День 3: Полуденный чай
Спала я недолго, буквально через полчаса дворецкий — мумия разбудил меня и очень церемонно пригласил на чай к Рейджи. Я внутренне затрепетала. Смутное предчувствие того, что может, что должно между нами произойти наедине, рождало беспокойство и легкие приступы паники. Я решила надеть вчерашний наряд — футляр. Длинную юбку и глухую водолазку. С прикрытыми коленками я чувствовала себя значительно увереннее.
Я робко заглянула в малую гостиную и невольно улыбнулась. На небольшом столике был накрыт классический лазурно-золотой сервиз «Ройал Далтон», над чайником клубился дымок, а в центре высилась трехэтажная подставка, заставленная маленькими яркими пирожными. Все выглядело как на чаепитии у моей бабушки в Лондоне. Только Рейжди совсем-совсем не напоминал мою бабушку. Он галантно протянул мне руку, приглашая к столу. У меня забилось сердце и в животе запорхали бабочки.
Пока он разливал чай я разглядывала его сквозь полуопущенные ресницы.
Стройный и гибкий словно клинок дамасской стали, в черной рубашке с неизменным бордовым галстуком, тонкая как у танцора талия, узкие бедра, длинные ноги. Каждое его движение, каждый жест были полны элегантной грации. В ярком солнечном свете удивительной глубины глаза переливались словно драгоценные гранаты. Когда он улыбался тьма в его взгляде отступала, и он выглядел намного моложе. С удивлением я поняла, что ему, наверное, едва за двадцать. Как такое прекрасное создание может быть воплощением зла?
— Какой десерт вы предпочитаете, Айрис, клубнику со сливками, шоколадный кекс? — Рейджи склонился надо мной с очаровательной улыбкой, от которой у меня захватило дух.
В его исполнении это простое предложение звучало как-то ужасно неприлично. Я вспыхнула и опустила глаза.
— Шоколад, пожалуйста.
Когда он отодвинулся я более-менее смогла дышать. А когда занял свое место напротив с чайной чашкой и крошечным пирожным на блюдечке и вовсе не смогла удержаться от хихиканья.
— Знаете, Рейджи, вы бы понравились моей бабушке. Она тоже обожает чаепития в подобном стиле.
— Вы хотите сказать, что я старомоден как ваша бабуля? — он иронично улыбнулся.
— По-английски мы называем это «old fashion». Или даже, наверное, «vintage». Вы винтажны как моя бабуля, Рейджи.
Он начал смеяться. Так искренне и самозабвенно, что совершенно меня очаровал.
Лед был сломан и вскоре я поймала себя на том, что болтаю без умолку, рассказывая ему про Европу, про путешествия, про то, как мне живется в Японии. Он оказался прекрасным слушателем.
И еще, он так на меня смотрел все это время… Словно любовался. От этого взгляда у меня по телу пробегали приятные мурашки.
А все не так уж плохо, Айрис. Твой принудительно-добровольный парень само совершенство. Если его не злить.
Я усмехнулась своим мыслям и украдкой посмотрела на Рейджи. Он откинулся на спинку кресла, тяжелые веки полуприкрыты, губы изогнуты в загадочной полуулыбке. Я видела, что он тоже тайком за мной наблюдает.
Движимая внезапным приступом озорства я медленно и нарочитым кокетством облизнула остатки шоколада с пальцев.
Его словно ударило током. Лицо неуловимо напряглось, став каким-то голодным, глаза потемнели и опасно засверкали. Внезапное хищное желание в его взгляде опалило меня будто горячий ветер. Сердце пропустило удар, кровь наполнилась щекочущими пузырьками словно шампанское. Рейджи текучим стремительным движением оказался у моих ног и поймал меня за запястье.
— Где ваши манеры, барышня, — низкий соблазнительный голос ласкал прикосновением бархата по коже, — облизывать пальцы — это так неприлично… Возможно, мне придется вас наказать…
Последнюю фразу он прошептал мне в ладонь, а потом его губы обхватили мои пальцы, и он слегка прикусил их. Язык соблазняюще коснулся подушечек, отчего меня пронзила сладкая судорога.
