34
— Да у порога мы уже! Да не тупи, открывай давай.
Лируш ободряюще улыбнулся Варде и положил трубку. Они уже минут семь безуспешно давили на кнопку звонка перед дверью, обитой вишнёвым дерматином. Варде даже потерял надежду, что им откроют, но тут послышался щелчок, и из квартиры выглянул невысокий темнокожий парень с красным боа вокруг шее.
— Ну наконец-то!
Лируш бесцеремонно отпихнул парня и втащил Варде внутрь.
— Это Ландыш Икс, он так безобразно одет, потому что снимает очередной эксперимент в духе «двадцать четыре часа в боа из дешёвого магазина, покроюсь ли я аллергией быстрее, чем меня побьют соседи за бесящий внешний вид?»
Варде протянул руку Ландышу, тот её пожал и восхитился.
— Ого, какие у тебя пальцы холодные. Проходи.
Они с Лирушем разулись в прихожей, где в пластиковой коробке была свалена жуткая куча обуви, будто в этой квартире жило человек пятнадцать, не меньше. Пока Варде расшнуровывал и снимал ботинки, одной рукой поддерживая банку с Варфоломеем под курткой, его начала душить лёгкая предвестница паники.
Он всегда жил один, отец и тот приходил под вечер. А теперь... как он уживётся с такой толпой незнакомцев? Среди них точно будет по меньшей мере один, кто догадается о его нечеловеческой сущности и захочет выкинуть его с шестого этажа. И кроме этой бестолковой рыбины больше у него ничего и не было. Ни смены белья, ни блокнота с набросками, ни даже зарядки для телефона.
— Пошли.
Лируш подтолкнул его в бок, и Варде вышел из прихожей.
Эта квартира была самым странным местом, в котором Варде удалось побывать после перерождения — ну, если не считать Туманный город странным местом.
По сути — просторная студия, но разделённая на какие-то закутки подручными средствами. Где-то висело покрывало, отделяющее одно рабочее место, где-то стояла ширма, в другом месте — стеллаж, кто-то работал в самодельном укрытии из стульев и наброшенного одеяла (почему-то увитого разноцветными огоньками), а чьи-то ноги торчали из самой настоящей туристической палатки, разбитой посреди квартиры.
— А там у нас кухня.
Лируш махнул рукой на не самую чистую занавеску, натянутую на проволоке в дальней части квартиры.
Со всех сторон доносились голоса, и Варде казалось, что он сходит с ума или застрял в дурном сне, но скоро он понял: парни вели стримы и вообще занимались своими делами за ноутбуками, у каждого были наушники и микрофоны, и в целом они друг другу не мешали, но если ты пришлый человек со стороны, то вникнуть в происходящее было сложновато.
— Эй, ребята, минутку внимания! — Лируш свистнул, сунув два пальца в рот, и несколько раз хлопнул в ладоши. Послышались недовольные возгласы. — Все, кто может, давайте сюда!
Несколько минут стояла просто неторопливая возня. Снимались наушники, ставились на паузу камеры, слышалось ворчание.
К ним подошёл уже знакомый Ландыш, стянув боа с шеи. Впрочем, он и так маячил поблизости, заглядывая через плечо Лирушу. Вскоре к ним неохотно подтянулись ещё трое парней. Варде смотрел на них исподлобья, осторожно разглядывая. Хотелось бы произвести хорошее впечатление, но он был слишком на нервах, чтобы стараться.
Один из парней был высоким, с длинными блондинистыми волосами и светлой бородкой. Судя по мешкам под глазами, он не спал уже дня три, а на футболке у него явно виднелось пятно от кетчупа. Второй наоборот был низким, ниже Варде, с ярко-салатовыми короткими волосами и цветным пластырем на носу. Третий держался чуть в стороне с недовольным лицом, взлохмаченные русые пряди у него торчали в разные стороны так, будто он постоянно трепал себя по волосам. В руках он держал банку энергетика.
— Это Лис, — Лируш указал на блондина с пятном. — Видел фиолетовые пакеты с покупками при входе? Это его. Он снимает распаковки и тестирует разные странные штуки с маркетплейсов. Дальше — Джой Второй. Игровые стримы и обзоры самых горячих новинок на нём. Дарек у нас главный по пранкам и горячим сплетням, а с Ландышем ты уже знаком. Он снимает безумные эксперименты и считает, что важнее всего запомниться визуально. А ещё, — Лируш кивнул на палатку, из которой так и торчали чьи-то ноги в ботинках, — у нас есть Эл. Он простой скучный программист. Некоторые приходят поработать и уходят, как я, например. Ребята, это Варде, и мы с ним пока живём с вами.
— Пошли. — Лируш отодвинул замызганную занавеску и провёл Варде на кухню. На потолке было видно какое-то жуткое обугленное пятно. — Это Ландыш снимал эксперимент: правда ли лучше не тушить горящее масло водой. Не обращай внимания на эстетику. Мы тебе тут раскладушку поставим, — пообещал Лируш. — И я себе рядом. Будем на кухне. Ну а что, места достаточно, а у холодильника жить вообще прекрасно. Сразу получаешь неограниченную власть и уважение. Рыбу свою на столешницу поставь, пусть тоже обживается.
— Это Варфоломей, — слабым голосом выдавил Варде. Он машинально поставил банку и перевёл растерянный взгляд на Лируша. — У вас есть корм для рыб?
— Лучше! У нас есть корм для людей. И сразу несколько ходячих кормов для упырей.
Лируш тряхнул его за плечо и распахнул холодильник.
— Прошу.
Варде безучастно оглядел полуфабрикаты, банки с газировкой и пивом и сложенные один на один контейнеры с готовой едой. Выглядело уныло.
— Рыбий, — напомнил Варде.
Он сел за стол, ближе к окну без штор, и опустил голову. На столе тоже были какие-то прожжённые пятна, на подоконнике стояла банка, набитая окурками.
— Только предупреди, чтобы не бросали Варфоломею хлеб, — попросил Варде. — Пожалуйста. Ему нельзя.
— Купим корм, — сдался Лируш. Отодвинув стул, он сел напротив Варде и наклонился вперёд, навалившись на стол локтями. Позади него колыхалась не самая чистая занавеска, коричневая с жёлтыми полосами, и эти цвета бесили Варде, но он слишком устал и был слишком растерян, чтобы что-то сказать.
Его будто вырвали с корнем — второй раз за его существование — и переместили в чужую среду, где всё, включая сам воздух, звуки и запахи, было чужим. Он не понимал, что делать и как вести себя. Не понимал, что у него есть, а чего он лишился навсегда. И, самое страшное, не понимал, кто теперь он сам. Если жизнь снова отобрала у него всё, что делало его собой, что он любил и чем занимался, то может ли он по-прежнему называться своим именем? А мысли? У него есть мысли? Или они держались только за прошлое? За человеческую жизнь, которой давно нет. За отца, который и не отец ему вовсе. За его работу и увлечения. За Мавну.
