее... зафиксировать на месте.
— Рад видеть тебя, Селеста, — его бархатный голос звучал ровно, но в карих глазах читалось неподдельное недоумение.
— Рада была увидеться, но у меня дела! — резко выскользнула я из его хватки и, ловко обойдя ошеломлённого Майклсона, скрылась за дверью.
В планах у меня были тренировки. Если этот телекинез с камнем не был разовой «подсказкой» от вселенной (мол, не утруждайся искать, держи подарочек), то мне срочно нужно было освоить свои способности.
Три часа изнурительных упражнений. Камни, ветки, случайные предметы — всё летало по полю как одержимое. Когда ночь вступила в свои права, я в изнеможении плюхнулась на траву и уставилась в тёмное небо.
— Да почему?! — выдохнула я, обращаясь то ли к богам, то ли к пустоте. Ведь «Наследие» доказало — в этой вселенной боги существуют. Что, если моё попадание сюда — их рук дело? Но зачем?
С силой выдохнув, я мысленно швырнула очередной камень через всё поле. Да, телекинез был реален. И это одновременно воодушевляло и пугало.
Получается, я попадаю в другой мир, получаю неуязвимость, сверхспособности... но при этом заперта в этой дыре как хомяк в клетке? Это же чистой воды ловушка!
Как я выяснила, перемещаться можно только по сюжетным маршрутам. С Деймоном я смогла выехать из Мистик Фоллс только потому, что так было в сериале. Значит, если хочу свободы передвижений — нужно прицепиться к кому-то из «кочевников».
Клаус? Элайджа? Ребекка?
Кому сесть на шею?
Предупредить Клауса, что «Майкл жив, он придёт тебя убить» и «Держись подальше от Хейли, а не то сдохнешь» я не могла — мир блокировал любые серьёзные спойлеры.
Чувствую себя полной дурой.
Одна минута — я веду себя как беспечный подросток, следую сиюминутным желаниям. Следующая — включается холодный аналитический ум, и я понимаю весь абсурд ситуации.
Я ведь даже не умирала! Просто заснула в своей кровати и проснулась здесь. Почему именно «Дневники вампира»? Почему спустя столько лет после того, как перестала быть фанаткой?
Вопросов — море. Ответов — ноль.
К кому обращаться за помощью, если даже боги (если это они) молчат как рыбы?
Может, примкнуть к Клаусу? Он сейчас сильнейший игрок на поле. Или...
Нет. И ещё раз нет. Только не Кай.
Я закрыла глаза, чувствуя, как прохладный ночной ветерок играет с моими рыжими прядями. Над головой одна за другой зажигались звёзды — такие же далёкие и недоступные, как ответы на мои вопросы.
Надолго ли меня хватит?
Если вы думаете, что я специально ломаю канон, издеваюсь над персонажами и творю полный хаос просто потому, что мне это нравится... ну, отчасти это правда.
Но главная причина?
Я надеялась, что этот мир меня вышвырнет.
Что он оглянется на меня, на мои выходки, на то, как я методично разрушаю его "идеальный" сценарий, и решит: «Нет, эта слишком ненормальная. Ей здесь не место».
Но нет.
Ни инструкций, ни подсказок, ни даже намёка на конец игры не появилось.
Мир не выкинул меня. Не стёр. Не исправил. Он просто... принял.
Как будто я всегда была здесь.
Может, действительно, стоит просто... наслаждаться хаосом? В конце концов, если уж мне суждено быть Мэри Сью в этом безумном спектакле — почему бы не сыграть свою роль с блеском?
С усмешкой я поймала в воздухе очередной камень — и раздавила его в невидимом кулаке.
Песчинки посыпались сквозь пальцы, сверкая в лунном свете.
Я снова закрыла глаза, подставляя лицо ветру. В этот момент сзади раздался мягкий хруст ветки, но я даже не вздрогнула. Похоже, моя неуязвимость окончательно убила во мне инстинкт самосохранения.
Я намеренно проигнорировала незваного гостя, продолжая лежать с закрытыми глазами. Знакомый аромат дорогого парфюма с нотками старинного пергамента достиг моего носа, когда кто-то опустился на траву рядом.
— Привет, Элайджа, — наконец проговорила я, открывая глаза.