Он слизывал с моих пальцев шоколад так невыносимо эротично, что я буквально таяла. Волны удовольствия от его прикосновений пробегали по всему телу, оставляя покалывающее эхо в каждой клеточке. Тягучая истома наполняла меня, расцветая огненным цветком внизу живота. Я непроизвольно застонала, чем кажется, завела его еще больше. Он тяжело дышал, натянутый как струна. Казалось воздух между нашими телами раскалился и гудел от напряжения.
Рейджи поднял голову. В глазах бушует страсть, лицо заострилось от сдерживаемых эмоций. Я затрепетала от его взгляда. Казалось, он сейчас набросится на меня.
Но он внезапно опустил глаза, отпустил мою руку и отодвинулся. Звенящее притяжение взглядов разрушилось.
— Не так. Не здесь — голос его был хриплым, сдавленным, — все должно быть идеально. Не сейчас.
Его трясло. Он, судорожно сжав кулаки боролся с собой. Я не понимала почему, почему он остановился? Я хотела, хотела еще! Сердце бешено колотилось. Хотелось застонать от досады. Неудовлетворенное желание ввинчивалось в тело раскаленной спиралью.
— Почему? — прошептала я едва не плача.
Он посмотрел на меня с удивительной нежностью. Поднял руку и погладил по щеке.
— Потому что, если я тебя поцелую, то не смогу остановиться, ангел. Твой первый раз не должен быть таким. Все должно быть идеально. Для тебя.
Мне захотелось кинуться к нему, обнять и сказать, что мне все равно, что я хочу здесь и сейчас. Но я промолчала. Потому что где-то, в глубине моего одурманенного желанием мозга билась ядовитая мысль: «Лгунья! Лгунья!» Да он был прекрасен как языческий бог, да я теряла разум и волю рядом с ним, но на самом деле, все, чего я хотела это сбежать и забыть о его существовании.
— Рейджи, у меня есть просьба.
— Все, что угодно, мой солнечный ангел, — он был так близко, так невыносимо близко и так далеко.
— Я бы хотела, чтобы ты. выпил моей крови. Сейчас. Это важно для меня.
Он нахмурился. Напрягся, словно выискивая подвох. Но я смотрела ему в глаза с чистой совестью. По этому пункту у меня не было никаких тайных планов.
Я действительно хотела этого. Мне просто нужно было знать каково это, смогу ли я выдерживать это раз за разом. Он колебался, кажется я застала его врасплох своей просьбой.
— Пожалуйста…
И все получилось само. Было даже не больно. Он закатал мне рукав, перетянул руку выше локтя носовым платком и, встав передо мной на колено, быстро прокусил вену на руке. Почти как у врача.
Потом его губы накрыли место укуса, он даже не высасывал кровь, она сама толчкам вытекала из ранок под давлением повязки и моего бешеного сердцебиения.
Его прохладные губы и подвижный влажный язык ласкали нежную кожу на сгибе руки, так пронзительно чувственно, что мне хотелось плакать. Это было почти как секс, так же интимно.
Я, повинуясь порыву, запустила пальцы ему в волосы, погладила по голове. Он застонал и чуть сильнее впился в мою руку. Мне стало немного больно.
— Рейджи… — прошептала я одними губами, не рискуя пошевелиться и разрушить хрупкость момента.
Его плечи задрожали, и он оторвался от моей вены. Согнул руку в локте, пережимая ранку и поднял на меня глаза. Этот взгляд подобно ножу вонзился мне в самое сердце.
Распахнутая настежь душа — гнев, безумие, беспредельная тоска, одиночество и горечь. Одно единственное мгновение я готова была отдать ему все — свою кровь, тело, жизнь. А потом он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в колени. И время остановилось.
Лучи послеполуденного солнца заливали комнату широкими полосами золотого сияния. В воздухе кружились пылинки. Рейджи обнимал меня за ноги, спрятав лицо у меня на коленях. Обмякший, расслабленный, умиротворенный. Словно спящий. Я бессознательно гладила его по волосам. Меня переполняло странное чувство, будто я только что, пусть всего на краткий миг, приручила опасного хищника. Словно дикая рысь подошла и положила мне на колени тяжелую ушастую голову. В этот золотой момент вне времени и пространства все казалось таким правильным, таким естественным, таким гармонично завершенным. Момент вечности. А потом он попросил меня уйти. И я ушла.