19
У Мавны всегда была отменная память на дни рождения. Ей нравилось запоминать о людях разные мелочи — кто что любит и не любит, какие цвета предпочитает, а уж дата рождения всегда казалась ей едва ли не самым важным фактом наравне с именем. Делать приятное ей тоже нравилось: дарить подарки интереснее, чем получать самой.
Но упаковывая в крафтовую бумагу чёрные носки и шарф она сомневалась. Дату она запомнила точно, и этот день сегодня — тридцатое октября. Но есть же люди, которые не отмечают дни рождения и не любят подарки. Вдруг он как раз из таких? Похож со своими загонами: социальная дистанция, нетерпимость прикосновений, отсутствие друзей, пугающая маниакальная тяга к чистоте...
Но что-то внутри неё говорило: возьми и попробуй. Никто тебя не укусит. Был миллион возможностей, а тебе даже за шишку не перепало. Носки всё-таки практичнее. И можно выставить не торжественно, а просто в знак... примирения?
Хотелось бы верить, что примирение всё-таки случилось и её извинения приняты. А то даже не поговорили нормально в больничном корпусе.
Она хотела позвонить и договориться о встрече, но одёрнула себя, когда палец уже был готов нажать кнопку вызова. Нет уж, не стоит так вторгаться в личное пространство. Вдруг он ещё спит? Отдыхает в больничной палате. Или просто не в настроении говорить. Это ведь не Купава, которой можно набрать в любой момент, если она не на парах.
Поэтому Мавна, вздохнув, написала сообщение, изо всех сил подбирая слова так, чтобы они не звучали сухо:
«Привет. Как себя чувствуешь? Надеюсь, тебе уже лучше. Если ты можешь и не возражаешь, то я хотела бы встретиться и поговорить сегодня вечером после работы. Ты знаешь парк с круглым прудом?»
Нажала на кнопку «отправить» и хотела убрать телефон в карман, как вдруг неожиданно скоро пришёл ответ.
«Привет. Знаю. Давай».
Мавна довольно хмыкнула себе под нос. На вежливую часть сообщения он не ответил, и она даже догадывалась, почему: наверняка он подумал, что это просто расхожие фразы и на самом деле она не интересуется. Или застеснялся. Покровители, почему за месяц знакомства и несколько встреч она успела так изучить повадки этого психа?
Мавне хотелось снова спросить про самочувствие, потому что ей было важно знать, что она не вырывает Смородника из больничной койки и что он правда достаточно хорошо себя чувствует, чтобы встретиться с ней по доброй воле, а не потому, что «надо». Но, закусив губу, подумала: это уже будет выглядеть навязчиво, он может посчитать, что она слишком приставучая и вообще носится с ним, как с ребёнком. Вдруг оскорбится? Или заподозрит что-то? Покровители, как сложно с такими гордыми и мнительными парнями...
— Ай, девочка, не лезь за красные флажочки, — сказала Мавна сама себе, скорее уговаривая убрать телефон и не открывать этот диалог до вечера.
За что можно любить работу, так это за возможность отвлечься. Мавне нравилась кофейня и нравилось заниматься её делами. Она вовсе не чувствовала себя деловой дамой, владелицей (ладно, пусть всего лишь совладелицей) бизнеса, любила заниматься приземлёнными делами, тем, что занимало голову и руки. Месить тесто, не включая тестомес, лепить булки, замешивать начинки в больших сотейниках. А кассами, поставщиками, подсчётами пусть занимается Илар.
Мавна поняла, что заработалась, когда вытерла руки о полотенце и взглянула на часы. Покровители, уже и домой пора! А она ещё должна успеть в парк. Сама назначила встречу и сама опаздывает, стыдно-то как.
— Сделаешь ещё клубничную начинку для слоек назавтра? Мне пора бежать, прости пожалуйста.
Она стянула фартук, наспех вымыла руки, сунула в сумку несколько свежих булок и умоляюще уставилась на Айну.
Та кивнула.
— Хорошо, иди, конечно.
Выбежав из дверей, Мавна запрыгнула на велосипед и изо всех сил закрутила педали.
Купава бы фыркнула и сказала, что девушкам не зазорно опаздывать, а парни должны ждать. Но Мавна всегда хмыкала в ответ: она далеко не такая красавица, как Купава, и её ждать никто не будет. К тому же, она не собиралась кокетничать и это вовсе никакое не свидание, деловая встреча, на которую опаздывать совершенно точно было бы дурным тоном.
Ноги скоро заболели от быстрой езды, дыхание сбивалось, и Мавна представляла, в каком ужасном виде ввалится в парк: красная, лохматая, запыхавшаяся и хромающая. Просто супер. Но делать нечего.
Влетев на велосипеде через парковые ворота (от неё в ужасе отшатнулась пожилая дама с болонкой на поводке), Мавна поняла, что не уточнила, где именно они встретятся.
За пару дней парк преобразился, почти как кофейня: стало больше палаток с напитками и едой, на центральных дорожках небо расчертили гирлянды из ламп и флажков. Людей заметно прибавилось, играла музыка, и гуляющие прохаживались со стаканчиками глинтвейна и хот-догами в руках.