А теперь ни дома, ни отца, ни Мавны. Даже компьютер с рабочими проектами и блокноты — всё сгорело. Из-за этого придурка Смородника. Жалко, что он не отбил ему яйца в том переулке.
Варде стало холодно. Он будто только сейчас сполна ощутил всю глубину ямы, в которую опустился. Тут, сидя на чужой кухне, пропитанной чужими запахами. Кажется, будто он даже не запомнил, как здесь очутился: мозг просто отказался запоминать дорогу. Как во сне: миг — и ты в незнакомом месте.
Только проснуться уже не выйдет.
— Послушай, — проговорил вдруг Лируш неожиданно вкрадчиво и серьёзно, без обычного смеха, лучами пронизывающего его голос. — Мы тут все не очень благополучные мальчишки. Расскажу за себя, а ребята если захотят потом сами тебе скажут. Я живу с дядькой, он гонит разные интересные напитки и сбывает в бары. Сам тоже, ясное дело, пьёт. А раньше у нас была большая семья, и мы жили в палаточном городке, на зиму перебираясь кому-нибудь в квартиру. Бегающие дети, песни под гитару, толкотня на кухне, свалка из матрасов и раскладушек, но все были счастливы. До того дня, как на нас не напали. Я понятия не имею, были это просто придурки, ненавидящие народ райхи или кто-то ещё — типа упырей. Но спаслись только мы с дядей Саджем. Я был мелкий и плохо что помню, да и было это в другом Уделе. Но иногда мне снится мама, а жизнь с тех пор кажется всего лишь цветной картинкой в калейдоскопе. Вроде есть, а вроде нет. Вроде яркое, а вроде безделушка. И хочется наслаждаться каждым мгновением и брать от него всё, особенно глядя на то, как резко могут прерваться жизни, а с другой кажется, что всё впустую. Почему бы тогда не гулять, не пить и не шутить? Не знакомиться с девочками, не делать глупости? В любой миг может упасть кирпич по голове или случиться сотня других ужасных вещей. И раз мы пока здесь... Надо радоваться. На том свете не будет выпивки и стендапа. Так что...
Он встал, взял из холодильника контейнер с крабовым салатом, а из ящика — нож. Разложил салат на две порции, проколол руку и капнул крови.
— Так что ешь. У нас есть сегодняшний день и крыша над головой. Парни тут отличные, ты с ними подружишься. Рыбе купим корм. А завтра видно будет.
***
— Мам, пап, ну как вы там?
Мавна устало улыбнулась и помахала рукой в камеру. За маминым плечом появилось бородатое лицо отца. Сзади них освещалась площадка с бассейном и столиками, Мавна слышала доносящуюся музыку.
— Да всё хорошо, но домой уже хочется. У вас как дела? Справляешься на хозяйстве? Илар не голодный?
Мавну немного кольнуло, что мама переживает за набитый живот Илара, а за её собственный – будто бы нет.
— Всё с ним хорошо, не переживай. Ну ничего, скоро дома будете.
— Скорее бы уж.
Они поболтали ещё немного о всякой ерунде: о меню в баре, о погоде на пляже, о том, что вокруг много детей, и Мавна забеспокоилась, что они напоминают маме о Раско. Как бы не вышло так, что отдых принесёт только больше стресса. Но мама держалась хорошо: может, ради видеозвонка, а может и правда не переносила своё горе на других. Мавна не стала уточнять, чтобы не бередить душу. Поговорят с глазу на глаз, всего пара дней отпуска ведь осталась.
Завершив звонок, Мавна со вздохом уронила голову на руки.
За вечер она посмотрела все свежие ролики по ключевому слову «упыри» — удивительно, но их правда прибавилось, хотя некоторые были заблокированы платформой. Видимо, Лирушу удалось задать тренд, и другие блогеры тоже сняли свои «разоблачения» — используя одни и те же кадры, снятые дешёвой камерой у кофейни.
На странице поисковой группы писали, что недалеко от Топей нашли пропавшего мальчика. Фото счастливой воссоединившейся семьи прилагалось. Это и неудивительно, мальчик всего три дня скитался по улицам и прибивался к бездомным, прежде чем его заметили полицейские. Мавна порадовалась, что он не попался упырям, но в то же время внутри пульсировало жгучее ощущение несправедливости. Он дома. А Раско — нет.
Илар после работы снова укатил на «охоту», и Мавна боялась, что он собрал своих парней для того, чтобы выпустить пар от переживаний за то утро в их доме. Наверное, она была виновата, что замоталась и не предупредила Илара о ночёвке парней. Но хотела ведь как лучше.
Чай в кружке пах корицей и брусникой, но остывал, так и не понадобившись: пить его не было никакого настроения, Мавна заварила его скорее по привычке и грела руки об горячую чашку.
Последние три дня Смородник неохотно брал трубку и не признавался, где он. Сказал только, что его выслеживают чародеи из другой рати — те, с которыми он конфликтовал в «Пьяной дудке». Мавна пыталась вытянуть из него побольше информации, но он только написал, что она не должна ничего больше знать — ради её же безопасности.
Варде, вроде бы, пока устроился у друзей Лируша, и Мавне ничего не оставалось, кроме как слать в их чат на троих открытки с котятами и пожеланиями хорошего дня.
Мавна отвернулась к тёмному окну. Что, если она виновата во всём плохом, что происходит с мальчиками? За Лирушем пришла полиция из-за ролика с её записью. У Варде пропал отец и сгорел дом после того, как Варде стал пытаться вмешаться в дела общины — искал Раско по её просьбе. Смородник тоже напоролся на этих странных чародеев из-за неё, да и вообще она вечно отвлекает его от выполнения задания своими глупостями.
Может, теперь им будет легче вдали от неё?
Но Мавна скучала.
Она уже была готова включить грустную музыку и совсем погрузиться в уныние, как вдруг раздался звонок.
«Ния» — высветилось на экране.
— Алло? — голос Мавны прозвучал растерянно.
— Мы можем поговорить?
— Д-да... Что-то случилось? Появились новости?
Мавна прижала телефон плечом и отошла к окну. В стекле отражались блики от гирлянды, а болота за домом казались огромной тёмной пустыней. Выглядело жутковато.
— Ко мне сегодня на улице подходила девушка, — сказала Ния. — Откуда-то она знала про моего Ирсака. И такие странные вещи говорила... Будто бы я могу попасть к нему. Куда-то вниз. Они что, держат его в каком-то подвале? — Ния всхлипнула. — Я не знаю, что мне делать. Нужно прийти завтра к тому же бару, где мы с тобой встречались.
У Мавны в животе стянуло от холода.
— Как выглядела девушка? Что она конкретно сказала?
— Да обычная. Светловолосая, молодая, ухоженная. Но глаза будто бы злые, с прищуром. Я как запомнила, так тебе и говорю. Растерялась даже, так это всё неожиданно и странно... К тебе не подходили? Не предлагали помощь? Я не знаю... Хочется верить, но звучит слишком невероятно, чтобы быть правдой.
