День 3: Юи
У меня слегка кружилась голова и тело словно было наполнено гелием. Возможно от небольшой потери крови, а возможно от охвативших меня чувств. Я шла, сама, не зная куда, без цели и без мыслей в голове. Даже сама не поняла, как оказалась в саду. Свежий воздух и солнце постепенно привели меня в норму, я в задумчивости гуляла по тропинкам среди изумительно красивых клумб и прокручивала в голове все происшедшее со мной за последние двое суток.
Это не укладывалось ни в какие рамки. Все, во что я верила, все что составляло основы моего мира, все рухнуло как карточный домик. А то, что пришло на смену моей надежной жизни напоминало бурный океан. И меня швыряло и штормило из стороны в сторону как крохотную лодочку. Я уже не знала, что хорошо, что плохо, где добро, где зло и где во всем этом урагане мой спасительный берег. Возможность вернуться домой казалась какой — то туманной далекой мечтой.
— Айрис? — Милый голосок Юи выдернул меня из лабиринта мыслей. Она удобно устроилась на скамейке в тени, рядом лежал большой белый зонтик. Все-таки она была японской девушкой до последней крошечной черточки. Нежная лилия, берегущая кожу от солнца. Она помахала мне, приглашая присоединиться.
— Слышала сегодня «особенный» вечер. — она жизнерадостно улыбнулась, — Ты и Рейджи… Я так рада! Вы будете чудесной парой!
— Спасибо, Юи. Не уверена, что меня стоит поздравлять. Все-таки меня похитили и держат тут против моей воли. Ну. сама знаешь…
Юи слегка погрустнела и уставилась в сторону.
— Они не такие плохие, правда. Ты поймешь это, когда узнаешь их поближе.
— Юи… можно тебя спросить? — то, что я могла услышать нервировало меня, но такой уж я человек, мне всегда нужно прояснять ситуацию, — Ты же тоже была «невестой»? Как это было с тобой?
— Это было… сложно. Мне было одиноко. И страшно. Особенно потому, что мне некуда было идти. Отец пропал, церковный приход от меня отказался.
— А они. они правда все пили твою кровь?
— Да. — она увидела как вытягивается мое лицо и поторопилась продолжить, — но все не так, как кажется. Это очень долгая и запутанная история. Я могу рассказать, если тебе интересно. Но это займет некоторое время.
— Я, кажется, никуда не тороплюсь.
И она начала рассказывать. Я, открыв рот, слушала ее трагическую сагу полную мистики, крови и мрачных теней прошлого. Еще пару дней назад я бы не поверила ни единому слову, и считала бы, что у девочки не все в порядке с головой. Но сейчас я верила, сопереживала, страдала вместе с ней. Когда она рассказала, как умерла, я не удержалась от слез и схватила ее за руку в попытке поддержать и утешить. Драматические события ее жизни, смерти и перерождения показали мне братьев Сакамаки в новом свете и, признаться, совершенно меня потрясли. Когда она умолкла, совершенно обессиленная возрожденными воспоминаниями, я долго не могла придти в себя, просто сидела рядом и держала ее за руку.
— Значит теперь ты тоже вампир? И тоже пьешь кровь? И убиваешь? — тихо спросила я наконец.
На милом личике Юи отразились смятение и грусть:
— Чтобы поддерживать особые способности вампиров им… нам. нужна кровь. Не так много, но довольно регулярно. Мы редко убиваем специально, чаще всего сердце жертвы просто останавливается из-за нехватки крови. Это не больно и не жестоко. Они просто засыпают. Мы те, кто мы есть Айрис, и с этим приходится жить.
— Меня тоже сделают вампиром? — очень страшно было задавать этот вопрос, но кажется я начала привыкать. Каждый второй вопрос, ответ на который я хотела знать в последние дни, бил наотмашь прямо по лицу.
— Я не знаю. Скорее всего нет. Того Сакамаки против обращения женщин.
Снова Того Сакамаки. Злой гений, разрушивший столько жизней, включая жизнь Юи и мою. Тиран, создавший этот замок Синей Бороды для своих сыновей. И заточивший их в нем как хищных соколов в клетке.
— Надеюсь меня спросят, прежде чем обратить. — я совсем не хотела стать кровососущим монстром, тем более против собственной воли.
— Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться. — Юи посмотрела на темнеющее небо, — нам пора возвращаться в дом. Аято будет искать меня. Да и тебе пора собираться. — она поднялась со скамейки, давая понять, что разговор закончен, подобрала зонтик, помахала мне и ушла.