И как в этой толпе найти Смородника?
Мавна остановилась на велосипеде, не доезжая до палаток, где толпилось больше всего людей. Она выдохнула, пытаясь успокоить колотящееся после быстрой езды сердце, и достала телефон из кармана.
— Не меня ищешь?
Мавна чуть не свалилась с велосипеда. Резко развернулась и уставилась на Смородника сердитым взглядом, стараясь скрыть и просящуюся наружу улыбку, и озабоченный взгляд, которым успела цепко его просканировать. Бледный, но не выглядит болезненно. Следы драки с Варде на лице почти прошли. На голову натянул капюшон толстовки — ого, решил утеплиться, неожиданно. Неужели советы врача помогли? Прогресс. Стоит, чуть ссутулившись, оттянув руками карманы джинсов. За спиной рюкзак.
Мавна слезла с сиденья, придерживая одной рукой руль, а другую убрала за спину, чтобы случайно по привычке не полезть с глупыми объятиями и не получить от него презрительный взгляд.
— Привет, — произнесла она как-то сдавленно, вовсе не так весомо, как хотела, и разозлилась на себя за это.
— Как твоя нога?
— Как ты себя чувствуешь?
Они произнесли это одновременно. Мавна сперва пыталась придумать, про что ей спросить прежде всего: про руку, про сотрясение, про драку или что-то ещё, но решила объединить. А вот вопрос Смородника заставил её напрячься: какая нога? И только спустя пару мгновений она поняла: а-а, та, которую повредил упырь уже сто лет назад.
— Давно прошло. — Она быстро улыбнулась. — А ты? Как... голова?
Смородник повёл плечами. Мавна только сейчас обратила внимание на то, что они довольно широкие, раньше всё внимание уходило на его рост, татуировки и дёрганые движения. Теперь будто бы начала замечать что-то ещё.
— Кружится немного, но терпимо. Уже лучше.
— Только не упади на меня, — предупредила Мавна и мгновенно представила, что такая туша запросто могла бы её раздавить. Да уж, главное, чтобы не пришлось его ловить в полёте.
— Постараюсь. — Смородник кивнул с самым серьёзным видом, и Мавна не удержалась от смешка. Пристегнув велосипед к ближайшей лавочке, она выровняла дыхание, пригладила волосы и предложила:
— Пройдёмся? Я что-то так завозилась в кофейне сегодня, что очень хочется просто бесцельно походить. Если ты не против, конечно.
Смородник ничего не ответил, просто молча зашагал вперёд. Мавна решила, что это тоже вполне сойдёт за ответ, и пошла рядом, стараясь не отставать. Ну где их делают таких длинноногих, на какой фабрике? Что Илар, что этот. Не угонишься.
— Ты извини пожалуйста, что я так задержалась. Я правда заработалась. Заставила тебя ждать. Так неудобно.
Мельком полуобернувшись на неё, Смородник отчеканил:
— Всё окей.
Мавна открыла рот, но тут же снова сжала губы. Ей правда было очень стыдно, а он наверняка видел, какая она примчалась взъерошенная и суматошная. Хотелось рассыпаться в миллионе извинений, но она боялась показаться совсем уж какой-то дурочкой. Раз Смородник не сердится, то, может, и правда всё нормально? Вдруг он сам опоздал. Хотелось бы верить, что она правда не доставила ему неудобств.
А теперь он наверняка ждёт, когда она начнёт свой разговор, ради которого всё и затевалось. И точно.
— Что ты хотела? — спросил он резковато.
— Убедиться, что ты жив и здоров, — искренне ответила Мавна. Смородник недоверчиво вскинул бровь. — Но и не только. — Она вздохнула. — Есть пара вопросов... относительно чародейского устройства. Я никому не расскажу, обещаю.
— И видео про нас снимать не будешь?
— Не буду.
Они шли дальше по парковой аллее, и нос Мавны щекотали ароматы хот-догов, пончиков, кофе и глинтвейна в бумажных стаканчиках. Она поняла, что так и не успела пообедать на работе, зато прихватила с собой булки.
Порывшись в сумке, она вынула раздутый пакет с тремя свежими булочками с корицей.
— Это тебе. — Смущаясь, она сунула пакет в руку Смородника. — За ожидание. Прости пожалуйста ещё раз.
Он не стал сопротивляться, скованно поблагодарил и убрал подарок в рюкзак. Когда расстёгивал молнию, Мавна заметила, что в рюкзаке почти нет свободного места из-за мотоциклетного шлема с козлиным черепом. Значит, приехал на мотоцикле.
— Чай будешь?
Он мотнул головой в сторону палатки, ярко и призывно горящей тёпло-оранжевым светом.
— А? — Мавна посмотрела в направлении его кивка. — Вообще-то можно. Пойду куплю.
Но не успела она сообразить, какой чай и с чем ей лучше взять, как Смородник вышел вперёд и в пару размашистых шагов оказался у окошка палатки. Мавна скромно остановилась, обхватив себя за плечи. Дул прохладный ветер, гоняя опавшие листья по парковым дорожкам. От пруда тянуло промозглой сыростью. Гирлянды над головой раскачивались, бросая под ноги отсветы в виде оранжевых тыкв.