У Мавны в голове закрутились шестерёнки. Наверняка это был кто-то из упыриц — не Агне, у неё глаза не злые, да она и не совсем блондинка, скорее русоволосая. Упыри явно хотят заполучить под болота как можно больше людей, и первым делом пошли по тем, чья родня находится под болотами? С одной стороны, это неплохой знак: выходит, сын Нии там.
— Ты молодец, что не поддалась сразу же на манипуляции, — сказала Мавна увереннее, чем чувствовала себя. — Это могут быть мошенники. Не соглашайся пока ни на что. Давай сохранять трезвость ума. На нас многие захотят нажиться, но не позволим им этого. Не ходи туда одна, хорошо?
Мавне хотелось бы крикнуть в трубку, что это упыри заманивают её на дно, чтобы высасывать силы и пить кровь, но она не могла: Ния тут же посчитает её сумасшедшей, а предложение незнакомки покажется куда более адекватным. А скольким ещё они успели предложить такое?
— Уф-ф-х, — вздохнула она. Темень, как сложно! Как бы ей сейчас пригодился совет Смородника. Без него ей явно не хватало опыта и мозгов.
Она прислонилась лбом к прохладному стеклу. Казалось, что голова сейчас закипит.
— Напиши в группе по поискам, что к тебе подходили странные люди. И предупреди, чтобы никто с ними не ходил. Хорошо? Мне это не нравится. Я спрошу у своих друзей. Они опытнее и умнее меня. А ты пока держись. Не руби с плеча и не верь всему подряд. Договорились?
Ния печально вздохнула.
— Да, хорошо. Спасибо тебе. Ты такая сдержанная и мудрая.
Мавна фыркнула. Уж она со своей тревожностью и вечными метаниями точно не могла назвать себя сдержанной. Но было приятно показаться для кого-то такой же.
За окном что-то мелькнуло. Мавна всмотрелась в темноту: у забора кто-то ходил. Сердце гулко заколотилось о рёбра.
— Удачи тебе. Пока.
Она скомкано попрощалась и положила трубку. Человек за окном остановился, положив руки на забор — в темноте были видны движения и размытый силуэт, но лица не разобрать. Он вскинул голову и, как показалось Мавне, уставился прямо на её окно, которое предательски светилось яркой гирляндой.
Темень, а ведь её саму сейчас тоже прекрасно видно.
В тот раз Смородник смог перепрыгнуть через их низкий штакетник — высокому мужчине это было несложно сделать. Она сейчас дома совсем одна, и даже все окна тёмные, кто угодно поймёт, что их дом — лёгкая добыча.
Человек держался нагло, развязно: почти навалился на забор и явно рассматривал дом. Он почти поломал куст золотых шаров, который клонился к земле, побитый морозом. Так себя не ведут случайные прохожие. Скорее грабители, присматривающие жертву. Как назло, гирлянда мигнула от перепада напряжения. У Мавны от страха пересохло в горле.
«Трусиха, он просто смотрит, — пыталась она успокоить себя, взывая к рациональной части разума. — Сейчас уйдёт. Веди себя естественно».
В руке мужчины засветился экран телефона. Мавна подумала, что он сейчас посмотрит карту и поймёт, как ему выбраться из их дремучего пригорода, но...
Звук сообщения тренькнул у неё в ладони.
«Хочешь к братику, крошечка?»
Номер незнакомый.
Прежде чем экран незнакомца погас, Мавна успела заметить ухмылку на небритом лице.
Она в панике выключила гирлянду и метнулась к ночнику. Казалось, что свет выдаёт её с головой, помещает буквально под прицел. Сердце колотилось как сумасшедшее, паника схватила за горло, мешая дышать. Мавна сползла по стене, прижалась спиной к холодной батарее и подтянула коленки к груди.
Только что раздавала советы Ние, а сама рассыпалась, получив сообщение. К ней не подходили упыри на улице. Он просто написал. Это не живой контакт, но, Темень, как же страшно.
Упырь под её окном. Может перепрыгнуть через забор и пробраться в дом. Разбить окно. А у неё нет даже Илара.
Мавна схватила сумку, висевшую на спинке стула. Пистолет, у неё есть пистолет с искрой. Не убьёт, так хотя бы напугает.
Зажав оружие в руке, она осторожно приподнялась и снова выглянула в окно.
Никого. Мглистая темнота и неподвижные болота, только колыхался от ветра помятый цветочный куст.
Мавна выдохнула. Быстро зашла в чат с парнями и записала короткое голосовое:
— Мальчики, у моего дома был упырь. Мне пипец как страшно.
Набрать словами она бы не могла — пальцы дрожали.
Смородник тут же начал что-то печатать. Посыпались короткие сообщения-ответы:
«Сиди дома».
«Возьми ствол».
«Стреляй сразу в грудь».
«Я сейчас приеду».
Ей бы очень хотелось, чтобы он приехал, но Мавна подавила в себе эгоистичный порыв: упырь, кажется, ушёл, припугнув её, а для Смородника будет опасно так привлекать к себе внимание.
— Не надо, пожалуйста. Он уже ушёл. Сейчас придёт Илар.
Мавна понятия не имела, когда вернётся брат. Но едва она отправила новое голосовое, как внизу хлопнула дверь.
— Булка, я дома! — послышался родной голос.
Мавна со всех ног побежала на первый этаж.
***
— Я попрошу парней, чтобы кто-то дежурил около нашего дома, если я сам в это время буду на охоте, — буркнул Илар, домыв за собой тарелку. — И тебе лучше лишний раз не выходить на улицу. Посиди пока у себя. Может, даже на отдых съездишь? Мама с папой вернутся, и ты в тот же отель поезжай.
Мавна упрямо мотнула головой, склонившись над супом.
— Нет. Никуда я не уеду. И прятаться не собираюсь. Они тогда решат, что победили. Разок припугнули и всё, мы готовы перед ними стелиться. Я боюсь этих тварей, но я не стану показывать свой страх.
— Это безрассудно. Поберегись для мамы с папой, они и так переживают.
— Был бы перед глазами пример, может, побереглась бы. — Мавна хмыкнула, глядя снизу вверх на Илара, стоящего перед раковиной. — К тому же, про дом они уже знают. А про другие места — нет. Я не хочу быть принцессой в башне, которую стерегут доблестные рыцари. Я могла бы... спрятаться в чародейском общежитии... — она стеснительно погладила ободок тарелки, спрятав за волосами порозовевшие щёки.
— Думаешь, чародеи будут в восторге?
— Вовсе нет. Но снять квартиру — дорого. А Смородник всё равно там пока не живёт. Я могу спросить разрешения. Он позволит, это точно. А ещё вот.
Она схватила сумку с соседнего стула и вывалила на стол содержимое. С глухим стуком на скатерть вывалились пистолет, перцовый баллончик, ножик, крем для рук, коробок с наушниками, тяжёлый кошелёк с брелоками, влажные салфетки, расчёска и горсть каштанов.