Первородный сидел, слегка наклонив голову, его темные глаза изучали меня с привычной для него невозмутимостью. Я бросила взгляд на его безупречный костюм — ни морщинки, ни пятнышка. Значит, не закололи. Или, возможно, он сбегал и переоделся специально для встречи со мной.
— Рада, что с тобой все хорошо, — добавила я, и в голосе прозвучала искренняя нотка облегчения.
— Почему ты меня предупредила? — спросил он, прищурив свои карие глаза. В них читалось неподдельное любопытство.
Я хмыкнула, отворачиваясь и снова глядя в ночное небо. Звезды здесь были ярче, чем в моем мире. Или, может, я просто никогда не смотрела на них так внимательно.
— Потому что хочу пойти против мира. Не хочу играть по правилам, — честно призналась я.
Лгать первородному вампиру не имело смысла, да и, если честно, не хотелось. Даже если он не поймет меня, я хотя бы кому-то выскажусь.
Элайджа странно хмыкнул, будто что-то вспоминая.
— Ты удивительно похожа на него, — наконец произнёс он.
— На кого? — заинтересованно спросила я, переворачиваясь на живот и подперев подбородок руками.
— На моего брата.
— Какого? Никлауса или Кола? Или... Только не говори, что ты про Финна... — уточнила я, чтобы не спешить с выводами.
Его глаза мгновенно сузились, тело напряглось, как у хищника перед прыжком.
— Откуда тебе известны эти имена? — его голос стал опасным, бархатным шепотом.
Я лишь широко улыбнулась в ответ.
— Мне известно ВСЁ, Элайджа. Всё, что было, что будет... и даже то, что, возможно, никогда не случится, — прошептала я, намеренно делая тон игривым.
— Ты провидица? — он наклонился ближе, изучая моё лицо.
— Нет, — устало улыбнулась я, срывая травинку и крутя её в пальцах. — Просто пленник этого абсурдного цирка, который не может найти выход.
— Я не понимаю...
— Никто не поймет, Элайджа. Никто... — я резко вскочила на ноги, отряхнула брюки и посмотрела на первородного, который уже стоял рядом. — Потому что я сама не понимаю.
Мы замерли в тишине, молча глядя друг на друга. Но это молчание не было напряженным — оно было... умиротворяющим.
— Кстати, это не последний раз, когда они попытаются тебя заколоть, так что будь осторожен. Больше сказать не могу, — поделилась я откровением.
«Хотя, по канону, именно Елена должна была его заколоть. Но её не было в том доме у озера, она не узнала о подвохе с кинжалом. То есть, возможно, если бы Деймон заколол Элайджу, то он бы уже сдох?»
— Почему не можешь? — спросил он с искренним интересом, отвлекая меня от мыслей.
Я скрестила руки на груди, провела языком по губам и бросила взгляд вверх, туда, где, по идее, должен был сидеть мой «кукловод».
— Мир запрещает, — коротко ответила я, понимая, что создаю лишь новые вопросы.
Но Элайджа просто кивнул — похоже, для него этот ответ был достаточным. В отличие от меня.
***
С Кэролайн мы так и не подружились. При виде меня она злилась, шипела как змея — и я её, отчасти, понимала. Как ей еще реагировать, если все мужчины в округе, включая ее нынешний объект интереса (Мэтт), Тайлер и даже Деймон, так откровенно пялились на меня?
Да, они называли меня стервой, но это не мешало им заглядываться. Я была для них как ядовитый цветок — все знают, что трогать нельзя, но устоять невозможно.
С Бонни установилось хрупкое перемирие. Когда у меня проявились способности, я пару раз просила у неё советов. Она помогала сначала. Пока мы не выяснили, что я не ведьма, и её заклинания со мной не работают. Так кто же я тогда? Загадка. Возможно, нечто настолько редкое, что даже природа не сразу распознала во мне угрозу.
А с Еленой мы действительно стали неразлучны: спали в одной комнате, вместе готовили и завтракали (всей семьёй), ходили за покупками. Она прислушалась к моему совету и мы обновили ей гардероб — на что команда «Спаси и сохрани» отреагировала с интересом.