У Мавны заурчало в животе. Хорошо, что в парке играла музыка — немного жутковатая, будто из какой-то вампирской чёрной комедии, и люди вокруг громко разговаривали. Смородник быстро вернулся, бережно прижимая к груди два хот-дога и два стаканчика с чаем. Ловко увернулся от едва не налетевшего на него мальчишку с самокатом и приблизился к Мавне.
— Сядешь? — Указал подбородком на свободную скамейку. — Будет удобнее.
— Я... Ой, давай что-то возьму, тебе же неудобно держать. Не горячо?
Смородник посмотрел на неё скептическим взглядом. Мавна хихикнула.
— Прости, всё время забываю, что ты у нас тоже та ещё горячая штучка. Давай сядем, конечно.
Они стряхнули со скамейки листья, и Смородник поставил стаканчики. Один хот-дог протянул Мавне, и она нечаянно дотронулась до пальцев Смородника, заметив, что по температуре они только слегка уступают горячей еде. Да уж, но её уже не провести, знает, что простужаются огненные чародеи совсем как обычные люди.
— Покровители, как вкусно, — простонала Мавна с набитым ртом. — Сколько я тебе должна денег?
— Нисколько.
Мавна удивилась и вспомнила, что в сумке у неё лежат, аккуратно упакованные в бумагу и перетянутые бечёвкой, носки с шарфом. Подарить сейчас? Как-то неловко... Надо бы уличить подходящий момент.
Смородник сосредоточенно склонился над своим стаканчиком, высыпая туда сахар из пяти порционных пакетиков. Размешав всё пластиковой палочкой, он вынул из кармана ещё и шоколадно-ореховый батончик, от одного только взгляда на который у Мавны свело челюсти: они же приторные до невозможности!
— Как у тебя ещё зубы не вывалились? — спросила она с недоверием. — Ты столько сладкого ешь, ужас.
Смородник пожал плечами и откусил половину батончика.
— Генетика хорошая.
Мавна задумчиво жевала хот-дог.
— Если честно, это звучит как флирт.
Смородник дёрнулся, чуть не пролив на себя чай.
— Ты что такое говоришь?! Глупее ничего не придумала?
В свете уличных гирлянд чёрные глаза сверкнули оскорблённо и даже с презрением. Мавна сникла и сама удивилась, насколько её разочаровало прозвучавшее в его голосе раздражение.
— Ну и хорошо, если нет, — ощетинилась она в ответ. — Только этого мне не хватало.
— Не надейся. И не бери на себя слишком многое.
— Главное чтобы ты на себя не брал.
Они отодвинулись друг от друга подальше и молча занялись своей едой, глядя куда-то в сторону чёрной глади пруда.
— Кстати, про генетику. — Мавна слизала с пальца горчицу и снова укусила от хот-дога. — Извини заранее за вопрос, но мне нужно знать. Когда я тебя искала в последний раз, встретила в коридоре женщину. Такую ухоженную, в дорогой одежде. И она сказала... Точно не вспомню, но что-то вроде того, что чародеями становятся только те, кто всё теряет. И я хотела спросить... — Она покосилась на настороженно застывший профиль Смородника. — Как ты стал чародеем? Где твои родители? Ты же не родился такой... чудной. Прости, если лезу в душу. Просто я ведь ищу брата и подумала, что...
Смородник сдвинул брови и опустил голову, ковыряя ногтем ободок бумажного стаканчика. Затем прикончил свой хот-дог в пару огромных укусов — Мавна даже испугалась, насколько широко у него открывается рот, так и голову откусить может — и хлебнул из стакана.
— Мои родители погибли, — ответил он, вытерев рот салфеткой. Скомкал и выкинул в урну. — Их убили упыри. Такие, как твой парень. И меня чуть не убили. Сильно потрепали. Чуть не сдох. Вовремя нашли. Чародеи забрали к себе. Выучили. Дали место в отряде, когда исполнилось восемнадцать. А потом выгнали. Вот и всё.
Мавна подозревала, что ответ будет каким-то таким. Резким, жестоким, с непременным уколом в сторону «её парня». Она давно догадывалась, что у Смородника никого не было из родни, но сейчас вдруг остро почувствовала, каким долгим и глубоким было его одиночество. Оно будто сочилось ядом и болью из его слов, отрывистых и колючих. Сказал-то всего ничего, а она будто заблудилась в зарослях терновника. Но от последней фразы отчётливо веяло обидой, ещё не отболевшей и отравляющей.
Мавна вскинула руку и тронула Смородника за локоть. Пальцы ткнулись в жёсткую поверхность куртки, закрывающую его, как бронёй. Хотелось бы взять его за руку, поддерживающе стиснуть тёплые пальцы, но Мавна хорошо запомнила «правило музея» и переживала, что это хватание за локоть тоже покажется ему слишком навязчивым. Но хотелось хоть как-то проявить дружескую поддержку.
Смородник убрал локоть и неловко поёжился. Уткнулся в стакан, прихлебнув неестественно громко.