— Ну, каштаны точно помогут забить упыря до смерти, — хмыкнул Илар.
— Каштаны не помогут. — Мавна упрямо сдвинула брови и сгребла со стола нож и пистолет. — Но вот это как минимум припугнёт. И кольцо. Я буду носить кольцо. Варде говорил, что оно заставляет меня пахнуть упырями. Хотя бы четвероногие твари меня не тронут, примут за свою.
Мавна отбросила оружие и порывисто схватила Илара за руку: такую крупную, что её пальцы буквально утонули в его ладони.
— Не переживай за меня. У меня есть мои мальчики: упырь и чародей. Они не дадут меня в обиду. Да и сама я хочу скорее положить конец всему. Сделать так, чтобы от нас отстали. Они забрали Раско, а я покажу, что могу забрать его обратно. Пусть ищут других жертв, а я не стану больше прятаться. Мы знаем о них больше, чем они хотели бы. И у меня есть защита. Я ещё никогда не была настолько готовой к встрече с опасностями, как сейчас.
— Мавна. — Илар стиснул её пальцы. — Я бы не хотел, чтобы ты вообще встречалась с опасностями.
— Но они уже знают, где мы живём. И тебя наверняка тоже недолюбливают, вы с парнями стольких тварей перебили. Так что тут остаётся только встречать их лицом к лицу. Ты с битой, я с пистолетом.
Илар сгрёб её в охапку и прижал к груди — хотя, скорее, получилось прижать к животу, потому что Мавна так и продолжала сидеть за столом. Она ухватилась за его футболку на боках и уткнулась лицом.
— Моя храбрая Булка, когда ты успела стать такой? — Он обхватил её плечи ручищами, и Мавна почувствовала себя как за каменной стеной. — Ты не трясёшься и не плачешь, рвёшься в бой. Связалась с дурной компанией.
— Я не связалась, а собрала её вокруг себя, — глухо хмыкнула Мавна сквозь накатившие слёзы. — Уже натряслась. Хватит. Не позволю им врываться в наши жизни и рушить их. Запугивать. Забирать. Если они хотят жить среди людей, то пусть живут и дают жить другим.
Илар, не размыкая объятий, присел на соседний стул.
— Будь осторожна, пожалуйста. Не оставайся дома одна. И если ты решишься на новое безрассудство, бери с собой чародеев. Договорились?
Мавна не стала говорить Илару, что Смородник тоже себе на уме и решил, что подвергает её опасности, находясь рядом. Пусть брат думает, что надёжная защита всегда под боком.
Но ещё ей показалось, что это звучит как... благословение?
— Всё будет хорошо, — сказала она твёрдо, отстранилась и убрала с лица упавшие пряди, чтобы прямо посмотреть Илару в глаза. — Просто верь мне. Совсем скоро всё наладится. Я тебе обещаю.
Мавна поднялась из-за стола, чтобы убрать кастрюлю с остатками супа. Надо было бы варить поменьше, пока родители в отпуске, а она по привычке наготовила огромную семейную кастрюлю, которая с трудом умещалась. Эх, были бы сейчас тут её парни, они бы быстро всё умяли, только стояло бы умилительное хлюпанье и стук ложек. Пока она возилась, холодильник противно запищал.
Раньше этот звук вызвал бы только раздражение. Но сейчас напомнил о приятном мгновении, когда они со Смородником стояли близко-близко, настолько, что она ощущала его дыхание на своём лице.
Интересно, что было бы, если бы не Илар? Они бы поцеловались?
— Булка, ну закрывай ты дверь, пищит противно. — Илар перемыл посуду и вытер руки о полотенце. — Чего в облаках витаешь? Щёки вон красные!
Он по-дурацки хохотнул. Мавна захлопнула несчастный холодильник и привалилась спиной к его дверце, сложив руки на груди.
Упыри в городе, упыри у их дома, упыри угрожают Ние, упыри забирают у неё Смородника, уже забрали Раско и Варде, потому что он сам упырь... Да провалились бы они пропадом, сволочи.
Но что-то подсказывало, что вот-вот всё должно решиться. Будто над ней занесли меч, и если она умело повернётся, то он не отрубит ей голову, а рассечёт связывающие её путы.
И всё будет хорошо.
— Я отвезу остатки супа Смороднику? — спросила она.
Илар моргнул, непонимающе глядя на неё.
— Э-э-э... Наверное... Да?
***
За окном автобуса падали тяжёлые снежинки, пропитанные водой — недоснег, недодождь. Мавна стянула с головы дурацкую шапку и выдохнула, прижимая к груди тяжёлый рюкзак. Взгляд скользнул по пассажирам: через два кресла от неё самозабвенно обжималась счастливая парочка. Мавна потёрла замёрзший нос рукой в варежке и отвернулась к окну. Интересно, а она сможет когда-то так беззаботно ехать вместе с мужчиной, которого любит? Которому доверяет. Который не прячется от неё. И которому не грозит никакая опасность.
Глупо получится, если Смородник просто заподозрил что-то и спрятался. Наверное, она всё-таки достала его до печёнок.
Мавна шмыгнула носом. Ох уж эти дурацкие перепады настроений в месячные.
Ну ничего, сейчас она всё выяснит. Да и суп надо отдать, а то в своём хостеле наверняка питается крекерами и энергетиками. Даже лапша с кофе лучше.
Чародейское общежитие уже казалось чуть ли не родным: наверное, похожие чувства Мавна испытывала, когда проезжала мимо здания своего техникума после выпуска. Что-то отлично знакомое, но уже не относится к тебе напрямую. И Мавна знала, как пробить защиту в лице консьержки.
Автобус не сразу открыл двери на остановке, пришлось поколотить по кнопке. Мавна вывалилась из салона и побежала к пятиэтажке через лужи на асфальте. Эх, забрызгает джинсы до колен, но в такую погоду не до эстетики.
Пальцы набрали раз-два-три на кодовом замке, Мавна с пыхтением оттолкнула тяжёлую железную дверь и вкатилась в подъезд, пахнущий, как миллионы типичных подъездов в Уделах: сыростью, штукатуркой, краской и чем-то съестным.
— День добрый.
В окошко консьержки протиснулся пакет с булочками. Мавна наклонилась к окошку и дружелюбно улыбнулась.
— В тридцать восьмой никого нет, — отрезала консьержка, поднимая очки на голову. — За гостинец спасибо, но зря принесла.
— Я не к нему, — беспечным голосом ответила Мавна. — В медицинское крыло.
Консьержка поджала губы, но руку так и держала на пакете со «взяткой».
— Какая ты шустрая, ну прямо стрекоза. Всех наших парней охмурить собралась?
— Не-а. Разговор чисто по делу. Я не ветреная девушка.