Кажется, Кэролайн тоже хотела заняться ее стилем, но Гилберт ее не слушала. Мнение сестры для Елены было куда важнее, чем мнение подруги.
Вы бы видели лицо Кэтрин, когда она впервые увидела новую Елену! Она, конечно, никогда в этом не признается, но зависть сквозила в каждом её взгляде.
Елена начала осознавать свою сексуальность, раскрепощаться не только в одежде, но и в общении. Дженна и Джереми лишь тепло улыбались — после смерти родителей Елена впервые вела себя так... свободно.
***
Когда в нашу жизнь ворвался Джон Гилберт, я собрала экстренное семейное собрание на кухне. Дженна сидела за столом, беззаботно попивая чай с мятой, совершенно не подозревая, что её представление о реальности вот-вот разобьётся вдребезги.
— Так, Джен, главное — не паникуй, — начала я, выкладывая на стол тарелку с печеньем, будто это могло смягчить удар. — Но... В общем, из-за ситуации с Джоном, мы решили тебе признаться... Элайджа — вампир.
Дженна поперхнулась, и чай брызнул на её блузку. Елена под столом вцепилась мне в руку так, что я услышала хруст костей.
— Это... шутка? — Дженна медленно поставила чашку, её глаза округлились до размера блюдец.
— Недавно Джон поругался с твоим парнем и вообще ведёт себя как полный придурок. Пытался заколоть Элайджу... Вынашивает какие-то планы. В общем, ты и сама уже что-то заметила, и мы не можем больше это скрывать, поэтому... — я щёлкнула пальцами, и печенье из тарелки взлетело в воздух, выстроившись в аккуратную букву «J».
Дженна побледнела, как мел.
Решив добавить драматизма, я заставила печенье рассыпаться на крошки, которые тут же сложились в миниатюрную фигурку Джона с его вечной скорбной мордой.
— Теперь я могу вот так, — небрежно добавила я. — О, и ещё вот так, — моя вилка зависла перед её лицом, грациозно прокрутившись в воздухе.
Тут Дженна взорвалась.
— БЛЯТЬ! — её рёв заставил задрожать стаканы в шкафу. Мы с Еленой неосознанно отшатнулась. — ВЫ СЕРЬЁЗНО РЕШИЛИ, ЧТО МОЖНО СКРЫВАТЬ ТАКИЕ ВЕЩИ?!
Она вскочила, опрокинув стул. Я впервые в жизни видела, чтобы наша всегда сдержанная, воспитанная Дженна материлась, как сапожник.
— Ты! — она ткнула пальцем в Елену. — Всю жизнь притворяешься идеальной дочкой, а тут — бац! — и с двумя братьями сразу?!
Потом взгляд переметнулся на меня:
— А ты! Ты... ты... — Дженна захлебнулась от ярости. — Ты месяц лежала овощем после аварии, а потом внезапно стала супергероем и тоже молчала?!
Я не смогла сдержать ухмылку. Боже, как же я её обожаю.
— Мы хотели тебя защитить, — пискнула Елена.
— ЗАЩИТИТЬ?! — Дженна схватилась за голову. — ОТ ЧЕГО?! От правды?!
Тут я не выдержала — расхохоталась. Дженна швырнула в меня кухонным полотенцем, которое я ловко остановила силой в сантиметре от своего носа.
— Всё, хватит фокусов! — рявкнула она. — Теперь объясняете. Подробно. Без пропусков.
Мы просидели до утра.
Когда Дженна узнала, что Стефан и Деймон — вампиры, которым давно перевалило за сотню, её крик «ТЫ СПАЛА С МЕРТВЯКОМ?!» разнёсся по всему дому.
Наутро она выгнала Аларика, швырнув ему вслед его же книги про вампиров.
— Я всегда знала, что вы не пара, — злорадно заметила я, получая увесистый подзатыльник от разъярённой Дженны.
Но когда буря утихла, она обняла нас обеих так крепко, что у меня затрещали рёбра.
— Больше никогда не скрывайте от меня такое.
В тот момент я поняла — вот она, настоящая дружба. Не вечная, не навязанная сюжетом, а та, которую выбираешь сам.
И за эту женщину я действительно была готова убить.