— Прости, — пробормотала Мавна. — Просто мне больше не у кого узнать. А ваше... сообщество правда кажется мне зацепкой. Одной из. Вдруг Раско забрали в ваше училище? Чародеи похищают детей?
— Нет. — Смородник развернул ещё один шоколадный батончик. Чай в его стакане вспенился кипящей жижей, подняв в воздух облака пара. — Насколько я знаю, достаточно тех, для кого общежитие — это спасение. А Сенница для них — святая посланница света. Таким проще запудрить мозги. А тем, кто плачет и просится домой, не место в отрядах. Так что не думаю, что твой малец у нас. Сенница не крадёт детей. Ей не нужны те, кто будет её проклинать. Ей нужны поклонники. Верные псы, которые будут валяться у неё в ногах и благодарить за спасённую жизнь. Такие, как я.
— Сомневаюсь, что ты способен у кого-то валяться в ногах.
Смородник злобно хмыкнул.
— Ещё и не такое делал по молодости.
— Ты и так молодой.
— Значит, по юности.
Смородник затих, и Мавна тоже ненадолго смущённо замолчала, додумывая, что же значил его ответ. Что для него сделала та женщина? Приютила осиротевшего мальчика? Дала дом и работу? Очень похоже на то. Считал ли он её своей матерью? Наверное, нет, иначе не сказал бы так однозначно, что его родители погибли.
— То есть ты уверен, что Раско не может быть у вас? — Она поболтала ногами, достающими до земли только если вытянуть мыски. — А я могу как-то лично в этом убедиться?
— Будешь заглядывать под кровати в общаге молодняка? — Смородник издал смешок. — Нет уж, Булка, Сенница тебе такого не позволит.
Мавна чуть не задохнулась от возмущения. Ну, Илар у неё получит! Это всё из-за его дурацкого фартука!
— Как ты меня назвал?!
Смородник поджал губы, заливаясь краской.
— Забей.
— Как это — забей?! Ты будешь меня оскорблять, а я...
— Никого я не оскорблял!
Мавна едва сдержалась, чтобы не врезать ему в челюсть. Всё-таки жалко было, он и так после сотрясения.
— Прозвучало обидно, — сказала она, стараясь добавить в голос как можно больше яда, чтобы он сразу понял: такие шутки с ней не пройдут.
— Извини.
Мавна не знала, что её удивило больше: дерзкое прозвище или искренне пристыженный тон Смородника. Она для приличия громко и возмущённо сопела ещё с минуту, пока не решила, что достаточно. Мавна заметила, что даже среди этого спектакля обиженной невинности ей не хотелось убежать. Несмотря на прохладный вечер парк казался таким дружелюбным и тёплым, что сиди хоть с татуированным фриком на лавочке, а всё равно было приятно. Эти гирлянды, запахи еды из палаток, гуляющие люди...
— Пойдём погуляем, — предложила она примирительно.
— Пойдём, — вздохнул Смородник с ощутимым облегчением.
Самые многолюдные улочки парка огибали пруд, призывно светились огоньками, манили ароматами и шумели множеством голосов и выглядели невероятно умиротворяюще, но Мавне не хотелось идти в эпицентр веселья. Лучше коснуться его только с краешка, заглянуть, но не вмешиваться. Против воли представлялся Раско, который непременно схватил бы её за руку и потянул к палатке со сладкой ватой, а потом попросился бы покататься на каруселях, мигающих фонариками далеко впереди. Она бы всё ему разрешила, будь он рядом. Даже задержаться подольше, до густой темноты ранней осенней ночи.
Телефон пикнул в кармане, вырывая из липких и прохладных фантазий. Мавна вздрогнула, резким движением вытащила телефон и взглянула на экран. Илар.
«Ты где? Всё хорошо?»
Ох, она же и правда забыла его предупредить. Подумав несколько секунд, она написала в ответ:
«Всё ок. Заехала к Купаве ненадолго».
Вдохнув через нос, спрятала телефон в задний карман и стиснула челюсти. Снова враньё. Но как иначе? Не стоит приносить ему лишние беспокойства. Обещала не врать, но бывают же ситуации, когда правда сделает только хуже, да?..
— Всё нормально? — процедил Смородник, и это прозвучало скорее как упрёк.
— Да. — Мавна опустила голову, разглядывая шуршащие листья под ногами. — Илар спрашивает, где я.
— И ты ответила...?
— Сказала, что с подругой.
Смородник издал звук, похожий сразу и на фырканье, и на смешок.
— Зачем ты врёшь?
— Чтобы не расстраивать брата, очевидно же. Он будет переживать, если я напишу, что гуляю с тобой.
— Он будет сильнее переживать, когда поймёт, что родная сестра ему врёт. Давай телефон. Я ему позвоню.
Смородник протянул руку, а Мавна отшатнулась.
— Ты чего? Звонить Илару? Он тебе голову открутит даже через расстояние. Или примчится сюда.
— И что сделает? У меня, между прочим, ствол с собой. Смогу отбиться.
— Он расстроится...
— Расстроится, что ты в безопасности? — Смородник сердито сверкнул глазами. — А когда ты гуляла с упырём, он...