Мавна полезла в рюкзак и добавила к «взятке» пару конфет и каштан. Смотрелось это всё на столе консьержки так, будто к ней в гости зашла дошкольница. Мавна хотела уже исправить ошибку и забрать каштан обратно, но консьержка ахнула.
— Каштан! А у тебя ещё есть?
— Да ради Покровителей, сколько угодно...
Мавна со стуком высыпала ещё несколько каштанов, которые собрала около дома в сквере, не в силах пройти мимо их заманчиво блестящих коричневых бочков.
— Внучке задали поделку принести, шишки нашла, а про каштаны забыла, — принялась оправдываться консьержка. У чародеев не попросишь, стыдно как-то, да и забыла. А тут ты на голову свалилась, как спасительница. Ну, проходи.
Стрелка на турникете загорелась зелёным, и Мавна побежала по длинному коридору к медицинскому отделению.
Перед дверью в кабинет Калинника она остановилась перевести дух и стянула с шеи шарф. Было жарко, она успела запыхаться в пальто. Интересно, а Калинник у себя? Или он не всегда тут? А может, уехал куда-то? Или у него гости, вон, в прошлый раз с нежичкой зажигал.
— Тук-тук, — Мавна постучала костяшками в дверь со стеклянной матовой вставкой и прислушалась. — Есть кто?
Что-то зашумело, послышались шаги, и дверь открылась, чуть не ударив Мавну. Калинник сначала посмотрел куда-то поверх её головы, но потом догадался опустить взгляд пониже. Он удивлённо снял очки и протёр их кончиком больничного халата.
— Мавна, ты как сюда попала? Что-то случилось?
— И да, и нет. — Она заправила большие пальцы за лямки рюкзака, перекатилась несколько раз с мысков на пятки, скрывая подступившее волнение. Калинник в своём халате и очках выглядел строгим: огромный бородатый мужик, похожий на медведя, вовсе не пьяный милашка в рубашке с пальмами. Вдруг он не такой сговорчивый и его не купишь булкой и парой каштанов? — Я хотела узнать, где Смородник.
Калинник медленно сложил руки на груди. Рукава задрались, обнажая мускулы и растительность на предплечьях. У него тоже были татуировки: не в таком количестве, как у Смородника, но виднелось что-то агрессивно-черепастое и когтистое.
— Смородник, значит.
— Ага.
— Зачем он тебе понадобился?
Мавна была готова к этому вопросу. Она сняла рюкзак со спины, покопалась внутри и вытащила на свет две банки с супом.
— Хочу ему передать. А одна банка тебе. Держи.
Она сунула банку Калиннику, тот растерянно её взял и хмыкнул, на свет разглядывая плавающие кусочки овощей в бульоне.
— Это что, взятка?
— Ага. Для убедительности.
Калинник хмыкнул в бороду и шире распахнул дверь.
— Проходи, не в коридоре же говорить.
Он поставил банку с супом в холодильник, но в последний момент будто засомневался. Обернулся на Мавну, которая всё-таки сняла пальто и села в кресло.
— Слушай, мне наверное не нужно. У меня есть еда, а ты старалась, варила. Забери обратно.
— Ещё чего, тащить тяжесть, — фыркнула Мавна и почесала нос, который был мокрым с тех пор, как она забежала с холода в тепло. — Ему тоже хватит, вторая банка же есть. Ты только скажи мне пожалуйста, где он. Я хочу с ним увидеться. И суп передать.
Как Мавна ни старалась придать своему голосу беспечности, всё равно прозвучало жалко. Калинник достал из холодильника пакетик молочного коктейля и сунул ей в руку.
— Бери. Полезно и всё такое.
— Спасибо. — Она проткнула трубочкой отверстие из фольги. — Так ты поможешь? Он мне ничего не говорит. Вбил в упрямую голову, что это может быть опасно для меня. А я встречалась с упырём, живу на болотах, в сумке у меня пистолет и нож, я участвовала в перестрелке и самого его чуть не вырубила баллончиком, а потом ещё пьяная вела машину — и разве после этого что-то может представлять для меня опасность?
— В самом деле. — Калинник потёр бороду. — Ты девушка опасная.
— Ну не ёрничай. Помоги мне, пожалуйста.
Она стеснялась сказать вслух, что соскучилась по Смороднику и переживает за него. Было проще спрятаться за шутками и уткнуться в шарф. Если Калинник ей откажет и выгонит из кабинета, то это будет провал. Придётся искать другие возможности. Мавна, наверное, могла бы и саму Сенницу достать — не подкупить плюшками, конечно, но надавить как-то иначе...
К счастью, Калинник избавил её от этой необходимости.
— Я смотрел по чародейскому приложению. Его жетон отображается вечерами по одному адресу на дальней окраине. Я в том районе не бываю, но по карте знаю, где это.
— Какой автобус туда ходит? — спросила Мавна, уцепившись за надежду.
Калинник посмотрел на неё долгим внимательным взглядом.
— Не-е, никаких автобусов. Собирайся, прокатимся.
Мавна открыла рот. Была бы героиней мультфильма — ей бы нарисовали звёзды, сыплющиеся из глаз. Неужели это оказалось настолько легко? Шмыгнуть носом, подарить банку супа — и готово. Да что ж за люди эти чародейские мужчины? Пирожки с повидлом, мягкие и сладкие.
Калинник что-то написал на листе бумаги, скинул халат, снял с вешалки коричневую кожаную куртку, взял пакет с цветными витаминами в форме рыбок, вывел Мавну из кабинета и, повернув ключ, приклеил на дверь листок вместе с пакетиком. Мавна успела прочитать выведенную маркером надпись:
«Заболел? Лечись. Скоро буду.
К.»
— Какая у тебя загадочная подпись, — хмыкнула Мавна, снова вытирая подмокший нос.
— А то. — Он подмигнул ей, и получилось даже дерзко. — Выдвигаемся на дело с кодовым названием «За ягодкой». Готова?
Мавна подождала на улице, пока Калинник выкатил старенький вишнёвый «Удел 09» — совсем как в древней песне, которая так нравилась Варде. Машина выглядела плачевно: совсем дешёвая и видавшая виды, вовсе не блестящий внедорожник Смородника с кожаным салоном. Мавна устроилась на переднем сиденье и обхватила руками рюкзак, который поставила на колени.
Первые минут двадцать они ехали молча. Мавна разглядывала Калинника, а он иногда поворачивался к ней и скромно улыбался. Но когда они надолго застряли на светофоре, Мавна всё-таки спросила:
— Как у тебя с Агне? Взял телефончик?
Калинник засмущался и потёр мочку уха.
— Да взял. Но не звонил.
— Зря. Дашь мне тоже её номер?
Он хохотнул.
— Тебе-то зачем?
— Надо. Связи с упырями не повредят, а она, вроде здравомыслящая девушка.
— Согласен. Ладно, дам.
Они помолчали ещё. Вереница машин двинулись, мигая стоп-сигналами на мокрой дороге, и тишина продлилась до нового светофора.