То, что Юи рассказала приоткрыло для меня дверь в мир Рейджи и его семьи. Я увидела их, с другой стороны. Особенно Рейджи. Голова разрывалась от новой информации, которую очень хотелось обдумать в тишине и одиночестве. Моя комната казалась подходящим местом, чтобы привести мысли в порядок, и я решила посидеть там, пока меня не позвали к этому «особенному» ужину.
Однако, когда я добралась до своего убежища, все вылетело у меня из головы. На кровати меня ждала огромная коробка с вечерним платьем. На крышке красовался вензель известного дизайнера и предчувствие беды зашевелилось в моем животе скользкими холодными кольцами.
Благоговейно замерев над над коробкой, я не могла заставить себя ее открыть. То, что в ней лежало стоило неимоверно дорого, точнее даже, целое состояние. И, скорее всего, это было свадебное платье. «ZM» славился шедеврами в мире свадебной моды. Отец подарил маме платье от Мурада на их двадцатую годовщину, сияющее льдисто-голубое чудо, похожее на изморозь, бегущую по обнаженной коже. Она тогда шутила, что оно настолько дорогое, что его придется вносить в налоговую декларацию.
И вот Рейджи дарит мне такое платье… Я почувствовала горечь во рту и приступы омерзения. Как будто разжевала полынь. Я дала согласие быть с ним, чтобы выиграть себе время, чтобы сбежать. А он поверил мне, поверил сразу и безоговорочно. Купил мне платье невесты… Я стала себе отвратительна.
Откинула крышку, с накатывающим чувством неизбежности, и на мгновение забыла обо всем. Платье было не белым, оно было изумительного, нереального аквамаринового цвета. Моего цвета.
Классический для этого дизайнера невесомый полупрозрачный лиф, расшитый тысячами мельчайших бусинок и стразов, даже наполовину скрытый оберточной бумагой, выглядел как кусочек тропического моря, пронизанного тенями и солнечными бликами. У меня захватило дух. Едва дыша, кончиками пальцев я вытянула это волшебство из коробки. Прилегающий как вторая кожа консервативный верх с вырезом лодочкой, крошечные рукава, открытая спина и легчайшая двухслойная шифоновая юбка до пола насыщенного цвета морской глубины. Королевское платье — чистейший триумф роскоши и красоты. Слишком дорогое, слишком взрослое для меня. Платье — упрек. Платье — обвинение.
Как там у Шекспира: «О, женщины — вам имя вероломство!»
Так я себя и чувствовала. Вероломной тварью. Хотя вроде и не должна была. Я же боролась за свою жизнь, за свою свободу. В любви и на войне все средства хороши. Но почему же так щемит в груди? Может быть я перепутала любовь и войну? Я утомленно прикрыла глаза, лаская кончиками пальцев шершавую поверхность драгоценного шитья.
До слез захотелось, чтобы последних двух дней не было. Груз на моих плечах становился все тяжелее с каждым часом. Казалось я больше не выдержу. А мне еще предстоял ужин в этом роскошном платье и то, что будет после. Собрав остатки решимости в кулак, я начала собираться.
***
Из зеркала на меня смотрела незнакомая девушка. Ослепительно яркая, с глубокими синими глазами и шелковым водопадом рыжих волос. Взрослая и безмятежно уверенная в себе. Ни следа бессонных ночей, сомнений, страхов и перенесенных унижений. Высокая, стройная, с идеальной осанкой.
Платье — живая океанская волна и паутина солнечных лучей — облегало фигуру как вторая кожа, тысячи бусинок и стразов мягко мерцали при движении всеми оттенками голубого и зеленого. Я напоминала себе русалку, облаченную в полупрозрачные струи изумрудной воды.
Закрытый верх и высокие перчатки скрывали, синяки, ссадины и следы укусов. Только глубокий вырез на спине открывал взорам следы порки. Так тавро, след руки хозяина. Безупречное решение. Образ утонченно и жестоко продуманный в каждой мелочи.
Противоречие того, как я выглядела и как себя чувствовала создавало странную двойственность. Как будто я смотрела на себя из-под безупречной сияющей маски. А там внутри под красочной оберткой пряталась беззащитная растерянная девочка, одинокая и несчастная. Девочка, которая хотела домой к маме и папе. Но я не могла позволить этой девочке проявиться. Для нее в этом спектакле не было места. Последний раз взглянув в зеркало, я гордо расправила плечи и вышла из комнаты.