— Хватит! — вспылила Мавна. Кулаки сжались сами собой. — Ты можешь оставить Варде в покое? Можешь не напоминать мне о нём? Я тут пытаюсь забыть о том, что чуть не вышла замуж за упыря, а ты снова и снова заводишь о нём разговор! Я... — Мавна глубоко вдохнула, пытаясь унять гневно колотящееся сердце. — Я не за тем звала тебя. Пожалуйста. Не надо.
— Извини, — буркнул Смородник с неохотой, но снова начал наседать со своими нравоучениями: — Не ври брату. Он хороший парень. Беспокоится о тебе. Твой близкий человек. Просто дай телефон. Набери сама и я ему скажу.
Мавна с недоверием остановилась, глядя на Смородника. Чтобы он звонил Илару? Но тот разошёлся ни на шутку.
— Вспомни-ка, как ты отреагировала, узнав, что твой Варде тебя обманывал? М? Тебе понравилось? Не отвечай. — Смородник снисходительно махнул рукой. — Так что? Хочешь быть в глазах родных маленькой врушкой? Такое отношение Илар заслужил, да?
— Да чего ты ко мне пристал? — Мавне захотелось оправдываться непонятно за что. Надо было ответить, что на телефон просто пришёл спам. — Что у тебя за обострённое чувство справедливости? Какие-то личные триггеры? Так иди проработай травму с психотерапевтом, нечего на меня проециро...
— Телефон.
Смородник требовательно шевельнул пальцами. Мавна сдулась, не в силах сопротивляться его настойчивости. Где-то в груди всё равно скреблось противное ощущение собственной неправоты. Она обещала не врать Илару, но снова берётся за старое. Прикрывается Купавой. И стыдно было перед ними обоими. Тяжело вздохнув, она протянула Смороднику телефон.
— Только не матерись. И говори нормально, а не таким тоном, будто готов впиться ему в горло.
— Я не говорю таким тоном, — рыкнул он и быстро застучал пальцами по экрану. Мавна закатила глаза.
Оставалось просить Покровителей, чтобы Илар не убил её по возвращении. Затаив дыхание, она наблюдала, как Смородник подносит к уху её телефон в чехле с лягушатами.
— Илар, это Смородник. Помнишь?.. Да, она со мной. Мы в парке. Тут много людей. — Он оторвал телефон от уха и направил в сторону рядов с палатками, откуда доносилась музыка, голоса и смех. — Всё хорошо. Она боялась тебе сказать. Да, скоро приведу. Окей. Пока.
Нажав на кнопку отбоя, он вернул Мавне телефон и криво усмехнулся.
— Видишь, как просто говорить правду.
Щёки Мавны запылали. Она суетливо спрятала телефон, будто боялась обжечься. Что ж так неловко вышло... Ну что ж, плата за ложь так плата за ложь.
— Что сказал Илар?
Смородник дёрнул плечом.
— Попросил проводить тебя до дома. Темно уже и всё такое.
— И не ругался?
Мавна недоверчиво нахмурилась.
— Нет. Говорю же, он адекватный парень. На что тут ругаться?
Они неторопливо, держась в паре шагов друг от друга, огибали пруд в обратную от основной толпы сторону. Ветер доносил музыку то тише, то громче, проходился холодными пальцами по лицу, играл в волосах. Мавна пожалела, что не захватила утром шапку, хотя бы тонкую, собственноручно связанную в очередном приступе тревоги. Она не могла понять, радуется ли она от того, что всё обошлось с Иларом или раздражается на то, что разговор со Смородником снова вышел из-под контроля и идёт вовсе не так, как она себе представляла. Наверное, надо просто плыть по течению и не ожидать от него, что он станет каким-то другим?..
Она протяжно выдохнула.
— Ладно. Проехали. Вообще-то у меня было несколько целей. Во-первых, убедиться, что ты здоров после всех своих приключений. Во-вторых, узнать про юных чародеев. В-третьих, про твою семью...
После этого должно было последовать поздравление с днём рождения и вручение подарка. Но неловкость стиснула горло твёрдой невидимой рукой.
— О, смотри, это же пончики! Будешь? Ты меня угостил, теперь моя очередь.
Мавна чуть ли не бегом кинулась к палатке, которая спасительным маяком встретилась на пути и заставила её прервать неуклюжую речь. Смородник недоумённо топтался сзади, втянув голову в плечи. Наверное, он тоже уже давно перестал понимать, что они делают в этом парке и о чём вообще могут говорить.
— Ты кофе по вечерам пьёшь? — Мавна деловито обернулась и, оценив его обычные синяки под глазами, заключила: — Конечно, пьёшь. Тогда нам шесть пончиков и два кофе. Ага, спасибо. Вот, держи.
Она сунула Смороднику в одну руку стаканчик с кофе, во вторую — картонный лоток с тремя горячими пончиками, щедро обсыпанными сахарной пудрой. Смородник недоумённо уставился на Мавну тяжёлым взглядом.
— Это что?
— Пончики, — пробормотала она, вгрызаясь в один из своих.
— Вижу. Зачем?
— Угостить. Чтобы тебе с ними не было так одиноко в свой день рождения.
Мавна сказала это и пожалела, что не откусила себе язык ещё когда-то пару лет назад. Одна бровь Смородника уползла так высоко, что захотелось её поймать и вернуть на привычное место — близко к переносице.