— А... — Мавна прочистила горло, чтобы голос от волнения не звучал слишком высоко, — что там у Смородника с его бывшей? Он в неё ещё влюблён?
Мавна тут же сделала вид, что её очень заинтересовал бульдог в комбинезоне, гуляющий на поводке в сквере вдоль дороги. Справедливости ради, бульдог и правда был симпатичный.
— Влюблён? В бывшую? — Калинник даже повысил голос от удивления. — Да ты чего. Там никогда никакой любви не было. Так, мутили два одиночества. Нервы друг другу мотали. Я рад, что они разбежались, так это уже и давно было. Нет конечно. Не нужна она ему, а он не нужен ей.
Мавна не ответила, только спрятала довольную улыбку в шарф. Отлично. Прекрасно. Тогда, выходит, Смородник был влюблён в...
Неважно. Нечего гадать. И нечего придумывать. Она просто везёт ему суп. В знак заботы.
Всю дорогу в машине играло радио для дачников, и Мавна подозревала, что Калинник выбрал его только потому, что не знал, какую музыку она предпочитает, а поставить свою любимую не решался. Наконец он завернул последний раз на узком перекрёстке и покатил автомобиль в сторону квартала, спрятавшегося за старыми деревьями.
— Кажется, здесь.
Калинник припарковался у пятиэтажки с жёлтой вывеской «мини-отель».
Район выглядел одновременно чужим и знакомым: таких улочек по Сонным Топям можно насчитать десятки, если не сотни, и эти типовые домишки из серо-коричневого кирпича тоже везде были абсолютно одинаковыми. Мавна вздохнула и тоскливо посмотрела на Калинника.
— Мы дураки, да?
— Отвечу да, но уточню: почему?
— Мы даже не знаем, дома он или нет.
Калинник пожал плечами.
— Ночевать точно придёт. Сейчас позвоним.
— А приложение показывает? Слушай, а мне такое установить можно?
— Тяга к тотальному контролю — штука деструктивная. Но установить можно.
Он разблокировал телефон, нажал что-то на экране, и Мавна собиралась бесцеремонно сунуть нос тоже, как вдруг боковым зрением заметила что-то знакомое.
По тротуару, втянув голову в плечи, двигалась фигура в чёрном, шурша пакетом из сетевого магазина с цифрой 5 на логотипе. Мавна хлопнула Калинника по плечу.
— А вот и наш зверёк. Недолго просидели в засаде.
Отстегнув ремень безопасности, она выскочила из машины и наступила в глубокую лужу. Мавна громко ругнулась: ботинок тут же безнадёжно промок. Поджав ногу, она проскакала несколько шагов, прежде чем догадалась окликнуть:
— Смородник, чтоб тебя!
Порывистый ветер бросил ей в лицо сырые листья и брызги новой порции снегодождя. Фигура в чёрном замерла, медленно повернулась и недоверчиво округлила глаза.
— Мавна?
— Нет, её сестра-близнец! Конечно я, придурок. Стой.
Смородник послушно остановился, но потом бросился ей навстречу и подхватил за локоть как раз в тот момент, когда она неуклюже наступила и чуть не подвернула ногу. Пакет из супермаркета тяжело колыхнулся на его запястье, ударив Мавну по бедру.
— Не дерись, — шикнула она.
— Не буду, — буркнул Смородник, как-то слишком крепко вцепившись в её плечо. Он наклонился, внимательно вглядываясь в её лицо, залитое жёлтым светом уличного фонаря, будто не верил, что она правда приехала. — Что ты тут делаешь?
Он поднял взгляд поверх головы Мавны и, наверняка увидев машину Калинника, щёлкнул языком.
— Всё с вами понятно. — Губы искривились, маскируя улыбку. — Я же предупреждал, мне нужно несколько дней, чтобы со всем разобраться. Как только пойму, что они от меня отстали, сразу сообщу.
— И всё это время будешь питаться сухариками? — Мавна выхватила из пакета упаковку со вкусом холодца и потрясла перед носом Смородника. — Я хотела убедиться, что ты жив и здоров.
— Сообщениям не веришь?
— Вдруг кто-то запрограммировал бота. Тебя легко подделать, знаешь ли. Достаточно односложных ответов и немного ворчания. Бу-бу-бу, пу-пу-пу и вот это всё.
Рука Смородника всё так же лежала на её плече, но взгляд, направленный поверх головы, вдруг настороженно потемнел. Смородник подобрался, как кот перед прыжком.
— Арх'дарэ, — выругался он по-райхиански.
— Что та...
Позади них раздался выстрел, Мавне показалось, что пуля пролетела где-то рядом с её плечом. Смородник рывком достал свой пистолет и дважды выстрелил в сторону улицы. Резко развернувшись, он пустился бегом и потащил Мавну за собой, а она еле поспевала за ним, почти не касаясь подошвами земли.
Она совершенно перестала что-либо понимать: что-то гремело, мелькали слепящие вспышки огня, и всё это время они неслись по улице, и сердце колотилось в ушах, а в боку больно кололо. Когда Мавне показалось, что она вот-вот умрёт от разрыва лёгких, её грубо затолкали в открывшуюся подъездную дверь.
Темнота обрушилась на глаза, и Мавна испугалась, что она ослепла, но вскоре на ладони Смородника вспыхнул огонёк, вырвав его лицо из черноты. Утешало, что он тоже тяжело дышал — не одной ей побег дался непросто.
— Что случилось? — спросила она шёпотом, пока старалась перевести дух. — Где мы?
Смородник яростно ударил кулаком в стену сбоку от её головы. Мавна вздрогнула — кажется, даже упало несколько клочков облупившейся краски.
— Я же предупреждал, — тихо рыкнул он сквозь зубы. — За мной кто-то следит. Тебе нельзя просто так приходить, когда вздумается. Я их ослепил. Мы забежали в первый попавшийся подъезд. Сейчас нас либо выгонит бабка с клюкой, либо они нас вычислят и прикончат.
— А третий вариант будет?
— Непременно. Пошли.
Мавна поняла, почему тут было так темно: лампочка над входной дверью лопнула — то ли сама, то ли кто-то разбил. Зато на лестничной клетке второго этажа можно было даже разглядеть горшки с цветами, туда заливался свет от уличных фонарей. Стены в подъезде были расписаны непристойными рисунками и надписями, краска местами облупилась. Мавна презрительно хмыкнула.
Смородник осторожно, держась боком и стиснув в руке пистолет, скользнул к окну и заглянул наружу.
— Кто это и что им от тебя нужно? — всё так же шёпотом спросила Мавна.
— Они не представились, если ты заметила.
— Хамить необязательно.
— Необязательно спрашивать глупости.
Мавна рассержено шикнула и едва удержалась, чтобы не ущипнуть его.
Смородник что-то набрал в телефоне, после чего снова выглянул в окно. Его движения и лицо были напряжёнными, нервными, даже при битвах с упырями он не выглядел таким дёрганым. Там он, наоборот, собирался и действовал предельно точно. А тут... Мавне стало страшно.