***
Отношения с Джоном Гилбертом складывались... странно. Его постоянные попытки навязать мне отцовскую заботу вызывали во мне лишь ледяное равнодушие.
Я хорошо помнила своих настоящих родителей — точнее, помнила факт их существования. Они обеспечивали меня, выполняли формальные родительские обязанности, но тепла, той самой безусловной любви, о которой пишут в книгах... этого не было.
Мои воспоминания о них были как старые фотографии — плоские, безжизненные. Отец, вечно занятый на работе. Мать, погружённая в свои дела. Я росла как сорняк — сама по себе, без особого внимания и заботы родителей и брата. Только бабушка следила за мной.
Поэтому, когда Джон наутро, после попытки убить Элайджу, пытался играть роль любящего отца, во мне поднималась волна раздражения.
— Ты должна быть осторожнее, — говорил он, хмуря брови, когда я возвращалась поздно вечером.
— Почему? — искренне удивлялась я. — Меня же нельзя убить.
— Это не значит, что нужно рисковать!
Его забота казалась мне... фальшивой. Как плохо сыгранная роль. Ведь если бы он действительно был таким заботливым отцом, где же он был все эти годы?
К Джону как к персонажу я относилась вполне нормально — в сериале его действия были понятны и логичны. Но Джон как «отец»... Это было совсем другое.
Я не нуждалась в отце. Не хотела заново проходить этот путь — путь разочарований, обид и пустых обещаний. У меня уже были родители в другом мире, и они дали мне ровно столько, сколько могли.
А Джон... Джон был просто ещё одним персонажем в этом безумном спектакле под названием «Моя новая жизнь». И с ним я не собиралась менять сценарий.
***
До вечера 60-х, когда Клаус должен был явиться в теле Аларика, оставались считанные дни. За это время Элайджа и я успели сблизиться — встречи в баре, долгие разговоры, случайные прогулки. Деймон даже начал язвить, что я «поддалась вампирскому шарму». Представляете? Даже Деймон признал, что у Элайджи есть шарм!
И так, разговор за разговором, Элайджа Майклсон из моей подростковой влюбленности превратился в хорошего знакомого, а потом, не побоюсь этого слова — в друга.
Возможно, наличие взбалмошных братьев и сестры помогало ему справляться с моим эгоцентричным поведением спокойнее, чем остальным. Или, может, он просто так сильно скучал по своей семье, что цеплялся за любого, кто не играл с ним в игры и ничего не требовал взамен.
— Кстати, я понимаю, что имя «Селеста» оставило на тебе сильный отпечаток, но не надо делать такое лицо, когда произносишь его! — возмутилась я однажды.
Элайджа усмехнулся, а потом с улыбкой посмотрел на меня.
— Всё-то ты знаешь.
— Естественно. Если, например, мне разбил сердце Джон, это не значит, что я буду шарахаться всех Джонов в округе, — парировала я.
— Тебе разбил сердце Джон? — внезапно заинтересовался он.
— Да, мне разбил сердце Джон, — честно призналась я и усмехнулась.
Мы чокнулись стаканами.
Дурная привычка пить по вечерам не исчезла даже здесь. Хотя в этом мире, с молодым телом, алкоголь не действовал на меня так сильно, как раньше. А может, моя неуязвимость сыграла свою роль.
Мне в голову приходила безумная мысль — попросить Элайджу навредить мне, чтобы проверить свою теорию... Но я тут же прогнала её прочь.
Чтобы сработала неуязвимость, агрессор должен искренне желать причинить мне боль. Сколько раз я случайно резалась при готовке или билась мизинцем о мебель — счёт потерян. Но если я намеренно пыталась серьёзно навредить себе — неуязвимость включалась на полную.
Поэтому заставлять Элайджу атаковать меня было бессмысленно — если бы он не хотел причинять мне вред, но ударил бы... Сама мысль об этом казалась мне отвратительной.
«Нет уж, — мысленно прошептала я, глядя на свои ладони. — Есть границы, которые не стоит переступать даже ради экспериментов».
К тому же, какая разница? Даже если бы теория подтвердилась — это ничего бы не изменило. Я всё равно осталась бы запертой в этом мире, с этими... "подарками", которые больше походили на проклятие.