— Обычно все отмечают в клубе, в кругу друзей и роскошных красавиц-чародеек, — краснея, выдавила она и подумала, что сделала только хуже. Теперь впору и под землю провалиться. Дурочка.
Смородник многозначительно кашлянул.
— Сегодня вторник. Может, у меня на пятницу забронирован клуб и дюжина чародеек на меня одного.
Мавна мысленно выругалась. Ну конечно. Кто же отмечает в будний день? Но...
— Тебе за вечер никто не позвонил.
— И что?
— Значит...
— Ничего это не значит, — резко оборвал он и добавил уже мягче: — За пончики спасибо.
Мавна кивнула, откусывая кусочек горячего и слегка тянущегося теста. Снова вспомнилось, что в сумке у неё дожидается подарок, н сейчас, наверное, совсем неподходящий момент: они как-то очень неловко обсудили его одиночество в день рождения, а тут ещё пончики и подарок... Не дай Покровители подумает, что она к нему клеится. Особенно некстати это было бы после того, как он резко отреагировал на её замечание про флирт.
Она обернулась к ближайшей скамейке, но сесть не решилась: очевидно, это место слишком облюбовали голуби. Ну ничего, постоит.
— Слушай. — Смородник поболтал свой стаканчик с кофе, размешивая добавленный сахар. — Не пойми неправильно. Но у меня каждый день на счету. Сенница не станет давать скидку на то, что я был в больнице или что-то такое. Мы договаривались, что ты поможешь выйти на тысяцкого. Скажи, где живёт твой Варде, и будем в расчёте. Я выполню свою часть сделки, ты свою.
Он отвёл глаза и шагнул в сторону, в тень, продолжая трясти стаканчиком. Мавна прожевала пончик и проглотила, уже почти не наслаждаясь вкусом.
По сути, всё было честно. Они на это и договаривались изначально. Но Мавна тогда не понимала, что может поставить Варде под удар. И почему-то от осознания, что Смородник приехал к ней в парк только ради сделки, внутри расползся холодок, и даже пончики с горячим кофе уже не согревали. Мавна заметно сникла. Она-то хотела узнать, как у него дела и вручить подарок. А с его стороны, выходит, был только интерес к сделке.
И что ей делать? Сдать Варде чародею? Если она это сделает, то поможет Смороднику. Если решит отказаться от сделки, то спасёт Варде от неприятностей, но совершенно точно подкинет проблем Смороднику. И как сделать так, чтобы устроило их обоих? Пусть Варде врал ей. Пусть сделал больно. Но вот так взять и продать его она бы не смогла.
Она скучала по нему. Но старалась не вспоминать, потому что каждое счастливое мгновение, проведённое вместе, теперь больно царапало прямо по сердцу.
— Я не могу, — прошептала Мавна, не надеясь, что Смородник услышит её. Но он услышал. Вскинул голову и настороженно развернулся в сторону Мавны, глядя на неё немигающим тёмным взглядом.
— Не можешь.
Он не переспросил — будто повторил, чтобы убедиться, что ему не послышалось. Мавна так крепко стиснула стаканчик с кофе, что он помялся. Если бы напитка в нём оставался больше, то ей обожгло бы пальцы выплеснувшимися брызгами.
— Ты убьёшь его, если найдёшь? — спросила она тихо, чтобы не услышала продавщица из палатки. Как назло, по этой улочке потянулись толпы гуляющих: наверное, обогнули весь парк и пошли на выход этим путём.
Смородник фыркнул.
— Мне не нужен твой заморыш. Я хотел просто поговорить с ним. Узнать, где их главарь.
— А если я тебе не скажу? — Мавна постаралась говорить как можно мягче, и послала Смороднику извиняющийся взгляд. — Что будет с тобой?
Он снова издал странный звук, скорее, смешок.
— Тогда ты потратишь кучу моего времени зря. Я могу найти тысяцкого без твоей помощи. Но если опоздаю, то Сенница меня казнит. Скорее всего.
Он допил кофе и метким движением отправил пустой стаканчик в урну. Мавне стало страшно от того, с каким будничным равнодушием он это произнёс. Напускное? Или привык? Вряд ли драматизирует, это не похоже на Смородника. На глаза навернулись слёзы, и доедать остывающие пончики совсем расхотелось, но Мавна всё равно потянула в рот следующий кусочек, чтобы как-то унять разыгравшуюся тревогу.
— Получается, что ты доверил жизнь почти незнакомой девчонке?
Смородник завозился, вытаскивая влажную салфетку из рюкзака, протёр скамейку и сел на край, уперев локти в колени.
— Выбора не было, — буркнул он и рассеянно провёл пальцами по волосам, зачёсывая их назад. Смоляные пряди тут же снова свесились по бокам от узкого и бледного лица. — Сглупил, получается.
Со стороны каруселей слышались радостные визги, ветер донёс обрывки музыки, прозвучавшей как-то потусторонне. Раскачивались фонарики над головами, бросая на землю яркие блики и углубляя тени. Мавна расстелила пару салфеток и тоже села на скамейку.