Когда я вошла в гостиную воцарилось молчание. Они все рассматривали новую меня с каким-то странным пристальным вниманием. Удивление, смешанное с настороженностью. Нечто неосязаемое, непонятное мне витало в воздухе. Я подавила в себе неуклюжее желание сказать что-нибудь вроде «Всем привет» и молча ждала их реакции. Наконец Шу, с величавой грацией молодого льва, поднялся с дивана, подошел ко мне и предложил руку:
— Добро пожаловать в нашу семью, Айрис. Ты прекрасно выглядишь.
Напряжение в воздухе лопнуло с почти физическим звуком. Юи восторженно мне улыбалась всем своим видом показывая, как она счастлива, Райто явно распирало от острот, но он пока держался. Канато еще больше насупился, а Субару приветственно мне кивнул с мягкой полуулыбкой.
А Рейджи… Рейджи смотрел на меня, так, что это невозможно описать словами, в глазах его бушевала буря. Я отвела глаза, боясь, что меня в нее затянет.
К счастью, я, даже в своем шикарном платье, не выделялась из общего праздничного настроя.
Все принарядились, и интересно было сравнивать как каждый из собравшихся это себе представлял. Канато и Юи выглядели как парочка винтажных кукол из одного набора — вишневый бархат, оборочки, ленты. На нем был изящный бархатный костюмчик и кружевное жабо, на ней кукольное платье с рукавами фонариком, пеной нижних юбок и мелкими розочками на лифе.
Насупленный Субару в рубашке нежного лавандового цвета, жемчужно-сером галстуке и светлых брюках явно чувствовал себя неуютно.
В вот Шу в оттенках кофе с молоком смотрелся как модель из коллекции «Том Форд». Узкие модные брюки, подчеркивающие его рост и длинные ноги, тонкий кашемировый джемпер с треугольным вырезом, а под ним водолазка, с высоким горлышком, красиво облегающая шею и акцентирующая изящную посадку головы. Этакий современный скучающий Адонис.
Райто и Аято как никогда напоминали близнецов, близнецов-айдолов. Их можно было хоть сейчас снимать в музыкальном видеоклипе. Дерзкие, не до конца застегнутые рубахи навыпуск, сложного покроя штаны с карманами, заклепками, поясами из цепочек на бедрах и бог знает, чем еще. На Аято неизменный узкий шарф одного цвета с платьем Юи и роза в петлице, на Райто новая шляпа и шелковый черный сюртук до колена.
И Рейджи, неподражаемый в черном. Этот парень был рожден чтобы носить дорогие костюмы и шелковые галстуки. За свою жизнь я видела сотни мужчин в смокингах и вечерних костюмах на десятках приемов, куда родители меня начали таскать уже лет с тринадцати, но не помню ни одного, столь же шикарно элегантного и грациозного. На него хотелось смотреть как на произведение искусства.
В этот момент их фамильное сходство и нечеловеческая природа, подчеркнутые дорогой одеждой, были особенно заметны. Тонкие породистые черты, неуловимая похожесть в лепке скул и губ, мерцающие яркие глаза, гибкие стройные фигуры, небрежная грация движений. Если бы я увидела их по одиночке, то возможно не заметила бы, но сейчас, глядя как они двигаются, следя за их жестами, мимикой, я видела — это стая, молодые хищные создания, упоенные собственной природой.
И пока Шу, галантно придерживая мои пальцы, вел меня в столовую меня кольнуло озарение.
Их внутренние запутанные иерархические связи на мгновение вспыхнули в моей голове как паутина на солнце.
Этот вечер не праздник, это вызов и испытание. Его вызов и мое испытание. Рейджи хотел, чтобы семья приняла меня как нового члена, не просто временную девочку-развлечение, каких, судя по рассказу Юи был не один десяток, а как его спутницу с определенным статусом и правами.
И он хотел, чтобы они приняли меня добровольно. Вот зачем все это. Королевское платье, роскошный ужин и официальное представление. Я стала объектом их иерархических игр, и ставкой в их игре опять была моя жизнь. Вот почему они, даже балабол Райто, так настороженно и пристально меня разглядывали. По спине побежали холодные мурашки.
К счастью, если я что и умела в своей жизни, так это производить впечатление. Рейджи дал мне доспехи и вывел на поле боя. Но победить мне предстояло самой.