— Смонь, они хотят тебя убить? — Мавну пробрала дрожь. — А с Калинником теперь что? Мы его бросили?
— Пытаюсь узнать... — он склонился над экраном, сведя брови к переносице. — С ним всё в порядке. — Смородник протяжно выдохнул, будто это волновало его больше всего. Мелькнул огонёк, зажигающий сигарету, и Мавна на мгновение заметила, что пальцы Смородника подрагивали. Рвано выдохнув дым в сторону, он присел на подоконник напротив Мавны, глядя ей в лицо. Его глаза казались влажными блестящими обсидианами.
— Послушай меня, — произнёс он неожиданно мягко, будто правда силился объяснить всё так, чтобы достучаться до Мавны. Она затаила дыхание, слушая его голос — вечно с ворчливыми интонациями, скрипучий и хрипловатый, как у человека, не привыкшего говорить или просто простуженного. — Я ни черта не понимаю. Такое ощущение, будто все собрались планомерно свести меня с ума. Не удивлюсь, если это всё происки Сенницы. Она хочет от меня избавиться, я приношу много проблем. Но если я сдам ей тысяцкого, она обещала отстать. Но самое паршивое не то, что мне пришлось съехать и что я слетаю с катушек. А то, что вы тоже подвергаете себя опасности. Ты, Калинник. Я этого не хочу. Пойми, Мавна, если я не буду беспокоиться о тебе, то сделаю всё быстрее.
— Или совсем перестанешь беречься? Знаю я тебя. Бросишься с головой в какую-нибудь бойню. А я тут... я тебе суп вообще-то привезла. Чтобы ты нормально питался.
Она шмыгнула носом и поняла, что к глазам подступили слёзы. Поставила свой дурацкий рюкзак на подоконник, расстегнула и вытащила банку, сунув Смороднику в руку.
— Держи. Он вкусный. Там... овощи, и вообще горячее полезно. Пожалуйста, не выкидывай, возьми с собой.
Она говорила, но слышала свой голос будто со стороны. Надломленный, дрожащий от волнения. Дура, дура, ну какой суп? Куда он его возьмёт? В него буквально минуту назад стреляли, они неслись через половину района, и сейчас находятся в каком-то чужом заплёванном подъезде, он даже уронил свой пакет с покупками, в которых еды, должно быть, было на всю неделю, сейчас сидел сгорбившись, будто снова разболелась рана, полученная в прошлый раз, а она... суп? Да какой, к чёрту, суп?
Мавна всхлипнула. А ведь в неё тоже стреляли. И она совершенно ничего не могла сделать. Снова полезла в самую гущу событий, стала магнитом для несчастий, но...
Но с ним даже не было страшно. Главное, это что они сейчас были рядом.
— Я скучала, Смонь, — сказала она тихо, снова злясь на себя за способность говорить и делать абсолютно неуместные вещи. В неправильное время, в неправильном месте. — Мне хотелось тебя увидеть. Очень хотелось. У меня под окнами вчера ходил этот упырище. Они угрожали Ние. Илар говорит, в городе всё больше тварей. Раньше ты был моим пледом. Моей защитой. Но теперь ты куда-то делся, у тебя свои проблемы, я понимаю, но... Мне так тебя не хватает. Всего три дня, а будто у меня отняли что-то очень важное. Так не хватает покоя. Не хватает тебя. Я тоже схожу с ума, я как листок, который несёт речка, а впереди — водопад. И ни конца, ни края не видно. Я запуталась, мне страшно, мне плохо...
Смородник вдруг схватил её за руку, крепко, до боли переплёл их пальцы и потянул Мавну к себе. Она сделала шаг навстречу и села рядом на подоконник. Что-то громко хрустнуло у неё в кармане пальто. Мавна сначала испугалась, но поняла: это сухарики, которые она вытащила из пакета и успела пихнуть в карман за миг до того, как они понеслись как ненормальные.
— Сейчас мы убедимся, что эти ублюдки ушли, и ты уедешь с Калинником, — хрипло сказал Смородник. — Он сюда подъедет. И обещай мне, пожалуйста, что больше не будешь делать глупости. Подожди немного. Я и болотами занимаюсь. Ещё недолго, и я разберусь со всеми: и с тысяцким, и с твоим братом.
В подъездном сумраке Мавна плохо видела его лицо, но видела, как блестят глаза и как тлеет сигарета, зажатая в уголке рта.
— Я не могу не делать глупости, — призналась она бессильно. — Потому что я глупая.
— Ничего подобного. Ты Булка.
Смородник притянул её к себе за плечи. Она уткнулась лбом в кожаную куртку, покрытую тонким слоем измороси, и замерла. Он сомкнул руки на её плечах, обвил её объятиями — крепкими, тёплыми, такими надёжными, и Мавна почувствовала, как дрожь унимается.
— Твоя рана, — напомнила она. — Вдруг швы разошлись?
— Снова зашью.
— Жалко. Будешь суп?
Смородник издал смешок.
— Отличное место и время, чтобы перекусить.
— Иначе ты о нём забудешь. Оставишь тут банку, или она у тебя испортится... Держи.
Мавна мягко, чтобы не обидеть его, отстранилась: пока они сидели в обнимку, она успела подумать, что для Смородника это может быть непривычно. Она открутила крышку с банки. По лестничному пролёту поплыл аромат домашней еды. Удивительно, но никто не спускался из квартир, и подъезд оставался тихим, будто необжитым, только однажды мимо них прошёл мужчина с небольшой лохматой собакой, но ничего не сказал. Мавна с громким шуршанием открыла пакетик сухариков и сыпанула немного в суп.
— Вот. Погрей искрой и выпей прямо через край. Я вообще-то кормить тебя приехала, потому что переживала, чем ты тут три дня питаешься.
Смородник посмотрел на неё как-то отстранённо, и ещё более задумчиво взглянул на ржаные сухарики, стремительно размокающие среди кусочков картошки и моркови.
Он тронул стекло тремя пальцами, и от банки повалил пар. Мавна представила, как горячо было бы ей держать эту банку с кипятком, и нервно хихикнула.
— Никак не привыкну, какой ты всё-таки полезный в быту.
— Ты тоже ничего.
Смородник хлебнул супа, прожевал кусочки овощей и предложил Мавне.
— Будешь?
— Ой, не. — Она замахала руками. — У меня дома его полно. Это всё тебе. Ешь.
Долго упрашивать не пришлось. Смородник опустошил банку в несколько огромных глотков, вытер рот и смущённо сказал:
— Мама всегда добавляла чёрный хлеб. У нас так делают. В детстве ненавидел, а сейчас...
Он повернул лицо к Мавне, глядя на неё с пугающей, тягуче-жаркой нежностью. Мавна почувствовала, что ей вдруг резко перестало хватать воздуха.
— Спасибо, — обронил Смородник.