— Мы как в фильме ужасов, — вздохнула она, поёжившись. — Будто сейчас выскочат какие-то чудовища и всех тут сожрут.
— Отличные мысли, продолжай.
Мавна прикусила язык. И правда, чего это она сболтнула.
— Твоё приложение ведь подскажет, если что?..
Смородник вынул сигарету из пачки и зажёг щипком двух пальцев. Затянулся, выдохнул в сторону и похлопал себя по поясу.
— У меня с собой оружие. Уже говорил. Справимся.
Мавна не знала, что ему сказать. Наверное, лучше ей помалкивать. И вообще идти домой. Она снова всё испортила: глупым разговором, нежеланием сдавать Варде. И подарок так и не решилась отдать. Бестолковая девка.
Если она расскажет про Варде, то не сможет спокойно спать, гадая, цел ли он и что с ним сделают чародеи. И он никогда не сможет относиться к ней как прежде. Хотя она сама ещё не могла определиться с отношением к нему после того, как открылась вся правда, но почему-то думать, что она сама станет для него предательницей, было ещё более неприятно. Становиться предательницей, оказывается, хуже, чем быть преданной.
Но вдруг тогда она правда поставит под угрозу жизнь Смородника? Кто же знает этих чародеев и их сектантские обычаи...
Мавна покосилась на него. Он сидел, ссутулившись, капюшон давно сполз с головы, волосы почти скрывали лицо, но Мавна знала, что он хмурится. Почти всегда ведь хмурился. Он сцепил пальцы в замок, и во рту мерцала алым кончиком почти догоревшая сигарета. Мавна поморщилась от запаха дыма.
От Варде часто пахло клубничной жвачкой. Вот только ноги холодели от мысли, что клубничным ароматом он пытался скрыть запах крови.
Мавна раскрыла сумку, сунула внутрь руку и нащупала свёрток с носками и шарфом. Поколебалась: достать или нет?
— Ладно. Пошли, отведу тебя. Обещал. Поздно уже.
Смородник встал со скамейки, выкинул окурок и сунул руки в карманы. Мавне показалось, что он горбился сильнее обычного.
— Выпрямись пожалуйста, — хмыкнула она, снова закрывая сумку. Потёрла ладонями замерзающие щёки, встряхнула головой и добавила: — Ты высокий и красивый парень, но такое чувство, будто стесняешься себя. Не надо.
Смородник потоптался на месте и кивнул в сторону выхода из парка, пропустив слова Мавны мимо ушей. Но она была уверена, что он ужасно смутился, несмотря на свой бунтарский вид.
— Пошли уже.
Мавна забрала свой велосипед там, где и оставила. А мотоцикл Смородника дожидался за парковой оградой. Убрав подножку, он прокатил мотоцикл к дороге и обернулся на Мавну.
— Как поедем?
— А?
— Ну... сядешь ко мне?
Он вынул из рюкзака шлем с козлиным черепом и низко опустил лицо, делая вид, что очень сконцентрирован на застёжках.
Мавна с сомнением покосилась на мотоцикл. Чёрный, большой, тяжеленный на вид. Наверняка он развивает фантастические скорости. И совершенно точно издаёт оглушительный рёв. Коленки подгибались от одной только мысли, что придётся сесть на него. И скорее всего она позорно свалится и разобьётся. Но если крепко держаться за Смородника... Но нет, вряд ли ему понравится, если она вцепится в него, как коала в ствол эвкалипта. Нет-нет-нет. Это самоубийство в чистом виде.
— Нет. — Она суетливо оправила кардиган, запахивая его у горла. — Я на своём. Привычнее.
Смородник надел шлем и затянул застёжку у шеи. Козлиный череп зловеще выделялся белёсым пятном в темноте, разбавленной светом уличных фонарей. Тут, у выхода из парка, уже не было слышно ни музыки, ни голосов гуляющих. Да и людей на улицах заметно поубавилось. Поздно всё-таки.
Мавна села на велосипед, пока не ставя ноги на педали.
— Так, ладно. — Смородник снова снял шлем и опустил подножку мотоцикла. — Силы неравны. Ты езжай. Я пешком.
Мавна недоверчиво посмотрела на него.
— С твоим сотрясением? И так весь вечер на ногах.
— За рулём не лучше. Я не смогу ехать так медленно, как ты.
— Я не медленно еду!
— Целых десять километров в час, ага.
Мавна вспыхнула, даже ушам стало жарко.
— Хватит меня унижать!
— Я не унижаю, а говорю правду.
— Да что ж ты за правдоруб такой?!
— Какой есть.
Мавне показалось, что если бы они оба были кошками, то сейчас стояли бы, ощетинив холки и недовольно обмахиваясь хвостами. Если они будут весь вечер спорить, то домой она ещё долго не попадёт. Она вздохнула, пытаясь успокоиться и не хамить.
— Тогда оба пойдём пешком, — предложила она компромисс.
— Ты медленно ходишь, — отрезал Смородник.
— Это ты бегаешь, как ошпаренный!
— Пойду медленнее.
Мавна удивилась. Неужели он не огрызнулся в ответ?