***
— Извините, я опоздал, — раздался голос Аларика, когда он вошёл в поместье Сальваторе. Я едва сдержала усмешку — наконец-то Клаус явился. Шоу начиналось.
— Сделай меня смотрителем на танцах, — начал Деймон, обращаясь к Клаусу. Я тяжело вздохнула, разглядывая свои ногти. Сказать что-то вроде: «Эй, это же Клаус в теле Аларика!» — я не могла. Мир снова блокировал спойлеры. Пришлось молча наблюдать.
Элайджа несколько дней не отвечал на звонки, и я начала волноваться. Потом до меня дошло — его, скорее всего, "убили". Но когда? Елена всё время была со мной... Может, Аларик успел? Ладно, неважно. Потом проберусь в подвал и проверю.
Интересно, а поместье Сальваторе уже переписано на Елену, как в оригинале? Если я, например, прикончу Стефана и Деймона — оно автоматически перейдёт к ней?
— Селеста? — Елена мягко тронула мою руку.
— Ты будешь нашим запасным планом? — с ухмылкой спросил Деймон.
Я медленно повернула к нему голову:
— А с Бонни что?
— Если сил Бон Бон не хватит, ты будешь нашим козырём, — пояснил он.
Я закатила глаза, а потом, не удостоив его ответом, показала всем характерный жест, который в приличном обществе не демонстрируют.
— Только через мое красивое, горячее, мертвое тело, Деймон, — игриво бросила я, даже не утруждая себя поворотом головы. Мои глаза скользнули к Аларику-Клаусу, который едва заметно усмехнулся в ответ. — Я буду защищать Елену, но помогать вам — ни за что.
Моя позиция против убийства Клауса имела под собой веские основания. Во-первых, я прекрасно знала, что их план обречен на провал. Во-вторых, будущему нужен был живой гибрид. Да, сейчас он хотел убить Елену, но совсем скоро именно он станет её главным защитником, когда понадобится её кровь. Вот только объяснить это «команде спасения» было невозможно.
Неудивительно, что все считали меня эгоисткой. Лишь Елена продолжала верить мне безоговорочно.
Какой же она всё-таки ребёнок...
Раньше я её недолюбливала за лицемерие и вечные метания между братьями... Но сейчас... Эх.
— У вас был шанс разобраться с Клаусом, но вы его упустили, — строго сказала я, глядя на эту разношёрстную компанию. — Элайджа был вашей единственной надеждой. Теперь расхлёбывайте последствия сами.
— Неужели ты все-таки запала на него? Интересно... Я, знаешь ли, тоже могу составить тебе компанию вместо него, — двусмысленно протянул Деймон.
— Деймон, хватит! — одновременно воскликнули Стефан и Елена.
Я же, не моргнув глазом, спокойно закинула ногу на ногу и представила, как Деймон взлетает в воздух.
— Черт! — выругался старший Сальваторе. Звон разбитого стекла заставил всех обернуться. Я же поймала удивленный взгляд лже-Аларика.
Да, я тренировалась. Если уж не могу колдовать как ведьма, буду выжимать максимум из того, что есть.
— Знаешь что, Деймон, — начала я, придирчиво рассматривая свой маникюр. — У Элайджи есть один орган, которого нет у тебя. Мозги. И как бы ты ни старался, ты никогда не составишь ему конкуренцию.
Я кивнула, и тело Деймона с грохотом рухнуло на пол. Он застонал.
— А теперь извините, у меня дела, — я поднялась с дивана и мягко кивнула Елене. — Аларик, не проводишь меня?
Клаус кивнул, и, бросив последний взгляд на компашку «Спаси и сохрани», последовал за мной.
Когда мы отошли достаточно далеко, я повернулась к нему с улыбкой, которую можно было назвать скорее оскалом.
— Ну привет, Никлаус.
Все произошло мгновенно. Лже-Аларик бросился ко мне с нечеловеческой скоростью — и тут же отлетел на пять метров, захлебываясь кровью.
Оказывается, кровотечение у вампиров начиналось не от удара, а потому что их внутренности буквально разрывались при попытке атаковать меня. Теперь стало понятно, почему Деймон и Кэтрин так старательно меня избегали.
— Ты быстрее, чем я думала, — констатировала я, устало глядя на Клауса.