— Можно я у тебя поживу? — выпалила Мавна. — Пока тебя нет в общежитии. Не хочу больше видеть упырей у себя под окнами. А к вам они точно не сунутся.
— Идея так себе.
— Ну почему же. — Мавна нервно поковыряла пуговицу на пальто. — Нормальная. Я же говорю, упыри и всё такое.
Смородник фыркнул и вложил ей в ладонь маленький ключ с цифрами «38».
— Забирай. Но оправдания будешь придумывать сама. — Он хмыкнул, будто представил что-то безумно приятно. — Сенница просто охренеет.
— Звучит как достаточное основание там поселиться. — Мавна сгребла ключ и сунула в карман.
Она сидела бы так всю ночь. В холодном подъезде с паутиной и надписями, с лопнувшей лампочкой, главное — рядом с этим чародеем, которого она однажды подобрала на улице, просто сбив на велосипеде.
Но у судьбы были другие планы.
Раздался выстрел, и одновременно с этим окно разлетелось на части. Мавна вскрикнула, когда её окатило острыми осколками. Смородник вскочил, загораживая её собой, и в его волосах застряли мелкие стеклянные крошки. Он высунул руку в пустую раму и наугад выстрелил несколько раз в темноту.
— Сейчас Калинник подъедет, — бросил он. — Я выйду первый, ты сразу беги в машину.
Смородник оттолкнул Мавну от окна к ступеням и сам побежал вниз, но Мавна ухватила его за руку. Ей было страшно, но ещё сильнее скручивала боль обиды.
— А ты? А если они тебя убьют?
— Пусть попробуют сначала догнать.
С пальцев Смородника, стиснутых в кулаки, ссыпалось несколько нетерпеливых искр. В темноте Мавне показалось, что пламя буквально пробежало по венам на его шее, высвечивая татуировки настоящим огнём.
С улицы доносились голоса и рокот моторов. Мавне хотелось схватить его в охапку, сжать до крошечных размеров, сделать кукольного и маленького Смородника, чтобы спрятать за пазухой от всех бед и всех ублюдков, которые его зачем-то преследовали. Лишь бы отстали. Лишь бы оставили его ей.
— Подожди.
— Я не могу. Нужно увести их от тебя.
— Да подожди ты!
Она стояла на ступень выше. С такого положения Смородник был одного с ней роста, и так непривычно было видеть его губы напротив своих. С потолка над их головами свешивался серый комок паутины с запутавшимися в нём мусоринками — Покровители, и занесло же в самый грязный подъезд во всех Топях. Наверное, Смородника тут охватила бы паническая атака, если бы не необходимость снова нестись навстречу смерти.
Мавна протянула руку и погладила шрам на его брови. Смородник удивлённо замер, будто ждал подвоха, но она не собиралась его подводить. Отсветы пламени под его кожей несколько раз мигнули, как жар в тлеющих углях, и погасли, будто успокоились.
Мавна положила ладонь ему на шею и потянулась вперёд, к его лицу. Остановилась только ощутив его горячее дыхание — дала ему пару мгновений, чтобы он мог одуматься и убежать.
Но Смородник не сбежал.
Его рука зарылась в волосы Мавны на затылке, он притянул её лицо и коснулся губами её губ. Он тоже замер, дыша жарко и часто, будто безмолвно спрашивал разрешения.
— Как омела, — шепнула Мавна.
— А?
— Паутина. Над нами.
— Грёбаная паутина.
Они одновременно разомкнули губы навстречу друг другу. Сердце Мавны разбухло в груди. От него пахло табаком и супом, но Мавна отчётливо различила и аромат шоколадного батончика — запахи смешивались так противоречиво и нелепо, но совершенно её не смущали. Так пах он. Её чародей.
Она сделала то, что так давно хотела: запустила руку под его одежду, ощущая ладонями горячую кожу и его твёрдое тело с сухими жёсткими мышцами. Смородник издал глухой стон, не прекращая целовать её щёки, закрытые веки, снова возвращаясь к губам. Мавна положила вторую руку на его затылок, чтобы он не вздумал прерывать поцелуй, долгий, глубокий и трепетный, такой желанный и страстный, что кружилась голова.
Они прижимались друг к другу слишком тесно, и нечем было дышать, а целовались так самозабвенно, что некогда было даже сделать вдох.
Как давно она об этом мечтала, не признаваясь даже самой себе. Сколько раз казалась себе испорченной и недалёкой, когда мечтала о нём. Пусть эта минута всё запутает и испортит — неважно, главное, что она была.
Смородник тянулся к ней, целовал её с жаркой нежностью, и это не могло ей показаться. Порывисто, по-чародейски огненно, но бесконечно бережно, обхватывая её лицо ладонями и прижимая с неуклюжей заботой. Будто бы они не стояли на лестничной клетке чужого подъезда. Будто не дарили своё трепетное чувство этим исписанным стенам и этой грёбаной паутине.
— Нам пора, — шепнул Смородник, на миг оторвавшись от неё.
Губы Мавны горели, но голову вело от нахлынувших эмоций, и ей хотелось ещё. Ещё, ещё, целоваться без устали всю ночь, изводя друг друга поцелуями: собственническими и нежными, жадными, берущими, отдающими, ласкающими...
— Мирча, — шепнула она его настоящее имя, смешивая с их сбившемся дыханием. — Поцелуй меня ещё.
Но Смородник отклонил голову в бок, печально улыбнувшись.
— В другой раз — обязательно. Но нам правда пора. Калинник тоже в опасности, пока ждёт. Его машину могли запомнить. И он уже тут.
Мавну накрыло разочарование, но умом она понимала, что Смородник прав. Едва они отдышались, всё так же глядя друг на друга, стоя на разных ступенях, её заполнил привычный стыд.
— Пора, — напомнил он. — Сразу в машину. Через минуту.
Он кинулся вниз по ступеням, перепрыгивая сразу через несколько. Пистолет в его руке раскалился докрасна, с пальцев сыпались искры, и движения стали стремительными, резкими, смертоносными. Мавна во все глаза смотрела ему в спину, как он рывком открывает подъездную дверь и неистово вырывается наружу.
Снова зазвучали выстрелы, но дверь захлопнулась, не давая ей разглядеть, что происходит.
Мавна уткнулась лбом в стену, считая до шестидесяти. Минуту. Он сказал выходить через минуту, но дыхание сбивалось от волнения, и каждая секунда казалась безумно растянутой.
— Пять-десят-во-семь, — считала она медленнее, чем хотелось бы, еле сдерживаясь, чтобы не выбежать следом за ним. — Пять-десят-де-вять... — Ше-шесть-де-сят...
Мавна выскочила из подъезда и понеслась к вишнёвому автомобилю, который уже стоял вдоль дороги. Едва она запрыгнула в салон, как Калинник ударил по газам.
— Лучше тебе свернуться на сиденье, булочка, — посоветовал он и лихо завернул во двор, одной рукой взводя курок. Пистолет в его пальцах вспыхнул искрой.