До дома от парка — минут двадцать ходьбы. Ближе, чем от кофейни. Велосипед оставлять не хотелось, как завтра ехать на работу? Придётся катить рядом с собой.
— Тебе будет неудобно забирать мотоцикл отсюда, — протянула она с сомнением.
Смородник развёл руками.
— Ничего. Разберусь. Доеду на такси. Кстати, хочешь, сейчас вызову?
— Н-нет. Пошли так. Только я велик повезу с собой. Можно?
Смородник на миг закатил глаза и в два шага преодолел разделяющее их с Мавной расстояние. Взял велосипед за руль и покатил по тротуару.
— Пойдём уже.
Мавна поплелась следом.
По правде сказать, ей даже понравилось, что не придётся тащиться с велосипедом самой: она вечно спотыкалась и била себя педалями по ногам, а у Смородника получалось так легко, будто он вовсе не замечал велосипед. Только ему приходилось наклониться чуть ниже, и Мавна надеялась, что наутро у него не разболится спина.
— На днях я видела в парке странного мужчину, — вспомнила Мавна, когда они в тишине прошли половину пути. — Он сказал, что упыри собираются в заброшенной школе. По четвергам. Может, тебе понадобится эта информация.
Мавна сказала это на одном дыхании, представляя, сколько вопросов может вызвать этот разговор. Но это, наверное, и правда стоило сказать: и про упырей, и не сдавая адрес Варде. Главное, чтобы...
— Только не суйся один в их логово, пожалуйста.
Смородник чуть споткнулся, будто запутавшись в ногах.
— Почему?
— Потому что они убьют тебя, дурачок. Их много, а ты один, ещё и с такой дурной головой.
— Ну спасибо.
Он пробурчал это тихо и беззлобно, и Мавне показалось, что ему приятна её забота, пусть и в таком минимальном проявлении. Рука снова дёрнулась к сумке с подарком. Не будет ли это выглядеть, будто она навязывается со своей дружбой? Дарит подарки, а помогать не спешит. Но у него ведь правда сегодня день рождения, и вместо того, чтобы веселиться, он тащится ночью по пригородной улице, волоча за собой её ржавый велосипед. Наверняка не так выглядел праздник его мечты.
Кстати, о праздниках...
Скоро впереди показалась родная улочка с частными домами. Мавна увидела и свой дом — чуть поодаль, с горящими окошками на кухне. Наверное мама с Иларом пьют чай. И папа с ними, если у него хорошее настроение.
— Завтра у нас в кофейне мероприятие, — сказала она, поглядывая на Смородника и его реакцию. — Тебе должно понравиться. Летучие мышки под потолком, свечи-тыквы, печенье в виде отрубленных пальцев и торт-мозги...
— Ты так представляешь мою эстетику, да?
Мавна смутилась.
— Ну... Вряд ли тебе нравятся куклы в розовых платьях. Мне кажется, тебе было бы неплохо развеяться. Тем более что сегодняшний вечер прошёл вот так уныло. Я понимаю, на пятницу запланирован клуб с чародейками, но всё равно.
Смородник чуть прибавил шаг. Мавна указала рукой в сторону своего дома, и он покатил велосипед к их двору.
— Так вот. — Она обогнала Смородника и встала под фонарём недалеко от калитки, сложив руки у груди. Тёплый рыжий свет медными бликами плескался на кожаной куртке Смородника, углублял тени под его глазами и отражался в раме велосипеда. — Ты придёшь? Я приглашаю. — Отчего-то разволновавшись, Мавна сухо сглотнула и взглянула ему прямо в лицо, приподняв голову: — Я бы хотела, чтобы ты пришёл.
Он стоял, тоже скрестив руки на груди, облокотив велосипед на своё бедро.
— Может быть.
Мавна быстро улыбнулась и всё-таки наконец решилась вынуть свой нелепый свёрток. Конечно, она ощущала себя глупо, но что делать, не таскать же вечно с собой эти носки? Возвращаться домой, не подарив, будет ещё глупее. Главное, преподнести так, как просто знак извинения за те едкие слова. Не как великое подношение. Просто дружеская мелочь.
Бумага зашуршала под пальцами, а в груди стало теснее.
— Тут... вот... это тебе.
Она суматошно сунула свёрток в руки недоумевающего Смородника. Он недоверчиво склонил голову на бок, разглядывая бумагу.
— Мне?
— Ага.
Мавна облизнула сухие губы.
— Что это?
Покровители, ну кто такое спрашивает? Мавна заправила волосы за уши, не зная, что отвечать. Если сказать просто «носки», это будет звучать ещё глупее, чем ощущается. Ещё бы пену для бритья подарила, в самом деле!
— Подарок...
Судорожно придумывая, как сгладить ситуацию, она неожиданно для себя выпалила:
— С днём рождения!
И, встав на цыпочки, быстро чмокнула ошарашенного Смородника в щёку. Хорошо, что голова у него была опущена, и она смогла дотянуться.
«Дура, дура, дура, что ты делаешь?»
Паника разрослась в груди, застучала в висках, и Мавна, схватив велосипед за руль, со всех ног бросилась к дому, оставив Смородника нелепо стоять под фонарём со свёртком в руках.