Значит, он тоже подвержен моей силе.
А я-то надеялась, что как первородный гибрид он сможет её обойти... Стоп. Дура! Он же ещё не гибрид!
— Ты что такое? — спросил он, поднимаясь.
— Не знаю, — честно ответила я. — Но не волнуйся, я не собираюсь разоблачать тебя. Все равно не смогла бы.
Я театрально вздохнула, непроизвольно синхронизировавшись с Клаусом — мы оба скрестили руки на груди и наклонили голову набок. Так мы и стояли — словно зеркальные отражения, изучая друг друга.
Вот что имел в виду Элайджа, говоря, что мы похожи!
— Тебе Элайджа про меня рассказывал? — с ухмылкой спросил Клаус.
Я мысленно примерила на лицо Аларика черты Клауса. Честно говоря, он никогда не был в моем вкусе — я всегда предпочитала брюнетов.
— Не волнуйся, я не собираюсь портить твой спектакль. Просто сделай мне одолжение.
— Одолжение? — заинтересованно приподнял бровь он.
— Бей Деймона посильнее, — заговорщицки прошептала я.
Аларик-Клаус громко рассмеялся, с прищуром разглядывая меня.
— А ты, кажется, не слишком переживаешь за двойника, — усмехнулся будущий гибрид.
— Я просто знаю то, чего не знаешь ты. И это позволяет мне спокойно спать по ночам, Ник... — не договорив, я резко развернулась и направилась к машине.
***
Когда начался вечер 60-х, я молча запихнула нарядную Елену в руки её бледнолицего бойфренда и осталась дома с Дженной и Джереми. Кто-то же должен был поддерживать нормальную жизнь, пока остальные играли в вампирские игры.
— Ты уверена, что не хочешь пойти? — Дженна мешала соус на плите, бросая на меня подозрительные взгляды. — Ты же так любишь такие вечеринки.
— Кому-то надо следить, чтобы ты не переработалась, — я ловко поймала летящую в меня тряпку. — И чтобы Джереми не сжёг дом, пока пытается разогреть пиццу.
— Эй! — возмутился Джереми с дивана. — Это было один раз!
Мы с Дженной переглянулись и синхронно закатили глаза.
С Джереми мы за последнее время здорово сблизились. Он говорил, что я стала «странной, но в интересном смысле». Надеюсь, это комплимент. Я учила его художественным приёмам — в прошлой жизни я обожала рисовать.
— Эх, надо бы тебя с Клаусом познакомить, — задумчиво сказала я, нарезая овощи. — Вот уж кто знает толк в искусстве.
Джереми поднял бровь:
— Ты говоришь о том самом психопате, который хочет убить мою сестру?
— Ну... он очень хорошо рисует, — неуверенно пробормотала я.
Нас сближала ещё одна вещь — обоюдная неприязнь к Деймону. Поэтому втроём мы проводили время вполне комфортно — Дженна готовила, я помогала (и мешала), Джереми корчил рожи и рассказывал последние школьные сплетни.
***
— И кто его сюда засунул? — сквозь зубы процедила я, переваливая тяжёлое тело Элайджи через плечо. Его шелковистые волосы разметались по моей спине, а дорогой костюм теперь был испачкан пылью с подвала.
Елена нервно кусала губу, озираясь по сторонам:
— Деймон сказал... что это сделал Аларик... — она вдруг резко повернулась ко мне, глаза расширились от догадки. — Подожди, а ты же можешь... своей силой.
— Блин, точно! — я шлёпнула себя по лбу и нечаянно разжала руки. Тело первородного резко рухнуло вниз, но в последний момент я успела сконцентрироваться. Элайджа замер в воздухе в полуметре от пола, его голова безвольно склонилась набок.
Я заставила его тело плавно перевернуться в горизонтальное положение и подняться вверх. Интересно, насколько далеко простираются мои способности?
— Вот так-то лучше, — удовлетворённо кивнула я. — А есть ли предел моей силе? Могу я поднять целый дом? Или, скажем, поместье Сальваторе?
Елена испуганно посмотрела на меня:
— Ты... ты же не собираешься проверять, да?
Я только загадочно улыбнулась в ответ.
Благодаря моему вмешательству события пошли немного не по канону. Елена не сбежала с Стефаном в тот дурацкий домик у озера, разъярённый Элайджа не пришёл за ней, и она не заколола его кинжалом. Всё сделал Аларик, как и было задумано изначально, но двумя неделями позже. Хотя...
Я задумалась, пока мы шли по коридору. Технически канон сохранился — Элайджу всё равно закололи. Но отсутствие Елены в этой сцене создавало интересный прецедент. Что, если ключевые события могут происходить без прямого участия главных героев?
Я спрятала в сумку клинок, которым был заколот Элайджа, и мы с сестрой спокойно направились к выходу из дома, волоча за собой первородного.
— На всякий случай, — пояснила я увидевшему вопрос во взгляде Елены. — Мало ли, пригодится.
Мы вышли на улицу, где тело Элайджи наконец перестало парить и аккуратно опустилось на заднее сиденье машины. Я удовлетворённо вытерла воображаемый пот со лба.
— Обожаю свои силы, — прошептала я, любуясь результатом. — Особенно когда они экономят мне физические силы.
Елена покачала головой, но в уголках её губ дрогнула улыбка:
— Ты невозможна.
— Это комплимент? — спросила я, залезая на водительское место.
— Прими это как хочешь, — рассмеялась Елена, устраиваясь рядом.
Я завела мотор, бросив последний взгляд на безжизненное тело Элайджи в зеркале заднего вида. В голове уже строились планы, как использовать это отклонение от канона в своих целях. Ведь если ключевые события могут происходить без участия главных героев... это открывало совершенно новые возможности.
***
В поместье Локвудов царила гнетущая атмосфера. Элайджа, переодевшись в свежий костюм (откуда он их только берет?), устроился в кресле у камина и начал свою душещипательную историю. Я знала каждую деталь этого рассказа еще до того, как он открыл рот - годы фанатства не прошли даром. Хотя со временем что-то и забылось, но основные детали я всё ещё помнила.
Пока первородный живописал ужасы прошлого, я тихонько смылась на кухню. Холодильник Локвудов оказался настоящей сокровищницей - я сразу прихватила банку арахисовой пасты премиум-класса и пару сэндвичей с ростбифом.
— Что? — с набитым ртом огрызнулась я, когда Элайджа и Елена застали меня на месте преступления. — Я пропустила завтрак и обед из-за ваших вампирских разборок.
Элайджа прикрыл рот рукой, но я все равно заметила, как дрогнули уголки его губ. Этот "джентльмен" явно потешался надо мной. Елена тихо рассмеялась, с весёлым блеском в глазах глядя на меня. Ну да ладно, пусть думают, что хотят - главное, что паста была действительно отменной.
После формальностей мы отправились в поместье Сальваторе. Сцена была знакома до боли:
— Я всегда буду защищать Елену, — декларировал Стефан с пафосом, от которого мне захотелось зарыться лицом в ладони.
Бедняга даже не подозревал, что совсем скоро предаст эти слова на том самом мосту, где когда-то спас Елену. Ох уж этот Стефан со своими благородными порывами... Какой же стыд.
Оставив Елену на попечение вампиров (нужно было срочно спасать свою психику), я вытащила Элайджу на прогулку. Конечно, не обошлось без традиционного крика Деймона и его фирменного "напою-ка тебя своей кровью без спроса". Я лишь тяжело вздохнула - сколько можно наступать на одни и те же грабли?
Только вот Елена меня удивила.
Вместо того чтобы задохнуться в истерике, разрыдаться или сбежать — как сделала бы канонная версия моей миленькой сестрички — моя Елена резко развернулась и врезала Деймону кулаком в челюсть. Чётко, без размаха, с отточенной силой, которой я у неё не ожидала.
Щёлк.
Тишина.
Деймон даже не отшатнулся — просто медленно повернул голову обратно, смерив её взглядом, в котором читалось что-то между восхищением и желанием придушить. Но Елена уже гордо задирала подбородок, бросая через плечо:
— В следующий раз будет больнее.
И удалилась на кухню, словно только что не совершила акт святотатства — не ударила одного из своих ухажеров.
Мы все зависли в ступоре.
Даже Стефан, вечный защитник и утешитель, застыл с открытым ртом. Кэтрин бы хохотала до слёз, но я... я чувствовала странную гордость.
Ну что ж. Похоже, мои уроки пошли ей на пользу.
Я же говорила ей: если кто-то снова и снова переступает твои границы — слова не работают. Работает кулак.
Правда, я не ожидала, что она так быстро усвоит материал...
— Ты удивительно спокойна, учитывая, что твою сестру скоро принесут в жертву, — заметил Элайджа, изучая мое лицо, пока мы пробирались по узкой лесной тропе.
— Ну, я же знаю то, чего не знаешь ты, — загадочно ответила я, наблюдая, как его лицо озаряется улыбкой. — Кстати о Клаусе. Только сейчас вспомнила, что хотела тебе кое-что сказать.
Он напрягся, его взгляд стал пристальнее. Я почувствовала знакомое давление — мир снова пытался заткнуть мне рот.
— С... ними все в порядке, — с трудом выдавила я, чувствуя, как слова буквально застревают в горле.
Я закусила губу, подняла глаза к небу и попробовала еще раз:
— С НИМИ все хорошо, они... рядом, — на этот раз получилось чуть лучше, хотя и с искажениями. — Да черт побери! — в сердцах топнула ногой.
Но Элайджа, к моему удивлению, лишь тепло улыбнулся:
— Не волнуйся, я понял (ничего ты не понял...).
В этот момент я осознала — если уж нарушать канон, то делать это с размахом. Возможно, именно такие маленькие изменения в итоге помогут мне вырваться из этой безумной истории. Или хотя бы сделать ее немного более терпимой.
END Flashback
Я замерла, изучая Клауса через край бокала. Его пальцы нервно постукивали по хрусталю, оставляя на стекле едва заметные трещины.
— Ну? — спросила я, намеренно растягивая паузу. — Решил?
Клаус резко поставил бокал, и дорогой бурбон расплескался по дубовому столу.
— Кэтрин, — прошипел он, и в его голосе зазвучали нотки того самого безумия, которое я так любила в сериале. — Найди кого-нибудь другого.
Кэтрин даже не стала ждать повторения — её туфли уже стучали по деревянному полу в сторону выхода. Я проследила за ней взглядом.
— Любопытно, — пробормотала я, — как ты её вытащил из пещеры? Я же лично проверяла... — мой взгляд вернулся к Клаусу. — Ах да, ключевые моменты. Их не изменить, да?
Клаус приподнял бровь в недоумении, но промолчал. Я вздохнула и пододвинула к нему свой бокал.
— Ладно, если не хочешь убивать меня на ритуале — сделай это после. Когда станешь гибридом, — я наклонилась вперед, ловя его взгляд. — Вдруг твоя новая сила сможет отправить меня домой?
Странно, что мир пропускает такие слова про возращение домой. Хотя, возможно, это и не такой уж откровенный намёк на то, что я из другого мира.
Мои пальцы непроизвольно сжались вокруг бокала. Этот мир с его вампирами и проклятиями никогда не станет моим домом. Здесь я была всего лишь марионеткой, танцующей под чужую дудку.
— Иногда мне кажется, что ты сумасшедшая, — Клаус откинулся в кресле, изучая меня. — А я видел тебя всего два раза.
Я рассмеялась, поднимая бокал в тосте:
— Элайджа говорил, что мы похожи.
В его глазах вспыхнула знакомая искра ярости. Я видела, как его пальцы впиваются в подлокотники, представляя, наверное, как сжимают мою шею. Но через мгновение он расслабился и разразился тем самым нервным смехом, который так хорошо знали его жертвы.
— Определённо псих, — пробормотала я, допивая вино.
— Ты даже не представляешь, насколько, — Клаус внезапно оживился, как ребёнок, получивший новую игрушку. — Ладно, рыжая ведьмочка. Договорились. Сначала ритуал... а потом посмотрим, что можно сделать с тобой.
Я кивнула, пряча дрожь в руках. Это была опасная игра (даже с моей неуязвимостью) — но альтернативой было вечное заточение в этом безумном мире. А на такое я не была согласна. Даже если придётся иметь дело с самым нестабильным мужчиной в истории.